ГЛАВА ПЯТАЯ. ОТ КАМЕРОНА ДО ОТДАНОНА
Лесная дорога сделала очередной поворот, и я облегчённо вздохнула: ну наконец-то! Впереди в сплошной зелёной стене, до чёртиков мне надоевшей за последние дни, появился просвет – широкий, словно проломленный тараном. В проломе желтела степь – Поперечный лес кончился.
Ехавший рядом со мной Хрум тоже повеселел (внешне это было незаметно, но я уже научилась чувствовать его настроение, да и мои пробуждавшиеся способности делали своё дело). Оживились и воины, и даже кони, казалось, куда радостнее заперебирали копытами – Поперечный лес с его прелестями всех нас уже достал до печёнок и глубже. Капитан О’Прах отдал короткий приказ, и с десяток всадников, горяча коней, помчались вперёд. Вырвавшись из леса на степной простор, разведчики покружили там, осмотрелись и подали знак – типа, всё в порядке, езжайте смело. Копыта наших лошадей отсчитали последние шаги по как бы мху, выстилавшему узкую лесную трассу (странный он, этот мох – невытаптываемый какой-то, и следов не сохраняет), и в лицо мне ударил тугой степной ветер, приправленный горьковатым запахом трав. Ну, слава Создателю Вселенной…
* * *
Во дворце Шумву-шаха мы пробыли ещё часа два, и пока маги оживлённо обсуждали детали плана, предложенного де Ликатесом, я немного пришла в себя – стресс-то мне выпал ещё тот. Оклематься мне помогла доброжелательная аура всех присутствовавших в тронном зале – даже Окостенелла, которую я никак не могла заподозрить в чрезмерной ко мне любви, искренне мне сочувствовала. Всё-таки эти эххи – удивительный народ…
В итоге я чуть не забыла получить развод – как-то выпало из памяти. Хорошо, что де Ликатес об этом не забыл, и король тоже (я так полагаю, что если бы Шумок запамятовал об этой маленькой формальности, Окостенелла живо бы ему, двоежёнцу, напомнила – не фиг потому что). А сама процедура развода оказалось простой до безобразия: архимаги дружно зафиксировали факт взаимного согласия сторон, и всё. И так же быстро я стала женой Хрума – даже расписываться нигде не пришлось. Совет Чародеев наряду с другими полномочиями имел право «простирать сень законности над любовным ложем» – так это витиевато звучало по-эххийски. Маги в Эххленде ведали актами гражданского состояния (загс и нотариальная контора в одном флаконе), причём академики на мелочи не разменивались: они снисходили до браков-разводов-споров-завещаний только особо продвинутых личностей, типа местной знати. Ликатесский правитель таким и был, так что с точки зрения эхийской законности всё вышло пучком. Жаль, конечно, что моё второе бракосочетание было обставлено гораздо скромнее, чем первое, но с моей стороны было бы верхом борзости снова претендовать на полнометражное шоу – это я понимала.
Короче, из дворца я вышла уже герцогиней де Ликатес. Приятно, конечно, врать не буду, но праздновать свадьбу мне совсем не хотелось – надеюсь, вы понимаете, почему. Мы с Хрумом намеревались немедленно отправиться домой через телепорт, однако на выходе к нам подкатился ни кто иной, как Озаботтэс. Таукитянина переполняла (и даже хлестала через край) радость встречи с вернувшейся мной; бывший менеджер по невестам искренне (и больше, чем все прочие камеронцы вместе взятые) рад был меня видеть. Отклонить просьбу Озаботтэса «навестить хотя бы на часок его скромное жилище» значило бы нанести бедняге незаживающую рану, и мы приняли его приглашение, благо обитал он неподалёку.
Как выяснилось ещё по дороге, ныне Озаботтэс возглавлял департамент попаданцев, и потому имел типа служебную жилплощадь при своей конторе в центре столицы, рядом со зданием Академии Магии. За все годы моего отсутствия в Эххленд попало всего с десяток уроженцев параллельных миров, из чего я сделала вывод, что работой толстяк не перегружен – это тебе не капризных королевских невест опекать. На мой вопрос, большой ли у него штат сотрудников, Озаботтэс уклончиво ответил «сами увидите, леди»; при этом его глазки так шустро завертелись, что у меня даже возникло опасение, как бы они совсем не выскочили и не упрыгали. Что стояло за этой его пантомимой, выяснилось очень скоро: в типа квартире таукитянина нас встретило зеленокожее существо странного вида (то ли крупная ящерица, то ли мелкий дракон), однако с явно выраженными признаками особи женского пола и явно не эххийка. Глава департамента попаданцев запираться не стал и признался, что весь персонал департамента перед нами.
– Бред’да, – гордо представил он зеленокожую, зловеще (или очаровательно – это как посмотреть) оскалившую острые зубки в как бы улыбке, – моя жена и коллега. Мы работаем с пропущенными в Эххленд попаданцами только с нею вдвоём, и ничего, справляемся.
– Слушай, Зяба, – спросила я, когда эта его царевна-лягушка усвистала на кухню за вином. – Она у тебя что, тоже с этой твоей, как её, Тиу-Киу-Тау-Миу?
– Увы, – таукитянин тяжело вздохнул, – Бред’да с другой планеты. Из моего родного мира сюда больше никто не попадал… Но всё равно – мы с ней любим друг друга, и нам хорошо. Жаль только, что у нас нет детей, но они, может быть, ещё будут, правда?
«Вот уж действительно, любовь зла» – подумала я, а потом вспомнила, как «ледяная магесса» предлагала отдать меня в жёны Озаботтэсу, и мне стало и смешно, и грустно…
Однако долго рассиживаться с попаданской четой мы не стали – выпили по бокалу, обменялись с хозяевами пожеланиями счастья в личной жизни и покинули гостеприимный дом. А через двадцать минут мы оказались уже в Ликатесе: хорошая штука телепорт.
Свадебный банкет никто, понятное дело, не отменял, но в разгар чествований на меня то и дело накатывала тоска – у меня не шли из головы слова архимага Истраля о том, какая судьба ждёт моего сына. И поэтому утром я не стала нежиться в постели, как это положено счастливой новобрачной, а жёстко потребовала от своего теперь уже законного мужа скорее трогаться в путь – в долгий путь на запад.
* * *
План Хрума был прост – суть его можно выразить изречением боевых магов-рыцарей «панцирь не разрубить мечом, но можно пробить стилетом». Собственно говоря, точного плана и не было: нужно проникнуть в самое сердце Полуночной стороны, к Вам-Кир-Дыку, но как это сделать – это нам ещё предстояло обдумать и решить. Мы надеялись на помощь Отданонов – пограничники неплохо знали владения тёмных эххов, и я полагала, что князь д’Анакор не откажется помочь той, которая шесть лет назад была как бы повторением его погибшей племянницы Активии. К сожалению, в Западных горах не было сети телепорт-башен – нам предстоял трудный путь через Поперечный лес и пустыню. И путь этот был не только долгим, но и опасным, и меньше всего походил на лёгкую увеселительную прогулку. Но другого свадебного путешествия я не хотела – я шла спасать своего сына.
Мы покинули Ликатес рано утром (я ехала верхом – не впервой) в сопровождении двенадцати боевых магов – рыцарей ближнего круга – и четырёх сотен отборных воинов под командованием капитана О’Праха. Шли скорой рысью, без задержек и ненужных встреч, и к ночи добрались до реки, за которой начинались Рощи Порталов. А на следующее утро, переночевав и дав отдых лошадям, наша спасательная экспедиция оказалась на пепелище, где раньше стоял дом Причесаха, и где пять дней назад – всего лишь пять дней назад! – на нас напали летучие гидры.
На месте сгоревшей хижины лесника уже появилась как бы времянка, возле которой стоял новый страж Рощи, провожавший глазами нашу походную колонну. Мы обменялись с ним короткими приветственными жестами, но останавливаться не стали – не до бесед. Хрум не повёл войско прямиком через Рощу Порталов – торной дороги через неё не было, а ломать копытами конницы зелёные насаждения в этом священном для эххов месте не посмел бы ни один маг Полуденной стороны. Мы двинулись вдоль опушки и примерно через час свернули в широкую лощину, отделявшую рощу имени Причесаха от соседней. А ещё через час я, обернувшись назад, увидела высоко в небе горсть догонявших нас тёмных точек.
– Смотри-ка! – сказала я Хруму, ехавшему рядом. – Что это ещё за хрень? Неужели опять гидры?
– Нет, – ответил он, разглядывая из-под руки аномальное атмосферное явление, – это не гидры. Это грифоны – король Шумву-шах действует.
Да, его величество тоже действовал. На военном совете в камеронском дворце было решено двинуть армию к Западным горам, и теперь она шла за нами на расстоянии примерно десяти дневных переходов. И были подняты в воздух грифоньи эскадрильи, прикрывавшие с воздуха марширующие на запад королевские части. А заодно глазастые пилоты-эльфы вели разведку по пути следования – Вам-Кир-Дык, как известно, не дремлет (даже когда спит). В задачу армии не входило немедленное вторжение на Полуночную сторону – Шумву-шах и архимаги со всей серьёзностью отнеслись к угрозам Чёрного Владыки убить Шепотка при попытке его освободить – приближение войск исконного противника к границе должно было только встревожить тёмных и лишить их покоя, отдыха и сна. Атака с ходу не намечалась – пусть Чёрный понервничает, ожидая внезапного удара неизвестно когда. И к тому же такое ожидание утомляет и расслабляет, потому что никто не может находиться в постоянном напряжении, – психология называется. А наш авангард, имея десять дней форы, должен был перейти перевалы Западных гор и просочиться на вражескую территорию, пока Вам-Кир-Дык не перекрыл наглухо все тропки-лазейки – тактика называется.
Король не ограничился посылкой сухопутной армии, памятуя, как собирался воевать против него незабвенный Им-Кир-Дык – с моря. К берегам Полуночной стороны на страх Вам-Кир-Дыку отплыл мощный ударный флот под командованием прославившегося в боях с пиратами адмирала Задрыгалло, поднявшего флаг на магобронированном фрегатокрейсере «Шум Великий», способном эффективно поражать любые морские, береговые и воздушные цели и специально переоборудованном для взлёта и посадки боевых грифонов. Флот должен был крутиться вдоль всего побережья и, угрожая высадкой десанта, отвлекать и рассеивать внимание тёмных чародеев – стратегия называется. Короче, общий план был хорош, а вот как оно выйдет на самом деле – этого не мог сказать никто.
* * *
Поперечного леса мы достигли к вечеру того же дня и разбили лагерь у самой его опушки. Ночь прошла спокойно, если не считать того, что дозорные подстрелили чересчур любопытного ползуна-душителя, не преминувшего поинтересоваться, кто это здесь появился и нельзя ли попробовать его на вкус.
На закате лес выглядел сплошной тёмной стеной, угрюмой и зловещей. На рассвете эта стена стала зелёной, но от перемены цвета она не сделалась менее мрачной. «Не фиг вам тут делать, – как бы предупреждал лес всем своим видом, – шли бы вы куда подальше!». Но нам надо было двигаться вперёд, и мы пошли через лес. И началось…
Да, дорога через Поперечный лес пешком (и даже на коне) и пролёт над ним на спине дракона – это две большие разницы. Лес был нафарширован всякой гадостью: ядовитыми лианами; цветами, источавшими смертельный запах; мелкими, но зубастыми зверюшками, прыгавшими с ветвей и вгрызавшимися в конские крупы, и разными прочими прелестями. Дорог как таковых здесь не было – были узкие тропки, петлявшие среди гибельных топей, вмиг засасывавших с головой любого неосторожного. Про рукастых червячков-душителей я была уже в курсе, но в лесу жили ещё и дикари с их дурацкой манерой без предупреждения (просто так, из любви к искусству) пускать в спины прохожим отравленные стрелы. Воины в нашем отряде были опытные, многие из них здесь уже бывали, и не раз; маги не спускали чар с чащи леса; и всё-таки мы несли потери – к счастью, немногочисленные. На ночёвки мы останавливались в лесных фортах, расположенных на расстоянии одного дневного перехода друг от друга, – ночевать в этом уютном лесопарке под открытым небом, а не под защитой крепостных стен и сторожевой магии, означало недосчитаться к утру половины бойцов.
– Послушай, Хрум, – не выдержала я после того, как мы битых два часа прорубались сквозь густые сети, растянутые поперёк тропы пауками-костогрызами, – откуда тут столько всякой дряни? Это же Полуденная сторона!
– Эхо магической войны, – пояснил мой муж, протирая лезвие меча, – отзвук злых заклятий, когда-то пущенных в ход. Здесь шли бои – тяжёлые бои, – и маги с обеих сторон не скупились на заклинания, действие которых длится сотни лет. Вот и появились чудовища… А дикари Поперечного леса раньше были обычными эххами, но потом под воздействием магии они мутировали и стали такими, какие они есть. И поэтому мы не выжигаем лес и не истребляем всех его обитателей – мы хотим спасти этих несчастных. Наши форты – это ведь не только опорные пункты, но и центры помощи. И мы спасём лесных эххов – только ради этого почти каждый день в этом проклятом лесу гибнут наши воины.
Да, я чувствовала в лесу запах магии. Именно так – чувствовала. Я заметила, как во мне всё уверенней посыпается что-то, чего у меня отродясь не было. То ли это оживились приснопамятные «первичные умения эххийки», которыми меня одарила Окостенелла, то ли дали о себе знать навыки, полученные во время моего краткого обучения в Академии Магии, то ли у меня и в самом деле были кое-какие задатки. А ещё для меня не прошли даром годы, проведённые рядом с моим сынишкой, и ночи, проведённые с де Ликатесом. Я понемножку становилась эххийкой – не крутой магессой, понятное дело, но тем не менее. И уверовала я в это, когда однажды мимоходом сотворила своё первое самостоятельное волшебство.
Как-то утром, после ночёвки в очередном форте, я, как любая нормальная женщина, приводила себя в порядок. Если вы помните, в Эххленд я прибыла без своих косметических принадлежностей и даже без расчёски, что меня где-то как-то слегка напрягало. И в это утро я взяла эххийский гребешок и внутренне посетовала – ну неудобно мне было держать его в руке! И ручка у него какая-то дурацкая, и сам изгиб – вот если бы… И тут я ощутила тепло под ладонью и не поверила своим глазам: эххийская вшегонялка послушно приняла именно ту форму, которую я себе представила; изогнулась, словно пластилиновая, и вновь застыла. Я прибалдела и долго вертела перед собой эту чёртову расчёску, боясь поверить в то, что я сотворила. А когда я рассказала об этом Хруму, он только улыбнулся и сказал:
– Всё правильно – так и должно быть, – и поцеловал меня.
И только тогда я поняла, что я действительно проделала фокус с расчёской, и что это и в самом деле магия, пусть даже простенькая.
Так что нет худа без добра – Поперечный лес с его убойной экзотикой стал для меня типа тренажёром. Я приглядывалась, прислушивалась, принюхивалась (не глазами-ушами-носом, ясное дело), и небезуспешно: на шестой день пути я первой заметила затаившуюся в ветвях змейку-скакуна и предупредила де Ликатеса.
– Молодец, – похвалил меня Хрум, отряхивая с рукава пепел сожжённой им твари, – Вам-Кир-Дыку не поздоровится.
Я понимала, конечно, что он шутит, но мне всё равно было приятно – очень.
И всё-таки Поперечный лес за девять дней перехода надоел мне хуже горькой редьки – неудивительно, что я вздохнула с облегчением, когда он наконец-то кончился.
* * *
Вырвавшись на степной простор, мы поскакали куда резвей – аж в ушах засвистело. Кони прибавили прыти без понукания – им, как и всадникам, хотелось как можно скорей отдалиться от Поперечного леса на как можно большее расстояние. Я наслаждалась свежим ветром, голубым небом над головой вместо сумрачного зелёного полога, солнечным светом. Мне хотелось хлестнуть как следует свою кобылку, вырваться из кольца воинов и нестись, нестись, нестись вперёд – туда, за горизонт, где тёмной полоской уже виднелись обманчиво близкие Западные горы.
– Не увлекайся, – услышала я голос Хрума, – здешняя тишь обманчива. Степь – это, конечно, не лес, но и она таит не очень приятные сюрпризы – особенно там, где начинается пустыня.
– Это ты про песчаников, да? – я пренебрежительно махнула рукой. – А что они нам сделают? Верт, помнится, всего с тремя бойцами быстренько распотрошил одного такого, а нас тут вон сколько!
– В пустыне можно встретить не только песчаных попрыгунов – здесь водится и кое-кто ещё. Да и Полуночная сторона – она вон там, за горами, рукой подать, и оттуда иногда тоже приходят не слишком приятные гости. Так что будь осторожна, договорились?
В ответ я дёрнула плечами – подумаешь, мол, – однако стала поглядывать вокруг уже не так благодушно и даже с некоторой опаской.
Песчаников мы действительно встретили – спугнули двоих зарывшихся. Гигантские тараканы выскочили из-под земли в клубах пыли и помчались прочь, высоко вскидывая голенастые конечности. Десятка два воинов, горяча коней, с азартом устремились за ними в погоню, однако герцог властным окриком прекратил эту забаву.
– Сомкнуть круг! – скомандовал он. – Не отвлекаться! Капитан Верт, следи за своими людьми – мы не на охоте в окрестностях Ликатеса.
Пристыженный О’Прах быстро навёл порядок – мне показалось даже, что он пару раз сунул кое-кому кулаком под рёбра, – и мы двинулись дальше в строгом походно-боевом строю: впереди капитан с тремя десятками воинов и тремя рыцарями, сзади, в типа тыловом охранении, – слышала я это выражение от Петровича, – троица магов и дюжины две бойцов, в центре я с Хрумом и шестью его рыцарями, а вокруг нас – тройное кольцо готовых к бою всадников, зорко смотревших по сторонам.
Степь вскоре сменилась холмистой пустыней. То есть не совсем пустыней – тут и там торчали жёсткие кустики и колючая трава, – но под копытами была уже не земля, а что-то вроде растрескавшейся сухой глины – вроде той, которая остаётся на месте высохших луж. Она хрустела, словно мы скакали по черепице, ломавшейся под лошадиными ногами. Хруст был неприятным – как будто по костям едешь – и не располагающим к умиротворённости. Мне стало как-то не по себе, молчать было уже невмоготу, и я спросила Хрума:
– А почему пустыня?
– Что значит почему? – не понял мой муж.
– Ну, там, за рекой, в ликатесских степях, нет ничего такого. И у Восточных гор тоже нет, и за ними тоже. Зелёные равнины, а если и есть как бы прерии, то не такие мёртвые, как эта, – я кивнула в сторону чёрного деревца, торчавшего на вершине ближайшего песчаного бархана и напоминавшего обугленный скелет.
– Здесь тоже была война, Алина, – ответил рыцарь и, немного помолчав, добавил: – Страшная война, самая опустошительная из всех войн между тёмными и светлыми эххами. Полторы тысячи лет назад тогдашний Чёрный Владыка – древние легенды гласят, что он не был прирождённым эххом, а явился откуда-то из звёздных бездн, – вторгся на Полуденную сторону. Здесь, – Хрум сделал широкий круговой жест рукой, – была цветущая страна, такая же цветущая, как камеронские земли, и стояли города. Ты помнишь заклятье летучих гидр? Примерно такая же магия, только гораздо более мощная, пошла в ход и тут, на этих землях, и оставила после себя выжженную пустыню. Наши предки остановили полчища тёмных лишь в Поперечном лесу, но какой ценой – ты видела. И вот с тех пор…
– Хрум, а как же Вам-Кир-Дыку удалось прорваться к самым Восточным горам – ну, в прошлый раз, когда я была в Эххленде?
– Он шёл вдоль северного побережья – там нет пустынь, и полоса Поперечного леса гораздо уже. К тому же Вам-Кир-Дык напал внезапно, он выбрал удобный момент – Шумву-шах был слишком занят своими брачными делами.
– Ты ещё скажи, что во всём виноваты женщины, – фыркнула я. – И Троянская война состоялась из-за Елены, и Третья Мировая тоже начнётся из-за какой-нибудь порнозвезды. У вас, у мужиков, всегда виноват кто угодно, но только не вы сами с вашей вечной любовью к дракам!
– За красивую женщину можно и подраться, – маг усмехнулся, – хотя причины войн, конечно, другие. Войны идут на разных уровнях и на разных планах бытия – я не знаю, есть ли во Вселенной хотя бы один Мир без войн. И я не знаю, наступит ли когда-нибудь такое время, когда войн не будет. Созидание и разрушение – или добро и зло, можно сказать и так, – вечно борются между собой. Это закон Мироздания – великий Закон Равновесия, Алина.
* * *
К исходу дня мы добрались до небольшого озера, притаившегося среди невысоких холмов. Вода в озере неприятно походила на ртуть, и вообще это местечко мне не нравилось: из-под песка и ломкой глины вылезали какие-то руины – мёртвый город называется.
– Может, не будем здесь ночевать, – робко предложила я, – а поедем дальше, пока светло?
– У нас четыреста лошадей, – де Ликатес покачал головой, – и воины, которые тоже хотят пить. Впереди нет открытых источников на полдня пути, а разыскивать подземные родники магией – дело долгое. Ты теперь герцогиня, Алина, – привыкай думать не только о себе, но и о тех, кто выполняет твои приказы.
После скачки под палящим солнцем мне очень хотелось выкупаться, но в озеро я не полезла – уж очень вид был тоскливый у этого водоёма. Пока ликатесцы разбивали лагерь – костры, палатки, и всё такое, – я, оглядевшись, тихенько потопала к ближайшему холмику, украшенному каменными остатками чего-то вроде стены. Ну, вы же понимаете: целый день в седле, а я вообще-то живая. Удобных кустиков в округе не наблюдалось – что мне, герцогине де Ликатес, прикажете снимать штаны на глазах у всего войска? И ладно бы ещё я была в короткой юбке или даже в джинсах – на мне были плотные кожаные брюки, широкий пояс с мечом-кинжалом – по статусу положено! – и длинная куртка с нашитыми на неё спереди и сзади железными пластинками: из такой упаковки выбраться не так просто.
Спрятавшись в тенёк и сделав свои дела, я привела свой прикид в исходное состояние и собралась уже вернуться к кострам, от которых тянуло вкусными запахами предстоящего ужина, но задержалась, словно заворожённая видом руин, окрашенных вечерним солнцем в погребальные цвета, – от каменных обломков тянулись длинные тени, острые, как клинки мечей. Древний город был немаленьким – его развалины простирались на сколько хватало взгляда, постепенно теряясь в крадущихся сумерках. И тихо выл ветер – то ли жалуясь, то ли плача…
Я шагнула вниз, и тут вдруг ощутила спиной чьё-то ледяное дыхание.
Я обернулась.
С противоположной стороны холма поднимался призрак: серая тень, очень отдалённо похожая на человеческую фигуру в развевающемся рваном плаще. Я видела круглое как бы лицо фантома и тёмные пятна там, где по идее должны быть глаза; носа и рта я как-то не разглядела. Очертания тела были размытыми, ног не было: призрак напоминал застиранную до потери цвета простыню, сорванную ветром с бельевой верёвки. Привидение добралось до вершины холма, обтекло останки разрушенной стены и поплыло прямиком к перепуганной мне, на ходу отращивая длинные бесплотные руки. И эти руки с крючковатыми пальцами на узких ладонях однозначно норовили в меня вцепиться.
Я окаменела – ноги отказали напрочь. А потом у меня в голове что-то как бы вспыхнуло, высекая отчётливую мысль «Клинок!» (и не мысль даже, а типа видение – не знаю, как вам это объяснить).
Серую тень наискось пересёк слепящий росчерк. Призрак не заверещал – он просто распался на клочки, быстро растаявшие в воздухе, а я не сбежала, а скорее скатилась вниз, к подножию это чёртова холмика, и шлёпнулась на песок.
– Молодец, Алина, – услышала я, – ты делаешь успехи.
Я судорожно вскинула голову, со страхом ожидая какой-нибудь новой пакости.
Передо мной стоял мой муж и смотрел на меня с улыбкой.
– Молодец, – повторил он, протягивая руку, чтобы помочь мне подняться.
– Т-ты-ы-ы… – пролепетала я.
– Нет, не я, а ты – ты сама. Будем считать, что ты сдала первый серьёзный экзамен по прикладной магии. Сотворить меч-молнию, да ещё так быстро, сможет не всякий выпускник камеронской Академии. Этак мы с тобой скоро сможем стоять в бою бок о бок, жена.
– Ты за мной следил?!
– Ну, не совсем следил, а, так скажем, послеживал. Я ведь тебя предупреждал – здесь водятся не только песчаники. Тени павших нечасто нападают на живых, но иногда призраки могут быть опасными.
Я встала на ноги и посмотрела вверх, на источенные временем каменные останки, – там никого не было. Вот же блин горелый…
– Пойдём, – Хрум обнял меня за плечи, – ты ведь проголодалась, верно? И, несмотря на твои просыпающиеся магические умения, в кольце верных мечей всё-таки безопаснее.
– Послушай-ка, рыцарь, – спросила я его, когда мы подходили к нашему шатру, – а если бы я, это, не сумела бы? Что тогда?
– У тебя было в запасе ещё ноль целых шестьдесят восемь сотых секунды, – пояснил боевой маг серьёзным тоном. – Если бы ты не справилась сама, я бы вмешался – неужели ты думаешь, что я бы позволил фантому причинить тебе вред? Я ждал до последнего момента – я надеялся, что ты сама сумеешь его развоплотить. И я не ошибся – ты сумела это сделать.
– Ах ты, экзаменатор хренов! – возмутилась я (ушедший страх уступил место злости). – Он, видите ли, ждал – мол, а что из этого выйдет? А если б я померла от разрыва сердца, а? Ну ты и гад, Хрум, – сегодня будешь спать отдельно, понял?
– Не сердись, – рыцарь мягко притянул брыкающуюся меня к себе и поцеловал. – Чтобы научиться плавать, надо прыгнуть в воду, верно? Экзамены должны быть жёсткими – если бы ты знала, что я стою рядом, ты надеялась бы не на себя, а на меня, и у тебя, скорее всего, ничего бы не вышло. А так – так ты теперь знаешь, что можешь за себя постоять, и что ты тоже кое-что умеешь. Стоит такое знание минутного испуга? Только не зазнавайся – до настоящей магессы тебе ещё далеко.
* * *
Подножия Западных гор мы достигли на третий день пути через пустыню, вскоре после полудня. До вечера было ещё далеко, но герцог не стал сходу углубляться в каменные теснины.
– Мы не успеем до темноты добраться до замка князя д’Анакора, – сказал он, – а Западные горы – это не Восточные. В ущельях можно запросто напороться на отряд тёмных эххов – они забираются туда даже в дни мира. А сейчас, когда Вам-Кир-Дык ждёт нашего удара, в засаду попасть проще простого – Чёрный Владыка уже наверняка разослал своих шпионов по всем горным тропам. Так что будем ждать утра.
Послеобеденный отдых не состоялся: де Ликатес собрал всех своих рыцарей (капитан Верт О’Прах, само собой, тоже присутствовал на этом типа военном совете), чтобы обсудить обстановку и прикинуть ближайший план действий. Герцог связывался через магический кристалл со столицей; с армией короля, уже подошедшей к Поперечному лесу; ещё с кем-то – я не очень въехала во все эти чародейские штучки (как говорится, я не волшебник, я ещё только учусь). В общем, ничего нового мужики в доспехах так и не надумали – решено было завтра поутру двигать в горы, к замку д’Анакора Отданона, внимательно глядя по сторонам, чтобы не получить по башке камнем, сброшенным кем-нибудь с какого-нибудь утёса, а там – по обстановке.
После окончания военного совета я вышла из шатра и долго смотрела на угрюмые скалистые горы, стоявшие между мной и моим сыном. Я понимала, конечно, что основная преграда на пути к нему – не эти горы, и всё-таки мне хотелось пройти их как можно скорее. Постояв так с полчаса, я поняла, что усидеть на месте всё равно не смогу, и предложила де Ликатесу сделать небольшую вылазку.
– Видишь вон тот утёсик? – сказала я ему, показывая на отдельно стоящую скалу с плоской, словно срезанной, вершиной. – Давай на него заберёмся – оттуда наверняка можно посмотреть на ущелье, по которому мы завтра пойдём, и вообще…
– Что вообще? – уточнил Хрум. – Зачем нам идти на ненужный риск?
– А кто тебе сказал, что риск, и что ненужный? – напирала я. – Я хочу посмотреть не глазами, а отсюда у меня ну ни хрена не выходит: вы тут так намагичили, ставя все эти ваши защиты, что дышать невозможно. Ты не далее как позавчера что-то там говорил о проверке моих умений в условиях, максимально приближенных, вот мы и приблизимся. Я ведь не зову тебя лезть в эти каменные джунгли на ночь глядя – я хочу сходить типа на разведку: а вдруг чего и унюхаю?
– Резонно, – согласился герцог, глядя на меня с интересом. – Ладно, уговорила.
Он приказал четверым рыцарям нас сопровождать. Боевые маги склонили головы в знак повиновения и потопали следом, погромыхивая железом. Взобравшись на коней, мы минут через десять оказались у подножья утёса, похожего на оплывшую каменную колонну, и полезли наверх. Карабкаться было совсем не сложно – широкие выступы образовывали что-то вроде лестницы наподобие той, по которой мне так и не удалось спуститься на берегу одной речушки на Карельском перешейке. Забравшись наверх, мы с де Ликатесом (рыцари остались этажом ниже – так им удобнее было нас прикрывать, не создавая при этом помех моему не слишком умелому чародейству) оказались на ровной площадке примерно метров сорок на сорок. Я огляделась.
Упомянутое ущелье уходило в горы и было пустынным на всём его протяжении – я не заметила там никакого шевеления. Горы закрывали полнеба, над их вершинами кое-где лениво ползли белые облачка. Кроме облаков, в небе над горами никто не летал – только позади, над пустыней, кружила пара грифонов: лётчики Шумву-шаха вели свою воздушную разведку.
Я закрыла глаза и сосредоточилась – как учили. Сверзиться вниз я не боялась: мы стояли на самой середине этой как бы смотровой площадки, и мой муж был со мною рядом. Перед глазами поплыла мутная серая пелена, кое-где проколотая разноцветными искрами. Я заметила два маленьких пульсирующих пятна метрах в ста от входа в ущелье – кажется, это горные духи, они вроде бы не опасны, если я правильно помню уроки его мудрости архимага Арыча. Больше я не увидела никого и ничего – ни следов чужой магии, ни затаившихся злых врагов. Я попыталась расширить «горизонт наблюдения», но это кончилось только тем, что серая завеса превратилась в подобие экрана телевизора с выдернутой антенной – сплошные помехи и никакого изображения.
– Ты ничего не видишь? – спросил Хрум.
– Ничего, – ответила я, не открывая глаз.
– Тогда, – в голосе рыцаря явственно прозвучала насмешка, – посмотри глазами.
Я поспешно открыла глаза и обмерла: прямо на нас летел огромный дракон.
* * *
– Я был зол на тебя – демонически зол. Я изгрыз когти на обеих передних лапах, – Костя посмотрел на пальцы своей левой руки (правой он держал бокал), – размышляя, как бы мне тебя прикончить, не нарушая при этом слова, данного мною королю Шумву-шаху.
Я невольно поёжилась, прикинув, какие кары выдумывал мне разъярённый дракон. И я его хорошо понимала: я бы на его месте ещё и не то бы придумала. И я до сих пор не могла поверить в реальность ситуации: мы – я, Хрум и дракон Кост-а-Лом в человеческом обличии – сидим втроём на вершине скалы и мирно беседуем вместо того, чтобы поливать друг друга огнём.
…Дракон летел на нас со сверхзвуковой скоростью – как тот истребитель, который сбил над лесом вертолёт, когда мы с Серёгой удирали от погони в моём далёком прежнем мире, – а я не могла понять, почему де Ликатес стоит спокойно, не хватаясь за меч, и почему его рыцари не спешат встретить чудовище какой-нибудь антидраконьей магией. Я пыталась сама метнуть навстречу дракону что-нибудь вроде молнии, но в сознании у меня было пусто, словно я враз позабыла всё, чему меня учили. Единственное, что я смогла сделать – это спрятаться за спиной Хрума и прижаться к нему всем телом.
Дракон приземлился на край площадки и растопырил крылья, гася разбег. Герцог (и я вместе с ним) подался назад, уступая место крылатой зверюге, и сказал обалдевшей мне:
– Не бойся – он пришёл с миром. Он предупредил – мы поймали его мысль.
Повеяло жаром, словно где-то рядом распахнулись врата огненной преисподней. Там, где совершил посадку дракон, взметнулось светящееся облако, скрывшее крылатого ящера. А когда оно рассеялось, я увидела вместо дракона человека в чёрном облегающем одеянии и в алом плаще – моего бывшего мужа Костю. Слава всем богам Вселенной, что у меня здесь нет больше этих бывших – задолбало уже с ними встречаться.
Человекодракон сделал к нам несколько шагов и поднял вверх правую руку ладонью вперёд.
– Я пришёл с миром, – произнёс он официальным тоном.
– Я знаю, – спокойно ответил де Ликатес. – Что ты хочешь нам сказать?
Вместо ответа Костя деловито снял с плеча объёмистый типа рюкзак и извлёк оттуда пузатую бутыль тёмного стекла (на глаз литров пять, не меньше) и три серебряных бокала.
– Я угощаю, – сказал он радушно. – Присядем?
И мы уселись напротив друг друга. Скала была ощутимо тёплой – она вобрала в себя энергию, выделившуюся при превращении большей массы в меньшую (это мне Хрум потом уже объяснил). Дракон наполнил бокалы, и мы выпили – типа, со свиданьицем. Бред какой-то, честное слово…
– Да, я был на тебя зол, – продолжал Кост-а-Лом, вновь наполняя бокалы, – очень зол. Я никогда прежде не встречался с такой подлостью и даже не предполагал, что на такое кто-то может быть способен.
Я поморщилась – он что, прилетел только для того, чтобы читать мне морали? Не фиг меня воспитывать, я уже большая. И вообще – что было, то прошло, а кто старое помянет…
– Когда я вернулся домой – после того, как мы разгромили тёмных, – я месяц пил и гонял своих жён; они прятались от меня по всем закоулкам моей пещеры. Я даже порывался спьяну лететь в Камерон, чтобы с тобой расправиться, Алава. Хорошо, что Ослабелла…
– Алина, – вставил де Ликатес.
– Что? – не понял дракон.
– Мою жену зовут Алина, – пояснил герцог.
– Твою жену? – Костя явно удивился. – Я немного не в теме…
«Узнаю мой жаргончик, – подумала я, – цепкая у тебя память, Костенька».
Де Ликатес коротко ввёл его в курс дела. Дракон внимательно слушал.
– Я кое-что слышал о последних событиях, в том числе и о похищении тёмными какого-то ребёнка, – сказал он, выслушав рассказ герцога, – но так, краем уха, по маговизору. Я теперь редко покидаю свой горный замок, только в случае необходимости. Семейные дела, знаете ли…
– Семейные дела? – осмелилась я. – Это какие же? Очередной апгрейд твоего гарема, да?
– У меня больше нет гарема, – Кост-а-Лом широко улыбнулся, обнажая ровные белые зубы, а я вспомнила его драконий оскал и снова зябко поёжилась.
– Надо полагать, изменить старинным привычкам тебя заставило что-то серьёзное? – спросил де Ликатес.
– Ещё бы! – улыбка дракона стала ещё шире. – Я стал отцом – Ослабелла родила мне дочь, и мы назвали её Кусей. Она ещё маленькая, и пока ещё не умеет сама перекидываться в драконицу, но у неё такие зубки! – Костя в умилении закатил глаза. – Она настоящая Куся!
Отпад – кто бы мог подумать? Ай да Ослабелла – добилась таки своего!
– Когда я узнал, что Белла беременна, я сначала не поверил. А потом она сказала, что или я отпущу всех своих прочих жён, или она не будет рожать. И я, конечно,– дракон развёл руками,– выбрал первое. Пришлось полетать по всему Эххленду, возвращая жён откуда взял, и братья на меня наехали – мол, виданное ли дело, позор всему клану Ломов! – зато у меня теперь есть Куся.
– Поздравляю, – коротко уронил Хрум. – Но ты до сих пор так и не сказал, зачем ты к нам прилетел.
«Интересно, – думала я, искоса поглядывая на герцога, – о чём он думает? Ему ведь наверняка не очень приятно общаться с мужиком, с которым спала его жена, пусть даже не совсем добровольно. Ревнует, наверное, хотя по лицу не видно… Жаль, что я не умею читать мысли…».
– Я прилетел сказать «спасибо». Ей, – невозмутимо изрёк дракон, – твоей жене, – и объяснил, видя, что мы с Хрумом на пару ровным счётом ничего не понимаем:
– Дело в том, что Ослабелла убедила меня разогнать гарем не только поставив мне жёсткое условие «или-или». «Ты видел, что за чудо-жену ты себе приволок, – сказала она. – Эта попаданка тебя едва не погубила – да и меня тоже. И если ты и впредь будешь столь же ненасытен в своих любовных связях, то в конце концов твой череп точно украсит площадь в каком-нибудь городе Эххленда. По теории вероятности ты рано или поздно напорешься на ту, которая тебя погубит, так что решай!». И я решил, и не жалею о своём решении. Так что я тебе благодарен, Алина, – спасибо тебе за то, что ты своим появлением круто изменила мою жизнь: к лучшему. Ну, за здоровье герцогини де Ликатес!
Человекодракон снова наполнил бокалы, и мы выпили за моё здоровье.
– Ладно, я полетел, – слегка заплетающимся языком проговорил Костя. – Ослабелла ждёт, и она терпеть не может, когда я прихожу домой поддатым.
Он пошёл к краю площадки, но вдруг обернулся.
– Я поблагодарил, и мы квиты, но я всё-таки перед тобой в долгу, землянка. И если у меня будет возможность, я верну тебе этот долг, Алина. Я счастлив, и я хочу, чтобы ты тоже была счастлива.
Вновь взметнулось светящееся облако, меня обдало холодом (сопутствующий эффект превращения меньшей массы в большую), и через минуту мы с Хрумом уже смотрели вслед улетающему дракону. Костя торопился домой – к жене и дочери.
* * *
Ущелье было мрачным. Оно было выкрашено всего в два цвета – в чёрный и серый, – и даже тишина здесь была какой-то тёмной и многообещающей: мол, погодите, сейчас я вам устрою! Узкая полоска неба над нашими головами казалась последним приветом перед тем, как крышка каменного гроба захлопнется, навеки отсекая нас от всех радостей жизни. И если разобраться, то ничего удивительного: через эти горы веками шли полки светлых и тёмных эххов, желая сделать из друг друга окрошку, и камень Западных гор впитал в себя столько взаимной ненависти, что было непонятно, почему эти горы всё ещё стоят, а не рассыпались в мелкую пыль. Впереди высоченные стены ущелья – отвесные, хрен заберёшься, – смыкались, и я никак не могла избавиться от ощущения, что они вот-вот сомкнутся и здесь, и оставят от всего нашего войска мокрое место. Бр-р-р…
Но к Хруму со своими страхами я не приставала – герцог был напряжён, как тетива натянутого лука. Воздух вокруг нас подрагивал от чародейства: боевые маги прощупывали заклятьями каждое нагромождение камней, за которыми мог прятаться кто угодно, от серых гоблинов до призраков-убийц; в такой обстановке как-то не до разговоров. И я ехала молча, мечтая только об одном: скорее бы эта каменная кишка кончилась.
Надо сказать, что двигались мы хоть и со всеми предосторожностями, но быстро: дно ущелья было ровным, словно асфальтовое шоссе, иди и не спотыкайся. И поэтому я даже слегка удивилась, увидев за очередным поворотом каменный мост – неужели приехали?
Ущелье в этом месте разделялось надвое: основная трасса уходила налево, а направо шла типа тропа, ведущая к пропасти, через которую был перекинут мост. Именно перекинут – дальняя часть моста висела на толстенных цепях, тянувшихся к скалам на той стороне пропасти, и, судя по всему, могла подниматься на манер наших питерских разводных мостов. А за мостом стоял замок – замок горского князя д’Анакора Отданона.
Князь устроился нормально: его замок был не выстроен, а высечен целиком в теле огромной скалы, окружённой глубокой пропастью. Пропасть огибала скалу-замок кольцом – ров с водой полная чешуя по сравнению с такой преградой, – и попасть в замок можно было только через мост: другой дороги не было. Не надо быть крутым стратегом, чтобы понять: взять такую крепость, мягко говоря, непросто. Однако пытались – когда мы подъехали к мосту, я заметила на стенах и башнях замка потёки застывшей лавы: камень плавили магией, и в пропасть лились огненные струи. Но твердыня устояла, и по-прежнему следила за горной тропой чёрными глазами бойниц – вряд ли кто-нибудь мог пройти-проехать по ущелью без разрешения хозяина Замка-в-Скале.
Де Ликатес не стал трубить в рог, возвещая о нашем прибытии, – звуковые сигналы эххам заменяет прямой мыслеобмен. Беззвучный сигнал был услышан – разводной пролёт моста остался лежать на месте, а железные ворота замка медленно распахнулись. Копыта коней зацокали по каменной спине моста – князь не возражал против того, чтобы весь наш отряд вошёл в его крепость, а это значило, что он если и не союзник, то, во всяком случае, не враг.
Когда мы ступили на мост, на котором с трудом разъехались бы два грузовика, я старалась держаться его середины – дна пропасти видно не было, среди острых каменных клыков глубоко внизу клубилась какая-то серая хмарь, а перил строители моста почему-то не предусмотрели. К счастью, этот головокружительный аттракцион длился недолго – длина моста составляла метров сто, не больше, из которых примерно одна треть приходилась на подъёмную часть.
Во дворе замка нас встретили шеренги суровых воинов в броне. Сам князь в полном вооружении и в багряном плаще стоял на ступеньках, ведущих куда-то внутрь. Я хотела было сказать ему что-нибудь вроде «Привет, дядя!», но слова замерзли у меня на губах – от д’Анакора веяло каменным холодом, и я не могла понять, почему.
Отданон скользнул по мне равнодушным взглядом (ну ни хрена не понимаю, он мне дядя или где?), хотя приветствие герцога принял учтиво и тут же распорядился, чтобы все наши воины получили пищу и кров. Проследив за выполнением своего приказа, князь снова повернулся ко мне с Хрумом и пророкотал:
– Идёмте – будем говорить.
При этом он вроде бы обращался к нам обоим, но на меня не смотрел, и это мне не понравилось.
Поднявшись по каменным ступеням, мы оказались в просторном как бы зале, ярко освещённом многочисленными факелами, развешанными по стенам вперемежку со щитами, мечами, копьями и прочим боевым железом. Посередине зала стоял длинный деревянный стол, уставленный блюдами, кувшинами и кубками; подле стола я увидела четыре кресла с высокими спинками. В одном из кресел сидела женщина в серебристо-чёрном – я узнала в ней Нивею-Хею-Кею, бывшую чёрную нимфу и нынешнюю жену князя. Больше в этом типа банкетном зале никого не было – ни слуг, ни воинов почётной охраны.
– Садитесь, – произнёс д’Анакор, опускаясь в скрипнувшее под его тяжестью кресло рядом со своей супругой и указывая на свободные места напротив. – Выпьем.
Соблюдая этикет, я пригубила кубок, но вкуса вина даже не ощутила – что-то было явно не так, я это чувствовала. И тогда я отставила недопитый бокал и выдала без обиняков:
– Пить будем потом. Я пришла к тебе за помощью… дядя.
– Говори, – холодно уронил князь.
И я рассказала ему всё, с самого начала – как я вернулась в Эххленд, и как похитили моего сына, и зачем это похищение понадобилось Вам-Кир-Дыку. По неподвижному лицу д’Анакора ничего нельзя было понять, но мне показалось, что он уже в курсе всего этого, и что слушает он меня только типа из вежливости, или… или из каких-то своих соображений.
– И вот я пришла к тебе, – закончила я и залпом допила свой кубок. – Потому что только ты можешь подсказать, как нам проникнуть на Полуночную сторону и добраться до Чёрного Владыки.
Князь промолчал. Он молчал долго – как мне показалось, целую вечность, – а потом чётко и размеренно проговорил:
– Я не могу тебе помочь. Твой кристалл рассыпался – ты предала тень Активии, моей племянницы, и ни один Отданон не обнажит меча ради тебя, землянка. Я всё сказал.
* * *
Лязг мечей затихал. Истошные крики тоже раздавались всё реже и реже – сражение явно подходило к концу. Воины де Ликатеса знали своё дело – вряд ли кому-нибудь из орков удалось улизнуть, тем более что герцог перед атакой отдал приказ «Не брать пленных!». Но вот огненные языки над разгромленным лагерем тёмных поднимались всё выше, превращая ночь в день. Раздуваемый ветром, пожар разгорался, его было видно издалека, и поднятые по тревоге легионы Вам-Кир-Дыка наверняка уже торопились к точке прорыва. Не страшно – наши успеют отойти в горы; ни капитан Верт О’Прах, ни тем более Хрум не будут ждать, пока их зажмут в смертное кольцо. И нападения с воздуха можно не опасаться – горгульи и летучие гидры, насколько мне известно, ночью видят плохо, а к рассвету ликатесское конное войско всяко доберётся до горных ущелий, откуда уже рукой подать до Замка-в-Скале. Дело своё ребята сделали: в сторожевой цепи, растянутой Чёрным Владыкой вдоль границы Полуночной стороны, появилась изрядная прореха. Вот в эту-то дыру я и нырну…
Я выбралась из кустов и прислушалась-принюхалась – всё тихо. Проверила всё своё снаряжение – вроде ничего не потеряла, – посмотрела ещё разок на пламя военного пожара, поправила капюшон и зашагала по вертлявой тропинке, еле различимой в ночной темноте.
Я шла на запад.
Точнее, уже не совсем я.
* * *
После слов д’Анакора я не то чтобы онемела – я была раздавлена. Я чувствовала себя так, как будто на меня скатилась каменная горная лавина, смяла, изломала и погребла под собой. Уж чего-чего, а такого я ну никак не ожидала! Дракон Костя, имевший все основания меня ненавидеть, и тот сменил гнев на милость, а мой дядя самых честных правил оказался заложником этих самых правил: для него кодекс чести горцев был превыше всего, хотя князь не мог не понимать, что речь идёт не просто о спасении одного ребёнка, но и о судьбе всего Эххленда, и не только Эххленда, но и других Миров.
Я молчала, не зная, что сказать – слов у меня не было. Де Ликатес стиснул рукоять меча, готовый ответить сталью оскорбителю своей жены, нимало не заботясь о последствиях поединка между ним и хозяином Замка-в-Скале. Вот только поединок этот не имел никакого смысла: даже если Хрум изрежет д’Анакора на куски, это нам не поможет.
И я молчала, молчали и все остальные, и молчание это становилось безнадёжным.
И тогда заговорила Нивея-Хея-Кея.
– Мой супруг не может тебе помочь, Алина, даже если бы захотел – закон гор суров. Тебе помогу я.
Князь вскинулся, глаза его гневно сверкнули, однако Хея-Кея положила свою узкую ладонь на его мускулистую руку, гася вспышку гнева гордого Отданона, и продолжала:
– Я твоя жена, д’Анакор, но по крови я не прирождённая Отданон – я свободна от слепого следования древним законам клана. Нет, это не значит, что я могу ими пренебрегать – я всего лишь гибче в их исполнении. Тень княжны Активии покинула попаданку Алину, когда королева Алава переступила грань между честью и бесчестием, да, это так. Но Алина искупила свою вину – тому доказательство её возвращение в Эххленд. А ребёнок Алины, похищенный слугами Чёрного Владыки, был зачат, когда в Алине ещё присутствовала тень твоей племянницы, князь д’Анакор, и поэтому этот мальчик – он твой внучатый племянник. Клан Отданонов живёт по закону «один за всех, и все за одного» – слушай голос крови. Ты не можешь сам помочь Алине, не спорю, но ты не можешь и помешать мне ей помочь. Я всё сказала.
Князь ещё какое-то время молчал. Потом его каменное лицо дрогнуло, он глубоко вздохнул, словно сбрасывая с плеч давящую тяжесть, протянул руку, взял кувшин с вином и наполнил все кубки.
– В твоих словах есть зерно истины, жена, – сказал он. – Мы слушаем.
Нет, что ни говорите, а за нами, женщинами, будущее. Мужчины рассуждают просто – бац дубиной по маковке, и все дела, – и лишь изворотливый женский ум способен рождать нестандартные решения. Я слушала бывшую чёрную нимфу и тихо ею восторгалась – это ж надо такое придумать! Конечно, осуществить её план совсем непросто, но только такая затея и может привести к успеху.
– Алина пойдёт на Полуночную сторону – одна. Одна, – повторила Нивея, заметив возражающий жест Хрума, – потому что никто из уроженцев Полуденной стороны не уйдет дальше верховьев Чёрной реки. Любого светлого эхха там вычислят сразу, по отблеску ауры, как ни маскируйся. А у неё, уроженки другого мира, шанс есть. В Алине, – она усмехнулась, – ещё достаточно тьмы: это плохо для Полуденной стороны, но хорошо для Полуночной. Её примут за свою, особенно если я ей помогу. А я помогу – я сделаю из неё чёрную нимфу. Не дёргайся, рыцарь, – она не станет истинной чёрной нимфой, она на время станет её подобием – очень правдоподобным. И она сможет добраться до столицы и даже проникнуть во дворец Чёрного. А там…
– Я не отпущу её одну в логово Вам-Кир-Дыка, – глухо проговорил де Ликатес, – она там погибнет. Я пойду вместе с ней.
– Погибнет не она, а ты, – резко возразила Хея-Кея, – и вообще любой светлый эхх, оказавшийся в Сердце Тьмы. Мне известно, герцог ликатесский, что ты один из сильнейших боевых магов Эххленда, но всё твоё искусство – ничто перед объединённой мощью чёрных чародеев, когда они у себя дома. И ты не только погибнешь сам, но и погубишь свою жену, и не спасёшь её сына.
– Я не пущу её одну, – упрямо повторил Хрум. – Это безумие.
– Смири гордыню, рыцарь. В Тёмной Столице ты ничем не сможешь помочь своей жене – ты всё испортишь. Или для тебя невыносима мысль, – глаза Нивеи сузились, – что женщина может добиться чего-то сама, без помощи мужчины? Не волнуйся, для тебя и твоих воинов тоже найдётся дело – вы проложите Алине дорогу на Полуночную сторону. Чёрный выставил пограничные заслоны – вы прорубите их своими мечами, и твоя жена змейкой скользнёт в темноту. Другого способа нет – или ты думаешь иначе?
На лице д’Анакора появилась тень улыбки – князь неплохо знал свою супругу. Хрум, насупившись, молчал.
– Послушай, муж мой, – ласково сказала я, добавив в голос чуток проникновенности. – Помнишь, как я сюда попала? В смысле, не в первый раз, а во второй? Ты же сам говорил: я совершила поступок – настоящий поступок: поступок, достойный воина! Значит, я на него способна, верно? Так зачем же ты хватаешь меня за руку, а? Княгиня Отданон права – ну нет у нас другого пути, сам подумай. Значит, я должна это сделать, потому что больше некому!
– Я бы сама взялась за это дело, – добавила уроженка Полуночной стороны, – я ведь бывшая тёмная. Но Алина мать, и никто не может запретить ей спасать своего ребёнка. Она его найдёт, почувствует сердцем, – у меня это не получится. А твоё участие, славный воин, не ограничится только тем, что ты проложишь своей жене дорогу на Территорию Тьмы – ты поможешь ей вернуться. Как – я расскажу.
– Хорошо, – медленно произнёс де Ликатес, – я согласен.
И я увидела в его серых глазах тревогу за меня, перемешанную с бессилием что-либо изменить, – он ведь, умница моя, прекрасно всё понимал.
* * *
Мы пробыли в Замке-в-Скале три дня.
Де Ликатес не терял зря времени – он провёл глубокую разведку ближних участков Полуночной Стороны (или Территории Тьмы, как её высокопарно называли тёмные эххи) и выбрал направление удара. Вам-Кир-Дык ещё не подтянул к Западным горам свои главные силы, ожидая, к какому именно участку границы направится форсирующая Поперечный лес армия Шумву-шаха, но пикеты и дозоры Чёрного уже вовсю шустрили в предгорьях и даже забирались в сами горы. Разведка герцога обнаружила укреплённый лагерь орков неподалёку от западного выхода из ущелья, по которому мы добрались до замка князя д’Анакора, – оно пронзало горный хребет насквозь. Лагерь служил базой сторожевым отрядам тёмных, и его разгром проделал бы нехилую дыру в их системе охраны границы. Временно, конечно, – четырем сотням ликатесских воинов не выстоять против своры всякой нечисти, которая тут же ринется со всех сторон к месту боя, – но этого времени должно было хватить.
А со мной работала Нивея-Хея-Кея – самозабвенно, словно охваченный вдохновением художник, создающий истинный шедевр. Бывшая чёрная нимфа оказалась сильной магессой, не слабее Ослабеллы, а кое в чём – и самой Окостенеллы. Не скажу, что трансформация в чёрную нимфу – пусть даже неглубокая – была очень приятной процедурой: меня колбасило от макушки до пят. Зато на третий день, когда я глянула на себя в зеркало, я испытала лёгкий шок: на меня смотрела настоящая женщина-вамп, змея в человечьем обличии. Мои волосы стали чёрными (заметив, что это меня как бы расстроило, Нивея успокоила – мол, не бери в голову, по окончании действия чар опять станешь блондинкой), в зеленовато-серых глазах поселился убийственный холод, а движения сделались плавно-текучими, как у ползущей кобры. И ещё я почувствовала, как внутри меня концентрируется всё темное, что пряталось в глубине моей души – так глубоко, куда я никогда не забиралась. Мне так и хотелось сделать кому-нибудь какую-нибудь пакость, особенно какому-нибудь мужику.
– Превосходно! – сказала Хея-Кея, любуясь превращённой мной. – Вылитая чёрная нимфа! Выявить подделку сможет только сильный маг, и то если займётся этим специально.
– Спасибо, – поблагодарила я, не узнавая собственного голоса – в нём прорезались какие-то шипящие нотки.
Превращение не совершилось мгновенно, и пока я трансформировалась, Нивея-Хея-Кея занималась моим обучением: форма должна соответствовать содержанию. Я выучила несколько специфических заклятий из арсенала чёрных нимф, узнала об их нравах и прошла ликбез по географии Территории Тьмы – надо же знать, куда идти. Как выяснилось, Нивея, живя на самой границе, послеживала за всем происходящим на Полуночной стороне и была в курсе всех тёмных дел. Она рассказала, что Вам-Кир-Дык серьёзно озабочен проблемой наследника и в связи с этим доукомплектовывает своё гарем, что даёт мне шанс попасть в Сердце Тьмы на как бы законных основаниях – везёт мне с этими эххийскими конкурсами невест. В общем, схема дороги туда была более-менее ясной, но оставалась ещё дорога назад – только полный кретин мог надеяться, что мне удастся с ребёнком на руках пройти долгий обратный путь к Западным горам без всяких затруднений.
К счастью, в замке князя была древняя телепорт-башня. Её выстроили в незапамятные времена и не пользовались ею вот уже сотни лет. Башня эта не была связана с Камероном, Ликатесом и другими городами Полуденной стороны – со временем вектора сместились, а восстановить их было некому, – она была ориентирована на Полуночную сторону, а именно – на столицу тёмных эххов. Магическая проверка артефакта показала, что обе башни – и там, и тут, – вполне работоспособны, однако приёмник в столице Вам-Кир-Дыка был наглухо запечатан заклятьем. Мне нужно проникнуть в башню в Сердце Тьмы и мысленно позвать Хрума, а дальше – дело чародейной техники. Белых пятен в этом плане было выше крыши, но опять же – другого варианта у нас не было.
– Да, дело трудное, – сказала Нивея, – но я верю: всё у тебя получится. Это я тебе как мать говорю, – она запнулась, – …будущая. Д’Анакор ещё не знает – не говори ему, ладно?
«Да, – подумала я, – женская солидарность – это сила!».
…Отсвет пожара за моей спиной померк – потушили, наверное, да и ушла я уже далеко от места ночного боя.
Небо бледнело – занимался рассвет.
Я шла на запад.