ГЛАВА 25
Рассказ Зарёмы (продолжение)
И потянулись седмицы одна за другой, унося с собой последние надежды.
Вскоре всех поразило открытие: запас продуктов неминуемо тает. Новые и новые попытки засадить Огород не увенчались успехом: земля убивала семена.
Зато ходко всходили другие семена - разброда. Рыбное меню уже стояло поперёк горла. Нападали на Мать и Зарёму, что не могут ничего придумать. Лучше выйти за Оберег и погибнуть там сытым, чем сдохнуть здесь голодным...
Посоветовавшись с Димушкой и Матерью, Зарёма вынесла на всеобщее обсуждение своё решение: отобрать человек десять-пятнадцать, которые пойдут за Оберег и займутся сбором грибов, ягод, съедобных растений. Может, удастся и мясо добыть.
Разумеется, "за"- единогласно. В отряд сборщиков отобрали крепких, знающих лес бывших слобожанок и некоторых беженок.
Но, увы! Оберег не открылся. Тщётно Зарёма бомбила его огнём, тщётно рыли новые норы в разных местах...
Завядшие было ростки раздора, вновь пошли в рост.
И тогда внёс предложение Димушка: под водой сотни видов растений, некоторые он уже попробовал - вполне съедобные и не уступают овощам.
Первыми отважились употребить в пищу водоросли Мать и Зарёма, показав пример. Димушка говорил правду: иные в сыром, иные в тушёном виде с лихвой заменяли репу, морковь, лук. Через день и другие в охотку поедали вкусные и питательные корешки, трубочки, бледно-зелёные листочки.
Ростки раздора вновь завяли.
Истекла ещё одна седмица. Все уже знали об исходе Добрана и отнеслись к этому по-разному: одни верили, что Добрану удастся сделать то, что не удалось Бакуне, и вскоре все живые и здоровые вернутся. И тогда Зазирка -Ладушка без труда решит продовольственную программу. Хоть и питательны водоросли, но всё же лучше бы крупяной каши, мясца, молочка детям, яичек...
Иные,- таких было немного,- считали, что Морок с Выродком вновь одержали верх, и о Зазирке придётся забыть, а Добран мудро решил сбежать от этой рыбьей кормёжки.
А в начале следующей седмицы грянула беда: слегли в горячке почти все. На ногах держались единицы, в основном бывшие ведьмы из Слободы, да Зарёма с Матерью. Особенно в ужасном состоянии были дети. Почему-то мальчики недужили сильнее, нежели девочки. Если девочек просто трясло в лихорадке, то мальчиков истощали кровавые поносы.
Мать вновь выдвинула версию о злокозненных потайных чарах Середы. Зарёма, с подачи Димушки, считала виновными водоросли. Если земля на Огороде, побывавшая под наводнением, стала ядовитой, то вода в озере и подавно. Рыбы и Димушка, наполовину рыба, не отравились, потому что это их стихия. Здесь всё иначе, чем у людей. И потом, водоросли, извлечённые из воды, да ещё подвергнутые термической обработке, в организме человека могли увеличить ядовитость...
Лишь к середине второго дня удалось приготовить зелье, остановившее действие яда. К великому сожалению, не все дождались лекарства. Лишь пять мальчиков, те, что постарше, вырвались из лап Морены. И ещё семь девочек, самых маленьких, забрала Богиня Смерти. И трёх пожилых женщин. У одиннадцати, (в том числе Мать), парализовало различные части тела.
Для поддержания сил больных, использовали остатки продовольствия. Они быстро кончились. В меню остались рыба, да чёрствые караваи, которые выдавала ветхая скатерть-самобранка. Видимо, чары, заложенные в неё много веков назад, тоже были на исходе.
С голоду, конечно, не помрут, но однообразие пищи, и то, с каким отвращением приходилось её есть, не могло сказаться отрицательно.
Нужно было что-то срочно придумать. Зарёма скорее других пришедшая в норму, по сути, стала для всех Матерью. Стало быть, ей и думать, как помочь детям.
День и ночь, забыв о еде и сне, раскладывала она "пасьянсы" из резов, искала выход. Но резы молчали на этот счёт.
В полном отчаянье взбежала Зарёма на Капище Ладанеи, в каком-то безумии прокусила руку до крови и окровавленную ладонь прижала к отпечатку Ладони Богини. Взмолилась:
-Ладушка Светозарная, помоги!!! Спаси тех, кто ещё верует в тебя!
И Ладанея отозвалась!
Далеко-далеко, в глубине сознания, услышала Зарёма слабый голос: иди к месту, где проходят Избранные.
Зарёма понятия не имела, где это. Помог Димушка. Поразительно: он с фотографической точностью вспомнил весь путь. А ведь тогда всё было в снегу...
Невыносимо тяжёлыми были минуты прощания. Хоть и верилось в благополучный исход - сама Ладанея подключилась! - но всё же, что-то угнетало.
Впрочем, они оба догадывались что. Сложность пути: десятки вёрст по горам. Одна. Недостаточно здоровая. Огненный Дар не подмога. Вот если бы прежний Дар Димы - телепортация...
С первых дней, став полурыбой, Дима тысячи раз пробовал, но Дар пропал. И сейчас он, машинально подумал: хорошо бы... Зарёма охнуть не успела, как оказалась на берегу озера Зеркальце.
-Вернулся!- завопил, что было сил, Димушка.
Да, к нему неожиданно вернулся его Дар. Возможно, и тут не обошлось без вмешательства Ладанеи.
Короче, Димушка перебросил Зарёму к месту, где, якобы, я прошла Проход в первый раз.
Прощаясь, договорились, что Димушка будет ждать в Зеркальце, а Зарёма, если что, даст знак: выбросит в небо огненный шар.
Здесь Оберег проходил по центру выпуклой и голой, как череп, горы. Два огромных валуна, в виде смятых пирамид, острыми углами упирались в Оберег. Зарёма интуитивно поняла, что это и есть Проход. Постояла, ожидая какого-нибудь знака.
-Ладушка! Я пришла!- громко крикнула, не дождавшись.
Меньше чем через минуту пространство между валунами пришло в движение: Оберег потемнел - из прозрачного стал молочно-белым, затем порозовел, словно с той стороны поднесли огонь. Наконец, в момент, когда розовый цвет переходил в малиновый, Зарёму будто пихнули в спину. Подалась вперёд, и... оказалась в саду бабы Нюры.
Бедная женщина, признав сигнал самой Ладанеи, и решив, что ей прислали долгожданную смену, так разволновалась, что ей плохо стало. Как же она опечалилась, узнав, что Зарёма не сменщица...
Зарёма пробыла у бабы Нюры до глубокой ночи. Столько было переговорено! Сначала Зарёма только отвечала на вопросы о Зазирке и ее сопутниках, затем поведала о житье-бытье в Тридевятом.
Услышав, какова судьба посылаемых ею Избранных, баба Нюра достала альбом с фотографиями. И выяснилось, что двух дочерей бабы Нюры Зарёма знает. Одна, правда, погибла во время наводнения, а вторая ещё жива. Только сейчас её зовут не Клавдия, а Евдокия. Лишённые памяти, Избранные не помнили имён своих. Вернувшись в Долину, называли себя тем именем, которое нравилось. Та, погибшая дочь, при рождении получила имя Зинаида, а в Долине назвалась Марией.
Баба Нюра подробно рассказала о жизни Клавдии-Евдокии: мол, передай ей всё слово в слово, авось, вспомнит кровинушка про дом, про мамку... Помимо устного послания, баба Нюра ещё и письмецо написала. Хотя Зарёма и предупредила, что Избранные в Долине и азбуку забыли.
После бани и наваристого борща, Зарёму так сморило ,что она уже за столом начала клевать носом. Баба Нюра уговорила её подремать на диване. Зарёма вяло посопротивлялась: ещё столько дел надо сделать...
-Дела не волки, в лес не убегут,- сказала баба Нюра, разбирая диван.
Зарёма подремала... целых девять часов! Не поверила, решила: сонные чары навела хозяйка.
Пока Зарёма дрыхла, баба Нюра невероятным образом приготовила всё, что могла дать. Мешки с картошкой, морковкой, капустой, свеклой, связки лука и чеснока. Банки с солениями и вареньем. Мешок сахара, бумажный мешок с сухофруктами. Несколько мешков с крупой и зерном: ячмень, рожь, пшеница. Ящики с фруктами и яйцами, три фляги с растительным маслом. Ящик с толстенными плитками сала. Вязанки домашней колбасы.
От такого богатства, Зарёма просто онемела и лишь хлопала глазами, силилась выдавить всего одно слово:
-Откуда?!
Баба Нюра загадочно улыбалась.
Когда перетаскали всё к Проходу, Зарёма внутренне приготовилась к тягостному прощанию, но баба Нюра опять поманила её за собой.
И ещё с четверть часа они таскали к Проходу усыплённых кур, трёх поросых свинок с дюжиной поросят, пятёрку коз и козла.
Проход открылся неожиданно сам, без малейшего участия бабы Нюры. Впрочем, она и не смогла бы открыть: Зарёма не являлась Избранной.Проход "запрограммирован" так, что Избранная как бы деталь, зазубринка в ключе.
Проход открывала Светозарная. Зная, в каком положении находится Ладанея, и каких усилий ей это стоит, ни Зарёма, ни баба Нюра не медлили. Схватив мешок с сахаром, Зарёма шагнула в Проход. Остальное передавалось из рук в руки: бабу Нюру Оберег не пропускал. Только руки по локоть свободно проходили. Зарёма со своей стороны видела, как эти руки появлялись с очередным грузом, и освобождённые, исчезали. Непостижимо быстро.
Когда всё было переправлено, Зарёма хотела шагнуть назад, дабы прощально обнять бабу Нюру, но, увы! Проход закрылся.
-Прощай, девонька!- как сквозь стену услышала Зарёма.
-До свидания!- крикнула в ответ.- Я верну вашу доченьку!
Крикнула и одёрнула себя: зачем? зачем обнадёжила? Кто я такая, чтобы разбрасываться подобными обещаниями?
Долго потом Зарёма не могла успокоиться, всё корила себя, с болью в сердце жалела бедную бабу Нюру.
"Гуманитарную помощь" Димушка перебросил в три ходки. Как раз вовремя: в Долине вот-вот грозился вспыхнуть беспредел.
В самый разгар всеобщей радости, Димушке стало вдруг плохо, и он ушёл под воду. Зарёма предполагала нечто подобное, когда Димушка излишне хорохорился, перебрасывая подарки бабы Нюры. Ведь просила же: понемногу бери, пусть больше времени займёт, зато без напряга. Не послушался, негодник...
Заботы, руководство всей этой оравой беспокойных "детей" не давали Зарёме времени отдаться беспокойству за Димушку, она лишь бросала тревожные взгляды на водную гладь.
Димушка не показывался более двух суток.
Вот говорят: беда не ходит одна. Это так. Но порой, и радость-счастье является с сопутниками.
Именно так она пришла в Долину: выздоровели, окрепли больные. И с утроенными силами принялись за работу. Как ни странно, но ядовитая земля Огорода не убила семена бабы Нюры, напротив, они быстро и дружно дали всходы. Что, конечно же, ещё больше взбодрило всех.
Клавдия-Евдокия, хрупкая женщина средних лет с добродушным лицом, с недоумением выслушала устное послание своей матери, с таким же недоумением вертела в руках письмо:
-Что это?
-Здесь запечатлены слова твоей матушки. Она очень надеялась, что они помогут тебе вернуть память.
Клавдия пожала плечами, зачем-то понюхала письмо, и откланялась. А за час до полуночи внезапно вихрем влетела к Зарёме, босая, с распущенными волосами и мокрым от слёз лицом:
-Я вспомнила! Вспомнила! Меня Клавой зовут! Это... это...- в руке её бабочкой трепыхалось письмо.- Я могу читать! Могу!
Радость-счастье Клавдии, её возбуждение передались Зарёме. Клавдия читала и перечитывала письмо, то, плача, то, смеясь, и Зарёма вторила ей, точно счастье было и её, кровное. Угомонились далеко за полночь. Обессиленная от слёз и пережитого, Клавдия уснула на постели Зарёмы. Сжалась в трогательный комок, сладко вздыхала и улыбалась во сне.
А Зарёму сон покинул. Ей нестерпимо стало ужасно тесно и душно в комнате. Оделась, и, почти бегом, выбежала вон.
Вне пещеры величественно царила белая ночь. Ещё бы запахами пропитать, машинально подумалось Зарёме. Глянула на зеркальную гладь озера, сердце защемило, на глаза набежали слёзы.
И вдруг... что это? У Зарёмы подкосились ноги, плюхнулась на попу, не чуя острого щебня.
По берегу ШЁЛ Димушка и напевал в полголоса. Ничего рыбьего! В той же одежде, что был до превращения в рыбу.
Зарёма закричала, но услышала лишь слабый писк.
Димушка услышал и его. Замер на мгновенье, а в следующую секунду уже стоял на коленях перед ней:
-Зарёмушка!
И сжал в объятьях так, что у Зарёмы перехватило дыхание, и захрустели кости.
-Любый мой... - только и смогла выдавить.
Окатило жаром, выжгло всё тяжёлое, и воспарило тело, растворяясь в хмельно-медовой неге...