«СПИ, НИ О ЧЕМ НЕ БЕСПОКОЙСЯ…»
Борис Рыжий. И всё такое… СПб: Пушкинский фонд, 2000.
Одна моя прежняя девушка, мнением которой о поэзии я дорожил, была убеждена, что в современном отечественном стихотворстве не появляется ничего такого, что «цепляло бы по-настоящему». (В скобках замечу: здесь «современное» - это осуществляющееся в реальном масштабе времени. Я к тому, что Ходасевич посовременнее всех нынешних вместе взятых будет). С нею я, в общем-то, соглашался. Ну, действительно, либо мычание телят из стойла обветшалого, как колхозных времен коровник, авангарда; либо версификации а-ля покойный нобелевский лауреат; либо вообще желе на сорбите. Но при этом добавлял: всё же люди должны где-то быть; возможно (и скорее всего) не в наших сумрачных пенатах и не в гунявой, как и ее мэр, Москве.
Два года назад в одном из выпусков альманаха „URBI“ прочел подборку стихов екатеринбургского поэта Бориса Рыжего и понял, что не ошибся. И – редкий случай – мой симпатичный зоил в юбке со мною согласился, при этом точно подметив – кажется, что автору одновременно и 20 лет, и все 50.
Стихи «зацепили» а некоторые прямо-таки добили:
Но всё равно, кино кончается,
как всё кончается на свете:
толпа уходит, и валяется
сын человеческий в буфете.
(Умышленно во второй строке ставлю «как» вместо авторского «и» - хотя это произвол, но так запомнилось).
Да, «сын человеческий», он же сын Божий, и будет так валяться, оправдывая наше существование, до Второго пришествия, которое, прочухавшись, сам же и осуществит. Такой вот российский Искупитель.
В последующем взлет молодого поэта (возраст - лермонтовский) оказался стремительным: публикации больших подборок в «Звезде», «Октябре», «Знамени», одна из московских литературных премий, выход первой книги в элитарном издательстве, приглашение на международный поэтический конгресс в Голландию… Кстати, упомянутую премию поэт получил словно «шутя, играя» - в то время как отдельные литераторы чуть ли не жизни свои кладут на закулисные труды по поводу, скажем, «Северной Пальмиры». А в очередной раз пролетев мимо оной, огорчаются до невозможности.
В рецензии, опять же из толстого столичного журнала, Б.Рыжего определяют как последователя Есенина и ученика Рейна. И тот, и тем более другой здесь, на мой взгляд, ни при чем. Разве что с Есениным схож внезапностью появления. «И всё такое…» начинается с одного из лучших стихотворений:
Над саквояжем в чёрной арке
всю ночь играл саксофонист.
Пропойца на скамейке в парке
спал, подстелив газетный лист.
Я тоже стану музыкантом
и буду, если не умру,
в рубахе белой с черным бантом
играть ночами, на ветру.
Чтоб, улыбаясь, спал пропойца
под небом, выпитым до дна.
Спи, ни о чем не беспокойся,
есть только музыка одна.
Вот, собственно, с цитированием и всё, а заниматься «разъятием» нет смысла, да и не стиховед. Кто понимает – тот поймет.
С этой книгой – нечастый случай, когда поэтический сборник от увеличения в объёме только выиграл бы (за счет, например, не вошедших стихов из того же „URBI“). Обычно всё же подсознательно хочешь, чтобы «тетрадочка» была потоньше – дочитал до корки, отдав дань упорству автора, и дело с концом.
И еще. Стихи Б.Рыжего населены людьми, даже тьмой народу – его друзьями («кентами»), подругами, соседями по городской окраине, случайными знакомыми. Мне это по нутру. Для сравнения – питерские стихотворцы столь сомнительные оравы в свои стихи нипочем не допускают.
Идет последний год второго тысячелетия от Р.Х. Одни писатели усиленно, словно перед концом света, тусуются, другие в одиночку бьются лбом о письменный стол. А на самом деле «пора не бодрствовать, а спать». И потому, дорогой читатель, «спи, ни о чем не беспокойся»: уверен, что и еще поэты обнаружатся, на двадцать первый век хватит. Просто мы пока не в курсе. И тогда, непременно, - «на страшную музыку вашу прекрасные лягут слова». А в том, что «музыка» грядущего столетия будет не менее страшна, чем уходящего, нисколько не сомневаюсь – и к Нострадамусу не ходи.
Опубликовано: журнал "Книжный Питерbook" №9 - 2000.
На фото: 2-е издание сборника, 2013 г.