Размышления после прочтения романа В. Чекунова «Шанхай Любовь подонка».
О чем эта книга? О любви, вере, совести? О том, может ли подонок любить, жертвовать, ощущать?
Скорее нет. Эта книга -- о «метафизическом одиночестве»
Определимся с главным героем.
Главный герой -- подонок. Человек, тело и душа которого измучены алкоголем, отсутствием веры, нежеланием идти вперёд. По замыслу автора подонок – дитя драматических событий постсоветской эпохи /взрывы жилых домов в Москве/.
«На моем плече наколка — серп и молот.
Я не сберег ни галстука, ни Знамени, ни Родины.
Ни семьи. Ни счастья.
От Родины — наколка.
От семьи — ничего.»
Человек без Родины, без Бога лишь с бутылкой пиво/водки кружит по окраинам больших городов. Москва. Петербург. Шанхай. Везде неуютно, грязно, одиноко, тоскливо.
«Задираю голову и смотрю сквозь мелкие листья тополя на Бога.
Его там нет, неожиданно спокойно понимаю я.
Его там просто нет.»
Нет счастья, друзей, любви, любимой работы. Остаётся пустота, заполняемая алкоголем как освободившаяся тара.
Мир всегда такой, каким мы его видим. Мир же главного героя «в болезненном свете».
Он не живёт, он существует. Его время - это хождение от магазина к ларьку в поисках выпивки и закуски и от ларька к магазину.
«Одиноко.
Можно, конечно, быстро залиться пивом.
Я так и делаю обычно.»
«Хочу понять: что я делаю не так, почему не могу жить в любимых городах, почему не могу остаться с любимыми людьми. Взять ту же Инну — ведь трижды пытался склеить разбитое, начать заново. В разных городах и в разное время, непонятно на что надеясь — на магическое «бог троицу любит» или на перемену среды.
Но бога нет, это я знаю точно, а среда изменится легко — надо лишь выпить еще.
Дринк, дринк, дринк.»
Путь героя среди шанхайских ларьков. Так можно было бы вкратце описать содержание первой части,разбавленной забавными заметками про Шанхай и китайцев. Вид с помойки естественно непривлекателен. Лишь промелькнул позитивной тенью дед-спортсмен, практикующий у шу, и дал герою пинок под зад. Жаль, что мало таких дедов повстречалось ему на жизненном пути. Обращение «лаовай» /иностранец/ постоянно напоминает герою о своей инородности. Лаовай, между прочим, не такое уж уничижительное слово в китайском языке, а уважительно-примирительное («старина» из-за границы). Удивительно, если бы китайцы сразу признали своим человека, которому пофигу на их язык, письменность и культуру /привет носителям русской культуры, выпускникам РКИ/.
«В моей жизни нет движения вперед. Она — вязкое, как сон душной ночью, торможение, без начала и конца».
Но вдруг жизнь лир. героя /преподавателя русского языка в Шанхае/ резко меняется. Он встречает студентку Ли Мей и влюбляется. Он видит солнце.
«Она переводит — стихи о том, как дочка бога полюбила смертного.
— Хотя они совсем разные, это не преграда для любви... — говорит она.
Притягиваю ее за бедра к себе...
...Утро. Снова солнце».
Ли Мей с нежной грацией китаянки изменила жизнь нашего героя.
В тексте появляются описания парков,садов, каналов. Слышен звон колоколов. Герой счастлив, он декламирует стихи. Влюблённые едут в романтическое путешествие.
«И вот мне приснилось, что сердце мое не болит.
Оно — колокольчик фарфоровый, в желтом Китае...»
Она вслушивается в незнакомую речь. Впервые слышит, как я говорю на своем языке. Беззвучно пытается повторять за мной, шевеля губами.
И вдруг... Странно. Такое бывает только в кино или в книжках. Когда я заканчиваю читать, откуда-то на самом деле доносится тихий звон.
Доннннн... — прокатывается он над водой. — Доннннн..."
Однако даже супер романтичная поездка в Сучжоу не меняет непонятно к чему устремлённого героя. Он, яростный пользователь инета, находит свою бывшую жену в сети виртуального пространства и начинает флиртовать с ней.
Зачем?
«Хорошо, — убеждал себя, — это не более чем виртуальный роман». Приятная забава. Игра. В конце концов — обычная вежливость.
Любви — той, что была, нет и быть не может.
Любовь сейчас совсем к другой девушке.»
Любит ли герой Ли Мей, чего ему не хватает? Боюсь, он находится в лёгком состоянии конфузии:
«У меня — две женщины. Обеих я люблю.
Я — вангоговский кипарис. Надо мною — луна и солнце...»
Читается как «скорее я обеих хочу». Любовь, о милый лирический герой, это совсем из другой оперы.
Хочу пить пиво, закусывать и трахаться – основной лейтмотив произведения. Зов тела непрерывен.
"— Но я хочу сказать о другом, — говорит сутенер, остановившись. Он почти кричит, чтобы я его расслышал: — Наверное, Бог сильно огорчил вас, раз вы так говорите. Вспомните, когда вам стало нужно считать, что Его нет...
— Я хочу ссать. Вот о чем я думаю уже очень давно, — отвечаю ему. — Спасибо за участие, но иди-ка ты к чертовой матери..."
Телесное, огонь Ян, съедает героя. Он ищет воду Инь. Два раза перед встречей с главными героинями романа идёт сильный дождь. Первый раз –это встреча с Ли Мей. Шанс на перерождение. Второй раз перед встречей с Инной, бывшей женой (измена Ли Мей). Позже эта вторая гроза перерождается в купание в штормовом океане после секса с проституткой (коварный! изменил и Инне и Ли Мей, по пьяни это нормально). Дождь уже не помогает. Желание Инь захватывает так, что не хватает воздуха.
«— Я не изменил ей, — сказал я вслух. — Я просто освободился от Инны.
Голос звучал непривычно — из-за того, что уши были в воде.
Волны покачивали меня. Я обращался к заоблачной темноте:
— Освободился и не жале...
Волна накрыла меня с головой, залила и глаза, и рот, и нос. Я перевернулся на живот, замельтешил ногами, руками, беззвучно пытаясь ухватить ртом недоступный воздух.
И вдруг осознал, что тону.
Что не вижу берега.
Не могу удержаться на плаву.
Не могу дышать.»
После этого происшествия лирический герой останавливает свой выбор на Ли Мей. У них всё хорошо, дело идёт к свадьбе. Но увы, жизнь Ли Мей трагически прерывается.
Лир. герой совсем потерян и по возвращению в Россию хочет покончить жизнь самоубийством.
«Теперь надо встать на самый краешек мостков, спиной к воде.
Тут неглубоко — найдут сразу. Уже чистого.
И никакого пепла над Шанхаем...
Вздрагиваю от непонятного звука — справа из камышей.
Секунду спустя понимаю: это хлопают крылья. Вытянувшись в нитку, по воде навстречу небу несется утка.
Машинально хватаю ружье, ногой упираюсь в шершавое дерево мостков.
— Тум! Дах! — разноголосо выстреливает «зауэр».
Не попал.
Надеюсь — не попал.
Близоруко щурясь, вглядываюсь в край озера, в воду, в небо.
Утки не видно.
Спасибо тебе, Боже.»
Герой остался жить и может быть нашёл Бога.
Через смерть и любовь.
«Ли Мэй хочет зайти внутрь храма. Я отказываюсь.
— Я и в русской церкви ни разу не был. Ты иди, если хочешь.
Она кивает и идет к ступенькам.»
Может быть они идут вместе?