Вы, конечно, помните, что Каштанка была молодой рыжей собакой – помесью таксы с дворняжкой – очень похожая мордой на лисицу. Однажды она гуляла со своим хозяином Лукой Лексанычем, и сподобились они встретить полк солдат маршировавших под оглушительную музыку. Лука имел несвойственную русскому человеку фамилию – Умищев, а потому был отменнейше глуп.
Каштанка терпеть не могла духовых оркестров, именно из-за этого она недолюбливала Петра Ильича – это ж надо какую какофонию представил он в своей увертюре 1812-го года! Нет, это не для русской собачьей души!
Не вынося музыки, которая расстраивала ей нервы, Каштанка заметалась и завыла, а потом метнулась в сторону и помчалась куда-то, забыв обо всем на свете, включая и хозяина своего, Луку Лексаныча. Потом в глазах ее потемнело, затем закружились-завертелись будто бы снежинки... И Каштанка потеряла сознание.
Когда она очнулась, шел крупный пушистый снег и красил в белое мостовую, крыши автомобилей, пыжиковые шапки и слегка согбенные спины прохожих... Каштанка лежала прямо на снегу, около какого-то подъезда. «Странно, - подумала Каштанка, – а где же лошади, а где же сани?» Она, бедолага, ведь не знала, что она очнулась в другое время и фактически в другой стране, хотя говорили прохожие на вполне понятном русском языке, изрядно пересыпали свою речь смачным матом вперемешку с множеством новых незнакомых словечек... Но Каштанку это не удивило – ведь люди всегда были для нее странными животными.
Вдруг резко открылась дверь и ударила ее по боку. Каштанка взвизгнула, и в это время над ней наклонился какой-то человек и спросил: «Псина, ты откуда? Я тебя ушиб? Ох бедная, бедная... Ну, не сердись, не сердись... Виноват».
Каштанка, услышав в голое незнакомца теплую нотку, лизнула ему руку.
Дальше вы все помните: Хозяин (так про себя называла своего благодетеля Каштанка) приютил ее, начал учить разным фокусам, поскольку работал он дрессировщиком в Цирке на Цветном бульваре, что около Центрального рынка. У Хозяина Каштанка, которой новое имя было теперь «Тётка», познакомилась с котом Федором Тимофеичем, гусем Иван Иванычем и маленькой свинюшкой Хавроньей Ивановной. Потом была печальная история о том, как почил в бозе Иван Иванович, Царствие ему Небесное! (Правда, в новое время почему-то говорили не о Царствии Небесном, а о том, что что-то не за горами, и это что-то придет кому верхом, а кому низом.)
Вскоре и у Каштанки начались трудовые будни: днем – дрессировка за какие-то жалкие крохи и мелкие кусочки сахара, а вечером изнурительный труд на манеже цирка. Словом, началась нормальная собачья жизнь.
Каштанке частенько снились сны про свою прежнюю собачью жизнь с Лукой и его сыном Федюшкой. Те тоже были в своем роде своеобразные дрессировщики. То из нее делали «колокол», дергая за хвост и заставляя скулить от боли. То заставляли ходить на задних лапах, а после давали понюхать табаку... Особенно мучителен был следующий фокус: Федюшка привязывал на ниточку кусочек мяса и давал его Каштанке, потом же, когда она проглатывала, он с громким смехом за ниточку вытаскивал кусочек мяса обратно из желудка... В такие ночи Каштанка просыпалась в холодном собачьем поту и потом долго не могла заснуть, но сдерживала скулеж, чтобы не тревожить сон своих звериных друзей, тоже намаявшихся за трудовой день.
Теперь в цирке, хоть и приходилось много работать, отношение к собаке было вполне человеческим. Коронным номером Каштанки было вычислять произведения двух чисел. Когда из зала кричали: «Тетка, сколько будет дважды два?», Тетка (в девичестве – Каштанка) гавкала четыре раза. Бывали задачки и посложнее, например два умножить на пять.
И вот Тетка в очередной раз на арене цирка. Она опять успешно прогавкала четыре раза на вопрос, сколько будет дважды два. Со всех сторон послышались рев и аплодисменты.
Среди зрителей находился мальчик Федя, кстати, как две капли похожий на того давнего Федюшку из прошлого века, который сидел рядом со своим отцом - Лукой Александровичем Умищевым, Генеральным сантехником города Москвы, бывшим ударником коммунистического труда, а ныне владельцем всех общественных туалетов города, ставшим, естественно, членом Госдумы.
Оба они тоже как-то оказались в другом времени. А может, это были и не они, а просто их пространственно-временные двойники. Сын спросил отца: «А помнишь у нас была давным-давно собака по кличке Каштанка? Похожа, правда?» -«Да», – ответил отец. Задам-ка я ей вопрос, подумал Федя и прокричал: «Тетка, сколько будет 17 умножить на 23?»
Собака осуждающе посмотрела на мальчика Федю, укоризненно покачала головой и понура побрела к выходу с арены... Она знала, что получится 391, но ведь не станет же она гавкать до самого антракта! «Как в жизни получается, только зажила нормальной человеческой жизнью, – подумала собака, – опять на голову сваливается какой-нибудь придурочный Федюшка! Но это, слава Богу, как говорят люди, не он: тот Федюшка знал мое настоящее имя».
«Каштанка! Каштанка!» – раздался в это время громкий мальчишеский фальцет.
Каштанка узнала голос: «Ну, конечно, конечно – это тот самый Федюшка!» В голове Каштанки промелькнули те страшные эпизоды издевательств, которые она терпела у прежних хозяев. Каштанка, скуля, стремглав бросилась за кулисы и, дрожа от страха, забилась под стул в гримерной Хозяина. «Все, что угодно: работа в две смены без выходных до самой пенсии, но только не возвращение к Луке и Федюшке... Только не это! Только не это!»