На первый взгляд, это был обыкновенный старый одноэтажный домик, стоящий на склоне. Западная его сторона была утоплена в землю сантиметров на 60, и смотрела на зелёную лужайку и зелёную же изгородь за которой проходила деревенская улица а восточная сторона сантиметров на 80 висела над землёй и смотрела на Иудейские горы, днём вечно окутанные голубой дымкой, а вечером и ночью светящиеся тысячами огней. В доме было четыре комнатки, его снимала семья моих друзей у которых в то время было четверо детей. Но если бы вы познакомились с домиком поближе, то пришли бы к выводу, что жизнь в нём идёт на трёх этажах. Ибо обитаемы были и крыша и пространство под домом. Он напомиал мне дом Айболита, как его описал К.Чуковский.
Под домом жили три жабы. Летом он целыми днями сидели в относительной прохладе под домом и не высовывали даже носа.
Ночью же (обычно около 12 часов ночи) они вылезали из под дома и распологались с двух сторон около входной двери над которой горела лампа дневного света, мне иногда приходилось буквально перешагивать через них. Сюда на свет слеталась разная ночная живность: букашки, комары, ночные мотыльки и миниатюрные подобия майских жуков называемых здесь "хомейни". Некоторые из них с лёту ударялись в лампу и падали на землю. Жабы внимательно наблюдали за упавшим жучком и, если он подавал признаки жизни, то одна из жаб делала один или два прыжка и заглатывала жучка слизывая его языком и вновь застывала в неподвижной позе как каменное изваяние.
Собака, её щенки и кошки иногда подходили к жабам, обнюхивали, но не трогали их. Собаку звали Барбоской. Она в своё время, увязалась за хозяйкой, когда та шла из магазина и осталась у них жить. Кошки тоже появлялись сами, сами же и исчезали. Дело в том, что хозяин считал достойным внимания только собаку и покупал только собачий корм. Кошки тоже ели его из одной миски вместе с собаками, но иногда им это надоедало, они хотели мяса. Метрах в ста от дома был курятник куда кошки периодически направляли свои стопы в поисках мяса. Для защиты курятника от незванных гостей (собак, кошек, шакалов и мангустов) его хозяева раскладывали вокруг отравленную приманку, жертвами которой, возможно, и становились кошки.
Однако, вернёмся к Барбоске. Это было ласковое, улыбчивое существо чёрной масти, неизвестной мне породы с торчащими ушами, всех гостей она встречала приветливо виляя хвостом и всем телом и пытаясь в прыжке поцеловать гостя в губы. Она царствовала во дворе, небольшом прострастве зажатым с трёх сторон. С двух противоположных сторон - двумя домиками, а с третьей стороны (западной) - невысокой (80 см.) подпорной стенкой. Барбоска регулярно приносила потомство в количестве четырёх щенков (для чего вырывала под соседним домиком нору), кормила их, вылизывала. То же самое она делала и с котятами оставшимися без матери. На ночь щенки укладывались вокруг матери, а котята забирались на щенков, чтобы быть поближе к собаке. Маленькие котята сосали не только сосцы у собаки, но и всё, что находили у щенков. Щенкам это доставляло явное удовольствие. Когда дочка Барбоски ощенилась, Барбоска принесла ей откуда-то свежезадушенную курицу. Кошки и собаки мирно жили во дворе и ели корм из одной миски. Помню историю с очередной кошкой. Она принесла котят на крыше, там их и кормила и вдруг пропала. На следующий день котята начали пищать, а вечером спрыгнули (или свалились?) с крыши (высота 2,5 метра) на бетон и стались живы, Барбоска пыталась их выкармливать, одного выкормила, а второй через неделю помер. Судьба Барбоски трагична, она скончалассь в муках от змеиного укуса.
Если в миске появлялось мясо и в этот момент во дворе никого не было, то появлялись мангусты, которые жили на расположенной недалеко от дома территории заброшенной теплицы и которую облюбовали также змеи.
На крыше, в пространстве между собственно черепичной крышей и потолком, жили ящерицы. По ночам они иногда устраивали там такую возню, что будили меня и я начинал думать, что там не ящерицы, а какие-то кони. Аккомпанировал им жук-точильщик живщий в ножке старого журнального столика, который был выброшен в конце концов на улицу хозяином дома после заявления одной привередливой гостьи о том, что она целую ночь не спала из-за этого скрипучих дел мастера.
Крыша была также излюбленным местом кошек, где они рожали котят, и охотились на ящериц.
Аттракцией же данного места до поры до времени был красавец павлин живший на другой стороне улицы во дворе напротив описанного мной дома и пугавший своими дикими криками окрестных жителей. Иногда он прилетал и садился на крышу соседнего домика или на электрические провода. Вид огромного, медленно летящего павлина, всегда производил на меня неизгладимое впечатление. Он напоминал мне сказочную жарптицу. Я пытался его сфотографировать, но он обычно совершал свои прогулки вечером, на закате и снимки получались плохие.
В конце концов, одна жительница не выдержала (не смогла привыкнуть к этим диким крикам) и пожаловалась в полицию. Хозяин павлина был вынужден продать его.