В жизни бывает такие моменты, когда тебе кажется, что ты переполнен болью, и что уже ничего не сможет быть так, как раньше. Руки нервно дрожат, и хочется забиться куда нибудь в угол, чтобы забыться в самом себе. Такие мгновения бывают не только у людей, но и выражаются они совсем в другой форме.
Солун сидел на скамейке ночного города, мрачно и бездумно смотря в одну точку. Он сам не понимал где он, кто он, и что делает здесь. Черная мантия была усыпана пеплом его крыльев, которых его лишил брат. Внутреннее чувство ненависти разрывало его на части, и требовало немедленно выхода.
Перед глазами четко стоял образ Самила, читающего молитву, и ненависть.. Жгучая ненависть, что прожгла его насквозь, заставляя рычать, и сдерживать себя от острого желания вцепится в светлого ангела. С ним было такое впервые, и сейчас он пытался разобраться в своих чувствах.
- Что я натворил? Что и зачем? К чему привела моя глупая выходка? Может быть я действительно был не прав, когда помог рыжекрылому? Может быть он должен был испить до конца свою чащу боли перед тем, как получить освобождение от Нее? Да нет.. Глупости. Я же видел, что он умирал изнутри. Как можно было поступить иначе.
Иступленный шепот, и тело мерно покачивается, заставляя одергиваться бредущие мимо парочки людей. Со стороны темный был похож на наркомана, которые решает где ему взять дозу, или кого ограбить ради «спасительного порошка». Безумный взгляд из под вихра седых волос давал ясно понять, что к нему лучше не подходить.
Да и в парке было уже достаточно пусто, чтобы ангел мог кому то помешать, сосредоточенный полностью на своих чувствах. Спина жутко горела, и непривычное ощущение того, что у него нет крыльев вызывало лишь еще большую ярость.
-И кто же я теперь такой? Без крыльев, без брата, и один? Что теперь жизнь подкинет мне? – прошептал он, закрывая испачканное слезами лицо, и не слыша тихие шаги пожилого человека, который увидел мучения мужчины, и решил подойти и может быть даже утешить страдальца.
-Извините пожалуйста, если лезу не в свое дело, но может быть вы разрешите мне присесть, и узнать ваше горе? Я прожил более вас, и наверняка поделившись со мной вы облегчите сердце.
Мягкий голос был ненастойчивым, и полным расположения к собеседнику. Солун замер на месте, исподлобья наблюдая за подошедшим сюда. Уже действительно пожилой мужчина, немного грузный из за годов, одетый весьма скромно, но со вкусом. От него так и веяло домашним уютом ,и стойким ощущением, что ему есть куда пойти. И что дома ждет верная жена, и выросшие дети. А может быть даже уже и подрастающие внуки, что не могут не радовать старое сердце.
- Не посчитайте меня грубияном отец, но шли бы вы на другую скамейку, которых полно вокруг. Моя боль касается только меня, но никак не остальных. Уже вы то должны понимать, что все в этом мире не имеет значения.
-Нет, сынок, если бы мир действительно был настолько блеклый, как ты сейчас сказал мне, то разве были бы твои глаза полны этих слез? Ведь ты переживаешь совсем по другой причине. Кто то не понял тебя, или совершил подлый удар, который ты никак не ожидал.. Иначе к чему так убиваться – пожилой мужчина очень просто перешел на ты, и не дожидаясь ответа, все таки присел на край скамейки, начиная напевать мотив какой то старой песни, явно пришедшей из глубин его юности.
Солун лишь хмыкнул, давая понять, что не собирается спорить. Ну, считает иначе, и пускай. Людей слишком много, чтобы переубеждать каждого. И это не самое благородное дело. Ведь каждый свято уверен в том, что знает истину, или вообще отрицает все, что только можно отрицать, ничего не предлагая взамен. Так что не говори, а люди весьма странные существа.
- Как тебя хотя бы зовут сынок? – участливо спросил мужчина, нежась на скамейке. Солун мрачно покосился на него, невольно чувствуя себя в своей стихии.
- А откуда такое любопытство у умудренного жизнью человека. Вот вы как думаете, какое у меня может быть имя?
-А Бог его знает сынок, как тебя могут звать. Я ведь не Бог, и не его пророк, чтобы знать сокровенные вещи. Имя это как знак в мире. Ты представляешься, и даже по звучанию букв можно делать уже определенные выводы, или строить предположения. Так и с тобой. Я скажу одно из за того, что ты сейчас грустный ,а у тебя будет светящееся имя.
Ангел чуть заметно улыбнулся от услышанного. «Светящееся имя». А ведь он чудак, этот мужичок. И не такой простой, как может показать на первый взгляд. Очень даже не простой, а даже очень даже интересный, и, наверное, к нему стоило присмотреться получше.
-Меня назвали Солуном – внезапно произнес хриплым тоном свое имя темный, застыв как статуя, и сам того не понимая, ожидая реакции человека.
- Красивое имя. И в самом деле очень неоднозначное. В нем много всего.. И боли, и счастья, и затаенных страхов. Тебе надо гордится таким именем, твои родители наверное были творческими людьми. Меня вот просто Иван Петровичем зовут. Ничего такого.
-Родители? Я.. Я не помню их. Меня вырастили в приюте. Единственное, что у меня осталось от них, так это мое имя – ангел чуть не фыркнул от собственных же слов. Придумать только. Он и родители? Хотя, если так подумать, то тот студент в самом деле являлся им отцом, но тогда где мать? Или ей являлась сама идея, которая породила их? Над этим стоило задуматься, но только потом, когда он действительно окажется один, и даже такие вот случайные прохожие не будут ему мешать.
- Ну что же. И такое бывает сынок, и такое. Может быть тебе и повезло, что жизнь обошлась таким образом. Ведь очень часто дети в так называемых благополучных семьях становились откровенными мерзавцами, в то время как брошенные родителями дети вырастали совестливыми людьми.
-Да, так то оно может и так, но откуда вам знать Иван Петрович, что я настолько хороший?
- Нуу, это ты конечно сказал. Я все таки не первый десяток живу на свете, и жизнь многому научила. В том числе и различать людей. Ты даже не представляешь как много можно понять о незнакомом человеке, если внимательно присматриваться к тому, как он одет, какие у него позы, и где именно ты его встретил.
Темнокрылый хмыкнул, не думая даже спорить с этим стариком. Отчасти он в самом деле был согласен с ним, но все таки не понимал к чему именно он клонит свой разговор. Неужели у него нет других дел, кроме как сидеть вот так, и трепаться не о чем различными людьми. Например, с ним.
- А можно ничего не понять, и думать, что вы понимаете этот мир. Люди слишком много думают о том, что они знают.
- Ба..ну а вы прямо не человек, что столько категорично высказываетесь о людях – мужчина улыбнулся. Если бы он мог предположить как недалек от истинны, то его улыбка наверняка была бы другой.
- Проблема молодых в том, что они слишком самоуверенны. В вас кипит максимализм, и желание исправить, или понять всю глубину этого мира. Вот даже вы. Ваша поза, и то, где вы сидите говорит о том, что у вас что то случилось, и явно нехорошее. И что вы делаете? ( старик и сам не заметил, как начал снова говорить с Солуном на вы. Впрочем, им же не был замечен переход и на ты) Ничего, и просто сидите здесь в парке, ожидая может быть какого нибудь чуда. Вместо попытки разрешить проблемы вы просто упиваетесь своей болью. Согласитесь, разве не так?
Голос собеседника был мягок и убедителен, и он явно не собирался задеть Солуна, но темнокрылый почувствовал невольное раздражение во время рассуждений этого человека. Как он может с такой уверенностью говорить о том, чего не знает? Это он то сидит и упивается своей болью. Это он то максималист, и пытается изменить этот мир? Да что он вообще понимает?
Но вместо резких выпадов он промолчал, не желая выплескивать свою боль на конкретного человека. Разве он был виноват в том, что случилось у ангела? Он просто хотел поддержать разговор, а может быть и действительно дать совет. Пес его знает.
- Жизнь, уважаемый Иван весьма странная вещь. Вот сейчас вам кажется, что вы абсолютно правы в своих убеждениях, и что имеете права давать советы, как проживший больше меня. Вы уверены в своей истине, и в своих взглядах на мир также, как и я был уверен в этом буквально прошлым утром. Но никто не отрицает возможности того, что все наши взгляды и прожитый опыт всего лишь глупости, неправильно растолкованные нами. Когда я пытался помочь людям, пускай и через боль этих несчастных, я видел их страдания. Видел то, что не видели другие. Но разве мне было приятно делать это? Да нет же, в этом и все дело. Но иногда это просто необходимо. Люди не могут проснуться иначе, и приходится идти на решительные меры. И вы ошибаетесь точно также, как заблуждался и я несколько часов назад. Вы не нужны этому миру. И ваши нелепые взгляды.
Солун говорил монотонно, и спокойным голосом. Закончив свою речь, он просто поднялся на ноги, смотря на мужчину сверху вниз, и позволил бледной улыбке коснуться его лица.
-И прежде чем подсаживаться к незнакомцам, думайте о том, чем это может кончиться. Вам повезло, что я не совсем человек, и что меня не интересует все то, из за чего происходят преступления. Было очень приятно познакомиться, и надеюсь, что мы более не пересечемся с вами, ибо поверьте, наша встреча была бы не очень приятной.
Темнокрылый рассмеялся, тряхнув седыми волосами, что рассыпались по плечу, и чувствуя новую волну боли в спине, где у него раньше были крыльи. Теперь там были только рваные швы, которые постоянно напоминали о себе. А крылья.. Что крылья.. Они рассыпались прахом, словно их и не было. Но в тоже время темнокрылый знал, где может достать их, и даже восстановить первоначальный вид, собрав из останков. Только они были теперь не его, и он не мог бы воспользоваться ими, как это было раньше. Самил был тому виной. Или нет?
Ангел честно пытался разобраться в своих чувствах, неспешно уходя прочь из парка, где остался странный Иван Петрович, человек, так жаждущий всем помогать. А может и не всем, и только сегодня у него появилось такое острое желание, что он столь неудачно решил реализовать на Солуне.
- Кто же был из нас прав? Я или Самил. Неужели действительно я упивался своими чувствами, когда творил судьбы других людей, и перешел допущенные рамки, потеряв свое исконное обличье.
Темный вспомнил молитву светлого собрата, и жуткую боль, что пронзила тогда его тело. Сжигая что-то изнутри, заставляя рычать, и испытывать странные эмоции, не присущие до этого ему.
- Но я же хотел помочь рыжекрылому, а не просто развлекаться, или противопоставить себя кому либо. Ведь он мучился, и мог уже исчезнуть. Окончательно раствориться в этом мире. Неужели Самил настолько слеп, что не понимал этого. Как можно быть настолько наивным, и пытаться нести людям только свет. Толку от его действий, если само зло никуда не исчезает, и все также остается в этом мире.
Он замер на месте, сообразив, что за размышлениями оказался на красном мосте, который пересекал уже ночную речку, полную лунного света. Серые глаза задумчиво смотрели на ровную поверхность воды. В глубине нее сейчас плавала рыба, жили свое жизнью мелкие насекомые, которые ничего не знали о существовании другого мира. Который был столь же интенсивен, как и их.
Редкие прохожие обходили темную фигуру, которая замерла возле одного из фонарей, неотрывно смотря только в одну сторону.
- Если все таки прав Самил, и я в самом деле перешел за черту, то почему в таком случае это случилось именно сейчас. Когда я был уверен в том, что помог рыжекрылому, который так сильно страдал. Интересно, что заставило его покинуть город Той Девушки, и прилететь сюда. Неужели в самом деле его заменил простой человек, и он решил, что этого достаточно, чтобы покинуть ту единственную, ради которой он и появился? Нет, мне не понять..И почему, почему наш создатель сделал нас столь странными. Неужели все связанно с тем, что он и сам также мучается в этом мире, пытаясь найти свое место в мире.
Солун устало прикрыл глаза, опираясь на перила моста, и думая о чем то своем. Его истерзанное сердце требовала успокоения, и одиночества, что позволило бы ему придти в себя. И идти дальше в поисках ответов на разные вопросы. Несмотря на то, как поступил с ним светлый собрат, сам темнокрылый не переставал считать себя Хранителем города снов, и был готов и дальше нести этот крест. Такими они были созданы, и видимо такой была их судьба, которой они не могли ничего противопоставить. Лишь идти по росчерку чей-то выдумки, не знаю где собственно конец