Путешествия на Украину
Чуден Днепр при классной погоде! Не каждый чувак или чувиха доплывёт до его середины! Но мой папа переплывал…. В 5 лет. С его слов. А почему бы мне ему не верить?
Судьбе было угодно, чтобы мои родители родились на Украине. Их любовь… Ну это другая история. Вкратце, мама ждала его 6 лет из армии. И полгода после приезда он жил у неё и не притрагивался… Но это с её слов… А почему бы мне ей не верить?
Шёл 1963 год. До победы социализма и наступления всеобщего коммунизма, оставалось каких-то 17 лет. По пророчеству Хрущёва – кукурузного Бога всея России и Ея окрестностей. Мне, тогда умнику-разумнику шёл девятый год от роду. Естественно, оболтусу в моём лице было доподлинно известно, откуда дети берутся, и я уже к тому времени изобрёл первый в мире работающий вечный двигатель.
Родители мои решили съездить на курорт, а конкретно, в Сочи. Долго препираясь, они, наконец, пришли к консенсусу и закупили билеты в Ессентуки. Сестре тогда шёл третий год. Это белокурое создание с голубыми глазами вечно ставило нашу семью в комичные ситуации. Например, когда семейство в полном составе стояло в очереди за чем-нибудь, к примеру, за хлебом, обязательно находились доброхоты, которые на всю очередь провозглашали: «Товарищи! А чья это девочка? Кто потерял девочку!» Моим родителям приходилось долго и нудно объяснять, что она наша. Но сердобольная покупательница не уступала, подозревая их во всех смертных грехах. Вплоть до похитителей маленьких детей. И пока Римма, на вопрос: «Ты чья?», не брала маму за руку и не отвечала: «Мамина!», она не отставала. Сейчас это 49-летнее создание имеет почти чёрную шевелюру и изумрудно-зелёные глаза.
В те благословенные времена, кроме очередей, в которых происходили битвы за покупку, была возможность беспроблемно съездить куда душа пожелает, не имея путёвок, курсовок и прочей белебердистики. С деньгами тоже особых проблем не наблюдалось. Достаточно было пятихатки, чтобы съездить вчетвером на Чёрное море «дикарями». Что мои родители и сделали.
Я плохо помню, как мы туда добирались на поезде. Зато как нас на вокзале в мгновение ока взяла в оборот пара лет сорока, помню прекрасно. Через полчаса мы распаковывали чемоданы в комнатёнке три на четыре с двумя кроватями. Точнее говоря, я в этом участия не принимал, а шлёндал по здоровенному саду, где непонятно почему на деревьях висели гроздья винограда и ещё какие-то фрукты.
Оглядевши окрестности, не видит ли кто? Я начал с остервенением рвать фрукты и ягоды и со скоростью реактивного лайнера забивать ими рот. Непонятно откуда взявшаяся толстуха тут же устыдила меня: «Что ж ты грязные-то ешь? Иди, помой вон там…». Мне стало очень стыдно, как будто я попал туда с голодного мыса. Больше я так не делал. Мама меня сильно наругала, но с меня как с гуся вода. Потом мы пошли к источнику. Там купили кружки с интересными носиками. Одна и по сей день, где-то почивает у мамы в комнате. Вода мне не понравилась. Но я её немного попил.
Вечером мы пошли в кино в летний кинотеатр. Там шёл незабываемый фильм! «Приключения Питкина в больнице». Ничего смешнее в жизни не видел! Я смеялся так, как никогда в жизни. А потом плакал, утирая украдкой слёзы, когда показывали последнюю сцену, где Питкин взывал к сильным Мира сего.
Мы недолго пробыли в Ессентуках. Не помню почему, но родители немного поругавшись, решили ехать в Днепропетровск, где у них была масса родни.
Мне сильно запомнился один эпизод. Как-то, прогуливаясь по узким улочкам, мою сестру сильно напугала собака. Это злобное создание, притаившись, поджидало своих потенциальных жертв. И как только те приближались к её территории, внезапно начинало гавкать. И доводило многих до сильнейшего испуга. Сестра долго билась в истерике. И никакие уговоры не могли вывести её из этого состояния. Впоследствии у неё развилось косоглазие. Мама, с уверенностью утверждала, что это было последствием того испуга.
В общем, мы не долго там пробыли, и вскорости Днепропетровск встречал нас с распростёртыми объятиями.
Огроменный двор был ограждён частоколом, дабы бесчинствующие орды расхитителей садов могли, преодолевая препятствия, лакомиться неземными фруктами, произрастающими на священной территории царства. Кажется, мне это снилось? Справа кущи уходящих в бесконечную даль сливовых дерев, на которых зеленели ещё не созревшие сливы, поражали взгляд путешественника, никогда ни видящего ничего подобного ни до, ни после.
-- А что это за дерево? - поинтересовался путник у создания небесной красоты, прогуливающегося по обыкновению по райскому саду.
В то время как его слуги распаковывали вещи и дарили нехитрые дары своим родственникам, рыцарю предоставлялась уникальная возможность, ознакомиться с окрестностями.
Принцесса благосклонно улыбнулась и поинтересовалась, о каком древе идёт речь, ведь тут их было несметное количество.
-- Да вот об этом же! - восхищённо указуя своим перстом на древо жизни, усыпанное тёмными ягодами, формой напоминающей микрогроздья винограда, произрастающее в самом центре королевства, вопросил страждущий. - Не это ли древо познания, с плодами амброзии?
-- Это шелковица, - рассмеялась богиня, забирая моё сердце в свою копилку, где покоилась не одна дюжина данных предметов странствующих рыцарей, - хочешь попробовать? Идём. Только надо залезть повыше, там вкуснее.
-- А как тебя зовут? - поинтересовался бессердечно влюблённый, в своих мечтаниях уже успевающий спасти от бесчисленных врагов, пожаров и наводнений предмет своей страсти.
-- Аня, - чуть покраснев, сказала девушка, - а тебя?
-- Юра, - ручка избранницы уже покоилась в моей.
И мы, приблизившись к благословенному дереву, начали восхождение. Не взирая на увещевания моей новой подружки, что выше будет вкуснее, я поглощал невиданные мной доселе ягоды, вкусом напоминающие божественный нектар, не заботясь о том, помыты они или нет. Аня давно залезла повыше и то и дело со словами: «Попробую лучше вот эту, или вот эту», передавала мне самые большие и сочные плоды.
Наконец, наевшись до отвала, я залюбовался стройной фигуркой моей новой избранницы, мелькавшей среди буйной листвы. Её светлые волосы цвета спелой пшеницы, измазанной гречишным мёдом, манили прикоснуться к ним и гладить их в исступлении. Глаза, напоминающее две недозрелые оливки, заставляли биться украденное сердце намного сильнее. Что и следовало ожидать, я влюбился. И, по-видимому, очень сильно. Любуясь острогрудостью Анечки, не спрятанной покровами лифчика и чётко просматривающейся под тончайшими покровами ситцевого платьица, я чуть не свергся на землю.
Проследив за взглядом пришельца, 12-илетнее создание, почти сформировавшаяся девица, густо покраснела и вдруг, ни с того ни с сего поинтересовалась, сколько мне лет.
-- Скоро 12, - ничуть, ни кривя душой, сказал я.
А чё там оставалось-то? Каких-то три года. Но ей об этом лучше не знать.
Распрощавшись, мы разошлись по своим хатам, коих тут было превеликое множество – штук пять или десять. Наша, третья с краю, внутри имела две комнаты и небольшую кухоньку. Родители давно распаковались и, приняв ванну, допивали третью чашку кофе. Вероятно, я что-то немного путаю, но на современный лад, типа того.
-- Господи, на кого ты похож! – радостно вскричала мама при виде своего отпрыска. - Что с твоей новой рубашкой! Это же ничем не отстирать. Где ты был?!
-- Я ел шелковицу, - гордо произнёс я, как будто совершил наиболее важный поступок в своей жизни, - и ещё я познакомился с девочкой, её зовут Аня.
-- Анька - дура, - возвестил откуда-то из-за моей спины ангельский голосок, принадлежащий явно неземному созданию небесной красоты. В помещение вплыла царица Александра. Это чертовски привлекательное существо всего на месяц было моложе меня, но являлось моей тётей. Я и по сей день плохо разбираюсь в хитросплетениях родственных отношений. Но точно помню, что мой папа и Шурочка были родные брат и сестра. Значит, мне она была тётей.
Конечно, Анечке я не дарил своего сердца – это был всего лишь клон, копия, коих в уголках моей широкой души было бесчисленное множество. Возможно, следовало отдать своё сердце Шурочке? Этой волоокой красавице с чёрными, как смоль кудрями, к тому же, моего возраста. Анечка, ко всем прочим прелестям, прелести эти имела, а тётя - не совсем. К тому же браки между близкими родственниками, вероятно, не поощрялись.
Поинтересовавшись в последствии у сведущих людей, будет ли считаться кровосмешением, если я возьму в жёны свою тётю, и не получив утвердительного ответа у мамы, папы, и бабушки, я как тот Буриданов осёл, готов был умереть с голоду, так и не отведав сена ни из одной из копен. Но время расставило всё на свои места.
Приближалась Украинская ночь. Нам с Шурочкой постелили на огромной кровати, вероятно, что бы немного попривыкли друг к другу. Спать не хотелось и мы, взявшись за руки, пошли к Анечке, которая спала на улице, на веранде. Ночь быстро спустилась над городом. Верещали цикады. Одинокая лампочка вдали освещала полуночников за столиком, которые горяча свою кровь младым вином, не сильно тарахтели костяшками домино. Тут и там мяукали кошки, вдали верещала собака.
Вооружившись небольшими камешками, мы стали закидывать ими стан врага.
-- Да не сплю я! Лезьте сюда, быстрее!
Продираясь через дикие кущи, мы, наконец, добрались до опочивальни проказницы.
-- Юра, расскажи о Новосибирске, - попросила Анечка.
Я начал повествование о дикой сибирской земле. Я расписывал прекрасные деревья, на которых круглый год растут пельмени, о белых медведях, беспрепятственно прогуливающихся по вечно заснеженным улицам столицы Сибири, в которой никогда не бывает лета. И мороз достигает порою восьмидесяти градусов по Цельсию. Благодарные слушательницы, изредка поддакивая, всё же порой недоверчиво посматривали на меня.
-- Представляете, девчонки, - беззастенчиво врал я, - в школу нас возят на вездеходах, но иногда это невозможно, бензин замерзает до такой степени, что превращается в кашу. А один мальчишка, решивший пописать во дворе школы, примёрз к своей струе и его долго не могли спасти, пока повариха из столовой не облила его кипятком.
-- Она ему ничего там не ошпарила, покатываясь от смеха, - спрашивала Анечка.
-- Не знаю, - сказал я, - но он долго потом в школе не появлялся.
-- Юр, ну ведь врёшь ты всё, - недоверчиво поинтересовалась моя тётушка.
-- Конечно, вру! – рассмеялся я. - Но ведь складно?!
-- Складно, складно, - сказала мама Анечки, выходя из хаты, - только потише, ребятишки, а то спят уже все.
Поставив перед нами здоровенную миску ягод, она вновь скрылась в доме. Какое-то время наши рты были заняты. Потом я продолжил рассказ. Анечка стала откровенно позёвывать, Шурочка, склонив головку мне на плечо, тоже, вероятно, захотела спать. Быстро распрощавшись, мы прокрались к себе.
-- Ты что, в одежде что ли собираешься спать? – шептала Шурочка, скидывая с себя всё и, оставшись в одних трусиках, юркнула под одеяло.
-- Я тебя стесняюсь, - прошептал отрок в моём лице.
-- Да не видно же ничего! Жарко ведь!
Плюнув на всё, я быстро разделся и, прижавшись спинами, мы быстро уснули. Но не долго длился мой сон, я проснулся от сильной жгучей боли, что-то нещадно меня кусало. Ничего не понимая, я соскочил с кровати, и при свете полной луны предо мной предстало ужасающее зрелище. Там, где покоилась моя спина, разбегались в разные стороны отвратительные кровососущие создания. Это были клопы. Размером с ноготь трёхгодовалого младенца, эти мерзкие твари отсосали из меня, вероятно, пинту крови, потому что пошатываясь на неверных ногах, я готов был упасть в обморок.
Шурочка, разбуженная мною, сказав: «Наплевать!», - тут же уснула опять. Я не мог этого выдержать и улёгся прямо на полу. Там хоть и тоже присутствовали отвратительные создания, но во много раз меньше.
Утро принесло прохладу и свежесть. Наскоро позавтракав, наше семейство отправилось озирать окрестности. Шурочка, благосклонно согласившись быть нашим проводником, отправилась с нами. Сестра, почивающая на руках папы, иногда в восторге дико верещала при виде новых впечатлений. На нашем пути попался базар. Там продавали шелковицу. Она была разных цветов: совершенно белая, нежно-розовая, сиреневая, тёмно-бордовая и конечно, почти чёрная, как у нас во дворе. Вкус тоже отличался. Многие продавцы разрешали попробовать одну-две ягодки.
А вот и Днепр! Эта величественная река была намного шире Оби! Проходя по мосту через неё, я сильно устал. У меня почему-то, страшно разболелись ступни. Их немилосердно жгло. На середине пути, я еле плёлся. На вопросы родителей, что случилось, не мог толком ответить. Солнце нещадно жгло тело сибиряка. Сняв с себя всю одежду кроме трусов и сандалий, я медленно брёл по мосту. Но всё когда-то кончается, и плохое тоже...
Семейство было на пляже. Не сговариваясь, мы с Шурочкой бросились в тёплую как парное молоко воду и часами там резвились, не взирая на крики моей мамы, что хватит уже. Странно, но я тогда ни разу не сгорел. Забегая вперёд скажу, что моя спина была такой чёрной, а кучерявая шевелюра, похожая на негритянскую, сбивала с толку многих прохожих. Зачастую слыша за спиной возгласы: «Смотри! Негритёнок!», я оборачивался и кричал, показывая язык: «Я не негритёнок!»
В полдень, когда лучи солнца стали просто невыносимы. Мы, кажется, не пешком, а на трамвае, вернулись домой. Где, плотно пообедав, завалились спать. Бабушка объяснила, что при свете клопы не кусают. Я решил днём выспаться. А в ночной прохладе заняться чем-нибудь другим. Чтением книг, например. Вечером, прихватив Шурочку с бабушкой, мы направились в кино. В то благословенное время это было одним из немногих развлечений.
Наступил вечер, мы с Шурочкой здорово выспались. Анечка, наоборот, сильно устала, помогая маме в саду, и спала без задних ног. Сверстников нашего возраста во дворе не было, поэтому, спрятавшись вдали от домиков под кущами раскидистых дерев, мы вели степенные беседы о жизни, дружбе и любви…
Я уже почти уговорил её поцеловаться, как нас нашёл дедушка и, пообещав дать обоим хорошего ремня, если сейчас же не пойдём спать, испортил такой прекрасный вечер, обещавший быть томным…
Днём была проведена основательная борьба с вредными насекомыми. Спать я завалился на кровать, памятуя всё же о вчерашней ночи. Вероятно, мне снился эротический сон, потому что Шурочка залезла ко мне в трусики и пребольно ухватилась за мальчуковый предмет, со словами: «Не толкайся», попыталась меня с силой оттолкнуть. Это было так неожиданно и больно, что я дико взвыл, всполошив давно почивающее многочисленное семейство. Бабушка с дедушкой, мама с папой прибежали к нам в комнату и, включив свет, быстро разобрались, кто прав, а кто виноват. Мне утром пообещали дать хорошего ремня, а Шурочку - отлупить, как сидорову козу.
Немного поболтав, мы пожелали другу спокойной ночи, и, отвернувшись, продолжили рассматривать сновидения. Но не тут было! Шурочка оказалась хулиганистой девахой и, в мгновения ока развернувшись, повторила свои гнусные поползновения. На сей раз я не орал. Битым дважды мне быть не хотелось. Не знаю, зачем она это делала. То ли им дали в школе задание на лето написать реферат о биологическом отличии человеческого вида, то ли искромётность хулиганской натуры выражалась таким образом. А может она просто хотела полновластно и безраздельно владеть кроватью? Во всяком случае, после третьего раза я, тихонько ойкнув, перебрался на пол.
Утром дедушка поинтересовался, какого рожна я спал на полу и, удовлетворившись кратким ответом: «Жарко!», посоветовал укрываться не одеялом, а простыней. Плотно позавтракав, мы с Шурочкой вели себя, как две серые мыши в предвкушении экзекуции. Правда, её не последовало. Вероятно, родные заспали ночное происшествие или подумали, что отлупасить нас надо было сразу, а так срок давности полностью снимал с нас обвинения. Погода в тот день была не пляжная. На небе собирались дождливые тучи, поэтому семейство решило совершить вояж по многочисленным родственникам, проживающим в Днепропетровске. Оказалась, что большинство жило в каменных домах, а не в хатах с прекрасным двориком с шелковицей посередине. Я сейчас не помню, каким из тётушек принадлежали имена: Рая, Фрида, Феня и Сара. У дядюшек были привычные не запоминающиеся имена. Честно говоря, всё это было интересно маме и папе, я же, придя к очерёдной родне, просил позволения покопаться в книжном шкафу и, найдя какой-нибудь шедевр мировой литературы, предавался увлекательному чтению.
Больше всего мне запомнился экзотический напиток из чайного гриба, попробованный мною у одной из тётушек. Я так увлёкся, что в одиночку напопрашайничал, наверно, с полбанки. Обратная дорога давалась мне с трудом. Сильно хотелось писать. И всю дорогу я только об этом и канючил. Став повзрослее и, отведав прелестей пива, я живо вспоминал ту историю детства.
Потом вновь настали жаркие денёчки, и мы практически не вылазили с пляжа. Не знаю почему, но там у меня постоянно болели пятки – их немилосердно жгло, стоило пройти чуть больше километра. В Новосибирске я проходил порою в десять раз больше, но такого ни разу не было.
Хулиганистая Шурочка вечно строила мне разнообразные пакости. Следует отметить, что плавал я несколько лучше топора, а вот нырял отменно. Неоднократно соревнуясь с мальчишками, побеждал в этих нелёгких соревнованиях, проплывая под водой порою на треть, а то на половину дальше. Обратно приходилось доплывать по-собачьи или снова нырять. В тот раз мы резвились, ныряя и хватая внезапно друг друга за ноги, опрокидывая в воду. Эта бестия каким-то образом, умудрилась стащить с меня плавочки и убежала на пляж. Мне, несчастному, пришлось полчаса стоять в уже опостылевшей воде и безуспешными криками взывать к милости проказницы, которая строила мне уморительные рожицы, показывая язык и симпатичные рожки, с «носом». Папа ушёл в магазин с сестрой, а мама спала под грибочком и ничего не слышала.
Больше всего меня в этом приключении удручало то, что прозрачность воды была потрясающей и проплывающие мимо прелестные создания, запросто могли любоваться моей голопопостью. Особенно в этом отличились две вреднюшки, одна моего возраста, а вторая чуть постарше. Весело смеясь и, как бы без задних мыслей, они периодически проплывали мимо меня. Приходилось, постоянно взбултыхивать ногами песок или бить руками по воде. Наконец, эта чернокудрая бестия сжалилась надо мной и вернула предмет одежды.
В отместку, когда она чуток приснула, я помадой, стащенной из сумочки у мамы, осторожно написал у неё на спине: «Шурочка дурочка». Но вовремя был уличён не только в воровстве, но и в хулиганстве, получил прекрасный подзатыльник от мамы и обещания дома отведать вкус ремня.
Ягод и фруктов я наелся там, на долгие годы вперёд. Теперь, залазив на шелковицу, не лопал, что попало, а старался подняться как можно выше и обрывал самые сочные и сладкие плоды, щедро одаривая златокудрую Анечку и чёрногривую Шурочку, поджидавших меня в низу. Девчонки быстро смикитили, что я специально понтуюсь, медленно взбираясь на благословенное древо. Оказавшись намного выше, им с трудом удавалось скрывать свои прелести. Поэтому мне приходилось отдуваться за троих.
А когда стройные ряды сливовых дерев чуть изменили окраску своих плодов на иссиня фиолетовые, мы набросились на них, как саранча. К сожалению, туалет во дворе быстро стал нашим вторым домом.
Прелести цивилизации не ограничивались отсутствием тёплых туалетов в хатах. Воду нужно было брать из колодца. Правда та вода сильно отличалась от привычной, которую я пью на протяжении всей жизни из водопроводного крана. Сильно отличалась! И в один прекрасный день ручной насос сломался. Мне пришлось руководить ремонтными работами. Да, мои дорогие читатели и читательницы, 9-тилетний ребёнок в моём лице долго и популярно объяснял взрослым дядям «почему не качает». С моих слов выходило, что дохлая кошка или брошенная каким-то недалёким пользователем тряпка попала в конец трубы и поэтому «не качает».
Недоверчивые ремонтники, разобрав насос и выловив с помощью длиннющих сачков дохлую кошку, слёзно просили унести в могилу секрет их ремонта. Дабы жители двора не отказались пить воду из благословенного источника, конечно, я согласился. Ведь ближайший колодец находился на очень удалённом расстоянии, порядка полукилометра. Теперь, по происшествие многих лет, я не боюсь гнева местных жителей. Я с честью выдержал испытание. К слову сказать, впоследствии, многие мужи приходили ко мне консультироваться, почему, например не горит фонарик или радио, ловит не те станции. Я никому не отказывал. И мама с папой иногда гордились мной.
***
Интересно, а сейчас бы кто-нибудь не побоялся отправить 12-илетнего пацана одного чёрти куда в Саратов?
У Шурочки и папы был брат, который проживал в Саратове. Папа (дедушка) у двух братьев и сестры был один, а мамы разные. Короче, дядя Лёня (Ленор) написал письмо папе, что они собираются в Гурзуф дикарями. Почему бы не прихватить с собой племянника? Сказано - сделано! Папа отвёз меня на вокзал, посадил в поезд с напутствиями проводнице и молодой семейной паре, которые соседствовали со мной в купе, проследить, чтобы я не набедокурил: не дёргал стоп-краны, не выходил на станциях, не отставал от поезда и смог после путешествий по поезду, благополучно вернуться в своё купе.
Стоп-кран мне очень хотелось подёргать! Там была ещё одна примбамбасина. Типа насоса. Когда ручку вниз давишь, поезд начинает замедлять ход. Пойманный однажды проводницей за этим занятием, я получил ласковый подзатыльник и обещания хорошенько меня отлупасить при повторе.
Молодая семья лет 22-25 состояла из трёх человек. Третьим был вечно орущий младенчик, не запомнившегося мне пола. Мне иногда позволялось подержать его на руках. Ребятенок тут же переставал орать и своими ручонками хватался за отдельные части моего лица, изучая и познавая Мир. Следует заметить, что мама еды мне надавала дней на семь. Поездка же длилась всего два. Я не знал, куда её девать. Котлеты, варёная курица, варёные яйца, помидоры, огурцы. Курицу я не мог съесть и угощал моих попутчиков. От помидоров они отказались. Пришлось их выкидывать в окно. Они взрывались, как бомбы при метком попадании в пролетающие столбы.
У меня было 8 рублей. Папа снабдил меня карманными деньгами, на всякий пожарный. Но потратить их во время поездки мне не давали. Стоило мне захотеть мороженое или сладостей, как по мановению волшебной палочки моих спутников, желания исполнялись. Я пытался всучить им деньги, но они были категоричны. Почему? А фиг его знает. Может, их так воспитали? И взяв на себя ответственность сопроводить меня до места, они обязались ещё кормить меня?
Я, в свою очередь, развлекал их как мог. Парню показывал фокусы с картами, коих знал превеликое множество. Молодой мамаше помогал с ребятёнком, по мере своих знаний и сил.
Спал я, естественно, на верхней полке. Не пристало Мужчине в моём лице занимать нижнюю. Время меняло свой бег. Но когда за окном спускалась мгла, я ложился спать. Однажды я проснулся от тихого шёпота.
-- Ну, милый, а вдруг Юра не спит?
-- Мальчишки в его возрасте спят без задних ног! По себе сужу.
-- Ну, хорошо! Только выключи свет.
Парень выключил все лампочки, защёлкнул дверь, и они стали любить друг друга. Я всё видел. Тьма не была кромешной. Мы подъезжали к какому-то городу и периодически купе освещалась внешними огнями. Это была не эротика и не порнография! Это была любовь. Как он её целовал! Гладил. Обнимал. Когда он её полностью раздел, я тихонько отвернулся. Моя совесть сказала мне, что я не имею права на это смотреть.
Утром их взгляды, как бы допытывались, видел ли я ночное происшествие. Убедившись, что нет, они успокоились. Саратов медленно, но верно приближался. Наконец поезд остановился и проводница вместе с моими друзьями попрощалась со мной. Я спустился со ступенек вагона к моему дяде. Долгая поездка на окраину города утомила меня. Вот и дом, где мне предстояло прожить несколько дней. Улица, кажется, называлась Ламповая, а место ассоциируется со стеклом.
Масса новых впечатлений свалилась на меня. Впервые мною был увиден газ. Не только плита, но и в ванной горячая вода создавалась с помощью газа. Мои двоюродные братья Виталик и Павлик, были совсем не похожи на Новосибирских друзей. Виталик занимался борьбой и его тело, по сравнение с моей худостью, сильно отличалось. К тому же он был старше меня на год. Павлик – ровесник моей сестры, имел огненно-рыжую шевелюру яркого цвета. Женщины зачастую спрашивали его, чем он красился. Мальчишку, мне кажется, это сильно доставало. Ему шёл 7-й год. Мне - 12-й, Павлику - 13-й.
Весь мой привычный уклад был разрушен. Особенно это касалось еды. В доме не признавалась колбаса как предмет пищи.
-- Колбасой можно отравиться, - пояснила мне тётя Белла.
-- Мы однажды купили печенье, а пачка рассыпалась и там была зелень, - рассказывал дядя Лёня.
-- Квас пить нельзя! Я видела, как упала бочка и раскололась, а там, среди хлебных крошек ползали черви! – пугала меня бабушка.
-- Молоко можно пить только кипячёным, - подняв палец кверху, объяснял дядя, - есть вероятность заболеть ботулизмом и умереть.
Но зато они варили борщ. Как они обращались с мясом, описывать не хочется. Но меня больше всего поразило, то, что борщ они ели с сахаром. Не менее двух столовых ложек на тарелку. Я даже пробовать не стал!
На второй день меня отправили в магазин за молоком, сметаной и творогом. По дороге мне попались двое парней лет 14-15. Один из них достал из-за пазухи настоящий пистолет и предложил его купить за 15 рублей. Денег у меня столько не было, да я и усомнился, что он настоящий. Парень, криво усмехнувшись, вставил обойму и выстрелил в землю. Грохот стоял такой, что уши сразу позакладывало. Я пояснил, что столько денег нет, но за десятку, готов купить. Немного поговорив, мы сошлись на 13.50. Парни сказали, что в это время всегда здесь бывают. И если деньги появятся, то приходи, у них этого добра много.
Вернувшись с покупками, домой я рассказал эту историю Виталику. Он посмеялся и пояснил, что это брак, и больше трёх выстрелов из него не сделаешь.
Наконец настал день, и семейство в составе 5-ти человек погрузилось на поезд, направляющийся в Крым.
Мы с Виталиком мгновенно захватили верхние полки. Я левую, он правую. Путешествие предполагалось долгим. Поэтому, не откладывая в ящик, я достал недочитанную книгу и принялся её дочитывать. Поезд тронулся, но мне было наплевать на красоты мира, бушующие за окном, предо мной бушевали другие страсти.
Пираты или космические пришельцы воевали или помогали местному населению. Главный герой, влюблённый в свою героиню, спасал или помогал ей взращивать прекрасные сады. По поводу садов. Тётя Белла всучила мне огроменное яблоко, размером с голову 5-ти летнего ребёнка и пояснила, раз уж я отказываюсь от нормальной еды, то хоть утоли голод фруктами.
Я был привереда ещё тот! И то, что они считали нормальной едой, не лезло в мой организм. Я начал пожирать монстроподобное яблоко. Вкусом оно было какое-то рыхлое, а не сочное и не кисло-сладкое, к которым привык ваш покорный слуга. Всё же, чтобы не казаться неблагодарным, я его съел. Яблоко прекрасно утолило голод, но вызвало бурю в ещё не окрепшем организме. Я прикинулся спящим и стал осторожно стравливать скопившийся в организме отработанный газ.
Открылась дверь, вошла проводница с вопросом, не желают ли путешественники откушать чаю. Внезапно адская вонь накрыла работницу железной дороги. Пошатнувшись и вознамерившись упасть в обморок, она сказала, что зайдёт чуть позже и с силой захлопнула дверь. Мой дядя допустил серьёзную ошибку, ему показалось, что прохладно и он закрыл окно. Я уже не мог сдерживаться и пулей бросился в конец вагона.
Вернувшись, я, кажется, действительно уснул, но тут же был разбужен дикими криками своих сокупешников. Плача и стеная, они выскакивали из каюты и, приникнув к открытым окнам в коридоре, вдыхали живительный воздух. Наконец действие благословенного яблока закончилось. Но часа через два в купе появилась дыня. Быстро располосовав её на 5 частей, дядя роздал страждущим. Его серьёзной ошибкой было то, что он оставил семечки.
Так как я был воспитан в лучших рыцарских традициях, семечки, отделив от сочной мякоти, выбросил в окно. Честно говоря, тогда я ещё плохо знал о турбулентности, восходящих и нисходящих потоках воздуха. Но меня просветили в течение нескольких секунд.
Вбежавший в наше купе дяденька, на лице коего покоилась связка семечек от моего куска дыни, стал дико возмущаться, что озирая окрестности из окна своего купе, получил этот непрошеный дар, ни за что ни про что! Он заикался и очень интересовался, почему именно ему. Спустившись с полки, я извинился и, забрав связку семечек, вновь выкинул их в окно. Дядя Лёня сказал: «Ой!», тётя Белла: «Ай», дяденька: «Ах», из соседнего купе послышались вопли. Виталик с Павликом дико захохотали. Появилась женщина, в руках коей покоилось злосчастное дынное семя. Она стала дико орать. Забрав у неё семя и извинившись, я вознамерился в третий раз выкинуть его в окно, но мне не дали.
Путешествие продолжалось. Долго ли коротко ли, но наконец, мы оказались в Симферополе. На автобусе семейство прибыло к конечной точке нашего путешествия: небольшому городишку Гурзуф. Не прошло и получаса, как мы оказались в хате с двумя кроватями. Нас с Виталиком отправили в магазин. Виталик прекрасно ориентировался на знакомой местности, пояснив мне, что уже третий раз посещает этот курорт. В тот день на пляж мы не пошли. Впоследствии я понял, почему. Днём там делать было нечего. Отдыхающие как сельдь в бочке заполоняли песок и прибрежную воду.
На следующий день, встав в 5 утра, наскоро позавтракав, мы направились к морю. Пляж был наполовину пустынен. Взяв несколько деревянных лежаков, мы расположились вблизи моря. Не понимая, почему его называли Чёрным, я любовался изумрудно, фиолетово, бирюзовой водой. Наконец мне было дозволено окунуться в воды вожделения моей страсти. Чёрт возьми! Вода оказалась горько солёной! Беспрестанно сплёвываясь, я долго не мог привыкнуть. Зато в ней намного было легче плавать. По крайней мере, я спокойно доплыл до буйков. Обратный путь мне дался тяжело. Несколько раз приходилось ложиться на спину и отдыхать. Появившись на берегу, я все-таки получил долгожданный подзатыльник от тёти, а дядя меня сильно наругал.
Наступил полдень. Нещадное крымское солнце вознамерилось преподать урок слабенькому сибиряку. Мне стало плохо. Пришлось перебраться в тень. Пришло время обеда. Пляж был практически заполнен до отказа. Семейство прошествовало в столовую. Таких очередей я не видел никогда в жизни! Даже во времена проблем с хлебом. Казалось, многомиллионные толпы страждущих вкусить пищу простаивали в этих очередях. Мне представилось, что получив свою порцию амброзии и насытившись, они вновь вставали в очереди и дожидались часами ужина.
Отдых переставал мне нравиться. К тому же у меня сильно зажгло попу, стоило опуститься на стул. Сказывалось действие морской соли. В последующие дни, прежде чем одеться, я обмывался под душем чистой воды. На мою родню почему-то соль так не действовала. Зато привычка есть идеальную пищу, вызвало сильнейшую рвоту у Павлика с Виталиком через полчаса после посещения столовой. Мой организм, закалённый колбасой и котлетами новосибирского производства, в этот раз оказался на высоте. Привычка есть немытые фрукты и овощи на дачах моей родины, играло здесь тоже не последнюю роль.
Впоследствии мы не часто посещали столовую, а уходили на дикарскую хату и там готовили обед. Короче, порой мне были непонятны прелести такого отдыха. Адское солнце, солёная вода, ужасные толпы на пляже и очереди в столовых, магазинах, везде! Разве что новые впечатления? За первые три дня я их нахлебался достаточно. К счастью у меня были книги, и я предавался увлекательному чтению.
Темнело почему-то рано и очень быстро, я долго не мог привыкнуть к такой несуразности. Ложились мы, по обыкновению, в 9 вечера, чтобы в 5 утра уже быть на пляже. Уснуть долго не удавалось, потому что вдалеке в ресторане играли одну и ту же песню. Вскорости я невольно выучил её. Она мне нравилась, но постоянные повторения: «Льёт ли тёплый дождь, падает ли снег, я в подъезде против дома твоего стою. Жду, что ты пройдёшь, а быть может, нет…» начинали приедаться. Не понятно почему, она называлась: «Восточная».
Я очень живо представлял того придурка, который сутки напролёт стоял в подъезде, против дома своей возлюбленной в ожидании, пройдёт она, а быть может, нет. Этот балбес, ко всему прочему, не мог написать стандартную фразу: «Я тебя люблю!» А после буквы «Л», испещрял точками многотомные страницы. А телефоны на что? Позвонил бы, да и сказал: «Я, который уже год, стою в подъезде против дома твоего. Может, встретимся у памятника Пушкину?»
Короче, мы с Витликом (так почему-то его называли в семействе), однажды ночью вознамерились проникнуть в ресторан и посмотреть на тех лабухов, которые денно и нощно лабают одну и ту же мелодию. Заслышав храп дяди и попискивания тёти, нам стало известно, что те, наконец, попали в лапы Морфея. Павлик вообще отличался прекрасным сном. Пару раз, мяукнув по-собачьи, мы заслышали шорох толстопузого увальня соседа, который днём возжелал к нам присоединиться в столь увлекательном ночном приключении.
Расставляя точки над «ё», могу смело утверждать, что хоть я и был эротоман и сексуальный маньяк, до нашего третьего друга мне было тянуться и тянуться. Это чудо природы было рождено для секса и только для секса. Витяня, несмотря на свои внушительные габариты в ширину, не мог ни о чём говорить, кроме секса. Не помню, как тогда это называлась, но любой разговор он обязательно сворачивал в привычную колею. Завидев прекрасное создание от 12 до 30 лет, он довольно красочно описывал, как бы он с ней это сделал. Любой просмотренный фильм он дополнял сценами любви, которые были упущены режиссёром.
Фрукты и овощи у него ассоциировались не иначе как с женскими прелестями и мужскими главенствующими органами. А теперь представьте мои дорогие читатели и читательницы: бананы, сливы, груши, виноград, яблоко, дыни, и вы сразу поймёте, о чём речь.
Конечно, мы не могли не предоставить ему такого зрелища: массы женщин, собранных в одном месте, извивающихся в самых немыслимых эротических позах под звуки чарующего льющегося дождя и падающего снега. Витлик, в противовес нам, хоть и по развитию не уступал вашему покорному слуге и сексуальному маньяку, всё же больше интересовался спортом, нежели бабскими прелестями. И благосклонно согласился быть, скорее, нашим проводником, чем оглоушенным страдателем на букву «П».
Покинув родные пенаты, троица зацокала сандалиями по булыжной мостовой, местами песчаной или земляной. Светила полная луна, или не светила? Но было достаточно светло от звёзд и уличных фонарей, коих в те благословенные времена, не наблюдалось. Наверно, в домишках ещё не погасли огни, и мы, пересеча пляжи Гурзуфа, достигли Храма Похоти.
Совершенно позабыв, о том, что очереди в Крыму являлись обязательным атрибутом жизнедеятельности приморского городка, мы с недоумением разглядывали клубящуюся толпу возле ресторана. Многотысячная толпа разодетого народа с вожделением ожидала, пока кто-нибудь выйдет, и на его место просачивался счастливчик или счастливица. Иногда это были парочки.
Меня больше всего поразил тот факт, что ресторацией оказалась именно та столовка, в которой мы чревоугодничали в первый день. Вероятно, вечером там добавлялся оркестр, а пластиковые столы покрывались скатёрками. Стаканы заменялись бокалами, а вместо раздачи сновали официантки. Признаться, попасть внутрь и потратить оставшийся пятак меня уже так не тащило. Трояк дядя экспроприировал в первый же день, поинтересовавшись, дал ли мне папа карманных денег. Ложь во благо, сыграла тут не последнюю роль. Погрешив против истины, я продемонстрировал ему свою наличность. Коршун в лице дяди, тут же сцапцарапал мои кровные, пояснив, что это на мороженки, и вообще, детям деньги иметь не полагается – это не игрушки!
Короче, попасть внутрь малолетним оболтусам в нашем лице, кажется не светило. Лицо Витяни начинало скуксиваться. Как же, он же вожделел, а тут такой облом. Но братуха вмиг нас успокоил стандартной фразой: «То, что не положено быку, положено богу!»
И вот мы уже внутри! «Чириз задний кирильцо», - как бывало, говаривал мой друг армянин. Каково же было моё разочарование, вместо оркестра из 70-и человек увидеть одну единственную диджейку (они тогда не так назывались), которая периодически переставляла иглу на начало песни. Вкусив по бокалу отвратного коктейля, мы разбрелись в поисках партнёрш по танцам. Забегая вперёд, хочется отметить, что танцевать я не умел и не умею. Но каким-то образом получал призы в 8-м классе: «Лучший танцор вечера». А в кафе мне как-тот дали оргстеклянную безделушку: «Лучшая пара». Но это скорее от количества, а не от качества.
В общем, пустившись во все тяжкие, я нашёл себе более-менее подходящую кандидатуру по возрасту и по росту. Ею оказалась скучающая дочь немолодой пары. Подходя к их столу, я извинился и поинтересовался у родителя, не против ли он, если я приглашу её дочь. Папаша вдруг потерял дар речи, придя в себя, сказал, что он-то не против, но дочь…
Ирочка, так звали девушку, томно кивнула и, взяв её под руку, я сопроводил даму, возможно, своего сердца на середину зала. Дисжокейша, попутав все стрелы, поставила что-то быстрое. Но мне хотелось объятий, и я предложил ей танго, всё равно. Девчушка рассмеялась, и мы слились в объятиях. Кроме танца под музыку мы начали танец знакомства. Поинтересовались, откуда мы. Кажется, она была из Владивостока или Ленинграда, не помню. Потом она поинтересовалась, сколько мне лет. Сказав, что 13, а чё там оставалось-то? Сентябрь, октябрь. Мне было доложено, что ей 15. Через 4 месяца совершеннолетие.
Короче, дала мне понять, что я для неё слишком молод, и я не делал попыток пригласить ещё раз. Витяне в этот раз ничего не обламывалось. Получив отказ в очередной раз, наш толстячок загрустил. Подойдя ко мне, он с завистью отметил: «Ни чё, ты чувиху заклеил?!». «Да бестолку всё! Старовата она для меня. Ей скоро 16». «Хрен ровесников не ищет!» - глубокомысленно изрёк друг. Витлик вообще не делал попыток найти партнёршу. Он нашёл спортсмена, и они вели пространные беседы об утренней зарядке и почему надо побольше есть овощей.
Вернувшись домой, мы поняли, что наше путешествие в альковы порока было последним. На следующий день троица друзей являла собой не выспавшихся чудиков. Родители с той и с другой стороны безуспешно выпытывали странности такого поведения. Им это, конечно, не удалось. Намечался круиз по городам и весям Крыма. Родители Витяни благосклонно позволили тому принять участие в нашем нелёгком путешествии.
И какой кайф в этих водяных трамваях (или как там они назывались)? Кое-как взойдя на трясущихся ногах по шатающимся сходням в транспортное средство, я испытал муки начинавшегося путешествия. Меня укачивало. Я едва справлялся с завтраком, который пытался покинуть моё чрево. Не прошло и часа, как мы ступили на землю другого городка Крыма. Вероятно, это была Ялта? Может Алушта? Или Алупка? Но точно не Евпатория, которая была рядом.
Следует отметить, что родители Витяни были не очень бедными и дали своему отпрыску внушительную сумму денег на мелкие расходы. Целых 25 рублей! Я со своим пятаком, спрятанным в кармашке плавочек, дабы не потерялся, выглядел достаточно бедным. Причём это с их стороны была разовая акция. А у меня месячный пансион. Конечно, мой друг мог не отказывать себе ни в чём. Пообещав перед началом путешествия мне и себе приобрести парочку девиц с сомнительной репутацией, он значительно вырос в моих глазах. Поинтересовавшись, где он их найдёт, мною был получен лаконичный ответ: «Есть деньги – товар найдётся!»
Разменяв один из пятаков, толстяк приобрёл себе пару мороженных. Делиться он ни с кем не собирался. Да это и правильно, у нас же были взрослые. Те ни преминули омороженить всех детей, не забыв и о себе. В общем, он задавал тон путешествию, за что я ещё сильнее его зауважал. На самом деле, деньги ему были дадены на спортивный костюм типа трико с футболкой. Завидев на одном из лотков нужный предмет, Витяня, выяснив подходящий размер и цвет, тут же его приобрёл. Пока продавщица заворачивала костюм в бумагу (целлофановых пакетиков, тогда ещё не было), нами было обнаружено ангельское создание, двигающееся в нашу сторону.
Подходящего роста и возраста девочка имела миловидную рожицу с приклеенной улыбкой. Симпатичные шортики и маечка, вкупе с конскоцокающими каблучками, завершали ансамбль. Голова моего друга самопроизвольно поворачивалась в сторону чаровницы. Внезапно, затараторив без остановки: «Хочу, хочу, хочу…», - толстяк бросился в переулок, в котором скрылась красавица. Мы с Витликом степенно последовали за ним. В конце переулка девица гневно что-то выговаривала богачу, который демонстрировал ей наличность. До нас доносилось: «Идиот… тупица… пошёл вон!»
Витлик, усмехнувшись, пояснил мне, что не всё можно за деньги купить. Я в свою очередь поинтересовался, неужели его совсем не интересуют женщины.
«Почему же! - был ответ. - У нас в школе есть одна в Бэ классе, а другие не интересуют». Я тут же зауважал брата. Он верен той единственной и неповторимой. К слову, потом я видел на карточке его неразделённую любовь. Ничего особенного. Две косички, нос картошкой, худовастенька немножко. Но я ничего не нашёлся сказать, кроме: «Ничего…». Кажется, брат обиделся на меня.
Витяня вернулся, солоно нахлебавшись отказа.
-- Чё она сказала-то, хоть? – поинтересовался я.
-- Подруги у неё нет, - соврал толстяк, - а я же не могу так один, я же тебе обещал!
Врал он, конечно замечательно, но в его вранье, все же, была доля правды.
Мы вернулись в парк, где нас поджидали остатки семейства, и продолжили нашу экскурсию. На пути мне попалось странное слово: «Перукарня», написанное здоровыми буквами на стеклянной двери. Почему то оно ассоциировалось у меня с пирогами. Может мне захотелось есть? Высказав своё мнение, я был осыпан градом насмешек. Даже Павлик знал, что это «Парикмахерская».
Внезапно Витлик что-то вспомнил и поинтересовался у Витяни, где его трикушка, купленная только что. Толстяк так здоровски хряснул себя по лбу, что прогуливавшиеся на водопой пичуги все разом взмыли в небо. Тётенька, шедшая нам навстречу, шарахнувшись назад, сбила с ног дедушку, шедшего за ней следом. Но нас это уже не интересовало. Шестёрка людей пустилась в обратный путь. Лоточница, ласково послала нас куда подальше, мотивируя это тем, что деньги получила, товар отпустила. Мне показалось, что дядя и тётя гораздо сильнее расстроились, чем толстый оболтус. Ему было, конечно, по фигу. Денег он не зарабатывал, а только тратил. Забегая вперёд, хочется отметить, что мама и папа его чуть-чуть пожурили.
Путешествие продолжалось. Мы забрели в какой-то парк аттракционов. Конечно, в те благословенные времена детям не было дозволено познать, что такое американские горки и пещера страха. Но зато были комната смеха, чёртовы колёса, карусели и качели. От чёртовых колёс и всего прочего, что кружит мою буйную головушку, я в раз отказался. Мне хватало чёртового трамвая. Пока мои братья верещали в выси поднебесья, я доказывал своей новоявленной подружке, что собью все крутилки в тире.
Витяня, ссудив мне некоторую долю денюжков, пообещал, что если я добьюсь поцелуя вон у той раскрасавицы, долг с меня требовать не будит. Ха! Глупец, он даже не мог заподозрить, что стрелять из воздушки лучше меня не умел никто во дворе. Где я научился, спросите вы меня, мои благодарные читатели и читательницы. А у моего друга Валерика была воздушка, и денно и нощно мы тратили патроны ящщыками, стреляя за гаражами в доски, притараненные из подвала. Ваш покорный слуга поманил Люсю и, сделал ей предложение, что если собьёт все фигурки, она его поцелует в щёчку.
Родители моей новоявленной подружки ничего не имели против. Поцелуй их дочери никак не влиял на целомудрие последней. К тому же, его надо было ещё заслужить. Её папаша, истратив 5 патронов, попал в никуда. Я же, сделав три контрольных выстрела, убедившись, что прицел сбит чуток вправо, стал раскручивать клоунов, медвежат и зайчиков в разные стороны. Самым сложным было попасть в движущийся самолётик, но и тут, с третьей попытки, мне удалось подбить вражеского мессера. Люсьен после каждого удачного попадания прыгала от счастья и хлопала в ладоши. Когда же настал час расплаты, её родня, мне показалось, были не очень довольны. Но их можно понять! Они пеклись за честь и целомудрие своей дочери. Однако, моя возлюбленная дерзко поцеловала своего героя, даже не в щёчку, а в губки, тем самым введя меня не только в ступор, а в сильнейшее покраснение кожи лица. Само собой разумелось, что все полученные призы были тут же подарены моей новой пассии.
Когда чертовское колесо завершило свой бег, дядя и тётя нудно и долго объясняли, в чём я не прав. Надо было подарить даме моего сердца, всего одну игрушку, а остальные раздать семье и какой-нить сувенир увезти домой, в качестве воспоминания моих подвигов. До чего же глупыми бывают иногда эти взрослые! Неужели им было непонятно, что я был готов бросить все сокровища Мира к ногам Люси всего лишь за поцелуй в щёчку, а она поцеловала меня в губки!
Витяня не только простил мне долг в целых два рубля, а пообещал оплатить любое сексуальное приключение, если таковое попадётся на нашем пути. Забегая вперёд, хочется отметить, что подобных приключений нам не пришлось отведать, зато мы любовались медузами, пароходами, пальмами, кипарисами. И, конечно, прекрасными голоногими созданиями, коими Крым изобиловал. И перемещались они навстречу нам в симпатичных шортиках. Ваш же покорный слуга, обладая стеснительностью своей худоногости, строго вышагивал в брюках. И никакие увещевания дяди и тёти не сподвигли его надеть сей предмет одежды. Скромный был я до невозможности! Посетив ещё несколько городков и весей, мы благополучно вернулись домой. На обратном пути меня уже не тошнило, и я был готов к следующему путешествию, но, к сожалению, это было последним. Зато мои приключения продолжались…
Однажды, прогуливаясь по окрестностям в сторону Евпатории, мне представилось потрясающее зрелище! Я увидел негра! Настоящего живого негра! Его кожа не была совершенно чёрной, а коричневой, и мне даже показалась, с зеленоватым отливом. Он лежал на пляже, отдаваясь на волю лучам испепеляющего солнца. У меня сразу возник вопрос, а как они загорают? Ведь некуда уже. Витяня, почесав загривок, вынес на свет божий парадоксальную сентенцию: «Наверно, они светлеют». Был тут же высмеян оппонентами в моём лице и Витликом.
В тот раз мы путешествовали только с мамами, Павлик остался дома. Великолепная пятёрка с живостью рассматривало чудесное создание природы. Родительницам это быстро надоело и, отойдя чуток в сторонку, они принялись обсуждать животрепещущие проблемы о свойствах шёлка, поплина и ситца. Витяня, показывая на фиолетовые соски темнокожего мужчины, резво сделал предположение, что у «ихних баб, наверняка тоже фиолетовые». Пришлось с этим согласиться.
В это время из воды показалась мулатка. Цветом кожи, как шоколадка. Слащаво покачивая грациозной попой, обтянутой в белоснежные трусики из тончайшей материи, она держала перед собой в ладошках морскую воду, медленно продвигаясь к своему соплеменнику. Осторожно подкравшись, чернокожая пантера освободила ладошки, и потоки воды сверзлись на грудь несчастного. Вероятно, он спал. За темными стёклами его очков не было видно глаз. Дико вскрикнув, тот подскочил и бросился догонять хулиганку, которая скакала довольно резво по почти пустому пляжу. Почему пустому? Так это был не дикарский пляж! Мы взирали из-за ограждения на дикие пляски двух чернокожих лошадок.
-- Жаль, что она в лифчике, - огорчился Витяня, - вот бы посмотреть какого цвета у неё соски.
-- Да это точно! А если бы она была ещё и без трусиков! Наверняка у неё там фиолетово, - в подтверждение вздохнул я.
-- Думаешь тоже, как соски?! - в потрясении сказал мой дружок.
-- Ну, сам подумай. Губы фиолетовые, соски тоже. Что же, там зелёно или жёлто?
-- Точно! Как я сам-то не догадался! – Витяня надолго был выбит из привычной колеи.
Всю оставшуюся дорогу, чуть приотстав, мы шептались об увиденной нами женщине шоколадного цвета.
Наутро следующего дня мне наконец-то было представлено Чёрное море. Не бирюзовое, не синее, не изумрудно-лиловое, а чёрное! Чёрное, как расплавленный гудрон, который мы мальчишками, по дурости, жевали вместо жвачек, о коих в те благословенные времена мы ни слыхом, не слыхивали, ни нюхом не нюхивали. Море было чёрного цвета со свинцовыми проблесками. Надвигался шторм. Радио на пляже заговорило долго и нудно о том, что купаться сегодня не рекомендуется, но его мало кто слушал.
Витлик был несказанно рад предстоящему приключению и взахлёб рассказывал, как купался в сумасшедший шторм в прошлом году. Волны были такой высоты, что проливались на пешеходный тротуар. К слову, тротуар находился на высоте метров трёх, и спускаться, и подниматься на пляж нужно было по ступенькам. Я, конечно, не сильно верил ему, но все же прислушался к советам, что надо подныривать под волны, а на обратном пути осёдлывать их гребни.
Когда волны достигли мальчукового роста, мы с Витликом бросились на совершение подвигов. Дядя и тетя, строго настрого запретили нам заплывать дальше 15 метров.
Стихия ревела! Пляжное радио слёзно умоляло всех покинуть пляж. Я подныривал под приближающуюся волну и продвигался вперёд, краем глаза, видя Витлика, который обогнал меня на целую сажень. Дядя с тётей дико орали, чтобы мы срочно возвращались. Но куда там! Вперёд, к победе! Пару раз я не успевал, и меня отбрасывало волной назад. Мне даже удостоилось чуток глотнуть отвратительной горько-солёной воды. Внезапно что-то изменилось. На пару секунд всё стихло, затем волны удвоенной высоты и силы набросились на нас. Витлик резко развернулся и истошно вопя: «Назад! Плыви назад!!!», стал резво грести к берегу, периодически осёдлывая водяных скакунов.
Я УВИДЕЛ ЕЁ!!! Стена воды, довольно ещё далеко, достигала, казалось, неба. Она надвигалась на нас с огромной скоростью. Я, наверно, запаниковал. Но тут же, взяв себя в руки, развернулся и стал, осёдлывая волны, быстро приближаться к берегу. Дядя Лёня в испуге бегал по берегу и, кажется, собирался нас спасать. Витлик уже выходил на берег, когда меня сбила с курса предательская волна.
Она схватила маленькую букашку и, перевернув её вокруг своей оси пару раз, вмазала мордой в прибережный песок. Затем, крепко уцепившись в свою жертву, море захотело забрать меня к себе. Но не тут-то было! Оглохший и ослепший, я всё же успел соскочить на ноги и в три прыжка оказался на спасительном берегу. Пляж был почти пустынен. Похватав одежду, мы в спешке покинули его.
Наконец, столб воды достиг пустынного пляжа. По-видимому, волна сильно ослабла и не могла преодолеть парапет. Однако она достигла его! И с силой ударившись о каменную стену, откатилась назад. Вот тогда-то я и уличил своего брата во лжи. Он сознался, что чуток приукрасил.
Придя домой, мы наперебой рассказывали Витяне, как боролись со стихией. Особенно красочно мы живописали, как на гребне волны высотой с трёхэтажный дом нам удалось выпрыгнуть прямо на тротуар, где нас поджидала родня с одеждой в руках. Сильно сомневаясь в правдивости наших слов, он всё же очень сожалел, что не смог принять участие в таком рискованном предприятии.
А мои приключения продолжались! Однажды, посланный в одиночестве в продуктовый магазин, я умудрился заблудиться. И не мог найти дорогу домой. К тому же, я перепутал номер дома или название улицы. Два часа моих тщетных блужданий были, наконец, прерваны появившемся из-за угла Витликом, который быстро привёл меня в родные пенаты, вокруг которых я бы ещё бродил часами…
После шторма зарядили дожди. Я уже не терялся. Выучил наизусть номер дома и улицу. У меня была мечта купить хорошую колоду игральных карт. В Новосибирске это было почему-то затруднительно. Крым же, наоборот, изобиловал данными предметами. Я попросил: «дайте две». Одну положил в чемодан, а со второй тренировался в показе фокусов в тиши виноградных лоз. Одни приезжали, другие уезжали. Витяня собирался тоже уезжать. Точнее, его родители. Напоследок он подарил мне лакированную ракушку, из которой, если подставишь к уху, явственно слышался шум Чёрного моря. Я, в свою очередь, брелок для ключей с прекрасной девицей, улыбающейся возле мотоцикла. Мы обменялись адресами, но так и не написали, впоследствии, друг другу.
Свято место пусто не бывает. На место Витяни и его родителей поселилась немолодая чета с прелестным созданием по имени Кристина. Не знаю, что сподвигло её родителей дать ей такое имя, но она его почему-то сильно стеснялась и просила называть её Катей. Как мне стало вскорости известно, Катя рассказала в часы наших доверительных бесед, что она не с папой и мамой, а с дядей и тётей, принявших на себя тягостную обузу взять дочку бедных родственником посетить Крым.
--Мама моя уборщицей работает, а папа пьёт… - тяжело вздохнув, поведала свою грустную историю Катюша.
-- А кем он работает?
-- Профессор кислых щей, - рассмеялась девчонка, - он там что-то изобрёл, а его не пропускают. Вот он и запил… - снова погрустнела Катюша. - Когда я была маленькая, мы хорошо жили, а как папу "зарубили", так плохо. Поэтому тётя Аня и дядя Серёжа меня взяли с собой. А раньше мы сами ездили.
-- А у меня мама - химик, а папа на заводе работает, но он не пьёт. Не думаю, что они бедные, но и не богатые, наверно. Но я тоже не с ними приехал. С дядей и тётей.
-- А я думала, дядя Лёня - твой папа, он такой нудный и вечно всех поучает. А Витлик мне не нравится совсем. Он только о спорте и говорит.
-- А я нравлюсь?
-- С тобой интересней, ты много книг прочитал, - сказавши эти слова, Катюша упорхнула к себе.
Я остался, по обыкновению, со своими мечтами. Как спасаю прекрасную Кристину из бушующего пламени, ревущих волн океана, или просто танцую с ней на танцполе в столовке, вечером превращающейся в ресторан.
Когда она приехала, Витлик вдруг преобразился. Он стал одеваться красиво. И однажды любезно согласился стать гидом для Кристины и её родственников в показе красот Гурзуфа. По-моему, он влюбился в Катю. Я немножко ревновал, самую малость. Но ведь он был мой брат! Они пару раз совершали совместные прогулки до магазина. Однажды я застал его за разглядыванием фотографии своей возлюбленной из Бэ класса.
-- Знаешь, встречи с Кристиной были просто минутной слабостью, - поведал он мне секреты своей души, - боюсь, как бы это не зашло слишком далеко. Я не намерен больше с ней встречаться. Не думаю, что моя возлюбленная адекватно отнеслась бы к этому, узнав.
-- А она знает о твоей любви к ней? - показывая глазами, на резво припрятанную фотку, поинтересовался я.
-- Ещё нет. Но когда-то настанет момент, и я признаюсь. И как же я смогу скрывать то, что произошло здесь? Она же всё равно прочитает это в моих глазах.
-- Наверно, ты прав… Любовь должна быть к одному человеку, а не ко многим…
-- А тебе она нравится? – поинтересовался брат.
-- Нравится! Но это не имеет значения. Раз уж ты с ней…
-- Имеет! Ещё как имеет! Сегодня ночью я проведу вас в ресторан. И ты с ней потанцуешь. Ну как?
-- Было бы здорово! Но мне кажется, я ей не нравлюсь…
-- Ошибаешься! Она как-то спрашивала о тебе, почему ты не составил нам компанию в походе в магазин.
Вечером, когда я тренировался в тиши сада в одиночестве с электролампой, фокусами, Кристина вышла прогуляться по ночному саду, и между нами произошёл тот разговор. Сверчкали сверчки, в отдалении собака выла на луну, квакали лягушки или какие-то другие земноводные. Кучка отдыхающих дикарей в другой стороне сада разглядывали изображение на экране небольшого телевизора, вытащенного в сад хозяевами фазенды (тогда не знали такого слова, но всё-таки…). Я, мечтая, стал клевать носом.
Всё располагало к отходу ко сну, но внезапно появившийся Витлик резво привёл меня в чувства. Быстро припарадившись, я стал шёпотом вызывать свою возлюбленную. Она или не слышала, или не хотела слышать. Тогда мы с Витликом стали мяукать и тявкать на разные голоса. Наконец в створках окна появилось сонное лицо Катюши, и она насмешливо поинтересовалась, все ли у нас нормально с головами. Пояснив, для чего мы это делаем, я сделал приглашающий жест рукой.
-- Минуточку! – сказала девушка и скрылась в глубине комнаты.
Через пару минут Миру было представлено создание небесной красоты. Её слегка розоватое платьице освещало мрак ночи и освещало нам путь. Чуть накаблученные прелестные ножки, иногда нежно постукивая по мостовой, сводили с ума вашего покорного слугу.
-- Ох, и попадет же мне! Если тётя Аня узнает! Но была, не была!
Я очень надеялся на брата, что он сможет провести нас, как в прошлый раз в лоно порока. Братуха с честью справился с возложенной на себя задачей. И вот мы снова среди сверкающих огней и оглушительной музыки. На сей раз это была песня не про снег и не про дождь. Наверно, его и так хватало за окном? Но не в этот день. Природа в тот вечер была благосклонна к двум влюблённым.
Я, тщательно вымерив центр танцзала, под руку своей партнёрши, остановился именно там. Полилась чарующая музыка. Хоть убей, не помню какая. Мы танцевали танго… на «пионерском» расстоянии. Мне это не нравилось, мне это не подходило! Я не за этим пришёл сюда! С силой притянув партнёршу к себе, я стал таять в её объятиях. Поначалу попытавшись оттолкнуться от меня, Катюша перестала делать это. Запах её волос кружил мне голову. Я точно помню его! Это был запах лимонов!
-- Юра! На нас все смотрят! Не прижимай меня так! – шептала моя любовь.
Я ослабил звериную хватку, в ответ, Кристина полностью растворилась в моих объятьях. Мы стали одним целым. Музыка, почему-то, не кончалась. Хитрющая дисжокейша резво сдвинула иголку проигрывателя на следующую мелодию. Но я это не знал. Я не видел ничего, потому что закрыл глаза. Я упивался танцем, чувствовал грудь своей избранницы. Её ноги изредка касались моих. Запах её тела смешивающегося с ароматом духов, кружил мне голову. Иногда она вращала своим телом. Это было так здорово! Когда мелодия кончилась, я открыл глаза. Мы танцевали одни! Я не мог понять, почему. Крики и буря оваций обрушились на нас. Я сильно покраснел. Моя партнёрша тоже. Мы быстро убежали к стойке, где нас ожидал Витлик.
-- Ну, вы и дали! – восхищённо разглядывая Катюшу, сказал брат. Никто не танцевал, все только на вас смотрели!
Я, конечно, прекрасно понимал, что «дала», Катюша. Она всё же училась в школе танцев, но всё равно, мне было приятно! У меня было немного денюжков. Я купил три коктейля. Катюша, не допив и половины, скорчила рожицу:
-- Фу! Какая гадость! Пойдём танцевать? – обратилась она к Витлику.
Брат, немного скуксившись, пояснил, что не умеет. Я точно знал, что он врёт. Потому что неоднократно показывал мне некоторые па из джайва. Вероятно, он решился хранить верность своей возлюбленной из Бэ класса. В это время в нашу сторону направлялся статный красавец лет 17 – 18. Подойдя ко мне, он поинтересовался, не буду ли я настолько благосклонен, что позволю пригласить мою даму.
Чёрт побери! Да перед ним все девушки Мира должны были складываться в штабеля! Я почувствовал себя мальчиком по сравнению с мужчиной. Однако, он просил позволения. И я ответил:
-- Только, если дама не будет против.
Дама не была против. Однако после танца она отметила, что я лучше, и мы снова слились в объятьях. И я опять вдыхал запах лимонов. Я даже позволил себе вольность. Поцелуй в шею прекрасного создания, за что был, ввергнут в огорчение: «Больше так не делай!» Сейчас я понимаю, что это было просто кокетство, но тогда…
Домой мы вернулись далеко за полночь. Витлик, жертвуя своим сном, не получил всех тех удовольствий, которые достались на мою долю. Но, может, он был горд собой, что дал пищу огню для двух сердец?
Не знаю, не знаю. По крайней мере, без него, мы вряд ли проникли в то место, где лился дождь и падал снег, и в каждой строчке, были только точки……………. И мне бы никогда не достался запах лимонов, пронесённых мною через всю жизнь.
Ах! Этот запах! Он и по сей день будоражит и кружит мою буйную головушку…
Дождь, вероятно, решил преподать нам урок. Что не всё в этом мире прекрасно и сладостно. Бурные потоки воды заливали мои сандалии и моей подружки. Иногда она позволяла переносить себя через очень уж глубокие лужи. Но это не помогало. Возвращались домой мы, по обыкновению, с промокшими ногами. Как-то в один из таких не пляжных вечеров, показывая фокусы домочадцам и родственникам Катюши, я предложил им поиграть в карты в «дурака».
Проигравшему в наказание одевалась на нос коробка от спичек и без помощи рук он должен был её сбросить. Катюша, обладая непомерной длинностью своего языка, вкупе с короткостью своего прелестного носика, ловко справлялась с этой нелёгкой для вашего покорного слуги задачей. Нет, это надо было видеть! Казалось, мой нос был создан, для вечного ношения коробкоспичечного атрибута! Короткость моего языка всегда доставляла мне определённые неудобства, даже сейчас (я догадываюсь, о чём подумали мои милые читательницы, но, к сожалению – это так). То, что было позволено Кристине, не было подвластно мне!
Я тряс головой справа налево, вверх вниз, но коробок намертво прилип к моей части лица, коя самоуничижалась при разглядывания своих черт в зеркале… Да, да мои дорогие читатели и читательницы, в своё время – это была одна из причин, чуть ли не полноценности! Впоследствии умные мужи пояснили подростку, что красота мужчины, должна совсем чуть-чуть отличаться от обезьяньей…, но это было потом, а тогда…
Вообщем, мне не удавалось скинуть проклятый коробок. Со стороны это выглядело достаточно смешно. Читатели с богатым воображением, наверно, уже катаются по полу, представляя малолетнего придурка, трясущего головой, словно дятел или крутящего ею, как собака, вышедшая из реки. Да, это было смешно! Зрители едва не описывались, взирая на мои тщетные попытки. Особенно визжала тетя Аня, когда я применил нетрадиционный метод шевеления носа с последующими резкими киваниями головой. Наконец, мне удалось избавиться от ненавистного предмета, и мы продолжили игру.
Взрослые помаленьку рассасывались, и мы в оконцовке остались втроём. Снимание без рук коробушки давно уже всем надоело, тогда я предложил целовашки. Катюша чуток поломалась, но согласилась. Правила были изменены. Выигравший целует принцессу. Если выиграла она, то целует того, кого ей вздумается. В тот вечер щёчки и губки прелестного создания многократно доставались мне. Нет, не потому, что я был классный игрок. Витлик играл лучше. Но треть игр выигрывала принцесса и, не изменяя своему постоянству, целовала меня. Что-то мне подсказывает, что братуха сознался ей в своей тайне, поэтому она оставляла выбор на мне.
Иначе и быть не могло! Куда уж мне, худющему, длинноносому отроку было соревноваться с накаченным спортсменом?! Разве, что количеством прочитанных книг? Уже тогда их число приближалось к тысяче. Родня прервала наше занятие, предложив поиграть в «бочки». Лото, любезно предоставленное хозяевами фазенды, отобрало у меня миги счастья. Но я не сильно расстроился. 50 копеек по копейке, выданные мне для игры, возобновили мой интерес. Честно говоря, я не успевал. Незнакомые названия, типа «дед», «палочки», «дюжина», и многие другие, ввергали меня в ступор. К счастью, тётя Аня, быстро разъяснила правила игры, и то, что не цифры закрывать надо, а двигать по свободным клеткам, ускорили моё восприятие, но всё равно, я проигрывал. Это мне не нравилось. И, сославшись на сонливость, ушёл в нашу комнату.
Поспать, мне конечно не дали. Пришедшие, якобы отдаться в лапы Морфея, Витлик и Катя, сделали мне предложение пойти искупаться под дождём. Я выразил сомнение, что нас отпустят. Однако, зашедший следом дядя Сергей развеял мои сомнения. Ему вверялись наши судьбы.
Купание под дождём, что может быть прекрасней! Вода была тёплой как суп в небезызвестной столовке. Капли дождя, касаясь, ласково гладили наши тела. Троица ребятишек готова была резвиться там до утра. Но дядя Серёжа был непреклонен. Такие как он, редко встречались в моей жизни. Ему не надо было нас уговаривать. Он просто сказал:
-- Достаточно! А теперь выходим из воды и идём домой!
Не знаю почему, но мы сразу подчинились, не канюча: «Ну, дядь Серёжа, ещё пять минуточек!» Быстро оделись и пошли домой.
Утро застало нас врасплох. Светило яркое крымское солнце. Было пять утра. Два семейства направились на пляж. Берег на удивление был усеян отдыхающими вдвойне, наверно после дождя они сообразили, что спать в Крыму много вредно. Дядя Лёня увидел одинокий лежак, дрейфующий за буйками по волнам. Витлику было благосклонно позволено притаранить его к берегу. Это и понятно. Пловец, по сравнению со мной, он был не плохой. Зато мне представилась возможность любоваться Катюшей. Кристина в лифчике и трусиках небесно-голубого цвета возлежала неподалеку от меня.
Внезапно она села и, проследив за моим взглядом, томно потянувшись, как бы сбрасывая остатки сна, завела руки за спину и расстегнула пуговички предмета, скрывающего её девичью грудь. Затем, обняв себя руками спереди, она медленно их опустила, а вместе с ними спустился и её предмет одежды. Я чуть не сошёл сума. Конечно, этого никто не видел. Да и видеть там нечего было. Но для меня это был стриптиз. Причём, довольно откровенный.
Тётя Аня, чуть приподняв шляпу, недовольно взглянула на Катюшу. Но ничего не сказав, продолжила сонное загорание. Катюша улеглась на спину, отдавшись на волю раскалённым лучам августовского солнца. Я же побежал к морю со всей скоростью, на какую был способен и бултыхнулся со всей силы в прохладную воду, остужая жар своего тела и ещё чего-то, принадлежащего ему…
***
-- Ты столько тренируешься, ну покажи хоть один фокус, - попросил Павлик, подходя к месту в уголке сада, где я проводил вечера в одиночестве с электрической лампочкой.
Тщательно перетасовав колоду, я отдал её брату, тот перетасовал её ещё раз и передал мне.
-- Вытащи любую карту, запомни её и вставь в любое место.
Павлик быстро произвёл необходимые действия. Медленно выкладывая карты на стол, я, добравшись до запомненной, спросил:
-- Эта?
-- Да! А как ты узнал??!
-- Чтение мыслей на расстоянии…
-- Врёшь ты всё!
Павлик, видимо обидевшись, убежал в комнаты. Через минуту вышел дядя Серёжа и поинтересовался, что за фокус я показал брату, и не буду ли я настолько любезен, показать его всем присутствующим.
-- … Он просто запоминает последнюю, а за ней следует твоя карта. Это же просто! Объяснял скуксившемусю Павлику хозяин фазенды.
Сдвинутые в кучу столы, между тем, освобождались от карточек лото и мелочи.
-- Показывай свой фокус, усмехнулся хозяин фазенды (я не помню его имени).
Тщательно перетасовав колоду, передал её ему со словами:
-- А теперь, Вы.
Он немного удивлённо посмотрел на меня и сделал то, что просили. Все присутствующие внимательно смотрели на мои руки. Мужчина вытащил карту. Показал её всем, затем, усмехнувшись, поинтересовался:
-- А теперь положить под низ?
-- Зачем? – яркое недоумение отразилось на моём лице. – Суйте, куда вздумается.
Я положил колоду на стол. Он, чуть приподняв её, вернул карту в колоду.
-- А теперь перетасуйте, - усмехнулся я.
На лице взрослого ещё сильнее отразилось недоумение, он тщательно перемешал блестящие прямоугольники и положил стопку обратно.
-- Юра тебе не вжисть ни угадать, - подала голос Катя.
Я, молча, разложил все 54 карты на столе картинками вверх, затем придавил пальцем загаданную.
-- Эта?
Возглас восхищения пронёсся по залу. Это был триумф! Они не поняли, как я это сделал. Как угадал.
-- Как это ты…? – Витлик восхищённо смотрел на меня. - Дай попробую…
-- Нет! Потом! - дядя Лёня, немного злой, подошёл ко мне, и мы всё повторили вновь.
Естественно, я угадал. Потом настала очередь Витлика. Я не мог ошибиться!
-- … Ничего не понимаю! Как он угадывает!?
-- … Вот же маленький шарлатан!?
-- А ещё какой-нибудь фокус покажи…
-- Пожалуйста! – передав колоду тёте Ане, дождался, когда она хорошенько перетасует. - Сейчас я буду говорить, красная или чёрная, а потом открывать.
Конечно, я не мог ошибиться! Дядя Серёжа попросил у меня колоду: посмотреть на предмет шулерских примочек.
-- Ну конечно! На рубашке пальмы. Красные все вниз, а чёрные вверх! - торжествующе сказал он.
Затем он сменился в лице. Ему стало стыдно, что он раскусил мальчишку. Он ведь мог промолчать. Но я не обиделся, ведь это был простенький фокус, и я собирался открыть секрет впоследствии.
-- А как ты мою карту угадал? – спросил Павлик.
-- Точно так же: незаметно перевернул колоду. Твоя стала пальмой вниз, а все вверх.
Все стали рассасываться по спальным местам. Кажется, они были немного смущены, узнав секрет. Ах, эти взрослые! Их привело в смятение то, что 12-илетнему мальчугану удалось преподать им урок! Сейчас, оглядываясь назад, меня смешит то, что они всегда самоуверенны. И чем старше, тем сильнее. И они ни за что не поверят, что молодость может порою больше знать, уметь и разбираться в жизни. Как же! У неё же нет за плечами многолетнего опыта. После этого случая я понял, что никогда нельзя аргументировать свою правоту, опираясь на возраст. Это не только глупо, но ещё и смешно.
Наша поездка заканчивалась. Три недели или месяц пролетели незаметно. Конечно, множество впечатлений канули в безднах моей памяти. Запомнилось только яркое и необычное. К стыду своему, я даже не помню лица Кристины, одной из многих, моих первых любовей. Зато я помню тот запах, запах лимонов, как будто он был вчера. Нет! Пять минут назад…
Обратная дорога, мне почему-то не очень запомнилась, за исключением пары моментов, когда мои родственники сходили в Саратове, и когда я приехал в родной город, где меня встретил папа. Женщина, которой меня вверили благополучно доставить, увидела его первой:
-- Смотри! Вон твой папа!
-- А как Вы узнали?
-- Ты на него похож!
Мама через много лет рассказывала мне, смеясь:
-- Когда ты домой зашёл, первые твои слова были: "Хочу котлету!"
Не знаю, я этого не помню. Наверно так оно и было. Может быть, после этого случая я приучился говорить, входя куда-нибудь: «Здравствуйте», а уходя прощаться: «До свидания»?
Огромное спасибо моему редактору Ланусе из Ростова!
Её мамбостраница: http://mamba.ru/lana_rostov/
Её фоточка: http://s003.radikal.ru/i201/1109/c5/d025d683b649.jpg
Рассказ посвящается Ленуське Shadow
Это её молитвы сподвигли меня к написанию данного рассказака.
http://mamba.ru/1shadow/ Её мамбастраничка
http://s52.radikal.ru/i135/0911/a3/e049c0f2ccc7.jpg
И моей Виртвозлюбленноей Ирочке Гюрзе. Это под нежный шёпот её прекрасных губок: "Тужься, тужься!", я родил первую главу. И с радостью рожаю последующие)))))
http://s59.radikal.ru/i165/0911/97/ea875b3b8502.jpg
А также Лёнушке, классной плэйкастчице, ловко подобравшей мне картинку для 3-й главы!
http://i072.radikal.ru/0911/25/11fc7803ec5d.jpg
Её мамбостраничка с кучей плэйкастов!
http://mamba.ru/elenatrebenkova/
© Copyright: Юрий Акшремав, 2009
Свидетельство о публикации №1911083273