Полумесяц Змея. Глава VII. Не сотвори себе кумира

 
 


«Одних путь веры к истине ведёт,
Других влечёт земных иллюзий плод…
Но в час урочный кто-нибудь воскликнет:
«Путь истины не этот и не тот!»
О.Хайям.

Глава VII. Не сотвори себе кумира.

         - «Теперь следуй путём Рамы. Идём туда, куда он удалился!» (1)  - С боевым задором провозгласила леди Габриель, возникнув на пороге гостиной. Это, казалось бы, самое заурядное действие было совершено ею с такой ошеломляющей внезапностью, которой по праву смогли бы гордиться лишь самые даровитые из японских ниндзя, ну, или же достигшие божественного просветления, знаменитые индийские йоги. Князю не довелось лично встречать ни  тех, ни  других, но за длинные вечера в казарме он с жадностью проглатывал любой попадавшийся образчик печатной продукции, разной степени художественной ценности и надёжности содержания. И в некоторых книжицах, в частности, довольно убедительно рассказывалось, на какие фантастические трюки способны эти  ребята.   
Удивлённо наблюдая за тем, как мужчина поднимает выроненную им запонку, миссис Эрдерхази  добавила более сдержано:
 - Собственно, я готова.
Несмотря на зудящую время от времени, как укус москита,  ностальгическую тоску по разудалой холостяцкой свободе, Ференц Эрдерхази, узрев представшее перед ним великолепие, чуть было снова не сделал предложение этой женщине...
Источая сладкое благоухание от втёртого в тело масла белого сандала, она ворвалась в гостиную, облаченная, словно в парадный мундир, в бальное платье со шлейфом, из вишневого цвета тафты, контрастно отделанное чёрным сутажем. Головокружительно низкий вырез лифа -  очевидно указывал, что настроена она более чем решительно  и без получения необходимых сведений от профессора Лонгфилда и приглашения в свой бывший  дом  от четы Беренджиров  - отступать с грядущего званного вечера не намерена ни при каких обстоятельствах.
Боекомплект также был заблаговременно собран и пребывал в полной готовности к применению: очертания шкатулки и футляра с рукописным свитком угадывались в мягкой сумочке-мешочке, затяжки которого  удобно держались на запястье, как петля лошадиного кнута.
Густые волосы миссис Эрдерхази,  пропитанные благовонием цветов чампака,  были уложены в экстравагантную комбинацию из длинных локонов, буклей и  завитков, вопреки всем земным законам, умудряющихся держаться вместе в изящной причёске.  Конструкция завершалась миниатюрной бархатной токой, строго в цвет платью, отделанной нитками чёрного жемчуга и кокетливо закреплённой на затылке с небольшим креном в сторону.
Если бы Ференц имел хоть малейшее представление, как выглядят цветы священного дерева ашоки (о котором ему, к вящему сожалению, литературы не попадалось) то он сказал бы,  что в данный момент его супруга напоминает букет из цветов  ашоки, под чьими ветвями, горевала в ожидании Рамы, плененная ракшасами, благонравная красавица Сита… Но князь был гораздо более привычен к оружию, чем  к тонкостям восточной словесности.  А так как выражение лица леди Габриель свидетельствовало, будто она,   по меньшей мере, отправляется   форсировать  реку Хугли во главе своего отряда, мужчина лишь  вытянулся в положении «смирно», когда жена без предупреждения  принялась повязывать ему алый платок  модным «рифовым узлом» - так, чтобы центральный узел приобрёл   вертикальные границы, а концы свободно опускались  вниз.
Кричащий колер украшения не сказать, чтобы категорически подходил к его строгой визитке из чёрного сукна и тёмно-серому жилету, но и вульгарно не смотрелся, а также необычайно сочетался с цветом её роскошного платья. А благодаря  своей матушке, с раннего детства князь железно усвоил одно правило выживания: когда женщина, с которой ты живёшь под одной крышей, пребывает в таком ультимативном настроении, лучше  не привередничать по пустякам.
***
Домашняя резиденция  начальника бенгальского отделения Британского Картографического Общества - сэра Стивена Токксли располагалась в центре просторного парка, обнесённого неприступной изгородью,  и  весьма несправедливо носящего скромное название «сад».
Собственно, самому особняку тоже гораздо больше престало бы именоваться дворцом. Судя по длинному ряду арочных окон, только в одном бальном зале без стеснения могли уместиться до сотни вальсирующих пар.
Для нынешнего «камерного» приёма хозяева отвели чуть менее просторное помещение  - вроде большой  гостиной, плотно уставленной диванчиками и креслами вокруг нескольких столиков. Все эти предметы меблировки были расставлены с тонким умыслом, чтобы  гости в течение мероприятия   имели возможность разбиться на группы по симпатиям и  интересам. До обеда, заявленного на восемь  вечера, оставался  ещё примерно час, так что пока господа и  дамы неторопливо потягивали  шампанское и беседовали.
Мистер и миссис Беренджиры  - нынешние владельцы дома Коганов – оказались приятной  пожилой парой,  из людей той особенной английской «закалки», славные аристократические привычки которых не  смог бы искоренить и целый век непрерывного проживания в Азии. Мистер Майлс почти сразу засел за обитый зелёным сафьяном карточный стол, в центре которого в готовности стояла глубокая серебряная тарелка - для общей кассы, или, как выражаются картёжные мастаки, «котла»,  и блюдца поменьше -  для денег каждого из трёх игроков .
При виде призывно поблескивающего металла и азартного блеска в глазах мужчины и его компаньонов - сердце леди Габриель воспылало почти феерической  радостью: о таком удачном стечении обстоятельств она не могла и мечтать. Оставалось  лишь заставить себя не торопиться но и, наблюдая, не упустить нужный момент.               
Однако, перспектива покорения второй жертвы  - обстояла не столь радужно…
После продолжительного изучения собравшейся публики, слегка близорукое зрение миссис Эрдерхази зафиксировало благородный профиль седого джентльмена, хорошо знакомый ей по изображениям  на титульных листах его  монографий.
Равнодушный до светских сплетен и политических перетолков, он счастливо укрылся от гула людских разговоров в кресле за резной ширмой чёрного дерева и терпеливо  ожидал начала обеда,  меланхолично попивая в одиночестве холодный лимонный пунш.
Женщина подошла поближе и исподволь вынесла суждение, что если бы существовал эталон того, как должен выглядеть настоящий английский профессор – этим живым эталоном, без всякого сомнения, явился бы  сэр Родерик Лонгфилд…
Классический пиджак не скрывал солидной полноты фигуры; густая, но аккуратная округлая борода, как у американского генерала Гранта, подчёркивала широкий подбородок.
Увы,  внешность доброго дедушки из старинных английских сказок, как обухом по голове, разнилась с прескверным характером, наличие которого общество безболезненно прощает лишь двум сортам людей: нашпигованным деньгами, как сладкая папайя – семечками,  или -сверхценными знаниями. Лонгфилд умудрялся обладать двумя этими иммунитетами одновременно.
До леди Габриель и раньше доходили  слухи, что почтенный учёный крайне нетерпимо относится к дамам, «сующим свой напудренный носик» в область серьёзных исследований. Более того, он, не стесняясь, сравнивал женщин  и науку с параллельными прямыми, которые никогда не пересекаются. А если  и пересекаются – значит «это уже  не наука». Но, наверное, - мысленно усмехнулась тайная поборница равноправия полов, - исключение для профессора составляли французские племянницы, доставляющие  ему инвентарь для раскопок под приглядом своих пронзительных до жути стеклянных глаз…
Итак, в случае с этим человеком требовался особый подход. 
- Сэр Родерик! – Приветливо пропела она, без позволения присаживаясь в плетёное кресло напротив.
- Леди…? - Неохотно отозвался Лонгфилд.
- Миссис Габриелла Эрдерхази, Габриель.  – Она слегка кивнула головкой, выражая в меру почтительное, но не подобострастное приветствие. - Несказанно рада с вами познакомиться! Вы меня не знаете, зато я читала все ваши работы!
- Случайно перепутали с альбомами мод? – Резко бросил мужчина, даже не пытаясь согнать с лица неприязненно-хмурое выражение.
Несмотря на готовность к подобному повороту, откровенная грубость  собеседника вкупе с высокомерным пренебрежением,  немного покоробили Габриель. Чертовски верно заметил некогда Флобер, предупреждая не касаться идолов,  ибо «их позолота остаётся на пальцах» (2)  …
Тем не менее, не выказав своим видом ни капли смущения, женщина продолжала звонко щебетать, как райская соловушка, наклевавшаяся мякоти переспелого манго:
- Почему я не вижу здесь вашу очаровательную племянницу? Такая прелестная мадмуазель, как я благодарна судьбе за счастье свести с ней знакомство!
Надменная строгость престарелого корифея дала трещину. При упоминании «родственницы» он посмотрел на нежелательную собеседницу  так, будто она  с искренним любопытством поинтересовалась, не видел ли он среди приглашённых императора Бонапарта.
- А... хм… она… уже отправилась в Агру. Сгорает от нетерпения своими глазами увидеть эту жемчужину Индии.
Досадно закусив нижнюю губку, миссис Эрдерхази  снова затараторила, практически не давая мужчине опомниться:
- Правда? Ах, как жаль! Прелестная Симона обещала походатайствовать за одно моё дело, требующее консультации такого высококлассного специалиста, как её премилый дядюшка!  За время плавания мы здорово подружились с мадмуазель де Лакруа и она столько рассказывала о вас!
Мужчина нервно сглотнул. Леди Габриель не отличалась особенной злопамятностью и чисто по-человечески, ей стало почти жаль его. Тем более, она сама с трудом переносила тот тип женского характера, который так старательно воспроизводила.  Но, кто утверждает, что поиск истины может обходиться без жертв - сам шествует по пути заблуждений.
- Не будете ли вы так добры сказать мне, на какой адрес ей написать? Кстати, мы с мужем тоже в скорости собираемся в Дели, и было бы чудесно…
- Что у вас за дело? – С нескрываемым ужасом прохрипел Родерик, в попытке пресечь дальнейшие намёки этой столь же беспардонной, сколь и недалёкой дамочки.
- Ах, вы так добры, что согласились уделить мне минутку вашего драгоценного времени!… - Продолжала она, торопливо принявшись распускать завязку сумочки,  решив, что пора уже закругляться с игрой в карамельную жеманницу, покуда его удар не хватил.
- Вот эта шкатулка – что вы можете сказать о ней?
Мельком взглянув на миниатюру с Кали, профессор  спешно полез в карман пиджака, вероятно, за пенсне. Женщина отметила, как пухлые руки его при этом слегка подрагивали.  Что подозрительно, явно не от пунша…
- И откуда это  у вас? – Голосом Лонгфилд владел не в пример лучше, превосходно воссоздавая любезное безразличие.
- Наследство. – Премило улыбнулась леди Габриель.
Вытащив, наконец, и водрузив на голову раскладывающееся  приспособление, напоминавшее очки, но с  несколькими вариантами увеличительных стёкол, крепящихся на винтах так, чтобы можно было группировать несколько или смотреть только через одну линзу, Родерик с величайшей осторожностью принял у Габриель её сокровище. Когда индолог вновь  поднял на неё  глаза, женщина чудом сдержала смешок  – из-за  эффекта лупы почтенный учёный стал уморительно похож на пучеглазого богомола.
 - Что ж, работа явно не современная, хотя сохранность необычайно хороша... – Скованно пробормотал профессор, не прерывая изучения шкатулки.
- Это определёно заметно. – Кивнула леди Габриель, с  нетерпением ожидая  более глубоких, чем столь очевидные замечания.
Он с опаской открыл крышку – так, словно внутри мог сидеть живой скорпион. Затем, снова посмотрел на миссис Эрдерхази, будто только увидел.
За этим странным взглядом, вместо хоть каких-то словесных комментариев, последовало новое детальное исследование старинного предмета.
- Если вы не найдёте моё предложение слишком дерзким, то возможно, будет уместно, если я выскажу пришедшие ко мне соображения насчёт этой вещицы, а вы меня поправите или опровергните, если сочтёте нужным?
Приняв молчание за согласие, Габриель последовательно изложила свою версию о предполагаемой датировке создания  миниатюры, начиная с прихода к власти Хумаюна - второго могольского правителя Индостана,  с которого и началось  взаимно-обогащающее проникновение  персидского стиля и традиционной местной живописи.
- Для периода Хумаюна –  слишком радикальное смешение образов. – Покачал головой Лонгфилд. -  Он всё же был ревностным мусульманином. Вы, конечно же, знаете, как нелепо он умер?
Это было ни что иное, как маленькая месть вредного старикашки. Но, сбросив  былую маску, леди Габриель чувствовала себя воодушевленной, как прилежный студент на экзамене, раскусивший  каверзный подвох въедливого педагога.
-  Сидел на крыше Шер-Мандала, красивом здании, построенном во время царствования в Индии его злейшего врага Шер-шаха, которое император приспособил под личную библиотеку. В изысканной открытой беседке Хумаюн беседовал с почтенными паломниками, недавно возвратившимися из Мекки, и обсуждал со своими многочисленными астрологами вопрос об ожидаемом часе восхождения Венеры, так как намеревался в этот благоприятный момент провести государственный совет. Когда он встал и начал спускаться по ступенькам почти отвесной лестницы, идущей вниз от прямоугольного отверстия на плоской крыше, то услышал пение муэдзина (3) ,  призывающего к намазу (4)  из расположенной неподалёку мечети Шер-шаха. Падишах с выражением благоговения преклонил колени прямо  на лестнице, но, увы, запутался в длинных  полах своего одеяния и кубарем скатился вниз, ударившись виском об острый угол камня, после чего скончался через несколько дней от полученных травм.  Всегда считала, что излишнее религиозное рвение до добра не доводит! Но, не стоит забывать, что он был большим мистиком…
- Не  настолько, чтобы приказывать своим мастерам писать индуистскую богиню Кровавой Смерти! – Возразил Родерик, снимая свои странные очки и направляя на женщину задумчивый взгляд мутно-голубых глаз. -   Хотя, в чём-то вы правы. Именно сефевидские художники, возглавившие мастерские Хумаюна, принесли из Персии ту известную нам высочайшую технику отработки рисунков, в которой огромное значение придавалось подготовке поверхности, составу красителей и качеству кистей, тончайшие из которых изготавливались из одного волоса! На вашей миниатюре хорошо заметны признаки  тщательной грунтовки и лощения, выполненной по всем тогдашним канонам. А вот здесь, видите? – Он указал на полумесяц над головой Кали, - это мастер-иллюминатор, осуществляющий окончательную отделку рисунка, наносил на него металлизированную краску в виде растворенного серебряного порошка или листочков серебряной фольги…
Миссис Эрдерхази затаила дыхание. Неужели он сумел  разглядеть все эти нюансы в свои диковинные линзы? Или же, просто воспроизводил по памяти одну из собственных лекций?
 - Но всё-таки, я считаю, что её создали при другом императоре. Вот сын Хумаюна… Впрочем… - Снова хитро сощурившись, Лонгфилд поднял на леди Габриель скептический взгляд, будто никак не мог определиться: стоит ли ему, великому и ужасному, перед свинёй бисер метать?  - Вы же понимаете, о ком я?
- Джелал-ад-Дин Мухаммад, прозванный Акбаром, то есть  «Великим»— третий падишах из династии  Моголов,  внук Бабура, ведущий свой род от Тимура-завоевателя? – Отчеканила женщина, стремясь максимально занять свой рот  эмоционально-постными фразами, так её личный  уровень озлобления неуклонно приближался к взрывоопасному.
- Да. – Согласно кивнул Лонгфилд, как ни в чём не бывало. - Итак,  лично я провёл бы границу «рождения» вашей Кали  между  правлением Акбара и его сына - Джахангира. Но всё же больше склоняюсь именно к Акбару, то есть, между  1556-1605 годами, так как этот император определённо обладал некой «мистической жилкой», побуждающей его  неутомимо искать выход за пределы строгих рамок религиозного догматизма, и гораздо более прославился своим терпеливым отношением к индуизму, чем кто-либо из других могольских правителей, как до него, так и после.
- Принцип сульх-и-кул, - уверенно вставила Габи, – веротерпимости.
-Верно. И, если помните, он даже распорядился установить статуи двух героев-раджпутов в память об их подвиге в 1568 году…
- Как же можно забыть! Памятники  Джаймалу и Фатху, сражавшимся против него же в битве у Читтора! И он же включил в придворный церемониал некоторый индусские обычаи, - разошлась леди Габриель, - и отменил налоги на паломничество с индуистов, шествующих к их святыням и даже ненавистную джизию – подушную подать на иноверцев в исламских государствах, попутно лишив мусульман всех привилегий.
-  А ещё, в 1562 году Акбар женился на дочери раджи княжества Амбер, вследствие чего династия Раджпутов породнилась с династией моголов. Конечно, правители-мусульмане и раньше брали в жёны индусок, но только Акбар разрешил Раджпутской принцессе, прибывшей к могольскому двору, исповедовать свою веру и отправлять индуистские ритуалы  в построенном по её просьбе  небольшом храме… Вы же молодая женщина, Габриель, должны понимать, куда я клоню!
- Простите моё тугоумие, профессор, но ужели вы намекаете, что моя шкатулка могла стать подарком Акбара его новоиспечённой супруге?
- А почему бы и нет? – Развёл руками Родерик. – Хоть, как личность самодостаточная и чрезмерно властная,  он был и далёк от сильных семейных привязанностей… но, кто знает?
 Расплывшись в благодушной улыбке, Лонгфилд стал необычайно похож на большущего  кота, вдоволь объевшегося  сливок. Стоило ему почуять в ней такого же любителя исторических лакомств, от былой неприязни не осталось и следа.
Миссис Эрдерхази   колебалась:
- Я считала, учёные руководствуются фактами, а не догадками…
- Свои  аргументы  я вам привёл. А когда заканчиваются факты, почему бы не лишить себя удовольствия пофантазировать?- Рассмеялся профессор. -  И, дорогая моя, без гипотез не было бы законов!
Но леди Габриель была непреклонна. Она вдруг будто сама встала на место Ференца, считавшего своим извечным долгом критиковать голословные выводы своей супруги.
- Почему тогда Кали?
Седой котяра стёр с лица ироничную улыбку и, нагнувшись к ней, будто сообщая секрет государственной важности, прошептал:
- Мы же не знаем, какой у принцессы был характер!
Это был камушек в её огород, и миссис Эрдерхази решила не обманывать ожиданий, проявив до конца всё своё остроумие и упорство:
- Ну да, недаром он, имевший свыше трёх сотен женщин в гареме,  издал декрет, что «простому человеку лучше иметь одну жену»! Но ведь и сын Акбара,  Салим Джахангир, рождённый раджпуткой, был терпим к индуизму, разве не так?
- Да, но вы забыли о том влиянии, что оказывала на Салима  его супруга – персиянка Нур Джахан, стойко отстаивающая интересы ортодоксального ислама.
Аргументы закончились, но хоть женщина  и не чувствовала себя вполне удовлетворённой, лишь посетовала под конец:
          - Подумать только, в поисках разгадки я обращалась ко многим источникам, что нашла в  Британском музее, Индийском департаменте, и даже в материалах Библиотеки Королевского Азиатского общества! А она оказывается такой…
         - Прозаичной? – Подсказал мужчина с усмешкой.
         - Да нет, скорее, через чур… сладкой.
       Не могла же она объяснить же этому человеку, к тому же, тесно связанному с подозрительной  мадмуазель де Лакруа, что после опасного приключения в доках и внезапно обрушившихся на неё сведений об ужасах, приключившихся с её родными и в Камакхльском храме,  Габриель ожидала от этой исторической загадки чего-то гораздо более сурового и мрачного.
         Что ж, и хищный тигр носит на себе светлые полосы! Осталось только обстоятельно поразмыслить,  к какому месту её жизненной истории приложить незаурядную личность  императора Акбара и, быть может, его свадьбу с раджпутской принцессой.
Вошедший в зал слуга объявил, что кушанья будут поданы через пятнадцать минут, и леди Габриель решила поторопиться, пока сварливый старик не  съел чего-нибудь лишнего и не растерял с трудом завоёванной ею доброжелательности:
- Сэр Лонгфилд, будьте так любезны, взгляните ещё на этот документ.
Она извлекла из потёртого футляра хрупкий свиток и аккуратно разложила его  на кофейном столике между ними.
- Тоже наследство? – Сощурившись, с подозрением спросил мужчина.
- Подарок. – Извернулась Габриель. - Я считаю, что текст написан на насталик…
Прошло несколько мгновений, перед тем как профессор воскликнул:
- И на этот раз вы определённо правы!
 Пробежав глазами персидскую вязь, в которой Родерик явно разбирался, к вящему восторгу его собеседницы, учёный довольно  откинулся на спинку кресла, сцепив руки на округлом животе.
Теперь, напоминаемый им усатый домашний зверь выглядел так, будто получил на десерт ещё и  парочку сочных мышек. Без сомнения, он понял смысл свитка и теперь размышлял, как бы эффектней  преподнести открывшуюся ему информацию.
- Я делаю вывод, вы не равнодушны  к могольской эпохе Индии.
- Открою вам секрет: я вообще не равнодушна к Индии!
  - В таком случае я бы взял на себя смелость порекомендовать вам почитать жизнеописание Джелалла и его отца: так называемые Акбар-  и Хумаюн-намэ, но… это был бы  такой же бесполезный совет, как отыскать приличное бренди среди местного пойла.
Миссис Эрдерхази, это воплощение вселенского терпения, лишь самую малость  вздёрнула брови:
- От чего же?
 - Да просто пока что его не существует! – Раскатисто рассмеялся мужчина. – Английского перевода, я имею в виду.  Что касается Акбар-намэ, сейчас им занимается один выдающимся английский востоковед  - Генри Беверидж, специально для  нашумевшей серии «Bibliotheka Indica». Кстати, мой хороший знакомый. Хотелось бы знать – сколько времени займёт у него эта  работа…
Леди Габриель с напускным равнодушием смотрела в раскрасневшееся лицо сэра Родерика, пытаясь угадать, когда же он перейдёт к делу. Вопреки опасениям, долгожданное событие произошло довольно скоро.
  - Беверидж как-то написал мне, что, осуществляя перевод,  нашел замечательную рукопись первого тома Акбар-наме, некогда принадлежащую Саид Али Билграми… Она оказалась всего лишь наброском, зато содержала несколько фрагментов, которые не встречались в манускриптах завершенной работы. Так вот, среди них есть два письма Хумаюна. А у вас, похоже, третье!
- И о чём оно?  - Габриель почувствовала, что щёки её сейчас вспыхнут  лихорадочным румянцем.
- Насколько я могу судить, это не официальный документ. Уж больно напоминает личные рассуждения о тяжёлом бремени власти,  борьбе с Шер-ханом,  муки поражения... К сожалению,  я не успею сделать вам подробный перевод, срочные дела зовут меня завтрашним же поездом  отправиться в Агру, но могу подсказать, кто ещё в Калькутте в состоянии вам помочь.
- Вы меня этим чрезвычайно обяжете.
-  Айдин  Салаам.   Антиквар, турок, но уже много лет живёт в Индии. Страстный коллекционер  и эксперт по гравюрам, рукописям, короче – всему, что хоть как-то связано с первыми могольскими императорами. После обеда я дам вам адрес его магазина.
Словно подводя финальную черту   разговора, они встали и вслед за другими гостями направились в столовую. Сер Родерик Лонгфилд с непредвиденной  галантностью предложил  руку леди Габриель, которую она любезно приняла, фальшивой улыбкой отплатив за его резко пробудившуюся обходительность.
Несмотря на бесспорное уважение к его уму и научному статусу, она понимала, что этот, далеко не простой,  человек -  последняя личность, которой  стоило доверять.
- Между прочим - только не выдавайте меня! - в частном собрании Салаама также имеются фрагменты списка Акбар-намэ  и жизнеописания Хумаюна. Правда, на придворном языке персов.
 - Урду? – Живо уточнила миссис Эрдерхази.
- Именно, драгоценная леди Габриель!
- Тогда, это не проблема! – Довольно осклабилась женщина.
Перехватив  торжествующее выражение её сияющего лица, Родерик Лонгфилд от чего-то снова напустил на себя прежнее чванливое выражение, протянув:
- А, позвольте поинтересоваться, где вы учили этот язык? Всё-таки, весьма странная дисциплина для того, чтобы включать её в образовательный минимум английской леди.
- Я родилась в Индии. – Стараясь не сболтнуть лишнего, пояснила миссис Эрдерхази.
Из-за внешности обычно ей не задавали таких вопросов, принимая её специфические знания, как нечто само собой разумеющееся.
- И какое необычное у вас «наследство»… - Не отставал любопытный старикан.
- Что поделать, у нас в семье -  все  большущие оригиналы! – Рассмеялась она, выискивая глазами Ференца.
***
За обедом мистер Эрдерхази наклонился к супруге и гордо шепнул:
- Я намеренно просадил Беренджиру три партии в австрийский преферанс.
- Не сомневаюсь, что так оно и было. - Усмехнулась она, подливая себе в тарелку сметанного соуса с кусочками физалиса.
- Ваш сарказм едва ли  уместен. Лёгкие победы  расслабили мистера Майлса. Если напроситесь к нему за стол и оставите без цента, как вы это хорошо  умеете, приглашение  домой с целью отыграться -  нам обеспечено.
- Договорились. – Согласно шепнула Габриель. – Итак, с вашего позволения, я заинтригую мужчину, а вы, уж не сочтите за труд – для страховки, очаруйте его супругу рассказами об австрийском дворе или чем-нибудь там ещё, как вы это умеете. – Поддразнила она.
- Коварная вы женщина! – С затаённой страстью бросил Ференц, щекоча ей кожу за ухом своим дыханием.
Усмиряя не ко времени зародившуюся сладкую дрожь, леди Габриель предпочла отшутиться,  упрекнув супруга:
- Это вы виноваты, злодей. Взяли в жёны невинную сиротку. И что со мной сделали?
Решив перенести зарождающуюся дискуссию на тот период времени, когда они окажутся наедине, мистеру Эрдерхази оставалось лишь покаянно воздеть глаза к потолку.   
***
После обеда леди Габриель ещё предстояло вытерпеть, пока закончится  карточная партия между Майлсом Беренджиром, её знакомым Дидричем Беккером и не известным статным мужчиной в форме полковника британского стрелкового полка, расквартированного  на территории Бенгалии.
Наконец, конфузливо объявив, что он «пас», Беккер встал из-за стола. Судя по выражению тоскливого разочарования на покрасневшем круглом  лице, которое он периодически утирал платочком, добрый топограф  успел проиграться в пух и прах. Как бы то ни было, но для новой сдачи, оставшимся необходим был третий игрок.
- Господа, позволите леди присоединиться к вам?
Дамы, чьё общество она стремительно покинула, осуждающе зашептались. Беренджир приветливо улыбнулся,  полковник Арнольд Маккгомери – так, оказалось, зовут военного - с сомнением ухмыльнулся в «бисмарковские» усики, но живо поднялся с места, чтобы отодвинуть ей стул.
- Не боитесь оставить  мистера Эрдерхази без денег? – Лукаво осведомился  офицер.
- Князь привык – я его  часто обыгрываю. – Габриель кокетливо опустила глаза. – Но, вам стоит знать, что это - сугубо прерогатива жены, и если кто сторонний посягает на  честь моего дорогого супруга –  священный  долг велит мне вступать в бой. Так что это вы трепещите, джентльмены!
Разумеется, подобное предостережение из уст прелестной  леди не нашло отклика в умах самоуверенных мужей. Однако, смелое предложение интриганки  выбрать для игры  метод неограниченного котла – было воспринято с азартом.
Ференц искоса и не без мстительного удовольствия оглянулся на компанию - несчастные доверчивые джентльмены, они пока не знали, что беспечно пустили за стол дикого и беспощадного  «зубра» (5)  …
В результате начальной торговли в первой партии, леди Габриель стала    разыгрывающим. Как ни старались вистующие Беренджир с Маккгомери, слишком поздно почуявшие неладное, но стойко не показывавшие нарастающего беспокойства, помешать ей выполнить контракт в ходе последовавшей череды ходов и заявок, им этого так и не удалось.
В дальнейшем, ставки только росли со стремительностью снежной лавины, и, в конце концов, большая часть содержимого котла благополучно перекочёвывала к миссис Эрдерхази.
В  дальнейших партиях роли игроков менялись несколько раз, но удача, с истинно женским упорством, предпочитала покровительствовать  даме.
Леди Габриель хорошо знала повадки этой капризной  особы, чтобы расслабиться и позволить себе забыть, как она любит потребовать плату за помощь, причём,  в тот наиболее неудобный  момент, когда вы особенно неплатёжеспособны.
Да и внимательный взгляд Родерика Лонгфилда, который она ощущала на себе в течение всего вечера – не способствовал предаться ликованию от первых побед...
Сноски:
(1) Махабхарата. Книга XVI, глава III, 48.
 (2) Г.Флобер «Госпожа Бовари».
(3) Муэдзи;н — в исламе служитель мечети, призывающий с минарета мусульман на молитву.
(4) Нама;з— в исламе обязательная ежедневная пятикратная молитва.
 (5) «Зубр» — игрок-профессионал, играющий ужа много лет и имеющий не только четкую стратегию, но и большой опыт (карточный термин.)