* * *
После учебы Кира поехала к Ладе. Она зашла в квартиру, в которой стояла ужасная обстановка. Лада с побелевшим лицом держала за руку Егора, у того лицо было ещё белее, но на нём был не страх, как у сестры, а злость. Их мать громко разговаривала по телефону с некой Алиной, разговаривала по-матерински беспокойно, но грубо и твёрдо. Их отец сидел на диване, внимательно слушая этот телефонный разговор. В дальнем конце комнаты стоял Гена с перебинтованной головой и огромным кровоподтёком у глаза. Кира оторопело смотрела на всё происходящее, вопросительно глядя на Ладу, Егора и особенно на Гену. Лада взяла её под руку и повела в спальню родителей.
- Те уроды подкараулили их сегодня после университета, затащили их в разные машины и … - голос Лады прервался от той ужасной мысли, которую она не могла произнести. Она чуть не заплакала.
- Какие уроды? – у Киры тоже появились слёзы в глазах.
- Помнишь они рассказывали в субботу о мужиках, которых они отпиз…ли. Так это же ни какие-нибудь там алкаши сантехники были. Это какие-то бандиты. Они просто тогда пьяные были, не смогли отпор дать. А сегодня вот решили отомстить, суки проклятые. Я бы их сама забила до смерти, тварей.
Кира в ужасе слушала это. Воображение рисовало ужасную картину. Господи, она готова была собственноручно убить тех сволочей, которые причинили хоть какую-то боль Егору, и Гене. Да, за Гену Кира тоже волновалось, тем более после того, как увидела его перебинтованную голову.
- Егор сказал, что смог сильно врезать одному из этих козлов и выскочить из машины. Как он убежал, ума не приложу. Это чудо какое-то, - продолжала Лада дрожащим голосом, - А Гену, - у неё в горле стоял комок слёз, - ну ты сама видела его.
- Господи! - чуть ли не закричала Кира.
- Они им угрожали всячески, ну ты ведь сама понимаешь, это же бандиты чёртовы. Отморозки ублюдочные, недочеловеки. У них же страха нет, они что угодно могут сделать. Они Гену куда-то вывезли и там его избивали, но он вырвался, а они не стали его догонять, так он рассказал, - Лада заплакала, закрыв рукой рот, и молящим взглядом смотрела на подругу.
Кира обняла её. «Господи, спасибо тебе, что ему ничего не сделали», - думала про себя Кира. Если бы с Егором что-то случилось, она бы умерла. Злость и ненависть к Егору исчезли после разговора с Кариной, а сейчас от этих чувств не осталась ни малейшего следа. В этот миг она наиболее остро чувствовала любовь к Егору, ей было так жалко его.
В комнату зашла мама Лады. Она была страшно взволнована, у неё были красные глаза, губы нервно дрожали.
- Ты видишь, Кир, что творится-то, - Кира посмотрела в глаза разозлённой матери. Мама Лады была похожа на её собственную мать. Они обе были рождены под знаком льва, обе были сильными и властными, но в тоже время очень ласковыми и понимающими женщинами.
- Это ужасно, - Кира не знала, что говорить.
- Егорка весь на взводе сидит, не знаёт, что делать. Их же по разным машинам посадили. Мы уже дядь Володе звоним, чтоб он на бобике своём приезжал, Гену искать. А он сам пришёл к нам. Господи, какой молодец. За Егора тоже ж переживал. Ужас был, - женщина говорила прерывисто, - голова вся в крови, у глаза такая кровавая шишка, кошмар. Я ж давай в скорую звонить, да матери его. В больнице ему швы наложили. Сотрясение мозга говорят, - она злобно сглотнула слюну, - Вот козлы то, мужики лет под сорок, до мальчиков докопались, - Кира в шоке слушала этот нервный монолог, - твари такие. Ребята Марату уже позвонили, рассказали всё. Пускай лучше пока дома посидит, от греха подальше, - мать повернулась к дочери, - Лад, выяснила я уже кто это такие. Им теперь придёт, - она просто кивнула головой вместо грубого слова, - это ведь знакомые Алининого хахаля.
- Тётя Алина знает каких мужиков заводить, - сказала Лада, вытирая слёзы.
- Да уж. Я с ней поговорила, всё узнала, кто такие, как зовут. С Володей даже говорить не стоит, придётся с такими же как те ублюдки общаться. Алинка обещала всех своих знакомых подключить. Никто безнаказанно не уйдёт. Сказала, что сейчас приедет со своим Костей.
Кира была в шоке. Как всё было просто. У неё промелькнула отвратительная мысль. Если бы такое случилось с одним из её братьев или с обоими, то её родители ничего бы не смогли сделать. Не было у них этих Володь, Алин с Костями и прочих «знакомых».
Лада опять взяла Киру под руку и повела в комнату Егора. Между спальней родителей и его комнатой расстояние было в один шаг, но Кире показалось что это тысячи километров отделяют её от него. В голове был хаос. Они зашли.
Ребята сидели в креслах и спокойно разговаривали. Кира не знала как себя вести. Они посмотрели на неё ласково, по-братски ей улыбнулись. Кира потеряла голос. Она просто села на диван и поочередно смотрела то на Гену, то на Егора. Как же сильно она дорожила ими, своими друзьями. Кира понимала, что сейчас заплачет. Всё скопилось в одну кучу. Она жалобно смотрела на Егора. Как ей хотелось сейчас его обнять, поцеловать. Егор сел рядом с Кирой на диван и обнял её за плечи.
- Всё будет хорошо, Кир. Эти лысые жирдяи своё получат, - на эту шутку засмеялся только он и Гена.
- Я так переживаю за вас.
Егор понял, что, всё что ему нужно в жизни, это всё время быть рядом с ней. Он обнял её крепче. Она повернулась и обвила руками его шею, уткнувшись в его плечо. Все молчали.
Кира снова вдохнула запах своего любимого человека, от чего внизу живота всё сжалось. Они сидели обнявшись, одинаково дорожив этим моментом. Каждый впитывал в себя все капли этого мгновения их единения. Кира прижалась к Егору сильнее, на что он ответил ей тем же. Её хрупкая фигура в его руках казалась какой-то детской, невинной. Это объятие и успокаивало и давило своим безмолвием. Так хотелось, чтобы не было здесь сейчас ни Лады, ни Гены.
Сердце билось всё сильнее и сильнее. Чем дольше они так сидели, чем быстрее начинали осознавать, что сейчас между ними происходит, тем страшнее им было. Кира хотела думать, что этот жест Егора не просто дружеский, а Егор боялся в очередной раз сделать ей больно. Он не хотел, чтобы Кира расценила это так, как было на самом деле.
- А меня никто не обнимет так? - детским голосом сказал Гена.
Его грубоватый голос звучал смешно. Кира улыбнулась. Егор потемневшими от переживаний глазами посмотрел в прозрачные от слёз глаза Киры и сел обратно в своё кресло. Кира подошла к Гене и поцеловала его в щёку. Она совсем легко провела пальцами по огромному фингалу и посмотрела на красно-зелёную полоску, просачивающуюся из-под бинтов на голове.
- Неплохо они меня, да? – с чувством юмора у Гены было всё в порядке.
- Гена, - протяжно и заботливо сказала Кира и ещё раз поцеловала его в щёку.
Он благодарно посмотрел на неё и широко улыбнулся.
- Вот видите, как мы дороги вам? – пропел невинным голосом Гена. Он вел себя так, будто и не было у него огромного кровоподтека на лице и нескольких швов на голове.
- Конечно, дороги! Кто спорит? - сказала Лада.
- Я бы убила этих уродов, честное слово, - сказала Кира, отчего все удивленно посмотрели на неё, а потом рассмеялись.
Обстановка немного разрядилась. Всё время, что ребята рассказывали подробности инцидента, Кира не сводила глаз с Егора. Она смотрела на него с таким желанием. Ей очень хотелось крепко поцеловать его. Расширенными зрачками девушка смотрела на его шею, на которой иногда проступала вена, она следила за каждым его движением. Посмотрев на руки, Кира вспомнила как его пальцы нежно прикасались к ней. Она чувствовала себя кошкой, которая безудержно просит кота.
Она и не думала скрывать своих взглядов, своих желаний. Кира заигрывала с Егором, потому что не могла сдержать тех эмоций, которые бурлили в ней сейчас. Ей хотелось, чтобы он смотрел на нее тем взглядом, от которого всегда мурашки пробегали по телу, хотелось чувствовать, что она нравится Егору, чувствовать себя желанной.
Егор также сильно хотел сейчас Киру. Её невинная сексуальность поражала его. Она сидела на диване напротив него, закинув ногу на ногу. На ней были потёртые синие джинсы на бёдрах и обтягивающий чёрный свитерок на молнии, очень сексуально расстегнутый. И он никак не мог побороть в себе желание представлять ее без этого свитерка и джинсов. Пусть та ночь прошла как в тумане, но он отчетливо помнил очертания ее обнаженного тела.
Егор почувствовал, как внизу живота все заболело, и испугался оттого, что его желание может стать заметным невооруженным взглядом всем сидящим в этой комнате. Как не старался, он не мог смотреть на Киру равнодушным взглядом. Её тонкие пальцы были скрещены на коленке, она периодически болтала ногой, словно манила Егора пальцем. Он задержал взгляд на её шее, вспоминая как в первый раз поцеловал её туда. Сейчас перед ним ярко всплыла та ночь, он чуть не сошёл с ума в тот вечер, так сильно было его желание, и она отдалась ему. И сейчас она смотрела на него так же, как тогда, несмотря на то, что поступил он с ней как свинья.
Черт возьми, он любил ее, и она его любила, он знал это. Все случилось так нелепо и по-дурацки, он не должен был так поступать с ней, Егор должен был все исправить, и дело ведь не только в том, что чувствовал он, но и в том, что чувствовала она. Он ошибся в своих решениях, и теперь он был полон решимости все изменить, ведь больше всего на свете он хотел быть вместе с Кирой, обнимать и целовать ее, когда захочется, любить ее, когда вздумается, то есть всегда. Егор уже почти был счастлив от той ясности в мыслях, что заполнили его мозг, когда зазвонил телефон, и раздался голос матери из зала:
- Егор, тебя к телефону, это Денис.
Егор был ошарашен. Именно в эти минуты, когда он принял такое важное для себя решение, позвонил Денис, его друг, который и перевернул все в их жизни. Это словно был знак. Сигнал «стоп», конец.
- Да, Денис, - ответил Егор, - Нет, всё в порядке… Здесь Гена, сестра и Кира … Хорошо… приходи, - он положил трубку и посмотрел на Киру. В его взгляде снова стояла тоска и начал появляться холод.
Егор почувствовал себя уничтоженным и разбитым, словно его жизнью и судьбой управлял какой-то злой клоун, постоянно насмехаясь над ним. Он был зол на судьбу и чувствовал жалость к себе, к Денису и к Кире, и досаду от того, что все сложилось именно так.
Егор был несчастлив, но было внутри него и еще одно странное чувство – сила. Да, он был подонком для Киры, предателем, но никто ведь не знал, ради чего он принес себя и ее в жертву – никто на самом деле не упрекнул бы его, и он это знал. Только осознание этого позволяло как-то существовать и не сходить с ума. Но побороть страшную тоску в его душе ничто не могло.
* * *
Денис, переполненный счастьем, собирался к Егору. Мысль о том, что он увидит Киру, радовала его до умопомрачения. Только ей он жил в последнее время. Он покидал свой дом, наполненный горем и страданием, шёл туда, где был её смех, её взгляд, её голос, её фигура. Благодаря ней он проживал каждый свой день, в котором смешивались боль, презрение, отчаяние, усталость и печаль. Ради неё он засыпал, чтобы проснуться и вновь увидеть её. Она помогала ему забывать ругань отца и слёзы матери. Она помогала ему на что-то надеяться в его безнадежной жизни, верить в чудеса, хоть как-то радоваться своему существованию.
В их семье давно не было счастья. Денис слабо помнил радость на лицах своих родителей. Когда-то давно, когда их жизнь только начиналась, и все казалось прекрасным и полным надежд, он видел любовь, но это было слишком давно. Жизнь его родителей, сложная, обозленная, сломала их, и ломала его. Он убегал от этого до тех пор, пока жестокая судьба не уничтожила все пути и дороги, и осталось просто плыть по течению и ждать. Несправедливость жизни поразила Дениса, но он не потерял веру, потому что вера никогда не покидает душу, наполненную любовью.
Сейчас Денис был счастлив, ведь его сердце, не чувствовавшее любви, а лишь догадывавшееся о ней, наконец полюбило. Имя Киры было в каждом толчке этой жизненной мышцы, в пульсации вен звучал её голос и смех, а в глубинах мозга навсегда было запечатлено её красивое лицо.
- Ты уходишь? – спросила мать Дениса.
- Да, мам, я к Егору.
- Машину возьмёшь?
- Да, наверное. Отец ведь не будет против?
- Да кто его знает, будет он против или нет, - женщина вздохнула и печальными глазами посмотрела на своего единственного сына.
- Я всё равно возьму, я ведь уже не маленький, чтобы он меня наказывал.
В этот момент парня передёрнуло от болезненных воспоминаний деспотических выходок его отца. Мать виновато посмотрела на своего ребёнка, которого она не могла защитить.
- Хорошо, сынок. Будь аккуратней.
- Пока, мам.
На улице, стоя возле машины, с трудом доставшейся его отцу, и служившей основным источником семейного заработка, Денис увидел вдалеке отца, он стремительно шёл к нему. Денис стоял и ждал, глядя на сильную фигуру, мужественно приближающуюся к нему. От отца веяло силой, которая пугала Дениса в детстве, и в какой-то степени приводила в исступление сейчас, когда ему было уже девятнадцать лет. Денис знал, что он был очень похож на отца внешне, светловолосый и голубоглазый, невысокий, но характером он был в мать – покладистый, мягкий, спокойный и задумчивый.
- Ты куда-то едешь? – низким голосом спросил сына мужчина.
- Да, к Егору. Я возьму машину?
- Зачем? Пешком не дойдёшь?
- Зачем тогда людям машины вообще? – ответил отцу Денис.
- Затем, чтобы выёб…ваться, вот зачем. Тебе это нужно? Ты что хочешь перед кем-то выебн…ться?
- Нет, пап. Я просто люблю водить машину.
Отец смотрел на сына, который стоял перед ним такой взрослый. Ещё немного сутуловатый, как подросток, но уже уверенный и сильный, как мужчина. Отец чувствовал вину перед сыном.
Когда тот был еще совсем маленьким, жизнь стала нещадно бить их семью. Проблемы с работой, отсюда проблемы с алкоголем, даже проблемы с законом. Он переставал контролировать себя, поднимал руку и на жену, и на ребенка. Вечные истерики, нервные срывы, горький плач единственного сына. Потом все понемногу стало налаживаться, но пристрастие к спиртному иногда вновь сводило все на нет. И вот когда вроде забрезжила надежда на какую-то нормальную жизнь, судьба нанесла их семье последний удар, именно последний, потому что после этого вся жизнь потеряла какое-либо значение и смысл. Теперь они просто существовали втроем, просто доживали, а не проживали. Любимое лекарство от реальности – алкоголь – тоже потеряло смысл. Теперь этому мужчине больше ничего не было нужно.
- Ладно. Только аккуратней, - сказал он Денису.
Денис быстро сел машину, и так же быстро уехал, только мысль о Кире смогла преобразить его губы в улыбку. Отец еще немного постоял на улице, увидев, как машина завернула за угол, и тяжело вздохнув, зашел в подъезд.