И снова возвращаюсь назад, далеко, в 60-е годы...
Думая, - ну до чего мне повезло, все-таки...
Конечно, всё началось гораздо раньше - с 5 марта 1953г. В тот день, когда не стало Вурдалака. Того, что, казалось,
должен был жить вечно, как Кащей, насыщаясь кровью своих подданных.
Подданные истерично рыдали, - покинутые и осиротевшие, вечные, казалось, доноры...
А мне безумно повезло в мои неполные восемь лет. У меня был папа. Папа - доктор. Прошедший 2 мировые войны,
- мудрый настолько, что не скрывал от маленькой дочери истины,
знать которую необходимо, но кичиться ей не следут...
Папа, который напряженно - сосредоточенно следил по радио за сводками здоровья этого упыря, кратко комментируя издаваемые
этим радио захлебывающиеся страданием вопли...
...Но я почувствовала себя настолько свободной, что насмерть сцепилась тем же летом с Зинкой, которая была лет на 5 старше меня. Мы катались в отчаянной схватке по двору, и каждая орала свое: Сталин - говно( это я), нет, Ленин - говно ( это она)... Счастье, что никто не обратил на нас внимания.
А может сомневались - чью сторону принять... Хотя дело было ещё свежее некуда, и народное горе - безутешным.
...Кстати, о самОм "ругательном слове". Помню, как долго я терзалась, не зная правильной его орфографии - через "о" или "а".
И была жутко разочарована, прочитав наконец у Маяковского "О", потому как "а" мне казалось благозвучнее...Ну да ладно!
Суть не меняется.
В том же марте немедленно свернулось развернутое было "дело врачей-вредителей", и стали отпускать тех, кого только успели схватить, но "дело" ещё не завели... А к осени потихоньку начали возвращаться ссыльные.
Некоторые оседали на время в нашем маленьком городе (см. "Фрада"), - поскольку ещё несколько последующих лет въезд в их родные большие города им был запрещён...
Все ещё действовал закон - "минус сто". Сто крупных городов, куда возвращаться было нельзя - до тех времён, пока каждое "дело" не было пересмотрено, и человек не получал законной
реабилитации...
... Почему я назвала это - "параллельными мирами"?...
Да потому, что многих все это не касалось, или сами они не хотели этого касаться. Инстинкт самосохранения - самый сильный в мире, тут ничего не поделаешь...
Таким образом я стала навсегда скрытым диссидентом, - с малолетства и до сих пор...
Все эти "пионэры", комсомолия прошли по касательной, не только без энтузиазма, но с глубоким отвращением.
До партии дело не дошло, к счастью. Хотя и предлагали осторожно, - но это было позже...
И тут грянули 60-е... Эх, была бы не так строго воспитана, окунулась бы в этот мир сомнительной свободы
хиппования, джинсования и т. п. проявлений своего "я"...
Но дальше музыки и книг дело не пошло...
Так и застряла в относительно конформистской среде студенчества, скрывая свои тайные мысли и увлечения.
Потому как никто не отменял систему стукачества, и в каждой группе был свой "сурок"... Иногда я пыталась угадать - кто?
Не получалось долго, только после окончания института вычислила.
И рада была, что не поддалась той силе притяжения, которой поддавались все... Этой девушке даже не надо было напрягаться.
Они все, как бараны, сами шли к ней со своими сплетнями, за что становились приближенными и,- зависимыми. Её боялись.
Потому что она знала все обо всех. Она была умна, хитра, коварна, холодна и насмешлива, а потому каждое теплое слово, каждая поощряющая улыбка её не слишком красивого лица становились наградой и защитой...
К счастью, к тому времени подруг я уже не заводила, а потому избежала зависимости. Как она ни старалась, так и не узнала обо мне ничего за все совместные годы учебы и последующей "дружбы"...
Вот было время!...
Те, кто казался преданным делу "партии и народа", оказывались подпольными диссидентами.
Те, кто активно суетился и лез брататься, - наоборот...
И кто шутил, а кто говорил правду, - определить было совершенно невозможно...
Всё же это были не богемные, не творческие сообщества, а люди будущих реальных профессий.
И почти каждый думал лишь о своей карьере, - а потому доверять нельзя было никому вообще...
Впрочем, и среди богемы было расслоение, зависть и карьеризм, как и среди самого благополучного, опекаемого государством слоя -
студентов серьезных вузов, готовящих специалистов для оборонки (или нападения), - что, впрочем, одно и тоже.
Они - то потом и пострадали больше других, избалованные заботой государства и относительной свободой, в основном - кажущейся...
И это же поколение физиков - лириков составляло цвет КВН-их команд, наполняло Политехнический и площадь Маяковского,
было помешано на стихах, бардах, роке...
Казалось, что все прекрасны! Но нет, так не бывает...
Нашего больного раздвоения сознания не пожелаешь никому, несмотря на сопутствующую молодость и немыслимые страсти...
Это привычное раздвоение потом, в следующую оттепель конца 80-х-начала 90-х превратилось на время в настоящее реальное разделение.
И тут обнаружились вещи удивительные и неожиданные.
Люди впервые оказались без масок! Они перестали бояться.
Это было одним из чудес того времени.
Когда рушились фальшивые дружбы и привязанности.
Когда возникала внезапная радость обретения настоящих.
Но и это прошло очень быстро, - почти так же, как и первая оттепель... Все вернулось на круги своя, только в ином варианте.
И снова повис страх. И снова большинство надело маски, за которыми мало что можно разглядеть...
Но остатки( останки, можно сказать) тех, кто дышал в том времени
относительно освеженным воздухом и отравился им навсегда, всё ещё пытаются что-то рассказать глухонемому поколению, погруженному в себя, - единственно любимого, и надеется, несмотря ни на что, встретить ясный понимающий взгляд, не затуманенный одними инстинктами...