(размышления дилетанта)
Так называемые “профессионалы” обычно яростно отстаивают свое исключительное право на экспертное мнение в своих областях. Плевки ядом в толпу дилетантов – одно из обязательных упражнений для настоящего специалиста в чем угодно. Обычно утверждается принцип цеховой исключительности как непререкаемая догма жизни. В особенности это касается гуманитарных ремесел и областей знания, то есть тех сфер, где невозможно подвергнуть творчество строгому и формализованному анализу.
Это можно понять. Можно даже согласиться. Но вот какая штука. Для того, чтобы творить, “профессионалам” требуется некоторое количество хлеба и воды. Красть пищу всю жизнь неудобно и опасно. Поэтому часть своих сакральных познаний, высокохудожественных озарений и научных достижений специалисты облекают в печатную форму и пытаются обменять на деньги. Конечно, было бы неплохо сохранить тайну вклада и не делиться с толпой своим сокровенным, но коллеги – настоящие профессионалы -обычно отличаются по отношению к собратьям по виду завистливостью и жадностью и денег друг другу не дают. Поэтому , хочешь - не хочешь, а приходится нести разумное , доброе и вечное в презренный необученный плебс и убеждать сограждан направить малую часть своих доходов на поддержку мозга и совести нации.
То есть, потребителями мозгодеятельности “профессионалов” все-таки являются “непрофессионалы”. Они же финансируют проект. Поэтому было бы логично и порядочно отнестись к дилетантам помягче и позволить им выразить свое скромное мнение по поводу …
Столь пространное предисловие я посчитал необходимым сделать потому, что очень хочется высказаться и порассуждать о предмете высоконаучном, таинственном и сакральном, которым занимается множество “профессионалов” . Но при всей сложности вопроса, и я и все мы с вами являемся ежедневными и пожизненными пользователями этого предмета. И не только пользователями, но и в каком-то смысле создателями. Я имею в виду язык. Русский язык.
Поговорить я хотел об одной из функций человеческого языка, важность которой зачастую обходится вниманием. Дело в том, что язык является мощным и может быть основным средством структурирования человеческого общества. А структурирование предполагает не только объединение и обмен информацией, но и разделение людей на группы. Хотим мы этого или не хотим, разделение общества на группы необходимо для функционирования его как эффективного организма, поддерживающего свою динамическую устойчивость. Группы могут возникать и растворяться в обществе , их существование может опираться на законодательство (которое в свою очередь также базируется на языке и логике языка). Но группы могут формироваться и неформально, причем такие группы не менее, а может быть и более устойчивы, чем формальные. Для того, чтобы члены сообществ могли как-то определять “своих”, существуют системы символов. Знание этих символов и является основой первичной идентификации членов группы друг другом.
Попробуем попроще. Например, военные используют специальную одежду – форму. По этой форме и знакам отличия они могут первично определить члена своей группы и его статус. Но, согласитесь – было бы проще, например, написать у каждого военного на кармане (или хоть на лбу) его номер в табели о рангах и тогда каждому было бы понятно, какой такой военачальник стоит перед ним. Но вместо этой рациональной, простой и недорогой системы военные рисуют на себе мудреные узоры в виде различных геометрических фигур и их комбинаций. Все эти ромбы с кубарями, звезды с просветами, нашивки на рукаве – это символы, проверочные тесты. Ты подошел и заговорил – значит ты гуманоид. Ты заговорил по-русски – значит ты или живешь здесь и знаешь правила или ты потратил кучу времени, чтобы выучить язык. Следовательно ты в любом случае “свой”, так как проявил внимание к нашей системе кодировки информации. А вот если ты по рисуночкам на плечах определил правильно звание товарища – ты опять же в доску свой. Или сам такой же или специально выучил. Насчет “специально выучил” – это работает почти везде. Почти все подгруппы людей одинаково положительно реагируют на почтение, оказанное их системе символов. Правда, бывают и исключения.
Некоторые подгруппы, в частности профессиональные, используют намеренное искажение слов для идентификации “своих”. Самые известные профессионализмы бытуют в среде моряков, особенно военных. Перестановка ударений в словах типа “маЯки”, “рапОрт”, “кОрма”, “МурмАнск” и т.д. – это маленькие проверочки, разбросанные в информационном поле, позволяющие установить, насколько собеседник близок к данной среде.
Существуют диалектные “проверочки”, связанные с произношением слов и звуков. Например, среди коренных ленинградцев человек с мягким “г” , говорящий “та” вместо “да” будет , мягко говоря, восприниматься инородно. А вот в Ростове-на Дону его примут за своего даже если будет известно, что он родился и всю жизнь прожил в Ленинграде. Кстати, о Ленинграде. Вследствие демократичного провинциального принципа комплектования московских масс-медиа, большую популярность в последние годы приобрело выявление специфических ленинградских слов, выражений и стереотипов поведения. Эта тенденция периодически приводит к появлению очередной статьи или книги на эту тему. Ни коренным ленинградцам, ни коренным москвичам это, конечно, не интересно. Интересует эта словесная и поведенческая специфика только журналистов , испытывающих острый недостаток фантазии. На самом деле должны же как-то определять своих жители Ленинграда и Москвы. Пресловутый, набивший уже оскомину , ленинградский “поребрик” или московские “дожжи” и “булошная” – не что иное как маленькие проверочки, пароли. Они не говорят ни о какой “некультурности” их носителей, а лишь служат для идентификации говорящего по принадлежности к культуре одного из городов.
То, что проблема разделения человечества на группы решается естественным путем средствами языка, хорошо иллюстрирует пример с попыткой распространять некоторые имперские языки как интернациональные. Внедрение языков метрополий в колониальных системах привело в итоге лишь к образованию так называемых “пиджингов” – языков, использующих как словарную и грамматическую базу английский, французский, голландский и другие, но со временем превратившихся в самостоятельные языки, развивающиеся по общеязыковым закономерностям. Даже еще не преобразованные в пиджинги эти национальные и территориальные диалекты не позволят никого ни с кем перепутать.И хотя англичане, американцы, австралийцы, жители Фолклендов или англоговорящие канадцы вроде бы используют для общения сходные языковые базы, никому из них без соответствующей мимикрии не удастся сойти у остальных за “своего”.
И в завершение своего умствования хочу сказать о том, что собственно и побудило к подобному размышлению вслух. Последнее время небывалую активность развили поборники усовершенствования русского языка. Причем усовершенствование ,как всегда, предполагается проводить по методу академика Павлова – посмотреть, где людям удобно ходить и там и сделать дорожки. То есть, говорит население “дОговор” вместо “договор” – ну хоть убей говорит – пускай будет “дОговор”. Склоняют “кофе” в среднем роде – пускай дальше склоняют , но уже по закону. Дальше наверное разберутся с “цыганом на цыпочках…”, “парашютом” и “жюри”. Если нам повезет, то возможно не придется напрягаться в дальнейшем при написании слов “агурец” и “карова”. Ну это уж - как карта ляжет. Ну а уж саму эту карту мы точно будем, наконец , “ложить”. Давно пора, а то уж измучались все.
Вот разговором о “кофе” я и хотел завершить свое эссе. Не волнуйтесь – я не буду вам рассказывать про девятнадцатый век и про “кофий” в мужском роде. Это вы и сами прекрасно знаете. Во всех языках, особенно в языках с богатыми традициями, есть странные и коварные ловушки, не объяснимые никакими историческими курьезами, корявые, выпадающие изо всех правил , исключения. Эти исключения бы - раз – и исключить из языка. Но не исключают. Нравится. Потому ,что это слова – пароли. Изучавшим английский язык, например, всегда приходилось держать наготове специальную кнопочку в голове, чтобы не спотыкаться на образовании множественного числа от “мужчина” (или “человек”) и “женщина”. Или чего стоит запомнить то, что “Dutch” означает вовсе не “датский”, а совсем даже “голландский”. Коряво, неправильно, но… Вот если скажешь “Holland” – тебя ведь поймут. Но каждый раз вспоминаешь, что “Dutch” – и на тебя смотрят с улыбкой и понимающе : “Надо же – не наш вроде басурман, а знает…учился наверное где-то.”
А есть ведь еще идиомы – все эти “cats and dogs” . Это вообще парольные фразочки в чистом виде. Попробуй , не будучи русским по рождению и воспитанию, догадайся, что за фрукт такой этот “кур” и что попал он вовсе не во “щи”, а в самый настоящий “ощип” и чем вообще для объекта это чревато.
Вот ведь и “кофе” этот… Слушайте, ведь когда вкусно, хочется чавкать, черт возьми! И курицу эту руками сразу, чтоб не мучаться. Или когда посолить дома что-нибудь надо – ну что может сравниться с щепотью ! А идиотизм этот – вилку в левой руке держать…Да мы бы все с голоду поумирали, если бы ели дома левой рукой. Но то, что у нас там хранится под семью слоями и замками общественного нашего сознания, то, что и как нам кажется правильным делать, когда никто не видит – это никого не касается. Когда дверь закрыта, - мы ни с кем не общаемся и ни на какие пароли не отвечаем. Как говорил мой друг детства:”Приятно поесть по-свински, когда никто не видит” и при этом наворачивал Киевский торт столовой ложкой из коробки. Но нас действительно никто не видел.
Но вот мы выходим из своей конуры и нас уже очень волнует – кто там нас ждет, кто окружает…Не спрашивать же анкету с каждого. Поэтому мы подаем знаки и смотрим на ответы, смотрим на то, какие знаки нам подают другие. Это не снобизм, не “вшивая интеллигентность”, никакие не “нормы приличия”. Это, друзья мои, - знаки. И никакие законы о языке и поведении ничего не изменят. Нас будет все так же мало. И мы будем убирать локти со стола, пропускать женщину вперед, работать вилкой левой рукой, сморкаться в платок, выходить курить на улицу. И будем продолжать склонять “кофе” в мужском роде. Только будем теперь внимательнее прислушиваться, как же говорят другие. Еще внимательнее. Потому что в среднем роде будут склонять “новые”, не наши. А “наши” будут выискивать этот знак принадлежности к своему кругу еще более ревностно, чем ранее.
А если совсем запретят нам этот мужской род, то придется собираться тайком , каждый раз на новой квартире и шепотом с наслаждением говорить, что “кофе хозяйке сегодня удался”, а потом, убрав локти со стола, не торопясь, - вилку – в левой, ножик – в правой…И никаких “средствОв”, никаких “лОжит” и “звОнит” – только тихо. Хоть вечерок побыть со своими.
Реформаторы языка вряд ли понимают важность и тонкость задуманной операции. Общество всегда будет разделяться. Вопрос лишь в том, дружелюбны ли друг другу будут эти общественные корпорации,прозрачны ли будут их границы, доступны ли способы перехода. И в какую социальную элиту попадут реформаторские потомки, которые будут просить принести им “Адын кофе и адын булочка”. А в элиту должны стремится все. Элита – это не плохо, это – хорошо.Но чтобы в нее попасть , надо трудиться, учиться, стараться. А если просто объявить безграмотность нормой, - все равно в элиту не проскочишь. Так и останешься быдлом.
То есть, я хочу сказать, что те, кто мечтает объединить общество путем либерализации языковых норм, на самом деле еще более разделяют его. Все в соответствии с законами диалектики. Правда, может быть, и до законов этих доберутся реформаторы – тогда посмотрим…
P.S.
Для тех, кому захочется упрекнуть меня в проповеди лицемерия, сразу отвечу. Я вполне могу допустить и простить человеку то, что он в одиночестве чавкает за столом и ходит дома в трусах. Это действительно кодовые позиции нашего бытия и если одному дома в трусах удобнее, то и ладно. Но если он, когда никто не видит, мучает кошек , пишет доносы или чего похуже, это совсем другое. И, наверное, это материал уже для другого эссе…