В тех морях, к которым в своё время я был прикомандирован по решению БерЛага, во всяком случае, в Беринговом и Карском, о купании говорить не приходилось,
а загорать можно было лишь на корточках. Поэтому я несказанно обрадовался, когда на тумбочке рядом с кроватью, к которой вернулся после вынужденного четырёхлетнего перерыва, обнаружил билет на поезд и путёвку на море – в правительственный санаторий, то ли ВЦСПС, то ли ЦК КПСС,не помню, положенные моим отцом, пока я спал. Он со мной не разговаривал. Но увидев меня, когда я за несколько часов до отъезда выходил из ванной , предусмотрительно облачившись в его пижаму (чтоб он не заметил кое-какие рисунки,появившиеся на моем теле за время моего отсутствия), всё-таки не выдержал:
- Где твои мускулы, так ты собираешься ехать на море?- Дело в том, что в молодости я время от времени занимался спортом :то ходил в горы,то плавал и играл в ватерполо; а потом попал в совершенно иную среду, где лазание по скалам и барахтанье с мячом в бассейне не пользовались особым успехом, и переключился на другие, более востребованные в суровых условиях виды самозакаливания, и к сорока годам стал полнеть.
- Я же не драться еду, а отдыхать. Для чего мне мускулы в санатории? – ответил я отцу смеясь, и добавил: - Кроме того, сейчас век техники – у всех есть огнестрельное оружие и никто не боится твоих бицепсов и трицепсов...
- Ну, как знаешь, смотри, - улыбнулся мне отец, впервые за долгое время.
На другое утро я был уже в Сочи. В столовой я оказался за одним столом с приятной супружеской парой и высокой белокурой девушкой. Всё складывалось удачно.
После завтрака я долго провозился в номере , наконец, переоделся и пошёл на море.Пляж оказался на удивление маленьким. Кабины для переодевания все были заняты. Я взял топчан, шезлонг, и направился к соседям по столу. Разделся, побросал одежду рядом с лежаком, и разбежавшись, прыгнул в море. Плыву и думаю: как приятно оказаться в таком месте – симпатичные отдыхающие, голубое небо, чистая, прохладная вода... Смело раздевайся, где твоей душе угодно. Можешь не боятся – здесь воров нет,у тебя никто ничего не сопрёт. С такими приятными мыслями поворачиваю к берегу, и плыву обратно. Приблизившись к буйку, замечаю, что пляж опустел, вернее, в том месте, где я бросил одежду, уже не наблюдается скопления купальщиков. Ну и Слава Богу, не будут мешать. Выхожу на берег, и вижу : под большим зонтом, и вокруг него, в радиусе десяти метров, нет ни души; абсолютно все, в том числе, мои соседи по столовой,перебрались поближе к кабинам, и лежат чуть ли не бутербродиками... С чего бы это?
И вдруг, всё становится понятным : отдыхающие не разделяют моё мнение в связи с безопасностью переодевания. Увидев мои наколки –не какие-то там гейские нашлёпки - тату с цветными ящерицами и лотосами – а натуральные татуировки, исполненные тушью хоть не из совсем "гламурных", но всё-таки, блестящих чёрных резиновых галош, и изображающие широкий спектр человеческого бытия – от голых баб до куполов с крестами, они испугались за своё имушество, которое мог украсть Человек с Татуировками.
Я тут же натянул джинсы на мокрые плавки,и с рубашкой и полотенцем в руках, с тяжёлым сердцем покинул негостеприимный пляж, а спустя несколько дней, - и санаторий, то ли ВЦСПС, то ли ЦК КПСС, не помню.
Лучше бы я подождал, и занялся потом зимним спортом, думал я с досадой в поезде,возвращаясь домой. Откуда я мог знать, что уже в середине октября, в то самое время, когда на моей родине заканчивается сбор винограда,и крестьяне приступают к самому ответственному и приятному делу, - заливают выдавленный сок в дубовые бочки и громадные чаны, зарытые в землю глиняные кувшины для вина, а из виноградных выжимок и косточек гонят ароматную чачу, я снова окажусь за колючй проволокой в тех местах, куда романтики едут «за туманом, и за запахом тайги..."