Мы сидели поздно вечером на кухне у дяди Паши и говорили о любви.
Дяде Паше всегда можно было позвонить и спросить:
- Можно мы к тебе сейчас зайдем?
- Заходите.
Обычно звонила Аннушка. У них с дядей Пашей сложились особые отношения. Когда они встречались в компании, всегда целовались в щечку, а потом говорили по-французски, который, кроме них, никто не понимал. Началось это пятнадцать лет назад, и тогда мы подумали, что они любовники. Как выяснилось, нет: просто друзья. Наша компания собиралась тогда каждый вечер где-нибудь во дворе. Встречались, чтобы скоротать время, пообщаться, выпить водки, поиграть в карты или в шахматы. Нам всем в ту пору было по двадцать пять, кто-то уже был женат и приходил с женой, а иногда с коляской, в которой спал младенец, и над ним склонялась не только мать, но и каждый из нас. Дяде Паше в то время было уже сорок лет, но он как-то неожиданно для всех легко вписался в наш круг. Он любил рассказывать анекдоты и читать стихи Есенина, и мы приняли его и уже не замечали разницы в возрасте. Все мы были из одного района Москвы, жили неподалеку друг от друга, и это соседство сближало нас. Все мы, молодые еще тогда, жили, кто с родителями, кто с женой. Дядя Паша жил одиноко. Никто не знал, были ли у него женщины или нет, но в компании он всегда появлялся один. Прошло лет пять, компания развалилась, может быть, потому, что мы повзрослели. Мы продолжали видеться друг с другом, но перестали встречаться вместе. Неизменным оставался лишь дядя Паша: кто бы ему ни позвонил из уже бывшей компании, он принимал у себя дома всех, всегда на кухне, всегда один. Мы знали: ему нравилось, когда ему звонила Аннушка и говорила в трубку по-французски:
- Привет, дорогой. Как дела? Ты не против, если мы к тебе зайдем? Со мной Лерыч и Стас.
Лерыч – это я. Меня зовут Валера, но все называют меня Лерыч, и за долгие годы я привык к этому имени.
Мы приходили с водкой, дядя Паша доставал из холодильника свои припасы, и нам было уютно на его маленькой кухне. То ли оттого, что с ним было интересно поговорить на любые темы, то ли оттого, что мы опять, через много лет, чувствовали себя вместе.
Мы несколько лет не были у дяди Паши. Сам он никогда никому не звонил, нам уже всем было под сорок, и у каждого – своя жизнь, свои дела и свои проблемы. Дяде Паше, наверное, лет пятьдесят пять стукнуло.
В этот раз мы сидели втроем на лавочке: я, Стас и Аннушка, когда Аннушка предложила:
- А пошли к дяде Паше. Давно мы у него не были.
- Только ты сама ему звони, - ответил Стас.
Аннушка позвонила, хотя никто не сомневался, что он нас примет. По дороге зашли в магазин, и вот мы вчетвером сидим на кухне у дяди Паши и говорим о любви. Чтобы стал понятнее наш разговор, объяснюсь: Аннушка развелась год назад, детей у нее нет, мы со Стасом холостяки.
Мы, конечно, пришли к дяде Паше говорить не о любви. Мы зашли посидеть, выпить, пообщаться. Просто разговор вдруг так повернулся. И эта тема задела и захватила нас всех. Когда завертелось и не раз повторилось в нашем уже не очень трезвом общении слово «любовь», Стас закипятился. Он всегда был несдержан и на слова, и на поступки, а тут, будто прорвало его:
- О чем вы говорите? Какая на хрен любовь? Есть только секс между мужчиной и женщиной. Чем больше секса мужчина дает женщине, тем больше она его любит. Вот и вся любовь. Пока мужчина и женщина спят вместе, пока их обоих это устраивает, они друг друга любят. Как только мужчина перестает удовлетворять женщину, или женщина надоест мужчине, любовь проходит, и они расстаются. Слава Богу, если обходится без скандалов, кидания ножей в спину и ударов сковородкой по голове. Я знаю много таких случаев.
Я промолчал и предоставил слово Аннушке. Дядя Паша внимательно смотрел на нас. Хотя уж он-то нас всех знал очень хорошо.
- Стас прав, - сказала Аннушка. – Вы все знаете моего Вована. Мы с ним прожили пять лет. Хороший, добрый мужик. Что бы я ни сказала, о чем бы ни попросила, сделает. К тому же не бедный. Купил мне машину, купил нам квартиру. И что дальше? На хрена мне эта машина и квартира, если он ко мне спиной поворачивается, когда я в постель ложусь? Скажете: найди себе любовника. Да не хочу я любовника, мне с мужем хорошо, может быть, я люблю его, но без секса я тоже не могу.
- Он, что, импотент? – по-дружески спросил Стас.
- В том-то и дело, что нет, - продолжила Аннушка. – Он тюлень. Ему просто лень залезть на меня лишний раз. Ему проще отвернуться и поспать.
Да, все мы помнили Вована. Когда он женился на Аннушке и перевез ее в новую квартиру на другой конец Москвы, он каждый вечер приезжал с ней в наш район, чтобы она могла пообщаться со своими друзьями. Может быть, он, действительно, любил ее, может быть, хотел сделать ей приятное. В компании его приняли, и часто, когда он был не в состоянии сесть за руль, они оставались ночевать у Аннушкиных родителей. Спокойный, добродушный парень, этот Вован, но Аннушку я тоже могу понять.
Все посмотрели на меня. В компании меня всегда считали недоростком. Не потому, что я маленький, наоборот, рост у меня высокий, а потому, что даже сейчас, в свои тридцать семь, я выгляжу на двадцать пять. Почему-то я всегда так выглядел: в двадцать пять мне давали семнадцать. Хотя я знаю: они любят меня, возможно, и за эту кажущуюся юность.
- Да не было у меня любви, что вы так смотрите? Хорошо, хорошо, расскажу.
Мне об этом неприятно рассказывать, я об этом никогда никому не рассказывал, даже близким друзьям. И сейчас не стану говорить.
А история была обыденная. Я познакомился с девушкой и полюбил ее. Мы поженились, это было десять лет назад. Я жил здесь, в районе, у бабушки. Родители умерли давно. Жена – красавица. Мне казалось, что и она любит меня. Когда мы стали жить вместе, бабушка стала относиться к ней, как к своей внучке. Хоть я и любил свою Настю, но, натура у меня уж такая бестолковая, продолжал пить и гулять в компании. Мне нравилось так жить: ее я никому не показывал, боялся, что отобьют, вечера проводил с друзьями, дни – на работе, а ночи с ней. Она была ласкова, несмотря ни на что, со мной и заботлива, и терпелива с бабушкой. А когда бабушка умерла, я неожиданно узнал, что завещала она свою квартиру Насте, моей жене. Мы развелись очень быстро, благо детей не было, и теперь я снимаю квартиру в районе подешевле, но каждый вечер приезжаю сюда, потому что, кроме старых друзей, у меня никого больше нет. Настя продала квартиру, куда-то переехала и пропала. Больше я ее не видел. Я никому об этом не рассказывал, говорю, что сдаю квартиру, а живу в маленькой, съемной, на разницу этих денег и прозябаю.
- Хорошо, расскажу. У меня любви никогда не было и нет. А живу я только с проститутками. Вас устраивает такая любовь?
Мы выпили еще, отступила тяжесть в груди, и все стали слушать дядю Пашу.
За время нашего разговора он не высказывал ни одобрения, ни несогласия, просто слушал.
- Я расскажу вам про любовь, про свою единственную настоящую любовь, - сказал он.
- Лет двадцать назад я расстался со своей первой женой и с тех пор жил один. Конечно, у меня были женщины, но это не в счет, это не любовь. Мы встречались и расставались мирно. Наверное, мне везло на этих мимолетных женщин, ни я, ни они не испытывали ни обид, ни притязаний.
Вы помните, конечно: двадцать лет назад в соседнем красном доме, на месте нынешней парикмахерской, было кафе. Уютное кафе: маленькое, с деревянными столами и стульями. Я часто захаживал туда вечерами. Тогда я уже был один. Я всегда садился за один и тот же столик, и меня обслуживала одна официантка. Очень молоденькая, лет двадцати. Мало сказать, что она была стройная и красивая. В ее лице чувствовалось благородство. Будто не она обслуживала меня, а я сам был приглашен к ней на ужин. Только не путайте это отношение с высокомерием. Ни в коем случае, наоборот. Она всегда была радушна, улыбчива и услужлива. Ее улыбка будто говорила мне: «Спасибо, что пришли. Мне приятно вас видеть снова». Я читал в ее лице и достоинство, и приветливость одновременно. И тогда, и сейчас это сочетание – редкое качество. Я с ней заговаривал, я просил ее присесть за стол, я пытался пригласить ее куда-то, безуспешно. Она улыбалась и отказывала мне. Наверное, я что-то делал или говорил не так, или просто был ей безразличен. Я перестал ходить в это кафе, чтобы не слышать ее любезных отказов, скорее, чтобы ее забыть. Нет, я не могу сказать, что полюбил ее с первого взгляда. Она мне понравилась, но запомнилось другое: я в своей жизни еще не встречал женщины с манерами и лицом истинной аристократки. Такие женщины никогда не забываются.
Как выяснилось, она и жила в том же красном доме, по соседству со мной.
Через два года я встретил ее на улице. Одну руку она продела под руку мужчины, а второй толкала перед собой коляску. Мы не поздоровались и оба сделали вид, что не знаем друг друга. После этого мне долго снилось, что она идет под руку со мной, а в коляске лежит наш малыш.
Может быть, они уезжали куда-то, но я снова встретил ее только спустя пять лет. Она шла по нашей улице и вела за руку маленького мальчика. Мы посмотрели друг на друга и прошли мимо молча. По ее взгляду я понял, что она узнала меня. После этой встречи мы виделись часто, но не подавали вида, что знакомы. То я ее встречал с мужчиной под руку, то с сыном, то они были втроем, редко одну. Даже когда она шла одна, я не приближался к ней, хотя каждый раз испытывал трепет, непонятное мне доселе чувство. Можете назвать его как угодно: любовь, несбывшееся ожидание или несостоявшаяся близость. Я до сих пор не знаю, как определить это чувство, но я прекрасно помню те свои ощущения: мне хотелось случайно встретить ее на улице, одну ли, с мужем или с ребенком, неважно, и в то же время я понимал, что никогда не смогу подойти и заговорить с ней.
Как быстро летит время. В последние годы она всегда была одна на улице. А два года назад я, наконец, заговорил с ней. Я выходил из булочной, а она собиралась войти. Мы столкнулись на пороге и встретились глазами.
- Здравствуйте, - сказал я.
- Здравствуйте, - ответила она.
С тех пор мы стали встречаться. Не знаю, как сложилась бы наша жизнь, если бы это произошло раньше, двадцать лет назад. Возможно, мы жили бы счастливо, а может быть, разошлись бы. Я не жалею об этих ушедших годах. Я знаю одно: нам хорошо вместе. Даже не могу вам этого объяснить. Просто любовь.
- А что было дальше? – воскликнула Аннушка.
В кухню вошла красивая женщина, выглядевшая лет на двадцать пять.
- Здравствуйте. Пашенька, Катюша уснула.
- Знакомьтесь, - сказал дядя Паша, - Аннушка, Стас, Лерыч, мои друзья. А это моя жена Дашенька.