Мужчина в возрасте лет сорока стоял в гостиной обветшалого, съежившегося от холода дома. На его оплывшем подбородке газон из поседевших волос смотрелся заросшим и не ухоженным. Очки, пристроившиеся на бугорке посередине носа, стремились с него сползти. Медленно-медленно спускались вниз, добирались до кончика, но тут же указательный палец правой руки возвращал их обратно, закидывал обратно на бугорок. Прическа своими очертаниями напоминала разбитую на ночь палатку. Морщины запаутинили бледное лицо, а голубые невзрачные глаза то оживали (и начинали блестеть), то вновь погружались в летаргический сон (и напоминали тогда мутную поверхность болота).
Мужчина стоял у окна, задумчивый, со сложенными на груди руками. Сквозь окно он смотрел на дерево, посаженное им двадцать лет назад. Высокая упитанная береза разоткровенничалась с ветром, шелестела листьями, приплясывала ими. Прошло несколько минут, и хлынул дождь. Вольфрамовые тучи перед этим растачали угрозы, громыхали, полыхали, а теперь взялись за дело, будучи жутко последовательными.
Прямые струи дождя нападали на листья, мучили, учиняли допрос. Дерево махало ветвями, отбивалось, сутулилось и вновь выпрямлялось, пытаясь сбросить с плеч лапища дождя, но сопротивление было бесполезно. Дождь лил все сильнее и сильнее, а молнии мечтали ужалить из последних сил изворачивающееся дерево.
Мужчина, не отрываясь, смотрел на разразившуюся перед глазами бойню, казалось, сопереживал дереву. Через час дождь наконец-то закончился. Последние точные капли попытались проткнуть собою листья, а тучи, прогремев для острастки, величавой поступью зашагали дальше на восток, но пообещали вернуться и уж тогда не пощадить никого. Дерево отплевывалось водою, прогоняло восвояси, с глаз долой. Прошло еще немного времени, и из-за туч вынырнуло солнце, которому до этого небесные силы зла связали руки и ноги. Солнце провалялось в каком-то жутковатом месте во мраке на протяжении часа, но в итоге ему удалось сбежать.
Теперь оно помогало дереву своими лучами, сушило листья, таким вот теплым образом помогая зализывать многочисленные раны. Еще через час все следы дождя были ликвидированы. Небосводило чистое небо, горячий высушенный воздух устроил парилку, а ветер непредвиденно скончался. Белые, бордовые, розовые бутоны пионов в саду перед домом вновь заиграли цветом. Послышался лай собак, чириканье птиц и баюкающий шепот как всегда довольного своим содержанием дня. Дерево устало вздохнуло, выпрямилось и наконец-то спокойно ровно задышало.
А тем временем, стоявший около окна мужчина по-прежнему не сводил с него глаз. В одном из углов гостиной на старом деревянном столе работало радио. Мужчина долгое время не обращал на него никакого внимания, а теперь почему-то прислушался. И тогда он услышал голос полудохлого (создавалось такое впечатление) ведущего (наверное в комнате, из которой он вещал, не работал кондиционер). Звуки голоса по-пластунски перелезли через мочку уха и скатились в пустоту, приземлившись на барабанную перепонку. По радио передавали, что завтрашний день должен был стать таким же дождливым, а значит дереву стоило набраться сил, отдохнуть, на пару часов забыться, ведь завтра вновь придется не сладко. Дождь снова заблюёт безмолвную землю. Небо будет ругаться матом и жалить молниями, словно подожжённым хлыстом. Ветер воскреснет из мертвых и гнилыми пальцами, пальцами зомби, будет хватать и поднимать в воздух всё, что плохо лежит. Он будет гнаться за живыми, обдавать своим ледяным перегаром и шипеть на них так, словно посадившая голос змея.
Мужчина наконец-то оторвал взгляд от дерева. Белки сосредоточенных глаз неожиданно стали розовыми, они заблестели, как лунная дорожка на поверхности океана. Он глубоко вздохнул, собрал пальцы под знамена кулаков и медленно, пытаясь не опираться на правую ногу, вышел из дома. Пройдя несколько метров, он оказался в сарае, битком набитом хозяйственной утварью. Он быстро нашел то, что искал. Взялся за ручку, поднял ее с земли. Новенькая электропила цвета огня поприветствовала хозяина идеальной дерзкой улыбкой - рядом металлических одинаково острых зубов.
Мужчина подошел к дереву и хмуро посмотрел куда-то вверх. Еще через несколько секунд наточенные зубы пилы впились в ствол дерева. Ампутированная плоть рухнула на землю нескоро: береза была упитанной.