…Раннее утро. Проснулась…
Лежу на полу. Вместо кровати у меня туристическая «пенка». А так, как и положено: простыня, подушка, одеяло. В комнате чисто, тихо и нет мебели. Недавно был закончен ремонт. Открыто окно. Пахнет летним воздухом провинциального города и табаком для кальяна…
…Ничего. Еще пара-тройка командировок и можно будет справлять новоселье…
Поворачиваюсь на бок. В беспощадной акустике панельного дома слышу отголоски жизнедеятельности соседей снизу. Они - пожилая пара, к ним часто приезжает дочь , а в семье - матриархат. Переехали недавно. Он много пьет. С виду тихий. За все время, что они здесь, только раз слышала, как он кричал. По «белке». Знаю. Это ни с чем не перепутаешь. Сейчас они тоже проснулись. Собираются на работу:
-Вера, где мои коричневые брюки? Здесь синие только.
- Что? Какие синие? Я что, идиотка? Ты вообще слепой? Завтракать иди!!!
- Дура.
-Он меня еще дур-рой называет?! Козел! Иди, кому сказала!
…Переворачиваюсь на спину. Так их не слышно.
…Я в отпуске…
Люблю просыпаться по утрам. Одна. Просыпаться нужно одной: ты принадлежишь себе, своему утру, можешь подумать о чем-то, поздороваться с жизнью...У тебя всегда есть шанс очнуться, даже если накануне произошло что-то такое, от чего, казалось бы, и не проснешься уже… И никто не видит твоих заспанных глаз и растрепанных волос… А мне последнее время совсем не хочется, чтобы кто-то видел, как я засыпаю и просыпаюсь…Видел меня такой…Слабой и беззащитно-доступной…
Да и признаюсь, изображать из себя богиню уже как-то неинтересно…Кому надо, тот ее во мне увидит…и не только богиню…а Матерь богов… Это если приглядеться… Ну это я так. Хулиганю…
…Мужчины говорят, что это особый «кайф»: видеть, как просыпается любимая женщина с утра…как это чудо открывает глаза, вытягивается в струнку, зевает и протяжно мурлычет: «доброе утро»… И еще волосы…обязательно нужны волосы, разметавшиеся по подушке… Этот несомненный атрибут женщины и богини соответственно, этот шелковый гимн женственности и красоте!
Мой бывший муж считал, что у женщины непременно должны быть длинные волосы. У меня были. До пояса. Наверное, было красиво. Ему.
Когда мы разводились, я узнала о себе много нового… Например, что у меня целлюлит, и я «шляюсь» по командировкам… Задело.
И совсем не важно, что я спортсменка ( мастер спорта, твою мать!!!) и у меня между прочим фигура… и что именно на мои командировочные мы покупали (ему, не мне!) «Меган»… Конечно, херня это все… Подумаешь ,машина? Он и сам бы мог. Без меня. А поездки – это так, чтоб обстановку сменить и чтоб с детьми не сидеть…
Как-то я подошла к зеркалу, разделась, посмотрела на себя и поняла, что целлюлит если и есть, то только в мозгах. У него.
В прошлой жизни остались упоминания о целлюлите и о длинных красивых волосах… В этой, настоящей, моей – командировки и женская модельная стрижка.
…И дети… Наши дети...
Мы прилетели на место ночью. Полярной ночью. Она и я. Не знакомые. Не подруги. Просто коллеги.
Полуостров Ямал. Закрытый город с пропускным режимом.Мы прошли КПП, вышли в город.
Нас должны были встретить. Никого не было. Мы стояли на улице возле здания аэропорта. Ждали. Чего только, пока было не понятно. Холодно. Минус пятьдесят. Январь месяц.
К нам подошли проверить документы. Надо было опять доставать паспорт и командировочное удостоверение. Мы долго возились, руки не слушались, пальцы мгновенно застывали. Потрескалась обложка моего паспорта, когда сержант открывал его.
Взяли такси. Попросили отвезти в общежитие, где для нас должны были заказать места. Девушка –дежурная долго искала наши фамилии в каком-то там , одной ей ведомом, списке «броней»… не нашла. Но сказала, что места есть только на одном, четвертом этаже. Взяли ключи, отдали деньги…
-У вас на этаже только трое мужчин. Вполне приличных. Так что не волнуйтесь! -крикнула дежурная уже вдогонку.
... Хоть четвертый этаж, хоть десятый …
Спать!
Мы зашли в магазин на первом этаже этой же «общаги», взяли продуктов на «ужин» и «завтрак»…И водки…
Было невозможно холодно.
Этаж начинался с тяжелой двери с крепким замком. Коридор был общий. Несколько многоместных комнат. В середине коридора душевая, туалет, общая кухня. Первое, что бросилось в глаза, - полые внутри двери из тонкого картона, замки в которые врезаны были по нескольку раз… Неприятная тишина…тяжелый запах… сырость.
Душевая не закрывалась, в туалетах – хлипкие щеколды.
Более менее приятное впечатление производил холл оклеенный фотообоями. Там стояли два кресла и что-то наподобие журнального столика.
Мы разложили вещи в «номере», переоделись, с трудом нашли на кухне посуду, в которой приготовили ужин. Чайников не было. Хотелось пить. Переложили «ужин» в тарелки, подогрели воду в кастрюле. Казалось, что все, кто здесь когда-то жил, вымерли…ну, в крайнем случае, замерзли до состояния анабиоза.
-Пойдем покурим? –она достала пачку и предложила ее мне.
-Знаешь, я вообще-то не курю, но пойду с тобой, - оставаться одной было не по себе. Место незнакомое. По одной нельзя.
Мы уселись в холле в кресла. Она курила. Я пила чай.
Она старше меня. Красивая. Кожа с румянцем. Шикарные длинные волосы. По-домашнему теплый халат и тапочки в цветочек. Маникюр и остатки макияжа на лице. По тому, как она говорит о своем муже, я понимаю, что детей у них нет, и в ближайшее время не предвидится…Ему, оказывается, внимания и так не хватает…
Меня она тоже разглядывала…и я, похоже, ей по-человечески была симпатична. Легкое недоумение вызывала лишь моя «домашняя» одежда: камуфляжные штаны с рисунком «дубок» и тельняшка в черную полоску – подарки брата, офицера госбезопасности, - своеобразные талисманы в дальних поездках и, безусловно, очень удобная одежда.
Мы болтали, она говорила о том, что люди в командировках сходятся гораздо быстрее, чем в реальной жизни. А может, мы подружимся? Может…
-Слушай, какие у тебя волосы! Шик просто, -я сделала чисто женское, чуть завистливое выражение лица
- Мужу очень нравятся, для него и стараюсь, он говорит: «самые красивые волосы на свете»!
-Эх, у меня тоже раньше были…а сейчас…вот…да…
-Отрастут, не переживай!
Она гордилась своим желанием угодить мужу, она для него. Она живет для него. Я понимаю, знаю, как это бывает.
...Он подошел бесшумно… Смуглокожий, чем-то похож на цыгана. Спутанные черные с проседью волосы густо падали на глаза, которые, несмотря на свою блеклость, почему-то как-то нехорошо горели неприятным огнем… На нем была обшарпанная, старая, заношенная одежда: несвежий выцветший свитер, и не то брюки, не то джинсы с вытянутыми коленками. А на ногах были сапоги! Да-да. Именно сапоги! Новые, «нулевые», почти не ношеные, словно с кого-то снятые, сапоги, надетые на босую ногу и не застегнутые.
- Бля-ядь… - вырвалось у меня почти беззвучно и больше от неожиданности этого зрелища.
Он остановился, посмотрел на меня, отхлебнул из железной кружки, которую держал в руке, и сел на корточки в угол, точно напротив нас, достал папиросу…не сигарету… От кружки пахло кипятком и еще чем-то очень крепко - тошнотворным. Похоже, в ней было налито какое-то подобие «чифиря»…или что другое. Было уже неважно.
Больше разговаривать мы с ней не могли… наступило оцепенение но обе догадались, что это как раз один из тех «вполне приличных» мужчин, которые будут нашими соседями в ближайшие две недели…
В лучшем случае он был «вахтовиком с газотрассы», в общаге пережидал «межвахту»… В худшем….
Но он смотрел на нас, не отрываясь. Мы же старались не смотреть ему в глаза, как бешеной собаке.
Было бесспорно то, что ей страшно...Да и мне тоже…Тоже…
...Этаж закрыт на замок…Длинный коридор…
А ему все равно: эта, постарше, с розовой кожей и роскошными волосами, в халате и тапочках или та, стриженая, худенькая, со злыми и умными глазами на подростка похожая, в «тельнике». Ему все равно, потому что – это самки, и «там» они все одинаковые…
…Главное, чтобы не «дыра» была, а «дырочка»… но это уж как повезет…
Из «его» двери вышли еще двое: один совсем еще парнишка, в футболке и «зоновских» наколках, второй больше похож на огромного хряка, с хриплым, крякающим дыханием. Теперь они изучали нас уже втроем...Нас ,на которых как в зоопарке, написано: «К животным близко не подходить. Опасно для жизни»
…Она выкидывает бычок, и мы уходим к себе. Ей страшно. Я приобнимаю ее за плечо и говорю:
-Не боись, подруга…Завтра купим баллончик…
-Завтра. А сегодня? Двери-то картонные. Смотри, даже замок не отсюда… видать, уже выбивали…
-Если придут, придется мочить… в сортире, - ехидничаю я.
Она смотрит на меня. Знает: в этой шутке только доля шутки. Смеется. Мы смеемся.
Нам чуть легче: мы допили водку. Согрелись.
Закрываем на ночь дверь на два замка, вешаем на ручку ремень от моих камуфляжных штанов (чтобы «гремело», если что), ложимся по кроватям. Такие неудобные, виды видавшие кровати. Я включаю настольную лампу на тумбочке и начинаю изучать надписи на стене… Мне нужно отвлечься… Она смотрит на меня:
-Блин, я даже не знаю… ты прикинь, если не дай бог чего такое случится… что я мужу-то скажу?…он же сразу со мной разведется, - ее слова не успевали за мыслью.
...Чего же она на самом деле боится: что ее изнасилует вот этот «будулай» в новых замшевых сапогах на босу ногу, а еще лучше «вся их честная компания» по очереди…или что после всего случившегося ее бросит муж? Не стала задавать ей этот вопрос, ответ был известен.
- Так чего ж я скажу-то? – в голосе была такая вина, будто «самое страшное» уже случилось.
- Правду. А если что не так поймет, посылай на хер. Это не мужик. И не забудь добавить, что хоть и не хотела, но все равно понравилось, - меня уже подташнивало. Было противно. Водка.
…Все две недели меня тошнило…От водки тоже. Тошнило при мысли о начальстве, которое никогда не предупреждает о том, куда ты попадешь и что тебя там ждет. (их, конечно, можно понять: если человеку сразу сказать о «таком», то можно рассчитывать, что дураков для отправки в эту командировку придется искать в зеркале). Тошнило от рассказов о мужчине, который не может или не хочет нормально зарабатывать, чтобы его жена, его женщина, его мадонна « с самыми красивыми волосами на свете» не мерзла в минус пятьдесят в окружении уголовников, пожирающих ее глазами (слава тебе, Господи, что только ими!), и не грелась вечерами водкой (да и нельзя водкой греться, она сосудорасширяющим эффектом обладает,организм только быстрее тепло отдает. обманчиво тепло при приеме алкоголя!!!), от которой ей плохо потом ,и из-за этого по утрам она не может прийти на работу во время. Тошнило от себя самой, потому что «я здесь по своей воле», и потому что нет у меня человека, мужа, который бы дал мне опору и защиту… Тошнило от того, что через полгода я опять сюда приеду, потому что «по-другому не получается»… А эти полгода буду мотаться по «другим городам и весям»…Дети море хотят увидеть, а я обещала…Дети не видят мать, но увидят море… Так. Но это мои проблемы и моя ответственность…
…Минус пятьдесят…Холодно…Тошнит…
Мы с ней прилетели назад вечером, было уже темно. В аэропорту нас никто, естественно, не встретил. Взяли багаж. Она позвонила мужу. Радостно что-то щебетала. Она красивая и женственная. Райская птичка. Розовая такая. Райская. Волшебная.
Мне нужно было в другую сторону. Она помахала мне рукой из автобуса.
…Домой...
Через час она зайдет в квартиру, вымоет руки и сразу, не переодеваясь, встанет к плите, чтобы приготовить ему «что-нибудь вкусненькое», потому что «он с работы» и две недели ничего «нормального» не ел. Он выйдет из комнаты, подойдет к ней, будет гладить ее по спине, потом ниже… Она по-куриному подставит свою попу под его руку, потому что он «соскучился» и две недели у него не было женщины… и вот сейчас, он , уставший, вымотанный за день, тем не менее жаждет ее тела… И конечно, она не расскажет ему, что очень мерзла, пила водку, боялась тех мужчин, что жили на одном с ней этаже, потому что боится услышать в ответ: « И теперь ты мне будешь рассказывать, что вы в командировках работаете? Значит, водку пьете и мужики у вас там … так…дорогая» И ему будет абсолютно плевать, что за эту командировку она получит больше, чем он за полгода на его важной работе и ответственной должности… Она скажет: « Все хорошо. Прекрасная гостиница. В столовой замечательный повар».
Он соскучился и поэтому сегодня они не будут ужинать… Сегодня ночью…да прямо сейчас у них будет «любовь»… Они не будут включать свет в спальне… У них все хорошо и так.
Утром она проснется, потянется, откроет глаза навстречу солнцу и скажет: «Как хорошо, что я дома. Мне здесь тепло. Я с тобой», а он будет играть ее роскошными , чуть спутавшимися волосами и аккуратно вытрет с уголка глаза ночную слезу… А потом ее заспанный взгляд отыщет на тумбочке рядом с кроватью красивую заколку, «ветку сакуры» с камушками, которую рука возьмет и заколет «в самые красивые на свете волосы», она повернется к нему спиной, и скажет:
-Прекрасная вещица. Ты встретил меня чудесным подарком. Ведь мне идет, любимый?
Ответа не последует. И я знаю почему. У него будет шок. Но она не поймет, что с ним, потому что ей это уже не важно, она будет целовать его и щебетать: «спасибо, милый». Райская птичка. Она счастлива.
Не заметила в холодильнике початую бутылку «Мартини», вазочку с салатом и нарезку на тарелочке, ее любимой, с такими ажурными краями и красным ободком, не обратила внимание на тонкий рыжий крашеный волосок, «обнявший» эту самую заколку и, конечно ,не вспомнила, что как-то на вечеринку у него на работе, на которой все были со своими "половинками", одна девочка «из отдела маркетинга» пришла с точно такой же «сакурой» в волосах.
…Я проснулась. Одна.
Мне не суждено ,открыв глаза, увидеть мужа, который ревнует меня, нет…не к моим командировкам, а к его собственному чувству мужской неполноценности…родившемуся и окрепшем при "такой" жене...
…я не нахожу на тумбочке у кровати чужую заколку, хотя бы потому что у меня нет ни тумбочки, ни кровати… и я не подумаю, что эта чужая заколка куплена мне в подарок хотя бы потому, что ношу короткую стрижку.
…Я в отпуске…
И мы едем на море. Все вместе. Дети и мама. Как обещала.
Старшая дочь тоже проснулась. Ей скоро пять. На цыпочках входит в комнату, садится около меня на корточки, кладет ручонку на лоб:
- А ты не уедешь?
-Нет, солнышко. Мама в отпуске.
-Мам, лучше мы море на картинке посмотрим…или по телевизору. Только хватит тебе работать. Пойдем с тобой в парикмахерскую? Меня тетя Маша пострижет, как тебя! Ты красивая.
-Нет, котенок, пусть у тебя будут длинные волосы…и ты вырастешь самой-самой красивой!
… Говорю ей эти слова, а внутри все мое существо так хочет взять с нее обещание, что когда она станет взрослой, заколки для своих «самых красивых волос на свете» будет покупать сама…