Плинтусевич потел. Его белесое лицо покрылось красными пятнами, кое-где уже ставшими синюшными. Сейчас он действительно напоминал восставшего из мертвых, который сдает экзамен на право вернуться в мир живых.
-У меня не было никакой кассеты и никому я ее не передавал, - молящие глаза со зрачками, запутавшимися в паутине красных жил, существовали словно сами по себе, отдельно от вдавленного в кресло тела.
Шевчуку не нравилось упорство, с которым отпирается его новый помощник. Либо он великолепный актер, либо что-то неладно с тем парнем, которому он вдруг неожиданно для себя поверил. К тому же телефон Дмитрия не отвечал. Вот уже несколько часов он должен был следить за двумя журналистками, и каждый час докладывать, но телефон молчал. Милозвучный женский голос назойливо повторял: с абонентом временно нет связи, и голос этот страшно раздражал его. Неужели он ошибся? Многолетний опыт общения с человеческими особями научил почти сразу определять, кому стоит верить, а кому – нет. Шевчук, наученный опытом, не верил почти никому. И теперь так проколоться? Поверить какому-то мальчишке?
-Я уже в который раз вам говорю, не лазил я в квартиру на Прорезной… Никакой кассеты там не забирал…
-А в мой офис, зачем шел?
-Так с вами же хотел поговорить, медиа-план показать.
Да, действительно, он совал Шевчуку в руки какие-то бумажки, тогда на крылечке его офиса.
Шевчук вновь набрал номер телефона Дмитрия и с тем же результатом. Его толстые крепкие пальцы барабанили по дубовой столешнице огромного как аэродром, письменного стола.
Неужели мальчишка обманул его? Воспользовался моментом? Уговорил отпустить одного, без водителя, а сам просто сбежал? Видать, боится кассеты, коль так рванул. Впрочем, сам виноват, - подытожил Шевчук. Водитель, который возил мальчика по вызову в пригород, рассказывал о его попытках свалить… Значит, он все же боится. Возможно и его рассказ о том, что женщину зарезали до него – просто миф.
Нет, Шевчук так не думал. Есть тип людей, которые готовы совершить многие преступления, но кровавыми побрезгуют. Если только его не приперли обстоятельства… И тут же поправил себя: если бы его приперли обстоятельства, он бы уже давно улетел в заморские края и продолжил зарабатывать деньги привычным для него способом.
Шевчук теперь уже барабанил пальцами обеих рук, оставляя на гладкой поверхности потные отпечатки. Не складывалось. Разрозненные обрывки информации так и оставались обрывками.
-А, черт, - выругался Шевчук.- Вставай, поедем, - бросил он Плинтусевичу.
Тот, еще не зная, помилован ли он, продолжал сидеть не двигаясь. Даже зрачки замерли, как две мухи, задавленные пауками.
-Я сказал: вставай, поедем, поговорим.
-Куда? – пролепетал Плинтусевич, уже давно растерявший всю свою наглость.
-Увидишь.
Через несколько минут они сидели в дежурном шевчуковском «мерседесе», и водитель в традиционной для него манере, сорвал машину с места.
-Ты потише трогай, - озлился обычно невозмутимо-ироничный босс,- мешаешь думать.
Таким Валентин не видел его уже давно.
На высоком крыльце офиса вслед уехавшей машине смотрел начальник личной охраны Шевчука Семен Семечкин. Не нравилась ему такая самостоятельность шефа. Так ведь и совсем может от рук отбиться – пора принимать меры.
Благополучно миновав пробочные улицы Валентин –изучил расположение проходных дворов, где можно объехать, - они подкатили к аксиньиному дому. Остановились чуть дальше, за перекрестком. Незачем светиться раньше времени – мало ли что или кто ждет во дворе.
На разведку отправился Валентин. Звонок звучал резко, требовательно – так звонят те, кто имеет право – сотрудники милиции и ЖЭКов. Дверь никто не отворил, и, судя по отсутствию каких-либо звуков, дома никого не и не было. Впрочем, какие-то звуки присутствовали. Ему показалось – за дверью кто-то стоит. Водитель для верности постучал по дерматиновой обивке и вдруг услышал сдержанное рычание.
Здесь живет собака?
Откуда ему было знать, что Муслин с младенчества обладала непростым нравом. Эффект разъяренной кошки – это, как с нее писали психологи. Когда красотка Муслин выходила во двор – случалось и такое в ее затворнической жизни – окрестные собаки предпочитали отсиживаться по квартирам. Наученные горьким опытом животные прекрасно знали, кто на самом деле хозяин жизни. На непочтительных четвероногих Муська нападала безо всяких предупредительных реверансов. Она просто вцеплялась в физиономию и раздирала до глубочайших ран острыми как рыболовные крючки, когтями. Те, кто слышал ее рык, но не видел при этом, не могли поверить – такая красавица – черненькая пушистенькая с белыми лапками и пятнышком на подбородке и вдруг такой звериный голос. Желающие погладить Муську чаще всего получали рваную рану на всю жизнь – нанесенную молниеносно и беспощадно. Поэтому знакомые с Муслин люди знали – если кошечка рычит – спасайся, кто может.
Всего этого не мог знать Валентин. Он просто подумал - в доме собака. Значит, забраться в окно не представляется возможным. Большая или малая, собака поднимает лай, а вот этого, как раз и не надо. Конечно, он принял единственно правильное решение, основанное исключительно на интуиции.
Валентин еще походил по двору, стараясь, не привлекая внимания, заглянул в окно, затянутое тюлем. Ему показалась - из окон другой квартиры за ним также наблюдают. Вероятно, бдительные соседи приглядывают за квартирами тех, кто на работе. Так негласно, по укоренившейся традиции поступают жители старых, давно обжитых домов.
Можно было бы пойти позвонить в эту квартиру и расспросить соседей. Наверняка, подсматривает за его действиями засушенная старушенция. Если подойти к ней с уважением да парой шоколадок, можно кое-что выведать.
Валентин, было уже, собрался вернуться в парадное и все же расспросить соседей, как вдруг его глаза, наконец, увидели то, что должны были увидеть сразу – в тени старой липы спал мужик. На первый взгляд, картинка весьма обычная - мало ли пьяниц отдыхают там, где их настигнут Морфей напару с Бахусом. Было в этой ситуации нечто необычное - рядом с мужиком валялся паспорт.
Ничего себе! Никто до сих пор не стырил. Действительно, эта журналистка обитала в приличном районе, с нормальными соседями.
Валентин подошел к спящему, поднял паспорт, прочел: Валентин Митрофанович Бугаев.
Валентин Митрофанович, между тем, проснулся и резко сел.
-Где она? – прохрипел он, выдыхая аромат переваренного алкоголя.
-Ты о ком? – поинтересовался Валентин скорее для порядка. Понимая – похмелье – это совсем не фунт изюма.
-Ну, девка эта, куда подевалась?
-Девка? – заинтересовался Валентин.
-Вернее, две девки.
-Две девки? Еще интереснее! Да ты я вижу орел!
-Не-а, отмел предположение в принадлежности к гордому птичьему племени Бугаев. – Слушай, у тебя есть деньги? - проникновенно спросил он у Валентина.
-У меня? Есть.
-Ты не думай. Я не ханыга какой-нибудь.
Валентин бегло глянул на его вполне приличный костюм, только извозяканый в дворовой пыли и согласился – не похож на ханыгу или бомжа.
-Выпил я с приятелем. Давно не виделись. Он из провинции приехал, хочет в столице зацепится, а у меня бизнес и все такое…
-Короче - обобрал он тебя.
-Да нет… Мы выпили, вспомнили старые времена, молодость…
-А потом он уже обобрал тебя.
-Да нет. Ты не спеши. Ты вникни. Мужик, слушай, - вдруг взмолился Василий Митрофанович Бугаев, купи мне пива, я тебе все расскажу.
-Да мне все и не надо, - огорчил его Валентин. -Мне бы про девок этих.
-Пива, - прохрипел Бугаев.
Валентин сходил в киоск на улице, помахал рукой, ожидающим его в машине Шевчуку и Плинтусевичу, и вернулся во двор.
Когда Василий Митрофанович, наконец, отпал от бутылки пенной жароутоляющей смеси, то заговорил.
-Я тебе обещал все рассказать?
-Обещал, - подтвердил Валентин.
-Так вот, - перешел он на заговорщицкий шепот, похитили двух девок и мужика молодого из вон той «Волги», и Бугаев повел рукой в направлении предполагаемого местонахождения автомобиля. Однако никакой «Волги» не обнаружив, развел руками. А может, это все мне привиделось?
-Может и привиделось, - согласился Валентин, который при упоминании «Волги» сделал стойку.
-Где «Волга» стояла?
-Вот тут, Бугаев даже пошел на место, с которого по его словам исчезла машина. И даже подпрыгнул, в подтверждении своих слов, но тут же схватился за голову и присел.
-Ой, как мне плохо.
-Рассказывай, - поторопил его Валентин.
-Ты мне веришь?
-Ну, и чего бы я с тобой тут полчаса базарил, пиво покупал, если бы не верил.
-За ними приехал похоронный автобус. Представляешь, сразу – похоронный, с лентами черными, все чин чинарем. Сначала дымил, дымил, водила кричал, но он-то заехать не мог. Тут моя машина стоит. Вон она моя красавица, любимая. Я ключи от машины в салоне забыл и не мог попасть. А тут еще и «Волжанка» неудобно стала. Словом, закрыли мы проезд. Тот мужик с автобуса и давай ругаться, кричать. Парень этот из «Волги» пошел его успокоить, и девки эти две за ним потянулись.
-Ну,-не выдерживал плавного течения речи Василия Митрофановича, Валентин.
-А потом не стало никого, ни девок, ни парня, ни автобуса. «Волга» еще какое-то время стояла с открытой дверью, а потом… я не помню…
-Номеров автобуса ты, конечно, не запомнил.
Мужик развел руками, извиняясь, и заговорил быстро, видимо, догнав мысль:
-В нашем дворе никто не помирал в эти дни. Я точно знаю - у меня мать-старуха, ни одних похорон не пропустит. Ну, у стариков – это вроде как клуб.
-Ты еще скажи – клуб знакомств.
-А че? - оскалился Василий Бугаев, - может, и познакомиться, кому не мешает перед дальней дорогой.
И тут же истово перекрестился, прося у Бога прощения за богохульство.
Валентин подошел к автомобилю своего информатора. Поковырял в замке дверцы, и коротко крякнув, машина сдалась на милость победителя.
-Век тебе благодарен буду! – закричал счастливый Бугаев, и ринулся к вожделенному салону.- Я уж думал - навсегда она закрылась, моя милая.
Понимая, что изъявлению благодарностей никогда не придет конец, Валентин протянул Василию Митрофановичу кусочек картона, написав предварительно номер своего мобильного телефона.
-Хочешь отблагодарить меня?
-Мужик! Что за базар?
-Просто расспроси соседей, авось, кто видел, куда исчезла «Волга», да похитителей, возможно, кто рассмотрел.
-Все сделаю – заверил его спасенный Василий Митрофанович. Будь спок!
Что-то очень колючее и холодное давило Дмитрию в ухо. В глазах было темно. Он попытался поморгать, но темнота не отступила. Руки и ноги стянуты за спиной, боль в суставах буквально выворачивала их. Самое неприятное чувство давало ухо, он не ощущал эту часть тела. Дмитрий попробовал отодвинуть лицо и вдруг понял, что возле онемевшего уха находится кожа, холодная замерзшая кожа, под ней - мышцы и тоже замерзшие.
Я сплю – подумал мачо. И все это мне снится. Потому, что все это уже было.
Он попробовал повернуть голову и каким-то образом осмотреться. Однако голова не поворачивалась, слишком тесное пространство и неудобная поза не позволили что-либо увидеть. Да и что можно было увидеть в кромешной тьме.
Похоже он опять в холодильнике и рядом с ним труп? Дмитрию стало совсем холодно, как тогда в первый раз. Неужели все повторяется? Кто-то засунул Дмитрия в холодильник, и теперь он замерзает в компании с трупом! Или ему все же это просто снится?
Мужчина по вызову стиснул зубы, а потом поклацал ими и тогда почувствовал реальную боль, справа вверху, там, где у него иногда побаливало. Сходить к стоматологу давно уже пора было, да все откладывал. Зуб ведь то поболит, то перестанет, а стоматолог все равно будет лечить – надо или нет. Главное сейчас не паниковать, просто попытаться освободиться из плена. Но как? В последний раз, когда люди Петра Сергеича засунули его в холодильник, Дмитрия спас бомж. Плененный мачо хорошо запомнил возмущенные слова Петика.
-Где ты, мой бомжик? – тоскливо прошептал Дмитрий, - Неужели ты до сих пор не проголодался?
Тогда этот чужой человек просто разбил витрину и залез в ресторан. А дальше, ничего не подозревая, открыл холодильник – наверное, хотел колбаски. А обнаружил замерзающего человека.
Ох, и «обрадовался» он, наверное, так дунул обратно через дыру в витрине – только пятки сверкали, - улыбнулся Димка, представив картину.
Однако на ухо неприятно давило что-то твердое и холодное, он почти не чувствовал его, но кое-какие ощущения остались.
Неужели опять решили охладить его в компании с мороженым индюком.
А если эта птица больна птичьим гриппом? Об этой болезни средства массовой информации прожужжали все уши, нельзя посмотреть программу новостей не получив информацию об очередном коварстве странной болезни. Дмитрий слышал в какой-то телепередаче, что этот самый смертоносный вирус погибает только при высоких температурах - выше восьмидесяти градусов. Зато при низких - отлично сохраняется.
Замерзающий мачо попытался убрать ухо от замороженной птицы, но опять, как и в прошлый раз, ничего не вышло. Все повторялось с жуткой неприятной закономерностью: глаза уже привыкли к темноте и стали различать некоторые очертания содержимого холодильника. И так же как тогда пленник почувствовал, что задыхается, и рванулся всем телом.
И вновь не помогло.
Попытка раскачаться тоже не привела к желанному результату - похоже, упаковали его на совесть. Димка как заводной мишка повторял те же движения, наперед зная – сам себе он помочь не сможет. И все же повторял эти попытки освободиться – бился телом и затихал.
Что произойдет раньше – он замерзнет или задохнется? И так же, как тогда, с опозданием, ругал себя: «Идиот! Почему не улетел за океан? Отомстить захотел, ненормальный? С кем ты связался? Думал, отстанут от тебя, коль ты пристроился под крылышко к богатенькому и влиятельному буратинке.
Если не замерзну, то обязательно заражусь птичьей дрянью, совсем печально подумал Дмитрий и тут почувствовал, как его тело, скрюченное в неудобной позе, поехало по скользкому полу и то холодное, что давило ему в ухо тоже поехало вниз, а потом грохнулось и разлетелось со страшным звоном. Сверху на несчастную Димкину голову посыпались невидимые в темноте колючие предметы. Пытаясь, хоть как-то спасти голову, он сильно дернул связанными ногами, и дверь распахнулась. Дмитрий инстинктивно зажмурил глаза, зная, сейчас последует ослепительная вспышка света и главное теперь – быстро, быстро освободиться от пут, а потом смываться как можно скорее.
Когда он открыл глаза, то обнаружил себя корчащимся на кафельном полу какой-то кладовки, на полу рядом с ним валялось металлическое ведро, на голову ему свалились швабры, метелки, щетки и прочие вещи, которые обычно и держат в кладовых. Маленькое помещение и так переполненное орудиями производства не смогло выдержать еще и присутствие Дмитрия. Поэтому, когда он стал ворочаться, двойные дверцы распахнулись, разорвав тонкую цепочку навесного замочка.
-Так вот ты какой, замороженный индюк, - почему-то спросил Дмитрий, глядя на ведро, качавшееся на полу. А где мои осколки?
Вокруг валялись бутылки со всевозможными моющими средствами, однако, все как в пластиковой упаковке.
-Вот, блин? И чем я должен резать веревки?
Он попытался тереть веревку о дверцу, но она все время отъезжала в сторону, и никак не помогала.Пленник лихорадочно оглядывался, пытаясь увидеть хоть, какой-нибудь предмет, который поможет ему освободиться.В прошлый раз разбитые осколки помогли ему! А сейчас – ничего похожего.
-Скорее!- думай голова, поторапливал он - Скорее, пока никто не пришел!
Однако на этот раз удача отвернулась от знойного мачо - покорителя женских сердец. В помещение прибежал мужик в традиционной для секьюрити черной одежде, и, выругавшись, потащил Димку куда-то наверх.
Гиви пощелкал пультом дистанционного управления, и на экране возникла красавица-негритянка. Слегка покачиваясь, она прошла мимо кровати, возле которой на полу лежал Дмитрий. Переступила через него, и, пройдя мимо, большого зеркала, которое отразило великолепие ее стройной, фигуры, вышла в прихожую.
-Жаль, нельзя нашему красавчику показать эти кадры, - засмеялся Гиви, представляя реакцию Дмитрия. – Эту кассету уничтожать не будем, а вдруг и мальчишке понадобится алиби. Впрочем - он гол, как сокол.
-Сегодня гол, а завтра найдет богатую вдовушку и станет состоятельным канадским мужчиной, возразила Марина.
Гиви опять прокрутил видеоряд и остановил на раздетом Дмитрии.
-Жаль, что такой товар растет очень медленно.
-Небольшие инвестиции в три-четыре детских дома, нормальное питание, медицинский контроль и долго ждать не придется, - я уверена в перспективе этого бизнеса. Ты ведь сначала не поверил и в наш план избавления от Петьки, а все вышло, как мы задумали: он надолго замаран. А выращивать красивых мальчиков - это почти гуманно. Спроси любого, что лучше для них - подыхать на родине или жить с любящими их «папочками» в цивилизованных странах? А если кому повезет, то и на островах в океане.
Марина мечтательно подняла глаза к лепному потолку.
-То-то же! Теперь ты правильно заговорила. А то я уже испугался за тебя!
-Гиви! На меня просто нашло затмение. Прости, милый!
-Гуманная ты моя, почти святая, - и Гиви поднес к губам ее руку, на которой еще до сих пор страшными сине-желтыми пятнами отсвечивали синяки. Потом таким же жестом взял с чайного столика чашку и отпил ароматного напитка.
Гиви несколько раз побывав в стране восходящего солнца, в составе культурных неправительственных делегаций, стал пламенным поклонником ее культуры. Все японское – от традиций до современных достижений вызывали у него восхищение. Из этой страны он привозил предметы своего увлечения – резные старинные статуэтки из кости - нэцке и окимоно. И причудливые фигурки наполняли его жилище своими заботами и стремлениями.
Воин с мечом, красавица с расписным веером и старик с вязанкой дров. Пожалуй, эти фигурки стали членами и составляли его семью. Их единственных он любил.
-Ты простишь Петруше наш интернат?
Гиви отрицательно покачал бликнувшей головой.
-Будет война? Он же устроил поджег.
-Это не доказано.
-Но кто еще кроме него мог?
-Нет. Сейчас война не нужна никому. С ним разберутся тихо. Он все равно никто. Только пыжится. Его собственные охранники готовы сдать за любую мало-мальски приемлемую сумму.
-Это будет не скоро? - Марина положила руку ему на плечо.
-Тебе не терпится?
-Нет, не это. Просто надоело прятаться – я думала, чем скорее его не станет, тем быстрее я смогу жить нормальной жизнью.
-Потерпи еще немного.
Мужчина посмотрел на нее долгим, немигающим взглядом и Марине захотелось спрятать голову в песок как страусу, или еще лучше – закопаться в землю как мышке-норушке. Ну, что у нее, за судьба такая – от одного бандита не успела отделаться, другой – тут как тут. Не зря говорят - с кем поведешься, так тебе и надо.
-Ты сказал - с ним разберутся. Это надежно, навсегда?
-А зачем он нам? Можно, конечно, обойтись без крайних мер.
-Обойтись? Но ведь он опасен? Для меня опасен.
-Не заводись, Гиви взял ее руку и вновь поцеловал.- Его можно устроить в психиатрический санаторий - пусть подлечится.
Марина справилась со своим лицом. Больше всего ей хотелось шарахнуть чем-нибудь по этой блестящей голове. Сколько можно над нею издеваться. Ведь она так настрадалась. Петр Сергеич всегда притеснял ее - хоть и жена, но словно в золотой клетке – все есть, но даже заплатить таксисту, если бы она захотела покататься по городу – не было средств. Она устала одалживать у своей подруги Софьи. Деньги, которые Марина выручила за продажу картин в Париже, присвоил Петр Сергеич – незачем жене, которая и так живет в роскоши, еще иметь свой счет, считал он.
Это и стало последней каплей. Он забрал то, что она заработала честно, пробивая эти выставки, уговаривая покупателей раскошелиться. Иногда обольщая, упрашивая. Она так хотела стать самостоятельной. Но муженек держался иного мнения. Тогда и возник Гиви – давний конкурент Петра Сергеича. Он как змей обольститель предложил Марине сделку простую как угол дома – она продает ему секреты мужа.
Сначала Марина просто оторопела от такой наглости, но Георгий Александрович, или в просторечии - Гиви метал в нее зайчиков со своей лысины и улыбался лучисто как младенец.
-У тебя товар – у меня деньги.
И она согласилась.
Так продолжалась довольно долго, пока в один вовсе не прекрасный день супруг обнаружил в ее шкафу, среди белья – кредитную карточку и денежные купюры.
Он хотел сразу убить жену – ревность, подозрения требовали немедленного выхода. Однако сдержал себя. Несмотря на конспиративные меры, ее деловая связь с конкурентом, стала для него явной.
И тогда он решил – месть - это блюдо, которое подают холодным. Нанял Димульку, развелся с женой – унизив, как мог на то время, и просто ждал момента, когда ее можно будет уничтожить.
Неожиданно для него Мариночка вновь проявила активность – шантаж с пленкой разъярил Петра Сергеича, он избил бывшую супругу, и не насытившись, решил просто раздавить, порвать на куски собственными руками. Помешали милиционеры, которых вызвал знойный мачо Димулька.
Скандал он, конечно, замял, однако пришлось вновь затаиться. И Марина теперь знала – ее бывший супруг не остановится. Приступы бешенства, которые иногда случались с ним, превращали его в яростное, тупое животное – он не чувствовал ни страха, ни сожаления. Такие приступы с каждым годом случались все чаще и решение Гиви, не спешить расправиться с ее бывшим мужем Марину не устраивали.
Продолжение:http://www.proza.ru/2010/06/25/416