И не думая лукавить, что смогу сформулировать само понятие свободы, но зная, что и размыслить о таковом в полной мере не смогу, всё же решил обратиться к статьям из энциклопедий, продолжая всё-таки тянуть эту лямку: зачем-то, видимо, мне это всё-таки нужно.
Разных-разных свобод в мире, который я прошерстил навскидку самым ныне доступным и популярным способом, оказалось немало: свобода, слова, свобода мысли, свобода совести, свобода выбора, свобода вероисповедания, свобода творчества и — вот оно, казалось бы! — свобода человека… а ещё нашлась, высветившись в удлиннившемся по мере набора в поисковой строке весьма дельном списке юмористическим дополнением этакая индивидуализированная «свобода слова савика шустера».
Но всяческие «телесвободы», при внимательном рассмотрении, реально мыслящего человека перестают интересовать весьма быстро. Свободы там оказываются весьма ограничены: политическими заказами, морально-этическими нормами или, наоборот, отсутствием таковых, рекламно-пропагандистскими потоками, всё более и более манипулирующими сознанием сидящего перед экраном потребителя. То, что призвано продавать, навязывая так называемые «бренды» (англ. brand, [br;nd] — марка, всего лишь), и будет всего лишь продавать, тем или иным способом навязывая иллюзию некоей свободы выбора.
Да и в других средствах массовой информации, будь то радио, пресса, веб-версии всё тех же газет, да и самостоятельные информационные сайты — то же самое. От засилья на кухонно-стариковском радио рекламы всяческих лечебных средств и аппаратов магической мощности до порно, лезущего из всех щелей Интернета (почему же я должен писать это слово с большой буквы-то? не понимаю).
Это первое из правил Лучникова, предназначенных исключительно для журналистов и тех, кто по непонятным причинам мечтает заняться этим ремеслом:
МЫ ДЕЛАЕМ БИЗНЕС. Это значит…
И это изначально означает несвободу, минимум, от власти денег, максимум, от мнений и воль тех, кто таковые может дать… упс! Слово неправильное, извиняюсь: вложить.
Вот и тех уже, кто по сути должен быть свободен… по-настоящему свободен — творцов искусства…тоже уже превратили в бренды: названия фирм, зарабатывающих деньги, соответственно, само искусство отбросив куда-то в дальние углы роскошных квартир, запихнув в багажники лимузинов и джипов, швырнув под стойки баров. И в этом случае имя какого-нибудь очень пробренденного Димы становится тем же самым, что и название каких-нибудь свечей от запора. Смирись, творец, с отсутствием свободы творчества в творчестве своём, если хочешь жить красиво и богато. Теперь не говорят об искусстве, теперь то, во что его переделали, называют шоу-бизнесом.
И это отказ, по-современному ставший для многих даже и вполне добровольным (хотя какая тут добрая воля — надо, элементарно, что-то класть в рот и жевать, глотать, запивать…быть в тепле и с электричеством, и чтоб ещё на телефон хватало). Теперь приходится вернуться к уже звучавшей ленинской цитате: «Свободны ли вы от вашего буржуазного издателя, господин писатель? от вашей буржуазной публики, которая требует от вас порнографии в рамках и картинах… Свобода буржуазного писателя, художника, актрисы есть лишь замаскированная (или лицемерно маскируемая) зависимость от денежного мешка, от подкупа, от содержания».
Да, кто ещё не сдался под напором этой морали, в мутном бульоне которой сварено уже новое поколение? Театр? Хорошо живёт театр скандальный — про голубых… Музыка? Какая именно музыка — симфоническая, джаз, рок-н-ролл, авангард, блюз??? Живопись? Да просто надо писать правильные портреты: президентов, премьер-министров, партийных лидеров, олигархов и их дочерей и жён. Литература?
Да и о ней сейчас уже не говорят как об искусстве, как бы поделив её на якобы «серьёзную» и «бульварную». Английское слово «бестселлер» когда-то у нас употребляли, в основном, только относительно к книгам, хотя, если перевести, оно употребимо к любому продукту…а означает всего лишь «наилучше продаваемый» (от англ. best seller).
Возвращаясь к началу разговора и доктору Джекилу с мистером Хайдом и их странной истории, теперь могу вывести если и не определение самой свободы, то хотя бы определение того пространства, где она возможна… Была возможна ещё не так давно… А определение это выглядит в печатных и рукописных символах весьма скромно и кратко: Искусство.
Человек не состоит только из добродетелей, и то, что Стивенсон определил словами адвоката как «позорную тайну» в той или иной степени позорности есть у каждого: в виде скелетов в шкафах, детских воспоминаний о птичке, случайно убитой заострённой палочкой… да мало ли чего наслучалось в нашей жизни? А вот волшебную возможность избавления от этой позорной тайны, отравляющей жизнь добропорядочного и уважаемого доктора, предоставило бы ему искусство, сочиняй он музыку или стихи, пиши картины, танцуй, в конце концов, какие-нибудь сальсу или танго вечерами в кругу клубных друзей и подруг.
Что ж обеспечивает жизнеспособность искусства, как ни смешно покажется следующее соображение, так это всего лишь естественно сложившийся в человеческом обществе симбиоз эксгибиционистов и вуайеристов: одни (и это все) одолеваемы (вполне нормальным — естественным для человека) недугом подглядывания.
Другие не могут не заголяться — чисто по жизни, именно эта их обоюдосладкая негласная и извечная (можно сказать — изначальная) договорённость и обеспечивает существование искусства — только здесь и можно ДЕЛАТЬ ЭТО, не нарушая никаких законов… И это аналогично самой жизни — единство добра и зла, любви и ненависти.
А кушать хочется всегда, и идут по миру менестрели, сказители, трубадуры, бродячие труппы — бродячие трупы ходят: презренными, никчёмными, гонимыми скитальцами… И кто вправе обвинить ставших на этом поприще богатыми и сытыми редких в том, что они зарабатывают хлеб свой, творя на потребу публике — творя не то, что душа требует, а то, чего требуют свиньи, бисера оценить не могущие, копаясь во вкусном навозе… Вот этот-то самый навоз в прекрасные цвета раскрашивая, лепя из него конфетки, с позволения сказать, и заворачивая их в пёстрые бумажки — и можно зарабатывать…
А жемчуга да бисер желудка не накормят, тела не согреют, кто не понял — умирай под забором вместе с талантами своими и гениальностью —становись тем самым навозом — невечным, но, безусловно, гораздо более полезным.
Лиши теперь Человечество, имя которого иногда всё-таки хочется писать с большой буквы, Искусства, которое заслуживает неменьшего, и вырвутся на улицы миллионы Хайдов, потому как единственное пространство, где можно было смоделировать… да что там! Где можно было просто оставаться свободным будет закрыто… Уже не единственное, следующая наша ступень получения и самолишения Свободы — это виртуальная реальность.
окончание следует: http://www.proza.ru/2010/06/24/488