Игорь ЧУРДАЛЁВ "ЧАСТНЫЕ ХРОНИКИ"
ОЗЯБШИЕ ПИНГВИНЫ
В мировом рейтинге коррумпированности государств мы тонем потихоньку, в этом году опустились на 143-е место — из 180-ти возможных. До дна, в общем, уже не далеко осталось. Популярный в уличном фольклоре Гондурас, как всегда, где-то рядом, но, разумеется, лишь в плане подобия, а не тождества. Куда ему. Объем взяток в нашей стране сейчас сопоставим с федеральным бюджетом — 240 миллиардов долларов. ДОЛАРОВ. А не вот ли оно, обещанное удвоение ВВП? Наверное, много маленьких прелестных гондурасов можно купить на такие деньги. В этом свете пора уже говорить о достижении абсолютном. Мировом. Отметим этот рубеж на мельтешащем фоне ползучих войн и кризисов.
В прежние времена никто и бровью бы не повел – нехай клевещут, дескать. В большевистском словаре идиома «гневно опроверг» всегда была синонимом понятия «послал на…». Теперь – не то. Нынешние государственные лидеры позора даже и отрицать не пытаются, но подтверждают, кивая скорбно. Брови насупливают с негодованием, признавая: встречаются еще — кое-где, порой — в рядах наших… оборотни. Но, думается, для достижения столь впечатляющих результатов режим «встречаются» — слабоват будет. Для этого нужна огромная, сплоченная и мощная армия, сплошь состоящая из разномастных «оборотней» — в погонах и без. Может быть, и в её шеренги и заносит нелегкая людей приличных; но вот это уже точно – «кое-где» и «порой». Впрочем, стая, почуяв чужака, всё сделает для того, чтобы как можно скорее порвать его в клочья.
Предположим, предводитель такой армии неким чудесным образом сам чист, как агнец Божий, но и в этом случае он должен сказать о себе: «да, я царь воров»… Пожалуйста, возразите мне. Не «опровергните гневно», но возразите — осмысленно.
В самом разгаре сезонное медиа-шоу «борьба с коррупцией». В каждом новостийном выпуске: «взят под стражу», «пойман за руку»… Зрителю нравится. Что ж не швырнуть на алтарь плебейского раздражения сотню-другую зарвавшихся коллежских регистраторов? И кровь стаи надо освежать. Но без зверства. Лет шесть по громкому приговору (если вообще до ужаса такого дойдет), а года через два – на волю по амнистии, в Испанию, на виллу. Отдыхать от потрясений.
Но, знаете ли, надоело об этом. Повторять можем, изменить — не умеем. Смешно представить пингвинов на льдине, год за годом галдящих о том, что им холодно…
А не подойти ли к теме в стиле аля-рюс, с легким надрывом, слезой и рваньём рубахи на груди: ну что ж мы за народ такой проклятущий… настолько хуже других, что ли? Ведь чиновники – братья наши, одной мы крови… Они — немалая часть народа, доброго, беззаветного, одаренного. А кто не всплывает наверх из его глубин — всё вор да вор. Может, в глубинах что-то не так?
Еще ведь бытует в сумеречных умах миф, что существуют некие «трудовые народные массы», а над ними тонкий слой функционеров, эдакая плёночка, склонная к загниванию. Да ничего подобного. Конечно, статистика подлее лжи — черт в ней ногу сломит. Но как не будете вы терзать Гугл с Яндексом, а все равно придете к выводу, что в сферах, питающих коррупцию, создающих для неё почву, занято в разы больше народа, чем в сферах производительного и научного труда. Для многих это станет шокирующим открытием. Но при любом, самом широком понимании ценностей — материальных и духовных — в реальности к их созданию причастно не более 20% трудоспособного населения страны. Все прочие граждане ценности эти охраняют или распределяют.
Не спрашивай, по ком звонит колокол. В любом случае, когда мы говорим о взяточниках-коррупционерах, говорим о себе, вопрошающих: «быть у воды и не напиться?» О тех, кто считал себя вправе тащить с родного завода все, что плохо лежит. О бабушке-биллетерше в кинотеатре, которой в голову не могло бы прийти требовать билеты у своих внучат. О шофёре казенного грузовика, который никогда не брал денег с соседей, помогая им с хозяйственными перевозками. Неужели они были скверными людьми? А, может быть, для нашего народа свободно пользоваться тем, к чему по службе приставлен — норма. Вернее, национальная форма доплаты к нищенскому содержанию раба. Как не вспомнить афористичнейшего Жванецкого: «Что охраняем, то и имеем»…
Так ли уж греховен человек потому только, что стремиться извлечь выгоды из своего положения лично для себя и своих близких? Может быть, это неистребимая часть его природы? «Приставлен» ли он к билетной кассе, к рубке мяса в гастрономе, или к нефтяной трубе, или к распределению квот на импорт-экспорт… какая разница, в сущности. Возможно, финны или шведы в этом плане устроены ничуть не лучше русских. А коррупции у них в сравнении с нами просто нет. Иные предлагают считать это метафизической загадкой русской души.
Жителю любой страны понятно: два безбилетника в полупустом кинозале империи не разрушат. Хотя, конечно, здесь пять колосков, там пять колосков… Тут государство быстро включает передачу совести, сознательности и начинает махать кадилами духовности. Но в недрах своих понимает: тотальные махинации на таможне или в банковской сфере — это куда опаснее, это быстрый конец. Размер имеет значение. Всякая верховная власть стремилась главные средства сконцентрировать в казне — для более или менее мудрого расходования их на содержание самого государства. Это ведь всегда предприятие дорогостоящее, особенно компоненты энергичной внешней политики.
Любое государство по природе своей — забор штыков, а копать ими неудобно. И вообще, «негоже лилиям прясть». Поэтому главное ремесло короны — разрешать или запрещать за деньги. Это вообще самое доходное занятие в мире. Но для этого опять же нужно содержать целую армию мытарей, а что от них проку, если каждый норовит грести под себя…
Если основные источники госдохода монополизированы одной общественной группой, сплоченной корпорацией, она сама же вечно будет их пожирать и внутри себя переваривать. Объедки, достающееся голодному государству, его не спасут.
Не мораль, а элементарное самосохранение подсказывало народам выход. За причастность к распределению основных денег страны постоянно должны драться, конкурировать несколько общественных групп, располагающих своими мощными организационными структурами и СМИ. Пристрастно отслеживать любой промах, любое злоупотребление конкурентов, дорвавшихся до кормила. Никто и не предполагает, кроме околпаченного избирателя, что в одной из таких партий люди лучше, а в другой хуже. Не природу человека совершенствовали – пустое это, а механизмы общества. При таком положении дел, называемом демократией, воровство становилось куда опаснее и затруднительнее, приходилось аппетиты чиновничьи умерять.
И Россия едва не двинулась по этому пути в некий исторический момент, однако сработал геном опричнины в её крови: восстановление «властной вертикали» у нас автоматически означает создание однопартийного основания для этого зыбкого шеста. Возвращение к фактической однопартийности шло как груженый состав под горку. Деятельность каких-либо альтернативных общественных сил перестала даже имитироваться. Властная корпорация стремительно восстановила статус-кво: защитила себя сферой непроницаемой партийной скорлупы, внутри которой отныне и намерена бороться с собственной клептоманией — вплоть до полной и окончательной победы над собой.
Комментарий к данной ситуации требует пера Франца Кафки. А рядовому и хронически беспартийному гражданину современной России дела бы до неё не было. Он с обреченностью поистине философской знает: все равно украдут всё что можно, а что именно можно, решат, опять же, без него. Но эта уютно-апатичная гражданская позиция хороша на фоне стабильности, ещё лучше — постоянного роста благосостояния. А на критических виражах и рядовой гражданин начинает задумываться о пределах прочности своего государства, о степени его эффективности. Пусть и короткая, а всё же историческая память подсказывает ему: чем прочнее оболочка властного монолита, тем вернее, тем быстрее протухнет его содержимое. И когда скорлупа — в очередной раз и с неизбежностью — треснет, смрад может вконец задушить страну.
Мы не научились задавать власти иных вопросов, кроме риторических. Эти возгласы от её непроницаемой брони отскакивают, как миллионы песчинок от маневрирующего танка. Несет ли ответственность единственная и единая партия власти за фантастический, но официально установленный рекорд коррупции, тотального воровства, гнобящего российское государство? Смешная мысль. Ответственность и власть в Отечестве пока ещё ни разу не встречались лицом к лицу: видимо, история наша впрямь коротка.