Экипаж двойка с крытым верхом направлялся по восточному тракту, огибающему Топь. Отъехав уже достаточно далеко от Инфияра, настолько далеко, чтобы нельзя было называть окружающие степные просторы его пригородом, он, однако, ненамного приблизился к Инчьеору. Мужчина-кру, управляющий экипажем, глазел на дорогу и одним ухом прислушивался к горячей беседе, которую затеяли пассажирки. В этом долгом споре он, конечно, был на стороне Фирсии. И дело было не только в том, что Доби более чем нежно относился к своей работодательнице, но и в том, что рассудительная и спокойная медиум была убедительнее взбалмошной, весьма скорой на обвинения, рыжеволосой магички, по милости которой, они оставили дом, практику и отправились на помощь некой Ание. По уверениям милсдарыни Иофиной её племяннице грозила смертельная опасность. Эта опасность заключалась сразу во многих вещах, но, как понял Доби, самой главной опасностью была Игрис Риа – известная также, как беглая преступница и сторонница милсдаря Лиалана С’Иссо.
– Ты несправедлива к кру. Они.., – разобрал Дигит слова Фирсии.
– Они варвары и язычники! – гнула своё магичка.
– Нет, они – такие же, как мы. Ничем не хуже нас, Иоф.
– Ты говоришь бред! Они воинственные примитивные псевдолюди. О, Высший! Я не верю, что ты их защищаешь.
Оглянувшись Дигит заметил, как огненно-рыжая магичка обвиняющее тыкала пальцем в собеседницу. Фирс покачала головой и отвела её руку:
– Подожди. Ты просто видишь лишь одну сторону медали.
– Хочешь сказать, что у них есть достоинства? Я их не вижу.
– Вот именно… ты даже не пытаешься…
– Ну, хорошо, назови мне хоть одно!
– Хоть одно достоинство? – уточнила Фирсия.
– Да… хоть что-то… Давай!
– Одно?... Да, пожалуйста! Они не высокомерны, не надменны, они не считают нас псевдолюдьми…
– Хо! А разве для этого есть причины?
– Конечно.
– Вот как!? И какие же? Что такого невероятного умеют делать кру?
– Плавать.
– Спорное умение… Где? Зачем?
– Ещё они не погибают, попав под дождь.
– Только дураки, да… и ещё моя племянница, которая, как это не прискорбно, тоже не блещет умом, способны попасть под дождь. Фирс! Это всё не серьезно… Подумаешь, они могут мокнуть… Мы можем летать, управлять Силой! Разве можно сравнивать?
– Конечно можно. Просто они живут в чужом мире. В своём – они были намного… э… круче нас, если бы мы делили тот мир с ними...
– Вот и оставались бы там…
Иногда Доби Дигиту хотелось хорошенько встряхнуть эту Иофиной Саакру и крикнуть ей в лицо: «Эй! Ты! Зазнавшаяся стерва! Что ты знаешь о нас?!». Но он был воспитанным кру, поэтому просто покрепче сжал челюсти. Хорошо, что Фирс не страдала этой навязчивой кру-боязнью.
– Снова ты не справедлива… Разве они хотели попасть сюда?
– Что?!
– Разве у них был выбор? Был Приход, их выбросило в разлом к нам. Не знаю почему, но так уж случилось – мы вместе.
– А… Я понимаю… Ты одна из этих: Все люди – братья. Сотрём границы… Фирсия! Вот от тебя я этого не ожидала. Я спокойно (почти) перенесла это твоё увлечение, – магичка кивнула в сторону мужчины, сидящего впереди, – В конце концов, это твоё личное дело – с кем спать. Есть любители, знаешь ли, и с ваксами…
– Я уже начала забывать, какой сучкой ты иногда можешь быть! – со смесью удивления и восхищения произнесла медиум.
– Не скажу, что я рада напомнить… Так вот… Ты можешь спать хоть с горзом! Но быть на стороне кру, уничтоживших половину наших городов, выгнавших нас из Мои Ла Ини, убивших тысячи наших предков! Ты меня… огорчаешь.
– Я не на их стороне, но и не на твоей. Я не на чьей стороне.
– Нейтралитет? – усмехнулась Иофиной.
– Вроде того. Я не хочу заставлять тебя любить кру.
– Ещё чего…
– Просто поставь себя на их место, – заметив на лице подруги выражение, призванное демонстрировать презрение высшей расы к низшим существам, Фирс поспешила продолжить, – Постой! Просто выслушай меня, о большем не прошу.
– Ладно, излагай.
– Отлично. Представь, что наш мир погибает.
– Это просто… Ему не долго осталось…
– Хм… Оптимистично, – улыбнулась ясновидящая, – Так вот. Наш мир погиб, и мы… не все мы, а только часть нас, успевает перебраться в мир кру.
– Это невозможно. Их мир погиб ещё раньше.
– Я знаю! Просто представь. Итак, айкру – остатки великих Домов, гордые аристократы бросают всё, к чему привыкли и попадают в мир, где всё иначе, где их никто не ждёт, где им никто не обрадуется. Даже напротив, скорее всего туземцы будут настроены враждебно. Ещё бы – какие-то непрошенные гости, хуже того – захватчики претендуют на их территорию. А мы, безусловно, поневоле станем захватчиками, ведь нам нужно где-то жить…
– Это не значит, что мы отвоюем половину земель, что мы уничтожим их города…
– Погоди… Теперь, мир, в который мы попадаем не имеет Силы.
– Как это?
– Включи воображение! Силы нет, нет Потоков… Зато есть много-много воды. Дожди идут почти каждый день.
– Бред…
– Не бред… Именно в таком мире жили кру. Неужели ты не знала?
– Что-то слышала… Но не стоит верить всему, что они болтают о себе.
– В их мире было так много воды, что… Как объяснить?.. Что суша была не вокруг воды, как у нас, а наоборот – вода вокруг суши. Воды было так много, что она постоянно испарялась, и в небе… в небе постоянно были облака. А дожди, Иоф, могли не прекращаться несколько дней подряд.
– Я не верю… Никто не может доказать то, что их мир был именно таким.
– Более того, – игнорируя сказанное подругой, продолжала Фирсия, – наш мир, возможно, тоже был таким.
– Ну, это ты вообще хватила! Конечно, и я и Тасил допускаем то, что Лиалан прав, и под Топью, действительно есть вода, но то, о чём говоришь ты – это просто абсурд! Как айкру могли жить в таком мире? Сидели дома – под крышами? Ждали, когда же закончится дождь?
– Возможно, айкру тогда были другими…
– Бре-ед… Вода! Даже если она и была, её никогда не было так много. Я интересовалась этим. Мы интересовались, изучали… Ание была в библиотеке Аикру-Кана недавно. Она говорила о каких-то религиозных трактатах и… бла-бла-бла… наш мир был другим – но это и так понятно. Однако там нигде не написано «раньше почти не было суши, и дождь шел каждый день»! Ах да! Книги первых людей… Ты, случайно не знаешь иярди? – с сарказмом поинтересовалась Иоф.
– Язык первых людей? Я – нет.
– Вот именно! Я тоже! И никто не знает. А вся эта болтовня о том, что они написали в своих книгах… Я тебя умоляю! Сколько переводчиков – столько мнений! Да и вообще! Кто эти первые люди? Сверхраса? Полубоги? Этого никто не знает – есть только несколько сомнительных талмудов с непонятными иероглифами…
– Первые люди – это то, кем были бы мы, если бы вода осталась в нашем мире.
– Э-э… – на несколько секунд магичка впала в ступор, – Это твоя гипотеза?
– Ну, что ты! Так думаю не только я … Двенадцать или около того тысячелетий тому назад с нашим миром произошло нечто, из-за чего воды почти не осталось…
– Великая Засуха?.. Фирсия, ты ведь образованная женщина. Это всего лишь миф.
– Выжило лишь то, что находилось на месте нынешних оазисов. Долины – это высохшие огромные водоёмы. Кру назвали бы их морями.
– Хорошо, на минутку допустим, что всё именно так и было, на минутку… Тогда где вся эта вода?
– Как это где? А Топь? Ты сама недавно говорила об этом.
– Я имела в виду, что там может быть немного… но, как ты это назвала?.. но, море? Мы искали под Топью воду– там гранит. Под всеми сотнями ронд, да что там? – под всеми нодами Топи гранит… По крайней мере в тех местах, где мы её искали.
– А что такое Топь, по-твоему?
– Топь?.. Она… она, – Иофиной помогала себе жестами, – Это что-то... неправильное.
– Да-да… Зог Манум – плохая земля. Хотя, я бы назвала её… плохой водой.
– Водой?..
Задумавшись, Иофиной замолчала. Медиум не стала мешать ей, только потрепала приятельницу по плечу и снисходительно, даже нежно произнесла:
– Водой… Водой… Подумай об этом, Иоф.
Магичка нахмурила красивые брови и, глядя куда-то мимо собеседницы, прошептала:
– Надо спросить Тасила… Может быть он что-то знает… И Лиалан…
Фирсия мысленно поздравила себя с маленькой, но победой. Её нравилась Иофиной, и нравилась бы ещё больше, если бы не эта узколобость в вопросах, касающихся кру. Это мешало не только её окружению, но и в первую очередь ей самой. Из-за своих бзиков она когда-то серьёзно поссорилась с сестрой, а потом чуть не потеряла свою новорожденную племянницу. «И потеряла бы, если бы не Тасил… – мысленно вздохнула медиум, – кроме того, из-за этой ненависти к кру, Иоф полностью игнорирует любые культурные ли, социальные ли проявления пришельцев из другого мира. Вот муж у неё не такой… И как они живут столько лет вместе? – в очередной раз удивилась Фирсия, – Поскорей бы добраться до Инчьеора. Там состыкуемся с Тасилом. С ним Иоф намного более адекватная…»
Так размышляла ясновидящая, краем глаза наблюдая за непривычно тихой Иофиной.
_______
Забрезжил рассвет. Топот кеймов и скрип колёс дополнялся тихим неразборчивым гудением баса – это разговаривали Приближенные сопровождения, едущие перед повозкой. Отец Хэксон разлепил глаза и понял, что сон ничуточки не помог избавиться от усталости, накопившейся за всё это время. Признаться, как только Зиг Зог взял бразды руководства в свои руки, священник с облегчением позволил ему командовать. Всё бы хорошо, но три дня назад профи свалился с лихорадкой. Уже не веря в лучшее, Хэксон довёз его до Ворот и кинулся на поиски лекаря. Точнее, он отправил на эти поиски своих подчинённых. Когда они привели Аму, как тот сам себя называл, священнослужитель по понятным причинам не стал требовать рекомендательных писем, а сразу подвёл небольшого поджарого айкру к бледному, сгорающему в жаре Зигу. Мужчина внимательно осмотрел больного, задержавшись на ране, после чего на ужасной смеси общего с неизвестным наречием попросил:
– Надо… ихвалач… ихвалач ыгн… чиоловек… э-э… туда… туда!
Он замахал руками, указывая на дверь. Все переглянулись и спустя некоторое время пришли к выводу, что Ама просит вынести больного на улицу. Когда они выполнили просьбу врачевателя, тот не остановился на достигнутом и жестами показал, что Зиг должен лежать прямо на земле. И вот, когда, наконец, профи оказался за городом на жёсткой степной траве, Ама достал из своего мешка четыре небольших палочки и воткнул их в землю – по две со стороны головы и со стороны ног больного, после чего встал на колени рядом с ним и запел на незнакомом языке…
Отец Хэксон сел, полумрак позволял разглядеть спящего Зига и силуэт в светлой одежде рядом с ним – это сидел Ама. У противоположного края повозки, свернувшись калачиком, лежал пленный. Хэксон открыл было рот, чтобы о чём-то спросить целителя, но вспомнил, что тот нибэнимэса не понимает на общем. Вообще, только крайняя нужда в его помощи пересилила ту неприязнь, что питал священник к подозрительному язычнику. Будь его воля, он бы уже давно отослал Аму куда подальше. Однако всё сложилось иначе: в тот момент, когда он уже был готов наорать на щупленького айкру, колдующего над Зигом, кончики палочек, воткнутых в землю, начали едва заметно светиться жёлтым светом. Через пару минут сияние стало нестерпимо-ярким, после чего мигнуло и, замыкая Зига в себе, соединилось тонкими полосками света. Целитель замолчал, и в наступившей тишине они услышали слабый голос профи:
– Пить… Дайте воды…
Через полчаса жар совсем спал и Зиг тихо, но твёрдо пообещал Аме десять серебряных за день работы и велел не отходить от него ни на шаг, что тот и делал, находясь рядом с больным практически постоянно.
– Ну и куда нам? – услышал Хэксон одного из Приближенных.
Этого парня, как двух его коллег, размахивая грамотой с печатью Фалма, он позаимствовал в Воротах у местных властей.
– Прямо езжай, – откликнулся другой.
– Не… прямо упрёмся в Калитку, давай налево.
– Почём знаешь?
– Мы ж ехали здесь из Инчьеора. Тогда направо заворачивали, значит сейчас наоборот надо.
– Умник…
Хэксон высунулся из повозки и крикнул:
– Остановите тут!
Ворота соединялись с восточными городами только одним путём, заблудиться было невозможно. Однако здесь широкий тракт разветвлялся на несколько узеньких дорог. Все они рано или поздно соединялись снова, кроме той, что вела к Калитке – крохотному постоялому дворику. Тропинки виляли между высокими утёсами, неожиданно вырастающими из плоской поверхности странными островами, отбрасывающими длинные тени друг на друга и на травяные, волнующиеся от ветра, просторы степи.
Их небольшой караван остановился. Священник вылез наружу и, обойдя повозку, справил малую нужду, после чего вернулся к своим подчинённым:
– Куда, говоришь, надо сворачивать?
– Вправо, отец Хэксон.
– Хм… А если влево?
– Там мы к самой Топи прижмёмся…
– И что? – суеверный страх на лице здорового детины даже повеселил Хэксона, – Сейчас Зига спрошу. Куда он скажет, туда и свернём.
– Эй! Милдарь Зиг! – позвал священник, отодвигая полог повозки и заглядывая внутрь, – изволь проснуться!
– Ай! Раихым ду..? Не… Спать… дать чиоловек… ай! – набросился с упрёками на него Ама.
– Помолчи! – отмахнулся от него Хэксон, – Зиг! Давай, поднимайся, нужен совет.
Профи открыл глаза:
– Какого рожна, Хэксон? Что случилось?
– Ай-ай… спать дать спать бодва ыгн..., – причитал врачеватель.
– Не ной, Ама… Что там у вас?
– К Калитке подъезжаем. Куда сворачивать?
– Вот ведь… такую мелочь сам решить не можешь. Хоть куда – всё равно.
– Эти олухи Топи боятся.
– Тогда вправо. Только не гунди тут мне, – пробормотал Зиг.
Посмотрев по сторонам, он обнаружил Лиалана и поинтересовался:
– Что наш бунтарь? Всё молчит?
– Спит.
– Конечно спит… Столько поить его всяким дерьмом…
Священнослужитель вернулся к подчинённым:
– Направо давайте!
Сам он решил некоторое время пройтись пешком. Топая по обочине, он немного отстал от каравана, который маячил шагах в двадцати. Один из Приближённых, заметив отсутствие своего начальника, остановился, дожидаясь, когда Хэксон поравняется с ним.
– Может быть верхом? – предложил он.
– Потом…
– По-осторонись! – донеслось им в спину.
Развернувшись, Хэксон обнаружил двух наездников, сидящих на одном кейме. Парни проехали мимо и вынуждено притормозили перед повозкой. Некоторое время они плелись след в след, потом повозка прижалась к краю дороги и путешественники обогнали её.
– Лёгкой дороги, милостью Высшего, – сказал один из всадников, разглядев в караване слуг Церкви.
Приближённые молча проводили их взглядами.
«Разъездились тут…», – раздражённо думал отец Хэксон, отмахиваясь от тонкой жёлтой пыли, норовящей залезть в глаза и нос.