Полина КОТЕНОК
Иосиф ШИМАНСКИЙ
Поэт - партизан
(ОЧЕРК)
Газета «НАХОДКИНСКИЙ РАБОЧИЙ»
1988 год
Поэт – партизан *
На скалистом берегу вечно бушующего Берингова моря, в рыбацком поселке Олюторка стоит скромный обелиск. Его поставили старые рыбаки Олюторского рыбокомбината, сохранившие до наших дней память о человеке, который покоится под обелиском. Лаконичная надпись сообщает: «Здесь покоится начальник Олюторско – Наваринского района, красный партизан, коммунист Рослый К.Л. Погиб при исполнении служебных обязанностей 4 сентября 1926 года».
Теперь, когда прошло более шестидесяти лет после гибели Константина Леонтьевича Рослого, мало кто знает, что крестьянский паренек из деревни Перетино Партизанского района был еще и партизанским поэтом, стихи и песни которого в годы гражданской войны читались и распевались в деревнях Приморья, в партизанских отрядах.
Мало прожил этот на редкость интересный, своеобразный человек – ему шел двадцать восьмой год, но за свою короткую и яркую жизнь он успел многое сделать и оставить неизгладимый след в памяти тех, кто жил с ним, партизанил в Приморье, боролся с бандитизмом, трудился после установления Советской власти.
Не было в Партизанской долине деревни, где бы ни знали К.Л.Рослого. Везде его называли тепло и ласково – Костя. Он родился в бедняцкой крестьянской семье в 1898 году. Рос Костя маленьким, слабым мальчиком. Зато умственно обогнал многих сверстников. Шести лет он поступил учиться и десятилетним окончил сельскую приходскую школу. Костя писал стихи, и приходской врач Борхард убедил Костиного отца, что сыну надо учиться и с его здоровьем в хозяйстве он не помощник. Борхард был частым гостем в семье Рослых. Сам он до самозабвения любил литературу, перечитал почти всех русских классиков, увлекался метеорологией. Дымя неизменной трубкой, Борхард говорил:
- Костик, почитай – ка стихи. Пусть батько твой убедится, что родился ты поэтом…
Запрокинув голову с льняными волосами, сияя голубыми, как небо, глазами, Костя читал:
Вот и я с моими песнями,
Как с товарами купец…
Выбирай – ка, ненаглядная,
Запевай – ка, молодец!
Я их тоже пел не в радости,
Век скитаясь по чужим, -
А страдания душевные
Были недугом моим.
Я послушал эти песенки
У костров среди полей,
Где отец с сохою маялся,
И запел их для людей…
- Я что ж, - раздумчиво говорил Леонтий Артемович, - разве я враг своему сынку. Вижу, хватка у него есть. Да как учить, на какие средства…
С помощью Борхарда собрали тринадцать рублей – деньги по тем временам для бедняка – крестьянина большие. И вот двенадцатилетний паренек отправился пешком во Владивосток. Более двухсот верст шел он от деревни к деревне, ночевал там, где приютят. Но вместо школы Костя попал в полицейский участок. Его приняли за беглеца из родительского дома и этапным порядком вернули в родную деревню. Второй раз его отвез в город доктор Борхард и устроил в семье школьного сторожа.
В 1914 году Костя окончил городское училище, и с помощью Марии Владимировны Сибирцевой ему удалось на казенный счет поступить во Владивостокскую гимназию. Трудно сказать, как произошло знакомство крестьянского паренька с матерью будущих героев – партизан Игоря и Всеволода Сибирцевых. Но именно она – вечный ходатай за крестьянских и кухаркиных детей, сыграла большую роль в судьбе Кости Рослого.
Нелегко было на первых порах деревенскому пареньку стать своим среди гимназистов. Сынки владивостокских богатеев нередко откровенно издевались и над его немудрящей одежонкой, и над его еще неверным выговором. Но Костя чувствовал в себе силу и право на образование неотъемлемым. Он зло высмеивал самодовольных сынков из богатеньких, вступил в гимназический литературный кружок, который выпускал по тем временам прогрессивный литературно – художественный журнал.
В этом журнале Костя печатал стихи, в которых высмеивал порядки старой школы, чинуш – преподавателей, барчуков – гимназистов. Здесь он познакомился и сдружился с братьями Матвеевыми (отец их был одним из первых журналистов Дальнего Востока).
Позднее эта семья стала его родной семьей. Познакомился и сдружился с Павлом Далецким, позднее известным советским писателем, с братьями Сибирцевыми и Сашей Фалеевым, впоследствии выдающимся советским писателем.
В общем, с революционно настроенными гимназистами Костя начинает осмысливать и свое призвание как поэта, как гражданина, как революционера. В 1915 году он пишет несколько революционных стихотворений: «Забывшим все», «Узник», «Стонет от гнета и горя тяжелого» и другие. В них он клеймит власть имущих. Стихи его наполнены верой в неизбежную победу трудового люда в справедливость, которая непременно восторжествует на земле. Эта вера особенно ярко выражена в стихотворении «Узник»:
Верит он: пронесется невзгода,
А за нею тиранство и гнет…
Для страдающего веки народа
Солнце правды и славы взойдет.
Гимназическое начальство всполошилось: крамола появилась в их богоугодном заведении. И кто носитель этой крамолы? Лапотник, которого из милости взяли учиться на казенный счет… Изгнать! Изгнать! Чтобы и духу его не было. Вскоре директор гимназии Дионисий Осипович Круглый, человек с дворянской спесью, давно не взлюбивший Костю, непокорного деревенского паренька, бросил оскорбительную фразу:
- Мужик, что ты смыслишь в политике?!
- Но ведь вы-то, Дионисий Осипович, хлеб едите му – жиц – кий! – ответил Костя.
Эта дерзость только ускорила развязку, директор выгнал Костю, а совет попечителей подтвердил его решение. На исключение Кости Рослого из гимназии особенно настаивал рьяный монархист таможенный чиновник Заушкевич. Он придумал и подходящий повод, не порочащий «добрую репутацию» гимназии. Попечители даже в мыслях не могли допустить того, что в опекаемом ими учебном заведении могли появиться вольнодумцы. Повод Заушкевича был вполне приемлем: Костю Рослого исключили «за издевательство над русским поэтом Лермонтовым». Это лицемерное решение было обидно вдвойне потому, что именно поэзию Лермонтова Костя любил более всего на свете. А что могли в ней понимать заушкевичи – потомки палачей великого русского поэта.
Ни крайняя нужда, ни полуголодное существование, ни скитания по чужим людям не принудили Костю уехать из города. Здесь были библиотеки, в которых можно продолжать образование, здесь были его друзья по духу и мысли, здесь была литературная среда в доме Матвеевых, в которой можно было совершенствовать свое перо, здесь, наконец, были печатные органы, в которых творчество его находило выход.
На жизнь Костя зарабатывал себе репетиторством. Он готовил сынков состоятельных родителей для поступления в ту гимназию, из которой его так бесцеремонно выдворили. В свободные часы весь отдавался поэзии, учебе, самосовершенствованию для будущей борьбы.
Особенно много писал Костя Рослый в 1916 и 1917 годах, накануне великих и грозных событий. В 1917 году, в его первой половине, он опубликовал во владивостокском журнале «Великий океан» стихотворение «Варнак», которое его сразу поставило в ряд с лучшими поэтами Владивостока того времени. Тема политических каторжан всегда волновала молодого поэта.
Людей, бежавших с Сахалинской каторги, Костя не раз видел в отчем доме. Леонтий Артемович Рослый скрывал многих из них от полицейских либо у себя дома, либо далеко в горах, где он специально для этого построил зимовье. Костя сжился с этой темой, с образом каторжанина, и поэтому стихотворение «Варнак» написано с большим настроением. Оно, как и другие стихотворения Рослого, сюжетное. Автор встретился с изможденным оборванным стариком по дороге. Присели в тени под дубком, и тут началась исповедь старика. Он поведал, что от нужды пошел в город на заработки. В пути встретился с полупьяной артелью, та затеяла драку с ним. Сильный деревенский парень не дал себя в обиду. За это угодил на каторгу.
Схоронили живьем постаралися –
В понадземном гробу под замком,
Там и сгнил бы угрюмым кандальником,
Окрещенный цепным варнаком.
Да заплакала дверь заповедная,
Распахнулась в вольготные дни,
Засмеялася воля победная:
- Выходи, от цепей отдохни!
Ну, куда я, батрак изувеченный,
Ну, кому я теперь покажусь?
Христа ради? Нет, трудно, не вымолвить…
На тяжелый же труд не гожусь.
Всю повыпили кровь неспокойную,
Каторжанский майдан да тоска…
Извели силу – мощь неуемную
Рудники, да кнуты, да тайга.
Вслед за этим Костя пишет и печатает в том же журнале «Великий океан» две короткие сюжетные поэмы «Неотпетый» и «Непонятный».
В первой из них рассказывается о том, как бедный крестьянский парень полюбил такую же бедную девушку. Перед свадьбой ему захотелось «казной подразжиться» и он отправился в столицу «добыть фату венчальную» для своей любимой.
Между ласками с поклонами
Про житье свое писал.
Как там чай всегда с лимонами
Люди пьют, а он видал.
Что ж, и кольца обручальные,
Два серебряных купил.
И на свечи на венчальные
Посберег, посколотил.
Как с краями чашу полную –
Чашу горя выпил он.
Как нередко в ночь беззвездную
Не берет в раздумье сон.
Но вот вернулся парень в село, а возлюбленная его от нужды и горя
В цвете лет что воск растаяла –
Богу душу отдала.
Не выдержал и парень:
В тот же день, в Николу вешнего
Сняли парня из петли
И без проводов, как грешного,
В поле дальнее свезли.
Таков был удел бедняков в то безрадостное, навеки канувшее прошлое. Во второй поэме – «Непонятный» автор описывает неразделенную любовь бедного крестьянского парня Тихона. Полюбил он на беду свою красавицу из самой богатой семьи на селе.
Он встречает девушку и говорит ей о страстной любви. Но гордая красавица надменно отвечает:
Не с ума ли тебя спятило,
Ишь чего ты захотел!
Для того ли меня батюшка
В соболь ласковый одел?!
Тихон бросает ей упрек:
Не загадывай, счастливица,
Не раскидывай умом:
Не ровен час – хвастать нечего
Лихо нажитым добром!
Ушел парень и сгинул:
Нет, не слышно разудального,
Девки тужат о былом.
Опустела хатка милая
На отшибе за селом.
О вечор гармонь – задорница
Не заводит хоровод.
Всех – что холодом обвеяло,
Призадумался народ.
Всем селом пошли в тайгу искать запропавшего Тихона.
Вот и в колокол ударили –
Поп – владыка разрешил.
Всем селом весь лес встревожили,
Чтобы леший отпустил,
И пошли, и загайгакали,
Верст с десяток отошли
Да случайно только к вечеру
Запропавшего нашли.
Под оврагом он с дубиною
Весь истерзанный лежал,
И медведь с разбитым черепом
Тут же кровью истекал.
Эти стихи далеко не первые произведения, в которых поэт обличал социальную несправедливость общества, порождавшего гнет, нужду, неравенство людей. Как только до Владивостока дошла весть о февральской революции, Костя написал песню, в которой с надеждой восклицал:
Полно: взгляни – ка, страдалец, рассеялась
Ночь, занялася заря,
Солнце ликует, и туча рассеялась,
Матушка – пашня уж ждет пахаря.
В это время Константин Рослый пишет и публикует все в том же журнале рассказ «На вечерке», полный оптимизма и предчувствия радостной, раскованной жизни.
Вслед за ним стихотворение «Золото дорожное», в каждой строчке которого чувствуется сыновняя любовь к своему краю, к родине, к труду крестьянина – кормильца.
Изоткало полдень золотыми пряжами
Крупное солнце – золотая пряха,
Кланяются пахари ярицей до сажени
Урожаю – батюшке в золотой рубахе.
А на жниве озими бабами нарядными
Копны разметалися – гости от Петра,
Жнивы густо постланы льнами тонкопрядными,
Ты на льны полейся, дождь, как из ведра!
Кони утомленные рысью многоверстную
Взвеяли копытами золотую пыль.
Огороды кинулись – сарафаны пестрые –
Догонять поскотину, с нею чернобыль.
На лазурном выпасе табунами нежными –
Овцы златорунные – ходят облака…
Век из век колесами взрытая тележными
Как ты, Русь пшеничная, далью широка!
Теперь, когда пала династия Романовых, Константин Рослый ощутил непреоборимую потребность вернуться в родное село и отдать односельчанам те знания, которые он с таким трудом приобрел в городе. Он приезжает в деревню Перетино и становится учителем, сплачивает вокруг себя сельскую молодежь.
Для крестьян проводит беседы, читает лекции, разъясняет сущность Ленинских декретов. Но первый период Советской власти в крае был недолгим. Интервенты и белогвардейцы залили кровью трудового народа села и города. Началась боевая страда и в жизни Константина Рослого. Начало его партизанской деятельности относится к 1919 году, когда в Сучанской долине под руководством Николая Кирилловича Ильюхова, командира партизанских отрядов, вспыхнуло всенародное восстание против поработителей. В своей деревне Перетино Костя становится организатором и командиром первой боевой партизанской дружины.
Как ни сложны и ни трудны были условия красных партизан Сучана, Костя Рослый не расставался с карандашом и бумагой Когда партизанские отряды были оттеснены превосходящими силами белоинтервентов к бухте Ольга, Костя написал и напечатал в «Партизанском вестнике» песню, которая стала распеваться затем во всех партизанских отрядах:
В стране под Ольгою гонимой
Жила родная там семья,
Отец был пахарь мной любимый,
Работал вместе с ним и я.
Японцев злое ополченье
Напало ночью на село.
Огонь пожрал наши строенья,
И все живое замерло.
В пылу отцовскую бердану
Сломал в неравном я бою.
Зажав рукою крепко рану,
Я не щадил и жизнь свою.
Отец погиб в кровавой схватке,
И мать сгорела на костре
В той нашей старой милой хатке,
Где пела песни мать сестре.
Мы уходили от японцев
Звериной зыбкою тропой,
А над тайгой вставало солнце,
В селе затих кровавый бой.
Но вдруг в кустах зашевелилось,
Раздался выстрел от горы…
И больше сердце уж не билось
Моей красавицы сестры.
И я один в тайге остался
В слезах над мертвою сестрой
И вечной клятвою поклялся
Отомстить врагам за дом родной.
Газета сучанских партизан «Революционный партизан», затем переименованная в «Вестник партизана», сыграло огромное революционизирующее значение среди рабочих и крестьян юго-восточного Приморья. Она была родным печатным органом и для молодого поэта – партизана Константина Рослого. В книге «Партизанское движение в Приморье» Н. Ильюхов и М. Титов пишут, что с каждым месяцем «газета расширялась в размерах, становилась живее, содержательнее. Появился даже литературно – художественный отдел, где печатались стихи и рассказы преимущественно молодежи». Авторы книги сочли необходимым особое внимание остановить на личности поэта – партизана Константина Рослого.
Они пишут о нем, как о любимце бойцов, как о «самородке» Сучана. У Кости Рослого, рассказывают авторы книги, есть масса народных сказок, легенд и былин, написанных в легкой и изящной форме. Не преувеличивая можно сказать, что его дарованию могли бы позавидовать многие и многие из современных писателей.
Написанная им «Ода о партизанах» не раз с затаенным вниманием прослушивалась в его неподражаемой декламации. Читал Костя стихи вдохновенно, с большим чувством. Один из бывших партизан, Иван Петрович Самусенко, вспоминал:
- Последняя моя встреча с Костей Рослым была зимой 1921 года в партизанской зимовке на речушке восточнее села Фроловки, в живописном нагромождении отрогов Сихотэ – Алиньского перевала. Нас было человек пятнадцать. Здесь находились партизанские командиры и политработники Солоненко, Серов, Романов, Забора и другие. Горячо обсуждалась неудача партизанского наступления под деревней Николаевкой. У всех было подавленное настроение. Далеко за полночь мы попросили Костю Рослого прочитать «Двенадцать» Александра Блока. Он знал массу стихов наизусть и читал их охотно.
После «Двенадцати» Костя читал свои стихи с не меньшим вдохновением.
Сейчас с сожалением приходится отмечать, что из многообразного творчества Константина Рослого сохранилось очень немного. Его стихотворения, разбросанные в журналах, рукописях, в большинстве своем утрачены бесследно.
Когда колчаковцы и интервенты оккупировали край и партизанские отряды были загнаны в глубокую тайгу, когда среди многих царили уныние и растерянность, Костя Рослый, находясь при штабе Сергея Лазо, написал стихотворение в былинном стиле. Как свидетельствовал сам автор, оно было написано «перед крестьянским восстанием против авантюры Колчака».
Поэт обращается к рабочим и хлеборобам со словами – призывами:
Где вы, сильные,
Где вы, гордые,
Где вы, смелые,
Непокорные,
С мыслью светлою,
С верой пламенной,
С честью – совестью
Незапятнанной?
Вас давно зовет
Русь Советская
Изнуренная неурядицей.
Непонятная,
Необъятная,
Страшным ворогом
Позабитая.
Ой ты, Русь ли, Русь –
Сокол раненый
Не стрелой – змеей,
А неправдою!
Подошли к тебе
Лживой ласкою
Злые вороги
Неуемною.
Повели тебя
Путь – дороженькой
Непроездною.
Не сыны твои,
А насильники,
Словно вороны ненасытные,
Послеталися расклевать тебя.
Выпить кровь твою,
Кровь горячую.
Обесчесчена,
Обесславлена
Под ярмо ль опять
Клонишь голову?!
Аль забыла ты,
Что в степях твоих,
У станков твоих дожидается
Часу – времени
Приурочного
Отца Ленина Володимира
Рать великая,
Миллионная?!
Где ж вы, сильные,
Где вы, гордые,
Где вы, смелые,
Непокорные?
Ведь в Руси моей
Рать несметная
Трудовых людей
С сердцем пламенным.
Собирайтесь
Да сходитеся!
Вам поможет он,
Ленин – батюшка,
В деле праведном.
Он поможет вам
Нечисть вымести,
На широкий путь
Правду вывести!
В 1920 году Константин Рослый вступил в члены РКП (б). Молодого коммуниста партия направила на политическую работу в партизанские отряды Анучинского района. Весною этого года партизанские отряды вышли из тайги и в конце марта расположились в селе Шкотово. Здесь же стоял сильный гарнизон японских интервентов. Командование японских интервентов лицемерно заявило, что оно лояльно относится к партизанам. Тем временем японцы усиленно готовились к коварному наступлению. Каким-то шестым чувством Костя Рослый угадывал коварный замысел врага и незадолго до выступления японцев (4 – 5 апреля 1920 г.) написал стихотворение, полное предвидения событий:
Еще, гремя, просыплются рубины,
Перекосятся улыбки ран,
Кроваво справит именины
Стальными жерлами тиран.
Но, забыв кошмарные мученья,
Вином из пьяных вен напоена,
Опять увидит сноведенья
Отрадных снов моя страна.
От ало – красных зорь на полдень вечный
Придут устало отдохнуть…
Где кузнецы и пахарь млечно
Расчешут плугом новый путь.
Прошло несколько дней после написания этого стихотворения и «стальными жерлами тиран кроваво справил именины». С 4-го на 5-е апреля 1920 г. японские интервенты выступили повсеместно на Дальнем Востоке.
В Шкотово, где находились Костя Рослый и его младший брат партизан сучанского горнотаежного батальона Тихон, японцы ночью напали на партизанский горнизон. В селе Перетино, где жили родители Кости, ходили тревожные слухи. Кулаки и белогвардейские прихвостни торжествовали, на все село кричали: «Конец большакам Рослым, и Костьку и Тишку побили в Шкотове!»
Но вскоре измученный и подавленный, но целый и невредимый явился в село Тихон. Кулаки присмирели. Несколько дней ходил как в воду опущенный Тихон, ничего не говоря родителям о Косте. Наконец, решился, сказал отцу, что Костя, очевидно, погиб. В Шкотове во время японского нападения творилось что-то ужасное. Занимая выгодные позиции на склонах сопок, японцы в ночь на пятое апреля открыли ураганный огонь из артиллерии, пулеметов и винтовок по казармам партизан… Тихону удалось с группой партизан скрыться в горах. Судьба Кости оставалась неизвестной. Но и Костя чудом спасся от гибели. Он вернулся в село чуть позже Тихона. Отдохнув несколько дней дома, Костя взялся за организацию комсомольских ячеек в низовьях Сучана, которые стали верной опорой народных мстителей-партизан. Вскоре Костю избирают секретарем волостного комитета комсомола.
В 1920 и начале 1921 годов Приморская партийная организация прилагает все усилия к тому, чтобы собрать революционные силы, укрепить партизанские отряды и перейти в решительное наступление против белоинтервентов. Лучших сынов своих партия бросает на военную работу. В 1920 году Костя Рослый назначается помощником уполномоченного военного отряда Приморского обкома партии большевиков по Сучанскому району.
Уполномоченным был назначен старый большевик Захар Назарович Мартынов. С этого времени до начала решительного наступления на гарнизоны белых Костя не расстается с Захаром Назаровичем. На плечах Мартынова лежала большая забота по организации боевых партизанских дружин и строительству таежных баз для продовольствия и снабжения партизанских отрядов.
Подготовка большевиков Приморья ко второму и решающему этапу борьбы за завоевание Советской власти была в разгаре. По заданию Мартынова Костя Рослый организует в низовьях Сучана 4-й Сучанский партизанский отряд и назначается его военным комиссаром.
Впоследствии этот отряд вел непрерывные кровопролитные бои с каппелевским гарнизоном, стоящим во Владимиро – Александровском. 20 марта 1921 года в деревне Перетино состоялась вторая конференция комсомола Нижне – Сучанского района. На ней Костя Рослый вновь был избран первым секретарем районного комитета комсомола, а также ему был выдан мандат делегата на областную конференцию, открывшуюся 1 апреля 1921 года.
Японо – каппелевский переворот, совершенный во Владивостоке и в крае в конце мая 1921 года, вновь вызвал повсеместную могучую волну партизанского движения. Полулегальная комсомольская организация, которой руководил Костя Рослый, теперь ушла в подполье. Крепким ядром ее были испытанные партизаны: сын политкаторжанина Женя Демидов, моряк Георгий Матвеев, крестьянские парни-бедняки, верные друзья Кости – Саша Хмельницкий, Тихон Рослый, Прокоп Гончаров и другие.
Кулачье, связанное с уголовными элементами и белогвардейщиной, относилось к революционной молодежи со звериной ненавистью. Враги никак не могли нащупать комсомольскую организацию, чтобы предать ее членов и расправиться с руководителями. Однажды Костя Рослый и Георгий Матвеев на окраине деревни Перетино обнаружили убитого человека. В нем они опознали крестьянина Комаревича, коммуниста, связного подпольной комсомольской организации с партийным руководством. Кулаки через свою контрреволюционную агентуру, узнав о связи пытались выведать у Комаревича подробности. Но коммунист не выдал ничего. Тогда бандиты зверски расправились с ним.
Надо было покончить с шайкой бандитов, свирепствовавшей в низовьях Сучана. За это взялась подпольная комсомольская организация под руководством Кости Рослого. Руководителем банды оказался двоюродный брат комсомольца Прокопа Гончарова Иван Гончаров. Когда пришел час расплаты, Прокоп, вырвав у одного из товарищей набалдашник, ударил Ивана несколько раз по голове, приговаривая: «По – братски, по – братски!».
Настало время, когда нелегальную организацию комсомола могли раскрыть враги. Оставаться в селе было опасно, и Костя Рослый выделил десяток смелых товарищей, вооружил их и отправил в отряд Савитского. Сам он стал комиссаром отряда. Насколько сложна была деятельность военкома отряда, можно судить хотя бы по тому, что отряд почти не выходил из состояния боев. Отряд сражался с каппелевцами близ бухты Находка, штурмом брал деревню Тамбовку, дрался у Михайловского перевала. Нередко приходилось рассеивать банды хунхузов.
Костя Рослый обладал редким даром перевоплощения. И об этой его особенности следует сказать особо. В 23 года он отрастил себе великолепную окладистую бороду. Она помогала ему проникать в стан врага.
Он надевал старый зипунишко, обувался в лапти, надевал на голову драный треух. В таком затрапезном виде он садился на дряхлую лошаденку, запряженную в розвальни, и отправлялся по деревням, в которых располагались гарнизоны белых и интервентов. Прикидываясь тугим на ухо, ничего не понимающим старичком – украинцем, он тем временем собирал сведения о численности и вооружении врага.
Память у Кости была редкой. Он держал множество цифр в уме, сообщал данные командованию партизан о белых, и народные мстители неожиданно обрушивались на них. Так вскоре имя Кости Рослого получило широкую известность и в стане врага. Интервенты и белогвардейцы устроили за ним охоту, хотели заполучить его живым, целехоньким, а потом публично, зверски расправиться. Японцы назначили за его голову крупную сумму.
Однажды произошел такой случай. Костя чуть свет выходил из своего села, направляясь в сопки. За околицей неожиданно, нос в нос, встретился с японским патрулем. Командир патруля, офицер, остановил Костю, который намеревался ускользнуть. По-русски офицер спросил у Кости, не знает ли он, где проживает Константин Рослый? Костя овладел собой и сказал, как найти избу Рослых. Офицер потребовал, чтобы Костя сам провел отряд к избе. Выручил Костю бедняк Евдоким Колесников, случившийся рядом. Колесников был соседом Рослых, сын его, Егор, тоже партизанил. Евдоким сразу же сообразил, в чем дело, и охотно вызвался сопровождать японцев. Он даже сообщил, что Константин Рослый сейчас находится дома и его можно захватить. Офицер обрадовался и, оставив Костю, устремился за Евдокимом. А тот завел японцев на другой край села и там скрылся, оставив их не солоно хлебавши. Так односельчане оберегали своего любимого поэта-
партизана, человека, в котором они видели опору и надежду на светлое будущее.
В эти тревожные годы, полные борьбы и лишений, Костя Рослый не выпускал из рук оружия. Было не до стихов.
Еще повсеместно шла гражданская война, но в районах, занятых партизанами, хотя и с огромными усилиями, но уже слагались постоянно действующие административные и хозяйственные органы Советской власти. В налаживании жизни принимал активное участие Константин Рослый.
Во второй половине 1922 года он был назначен помощником уполномоченного облнарревкома по Сучанскому району. В сентябре этого года Приморский областной народно – революционный комитет назначил двухнедельник для политического, материального и военного укрепления партизанских отрядов. Для успешного проведения этой большой компании были выдвинуты лучшие партийные силы. По Сучанскому району инструктором был назначен Константин Рослый, и он блестяще справился с работой.
Одновременно он принимал деятельное участие в организации кампании по выборам в Народное собрание Дальневосточной Республики.
Популярность Константина Леонтьевича Рослого среди населения Приморья была большой. 24 августа 1922 года Ольгинская районная избирательная комиссия по выборам в народное собрание ДВР известила К.Л.Рослого: «Настоящим ставит Вас в известность об избрании в члены Народного собрания ДВР по списку № 13».
25 октября 1922 года, когда Приморье навсегда было освобождено от белогвардейских банд и иностранных интервентов, с первыми частями Народно – революционной армии во Владивосток вошел и Костя Рослый. Был он в форме народоармейца. В его кармане лежала служебная книжка почетного красноармейца Отдельного Троицкосавского кавалерийского эскадрона с личным номером – первый.
Отважный сучанский партизан был при жизни навечно занесен в списки личного состава Отдельного Троицкосавского кавалерийского эскадрона – честь, редко кому оказываемая.
Теперь, казалось, можно было бы, и отдохнуть, заняться любимым делом – поэтическим творчеством. Но не таков был Костя Рослый. Вскоре он назначается на пост председателя Спасского уездного революционного комитета, а затем председателем Спасского исполкома. Здесь он работает до осени 1923 года. Затем переводится на должность члена – секретаря президиума Владивостокского ревкома.
Вскоре чрезвычайные обстоятельства в Сучанской долине резко изменили его судьбу. После разгрома интервенции и белогвардейщины Советская власть, партия, народ взялись за восстановление расстроенного хозяйства. Однако кое-где в крае остались шайки недобитых банд, в которые вошли белогвардейцы, не успевшие бежать за границу, озлобленные кулаки и уголовные элементы. Особенно опасными оказались банды Сучанской долины белогвардейского отряда Бутовца, кулаков и уголовников Кожихова и Космынина. Они терроризировали население, грабили кооперативные и частные лавки, убивали партийных, советских и хозяйственных работников.
4 июля 1924 года произошло событие, которое заставило партийные и советские органы области принять решительные, незамедлительные меры. В этот день близ села Владимиро – Александровского банда Космынина – Кожихова напала на милиционеров, возвращавшихся из экспедиции. Были зверски убиты помощник начальника Владимиро – Александровской волостной милиции Тихон Рослый, младший брат Кости Рослого, и два старших милиционера. При этом шайка бандитов грозилась расправиться со всем волостным управлением милиции. В ту пору начальником волмилиции был малоопытный нерешительный человек. Запуганный террором, он не принимал решительных мер борьбы с бандитизмом.
Нужно было принимать срочные меры, и областной комитет партии направил для этого коммуниста красного партизана, отлично знающего местные условия, - Константина Леонтьевича Рослого. Это была смертельная схватка с врагом, коварным и беспощадным, невидимым, умевшим превосходно скрываться в таежных дебрях, обладавшим большой маневренностью, действующим внезапно.
Костя Рослый, как только принял волостное управление милиции, сразу же усилил отряд, заменил ненадежных, сомнительных людей. Управление было укомплектовано преимущественно коммунистами и комсомольцами, бывшими красными партизанами, товарищами Кости по партийной службе, по партизанской борьбе.
В то время, когда Костя организовал борьбу против бандитов, они дни и ночи охотились за ним. Враги усилили террор, пытаясь таким образом запугать и Рослого. Но он был бесстрашен, закалился в борьбе гражданской войны. Сколько раз на него устраивали засады, сколько раз ему грозила гибель! Уже пали в сватках с бандитами родственник Кости комсомолец, милиционер Петя Рослый, секретарь перетинской комсомольской ячейки Миша Шелепов, старший милиционер Медведев, был убит уполномоченный
ОГПУ. Но Костя Рослый был неуловим. Против его квартиры в пустом доме бандиты устраивали многодневные засады, но не могли его убить. О нем распространялись легенды, будто бы он заворожен от пули и пуля его не берет.
А Костя тем временем поднимал на борьбу с бандитами местное население, комсомольские ячейки сел, бывших красных партизан, организованных в отряды ЧОНа (части особого назначения). Все уже и уже стягивалась петля вокруг банд, все безнадежнее становилось их положение.
Банда Бутовца была загнана в тайгу и в открытом бою истреблена почти поголовно. Банда Космынина – Кожухова стала распадаться. Только самые отъявленные головорезы укрылись в тайге, устроили в недоступных дебрях логово и изредка делали вылазки, безобразничали то тут, то там. Ее нелегко было выследить и разгромить. Один за другим уходили в тайгу на поиски этой банды следопыты – охотники.
И вот зимой 1925 года банда была раскрыта и истреблена.
В ходе этой беспримерной борьбы областной комитет партии решил отозвать Костю Рослого на другую более ответственную работу. Тогда тройка по борьбе с бандитизмом вынесла решение:
«Ввиду того, что в настоящий момент кампания по борьбе с бандитизмом, проводимая начальником волмилиции тов. Рослым, является моментом наиболее ответственным, тройка считает, что отзыв тов. Рослого отразится непоправимо болезненно на деле борьбы с бандитизмом. Местные условия ликвидации бандитизма требуют, прежде всего авторитетности и большого доверия со стороны населения к ликвидатору, каковые качества тов. Рослый имеет в достаточной мере… Тройка считает насущно необходимым оставление тов. Рослого на должности начальника Владимиро – Александровской волмилиции впредь до окончания кампании».
Просьба тройки была уважена. В середине 1925 года все банды в Сучанской долине были ликвидированы. В июле на закрытом заседании волисполкома Константин Леонтьевич Рослый докладывал об этом. Волисполком вынес решение:
«Принимая во внимание высокое самопожертвование сотрудников волмилиции в особо трудных условиях борьбы с бандитизмом, в силу чего большинство из них подвергалось тяжелым болезням, а также принимая во внимание прошлую их революционную деятельность, заседание просит УКОМ РКП(б) возбудить ходатайство перед губ. и обл. парторганами о награждении путем предоставления: бывшего начальника Вол РК милиции тов. Рослого Константина Леонтьевича к ордену Красного Знамени, старшего милиционера Шварц и младших милиционеров Калуга, Музалевского, Бельченко – к именному оружию».
В 1926 году Константин Рослый был послан на работу в Дальрыбу. На Камчатке в ту пору хозяйничали частные рыбопромышленники и японские хищники. Партия посылала на Камчатку своих верных сынов для организации государственного промысла, для борьбы с местными и иностранными хищниками. В должности инспектора Олюторско – Наваринского рыбопромышленного района К.Л. Рослый блестяще справился с заданием партии.
Осенью после успешного проведения командировки К. Рослый должен был вернуться во Владивосток. Все уже было подготовлено для отъезда. На рейде стоял пароход, на котором Костя собирался уходить с Камчатки. В последний момент потребовалась деловая поездка через бурную реку Олюторка. В море бушевал шторм, в устье реки поднимались знаменитые камчатские бары. И вот 17 сентября 1926 года владивостокская газета «Красное знамя» сообщила о потрясающей катастрофе. В числе шестнадцати служащих Дальрыбы погиб и Константин Рослый. Катер опрокинуло барами и унесло в Берингово море. Не веря в гибель и сопротивляясь ей, он успел сбросить одежду. Но разъяренные волны поглотили его. 4 сентября 1926 года Кости Рослого не стало.
Гибель Кости ударом молота отозвалась в сердцах приморцев. В недельный траур погрузились Приморские деревни. Газета «Красное знамя» писала «о безвременной гибели в водах Камчатки видного борца за освобождение Приморья от интервентов и белогвардейцев». Хабаровская краевая газета «Тихоокеанская звезда» на гибель Кости отозвалась статьей «Поэт – партизан». В московском журнале «На культурном фронте» появилась статья профессора Георгиевского «Искорки таланта». «Жаль недопетой песни, жаль недосказанного слова», - писал он.
Костя Рослый ушел из жизни в расцвете физических и духовных сил. Ему было всего двадцать восемь. В ту пору он закончил работу над большой поэмой «Тазы», материал, который собрал до гражданской войны. По окончании борьбы с бандитизмом он начал писать роман «Маузер». Продолжал работать над романом и на Камчатке. Но, к великому сожалению, все его рукописи погибли вместе с автором в холодных водах Берингова моря.
Константин Леонтьевич был верным сыном своего народа, преданным борцом партии Ленина. Эта партия его воспитала, закалила и дала ему крылья. И он отдал народу всю свою короткую, но яркую, талантливую жизнь.
Полина КОТЕНОК
Иосиф ШИМАНСКИЙ
Газета «Находкинский рабочий»
21 июня – 3 июля 1988 года,
№№ 119 – 121, 126 – 127.
* При подготовке этого очерка использованы архивные документы,
Литературные и публицистические материалы из газет и журналов, воспоминания старожилов и соратников К. Рослого.