Операция КРОТ. Глава 6

Дмитрий Серков
Продолжение.
Начало: http://www.proza.ru/2010/06/18/479
Глава 1: http://www.proza.ru/2010/06/20/1350
Глава 2: http://www.proza.ru/2010/06/21/892
Глава 3: http://www.proza.ru/2010/06/21/945
Глава 4: http://www.proza.ru/2010/06/21/1017
Глава 5: http://www.proza.ru/2010/06/21/1158


1

Солнце не спешило просыпаться, поднимаясь из серых вод пенящегося моря на востоке. Еще не было жарко, и пляжи пустовали. Обычно отдыхающие подтягивались после двенадцати, когда солнце, миновав самую высокую отметку, начинает клониться к закату. Долго еще влажный морской воздух хранит августовское тепло, а вода прогревается лишь к четырем часам, и наступает золотое время для купания.

Владимир бежал по песку, и белые волны прилива, накатываясь на берег, поглощали его следы. Вот они есть, и вот их уже нет, словно и не было никогда. Еще древние говорили, что нет в нашем мире ничего вечного, постоянного и незаменимого. Все течет, и все меняется. Был человек, но проходит один миг, и уже нет рядом с тобой того, кого ты любил и кого уважал. Это он понял в Афганистане, когда пули духов косили стройные ряды пацанов, исполнявших свой интернациональный долг в чужой выжженной пустынным солнцем далекой стране. Причем уходили в мир иной лучшие. Только тех, чья потеря всего больнее, забирала смерть. К худой старухе с косой все привыкли, но все равно ее приход всегда был неожиданным и страшным. Совсем еще юный пацан вчера спал с тобой рядом, ел из одной походной кухни, ходил в дозор и еще утром прикрывал тебя, когда ты, прячась от шальной пули моджахеда, перезаряжая магазин своего калашникова. Секунду назад он прижимался своим плечом к тебе и поливал огнем оскалившиеся скалы, а теперь ты видишь его бездыханное тело, рваную рану в области груди, раскуроченный бронежилет и тонкую алую струйку крови, вытекающую в уголке посиневших губ. И это нестерпимо больно, совсем не то и не так, как показывают по телевизору.
 
Телезрители сидят в теплом и мягком кресле и причитают, пускают наигранную слезу, но, переключаясь на другую телепрограмму, начинают вдруг хохотать, переживая за полюбившихся героев "Операции Ы" или "Кавказской пленницы", хотя финал уже давно известен. И забыты ребята с автоматами, сражающиеся под белым палящим солнцем неизвестно за что и неизвестно за кого. И привыкают они к смерти, а, привыкая к ней, теряют свое лицо и не могут уже называться людьми. Дай Бог, остаться Человеком, дай-то Бог... Волей случая дернул головой, отклонился на сантиметр в сторону, и пуля, чиркнув по камню, ушла рикошетом в пустоту, не достигнув своей цели. А кто-то не вздрогнул и упал, перестав дышать. Всему хозяин - случай. Пройдет парень мимо приглянувшейся ему девушки, и не будет тебя. Появится на свет кто-то другой, в ином месте и в иное время. И если не повезло с рождением, все-таки родился ты, но зачали тебя под несчастливой звездой и не в нужный момент, можешь смело поставить на своем жизненном пути крест. Вырос ты в другом районе, попал в военкомат, а там такой отъевшийся майор или подполковник решает твою судьбу одним непринужденным росчерком пера. И привет родным, пишите письма! Здравствуй, дружественный Афганистан! АКМ в руки, душманы в горах, бери на мушку и жми курок. Летят в сторону горячие гильзы, а новобранец упрятал голову в песок. И если тебе повезет, то ты вернешься домой живым и здоровым и будешь мыкаться по исполкомам, тряся своим удостоверением в поисках помощи и сочувствия, а в скором будущем посчитаешь себя счастливым, если попадешь в банду, где к тебе отнесутся с должным пониманием.

Все в этом мире подчинено Его Величеству Случаю. От него зависит жизнь, он командует судьбами. Чудные люди верят гороскопам, слушают гадалок, надеясь что-то изменить и продлить свой век, но нелепую случайность предугадать невозможно. Упадет ли кирпич с крыши или безалаберный водитель выпьет чуть больше, чем надо, и нить жизни оборвется раз и навсегда: кирпич размозжит черепную коробку; неожиданно появившийся автомобиль подкинет тебя метра на два в воздух, и ты ощутишь боль, смешанную с радостью свободного падения. А потом пустота: рай или ад. Хотя кто из нас, людей мирских, может попасть в рай? Совершенные нами грехи может сосчитать лишь Всевышний.

…Владимир оставил песчаный пляж далеко за спиной, теперь его ноги в настоящем "адидасе" мягко ступали по черному асфальту  городских улиц. Он остановился у светофора в ожидании зеленого света.

Пока что для него все складывается более чем отлично, и, пользуясь случаем, он набирает очки. События вчерашнего вечера ускорили темп его размеренной жизни, теперь у него есть только один путь: вперед и только вперед.

Казино работает ежедневно до шести часов утра. Клиенты, а точнее их основная масса, подтягиваются часам к трем ночи. Но, несмотря на это, его рабочая смена заканчивается в три ноль-ноль, так что основной натиск  игроков обходит его стороной.

Обычная августовская ночь не несла ничего плохого. Владимир спустился по ступеням старого особнячка и проник в мир иной, полуночной жизни. Живет он на другом конце города, куда добираться более чем сложно: можно доехать до вокзала, а от вокзала уже на электричке, можно поймать редкий автобус, который глохнет на полпути, но какой общественный транспорт, когда время уже далеко за полночь. Напуганный всплеском преступности автолюбитель не остановится и не подбросит даже за хорошую плату, особенно окинув взглядом крепкую, плечистую фигуру Владимира. Но черт его знает, решил Ермаков и привычно направился к дороге, где проносились редкие ночные автомобили.

Неподалеку шумел порт, где разгружали очередную баржу. Все как обычно, но какое-то чувство беспокоило его. Что-то непривычное, неестественное для этого места и времени суток. Короткие окрики, показавшиеся ему сначала отголосками работы в порту, оказались намного ближе. На стоянке автомобилей была свалка, какая-то потасовка. И все бы ничего, но драчунов ему было не миновать: они устроили разборку прямо у него на пути. В свете фонарей трое молодчиков с бритыми затылками мутузили ногами бесформенную серую кучу, лежащую на асфальте, в которой с трудом различались очертания человека. Чем-то этот несчастный явно не угодил бандитствующим «спортсменам», и, не смотря на то, что место здесь было проходное, помощи ему ждать было неоткуда.

- Эй, бойцы, хорош уже, - Ермаков вышел на автостоянку, оценивая ситуацию, - трое на одного – как-то не честно.

Прерванные на самом интересном месте своей «работы», бандиты повернулись к непрошенному гостю.

- И что тебе мимо не идется? – «спортсмен» нагло ухмыльнулся, - сейчас мы тебя научим, как надо бояться.

Владимир поднял руки с открытыми ладонями, постепенно сокращая дистанцию. Все нормально, я не представляю опасности.

В руках у одного из молодчиков свет уличного фонаря высветил кастет, определив серьезность их намерений. Дальше медлить было нельзя, и Ермаков рванул вперед, сверху атакуя вооруженного противника. Только что открытая ладонь на лету сжалась в кулак, сокрушая все на своем пути. Удар другой рукой с разворота сразил второго «спортсмена», и они остались один на один. Остальное было делом техники…

Менеджер казино еле-еле ворочал языком и с опаской глядел на три распростертых на асфальте тела. Как-то не верилось в чудесное избавление от троих нападавших, хотя вот оно, избавление, в виде Владимира Ермакова, одного из неброских охранников казино, стоит рядом и отряхивается.

- Спасибо, - искренне поблагодарил менеджер, прикладывая носовой платок к разбитой губе, из которой, не переставая, сочилась кровь. Лиловый синяк сиял под глазом: удар был хлесткий, но сильный.

- За что они вас? - спросил Владимир, придирчиво оглядывая помятые, запыленные слаксы и невольно сравнивая их с оборванным костюмом своего начальника.

- Грабители, - пухленький мужчина с немного раскосыми глазками пожал плечами, решив не открывать истинной причины. - Но я твой должник.
- Да ладно...
- Не ладно, - категорично заметил он, - я бы с тремя не справился. Да и с одним... не уверен. Красиво ты их, как в кино.

Ермаков лишь хмыкнул, но высокая оценка от руководителя радовала его, ведь сам-то знал, что в рукопашном бою он очень даже неплох. Но приятно, когда это понимают и другие.

Вызванная милиция приехала на удивление быстро: через девять минут - что бывало не часто. Грабителей-рэкетиров грубо затолкали в УАЗ, составили протокол задержания и увезли. Причем сотрудники милиции долго не могли понять: кто же все-таки потерпевший. Вроде бы вот они, нападавшие, а почему-то не стоят на ногах. Что поделать, жизнь полна неожиданностей и удивительных случайностей.

Переступая порог квартиры своего босса, Владимир понял, что спать ему сегодня уже не придется.
- Жена в отъезде, - пояснил менеджер, - похозяйничай сам на кухне, а я - в ванную на пять минут.

Через десять минут они уже сидели за столом. Тонкие изысканные ломтики белой рыбы плотно легли на тарелку, открылась банка черной икры и переливалась, рассеивая желтый свет лампы, бутылка водки "Абсолют".

- Никита Викторович, я не пью, - открестился Владимир, поглядывая на лучезарный напиток.
- А я пить не заставляю, - улыбнулся менеджер, передернув разбитой губой,- уваж меня, выпей!

Игра слов, а смысл меняется, как и количество. Пить - много, а выпить - чуть-чуть.
Ермаков ухмыльнулся, уловив иронию. Взял с тарелочки рыбу и положил в рот. Тонкий ломтик таял на языке, позволяя человеку почувствовать все вкусовые качества продукта.

- Только одну, - он стукнул вилкой по рюмочке и, услышав хрустальный  звон, повторил, - одну.

Менеджер пожал плечами.
- Хозяин - барин. А зря отказываешься, - Никита Викторович покачал головой и пояснил, - водка не та, что в ларьках по всему городу продают. Это другое. И рядом не стоит. - Он  поднял  бутылку, разливая в рюмки. - Прямые поставки из Швеции, настоящее шведское качество. Без дураков! Это тебе не «маде ин Ростов»...

- А "Кристалл" лучше, - Владимир лукаво сощурился и подмигнул.
- Не спорю... Ну, будем...

Две рюмки уткнулись друг в друга и опрокинулись в глотки. Жгучая жидкость прокатилась по пищеводу.

- Ты, конечно, прав. Менеджер отправил ломтик хлеба с икрой в рот. Но ты знаешь, сколько сейчас подделок "Столичной", "Русской". Нет! Я-то с этим уже сталкивался, можешь мне поверить. Так вот, настоящую кристалловскую водочку теперь и днем с огнем не сыщешь. Вот так-то, - он сладко причмокнул, - не те времена настали. Другие люди там, наверху. Проще из-за бугра спиртные напитки привезти, чем здесь качественный товар искать... Еще наливаю?

Ермаков накрыл стопку ладонью.
- Что ж, я один буду? - Никита Викторович налил себе, - ладно, последнюю. А то напьюсь, утром плохо будет. - Он достал из холодильника два пакета импортного сока. Это тебе, составь компанию. И ешь, закусывай, не стесняйся.

- После первой не закусывают, - с видом знатока заметил молодой человек.
- Понимаю. А после сока закусывать и вовсе негоже. Так что же, совсем есть не будешь? То-то. Вот икорку попробуй. Спецзаказ, специально для меня. Приятно есть валюту, а? К сожалению, не могу предложить тебе ложку, только бутерброды. Но тут тоже умение надо: бутерброд бутерброду рознь.

- Икру черную ложками есть? - Владимир скорчил  гримасу.

Менеджер заметил недоверие в тоне собеседника и самодовольно сверкнул  глазами.

- Можно и так. Но ощущения, надо отметить, иные, и не скажу, что лучше. Расскажу тебе, историю из собственной жизни. Жили мы с женой тогда в Свердловске. Ну, сам понимаешь, на отдых душа тянется к теплу, к морю. Отпуск у меня благо длинный, да и пост я занимал значительный. Мы и поехали тогда в Южноморск. Приятель мой отсюда только вернулся, рассказал, что город хотя и очень большой, но тихий. Пляжи песчаные дикие, бары, кафе под открытым небом. Словом, не город, а рай самый настоящий. И дал он мне один респектабельный адресок, договорился там. Поселились мы не в самом Южноморске, а в пригороде, у председателя колхоза-миллионера. Личность, сам понимаешь, многоуважаемая. Коммунист со стажем. В конце семидесятых годов - это о-го-го, - пояснил Никита Викторович. - Место хорошее: лес, до моря - пятнадцать минут ходьбы... Экзотика, одним словом. Да и много ли надо уральскому отпускнику?

Вот однажды председатель и говорит: поехали, мол, степь слушать. Мы с женой только плечами  пожали.  Как можно степь-то слушать? Но все же перечить не стали, и ведь интересно, о чем он говорит. Согласились, но с оглядкой. Наступает вечер. Тихий такой: ни ветерка, звезды блещут как сейчас, море плещется. Взяли, что поесть с собой, выпить, загрузились в колхозный УАЗик да в председательскую "Волгу", поехали! Первый раз я степь увидел, честно тебе ска¬жу. Это не просто трава растет. Нет! Жизнь своя в степи идет, мир целый. Не наш полоумный, а Богом дарованный. Каждая козявочка в нем свое место занимает и делает то, что положено. Ночь звездная, ночные насекомые свою песню поют, ухо к земле приложишь - гудит земля, живая она, дышит. И от этого на душе спокойно делается. Не потерян¬ные мы еще, землица-матушка погибнуть не даст.

Пока мы природой любовались, хозяин-то наш с дружками шашлычок готовят, стол накрывают, скатерть на земле раскладывают, винцо достают. Устроили все и нас зовут: откушайте-де, не откажите. И ставят посреди стола нашего импровизированного огромное блюдо, где черная икра аж горкой насыпана, из блюда ложка торчит.

Владимир налил себе сок, не зная, верить рассказчику или нет. Вроде бы и реально это, а может, разыгрывает его менеджер.

- Что, не веришь? - хмыкнул рассказчик. - Жизнь-то она девка хитрая, она удачливых любит.
Ермаков откинулся на спинку стула и взглянул на часы.

- Поздно уже. Я пойду.
- Сиди. Спать уже все равно не ляжешь. Куда торопиться, лучше о себе расскажи: кто ты и откуда, где такие пируэты руками-ногами выделывать научился. Наука это сложная, небось, не проще, чем институт закончить?

Гость улыбнулся, принимая лесть, не зная, как бы начать рассказывать, да себя нескромным не показать.
- Собственно говоря, вы все уже знаете. - Владимир поднес сок ко рту, - свою биографию я предъявлял при поступлении на работу. Что вы хотите знать? Спрашивайте конкретно, я отвечу.

Менеджер пожал плечами.
- Рассказывай.
- Родился в семье рабочих и служащих, вырос, параллельно учась в школе и занимаясь в секции самбо. - Ермаков сосредоточился на созерцании пузырьков воздуха по краям стакана и продолжил, - вот так вот учился и одновременно ездил на соревнования по всему Союзу. Москва, Ташкент, Ленинград... да мало ли еще городов. Факт, что когда в почтовом ящике оказалась повестка из РВК, у меня был богатый спортивный опыт, грамоты, медали и железное здоровье. Приговор свой, в принципе, знал заранее. Куда могут закинуть обычного провинциального паренька-спортсмена?

- И куда?
- Плыви, Володенька, в разведбат ВДВ. Родители у меня из простых, не то, что у некоторых. Вот я и одел на голову голубой берет. "Повезло" – попал, благодаря спорту, в элитные подразделения десантников. А у нас как? Коммунисты - вперед! Мы, хоть и не коммунисты в большинстве своем, а прошли подготовку и на передовую. Враг где-то там, неопределенно махали нам рукой.

- Война? Афганистан, что ли?
- Именно, Никита Викторович. - Ермаков ударил кулаком по столу. - Выполнял свой интернациональный долг! Черт его подери, Афган гребаный. До сих пор никто не знает, что мы там делали. За пять лет, проведенных в армии – сначала срочная, потом сверхсрочная - три ездки в Афганистан. Но и попал я там в неизвестное спецподразделение. Стрельба из всех видов стрелкового оружия, рукопашный бой. А как войска выводить начали, так и меня списали. Не нужен я стал. Правда, подкатывал один дядечка из интересной конторы, вопросики задавал и работу предлагал. КГБ! Я от него как сиганул. Из армии вырвался, - он покрутил свои длинные волосы, собранные  в хвост, - да вот в противовес служакам отпустил.

- Богатая у тебя жизнь была…
- Но страшная. Видеть, как рядом друзья ложатся... Врагу такого не пожелаешь, - Владимир грустно посмотрел на собеседника.
- Давай выпьем, - предложил менеджер, - за душу, за то, чтобы не испытал больше наш пацан того, что пережил ты. Пусть Афганистан будет последним местом, где наша армия отстаивает чужие интересы своей кровью.

Ермаков категорично покачал головой. Я не пью. И это не поможет.
Молчание воцарилось на кухне. Тяжелую тему для разговора выбрали эти два человека. Никита Викторович смотрел на совсем еще зеленого по возрасту парня и понимал, что нет, он уже не зеленый юнец, слишком много испытаний выпало на его долю.

- Я пойду? - Ермаков медленно поднялся. Менеджер не стал ему перечить.
- Ладно, иди. Завтра после обеда поедешь к Астафьеву. Перейдешь в его личное распоряжение.

- Утром у меня прогулка по Бродвею. - Напомнил Владимир. - Завтра дань собираю.
- Да, да, конечно. Потом позвони мне, что изменится, я скажу.


2

Владимир Ермаков растолкал мощными плечами пассажиров и выпрыгнул из набитого битком автобуса на тротуар. Безымянные ругательства понеслись ему вслед, заставив его обернуться. Светлый взгляд молодого человека кольнул автобус, ругань прекратилась. Качки, поднявшиеся на волне вседозволенности, наводили страх на законопослушных горожан. Никто не осмеливался высказать все в лицо, опасаясь получить в ответ вместо слов крепкий удар.

Со скрежетом захлопнулись двери, и старенький "Лиаз" тяжело тронулся с места,  переваливаясь с боку на бок и надрывно пыхтя двигателем.

Владимир весело улыбнулся солнцу, бившему прямо в глаза, достал из кармана солнцезащитные очки и перешел улицу. Здесь начинается его участок, приносящий легкие деньги. Ну что ж, время диктует свои правила игры, и он готов их принять. Раз можно получить легкие деньги, так почему он должен отказаться? Уйдет он, придут другие, более прожорливые и менее дружелюбные.

Он перешагнул порог небольшого кооперативного магазинчика, где продавец уже приготовил аккуратную пачечку денег, соответствующую обычной таксе, завернув их в конверт.

- Как дела, - приветливо бросил Ермаков, пытаясь быть вежливым со своими клиентами, и они, в свою очередь, старались с ним не цапаться.
- Дела идут, - продавец выложил конверт на прилавок.
 
Рэкетир, едва касаясь пальцами, опустил конверт в карман и легонько прихлопнул ладонью.
- Вот видишь, когда у нас все в порядке, и у тебя все о’кей. Дай пять!

Но человек за прилавком, поймав его руку, еще сильнее сжал, не собираясь в скором времени ее выпускать. Владимир было дернулся, но его остановили.

- Человеческое отношения понимают все, - продавец замолчал, ожидая, когда последний посетитель покинет помещение магазина. – Не хочу сказать, что твой предшественник был хуже тебя, но и не лучше. Дело не в этом. Здесь музыку заказывает тот, кто стоит у истоков, - он указал пальцем в потолок. Папа мне не нравится, я верю в могущество твоего босса. И ведете вы себя приличнее, не борзеете. Люди  Папы ищут тебя, они приказали тебе не платить, но я, как видишь, плачу. Нравишься ты мне.

Ермаков спокойно выслушал предупреждение, вяло поблагодарил и вышел на улицу. Ничего не изменилось, все так же светило солнце, обгоняя друг друга, мчались по Бродвею автомобили, сновали туда-сюда, суетились поздние прохожие - все, как и раньше, но на душе уже нет привычного спокойствия. Сейчас могут отказаться от уплаты "на¬лога" торгаши, ссылаясь на прежнего хозяина. Не будет денег в об¬щак, а, следовательно, и его заработок урежут. Кроме того, придется встретиться с конкурентами, которые в целях профилактики сначала набьют морду, а в следующий раз убьют и труп закопают. Здесь большие деньги на кону, и простой уличной потасовкой уже не отделаешь¬ся. С другой стороны встреча с папиными мордоворотами все равно впереди, и рано или поздно это должно произойти. Если не сегодня, то завтра или послезавтра – это неизбежность.

Он обошел еще несколько точек, где все безропотно расставались с кровно заработанным, но никто больше не торопился предупредить его об опасности. Ну, что ж, уже хорошо то, что подопечные не срываются с крючка, а с опаской глядят на него, отсчитывая мятые купюры.

- Я не буду платить! - Поставил вопрос ребром владелец грязной забегаловки.
- Это надо расценивать как саботаж?

- Вы глупы, молодой человек? Почему я должен страдать из-за ваших разборок. Вы договоритесь между собой. Не могу же я содержать всех желающих.

Владимир медленно развернулся, мягкой походкой дошел до стеклянной двери, повесил табличку "закрыто" и посмотрел на торговца.

- Не будешь? Мы сейчас это обсудим, - он двинулся напористо вперед, стерев с лица благодушное выражение.

Зазвенели задетые невзначай бутылки, упали на пол банки с томатами, красная жижа растеклась по кафелю. Ермаков, презрительно сплюнув, обошел образовавшуюся лужу, облокотился на стойку. Со звоном полетели вниз стеклянные емкости с соком  неопределенного цвета.

- А может, заплатишь? Дешевле встанет, чем ремонт всего этого.
Кооператор лишь молча отошел к стене, удерживая в себе закипавшую злобу.
Разбилось большое зеркало, обвалились вдруг полки со спиртным.

- Хватит! - Взвизгнул торгаш, пытаясь прекратить подобное безобразие. - Я милицию вызову! - ярко-красный телефонный аппарат оказался у него в руках.
 
Владимир взял с витрины бутылку портвейна и присел за стол. Лицо его было безразличным, а глаза совершенно спокойными.

- Действуй, - он подбросил кверху прозрачный сосуд с коричневой жидкостью и мягко принял его на ладонь, - зови блюстителей порядка, а заодно не забудь отправить вот это, - он, аккуратно придерживая портвейн за горлышко, поставил его перед собой, - на экспертизу. Соответствует ли содержимое этикетке.

...Из забегаловки он вышел довольный. За плечами еще одна по¬беда, и пока все идет нормально. Глядишь, и сегодня ничего не случиться. Впереди только коммерческий рынок, последнее место, куда он должен зайти.

Он протиснулся через приоткрытые ворота. Здоровенный двухметровый охранник повернулся всем корпусом, пропуская Ермакова и загораживая проход остальным посетителям, рвущимся на рынок. Павильон был не очень большой и не мог вместить одновременно всех желающих. Поэтому на воротах поставили двух жлобов для фильтрации.

- Пройдите к шефу. Он вас ждет.

Владимир пожал плечами. В напоминании он не нуждался. Каждый раз он шел сразу же в кабинет к директору, где его ждали деньги. Но брошенная вроде бы невзначай заставила насторожиться. Он покрутился на месте, прошелся вдоль прилавков, приглядываясь к покупателям и торговцам. Вот там мясник замахнулся своим огромным окровавленным топором, вот мелькнула голова рыночного карманника и тут же скрылась в толпе, вот рука щипача протянулась к чьей-то рассеянно расстегнутой сумке.

За спиной шмыгнул носом охранник, заставив рэкетира оглянуться.
- Шеф ждет.
- Я поброжу тут, - отмахнулся Ермаков, но увесистый кулак уперся ему в спину.
- Шеф ждет, - просипел ему на ухо здоровяк.

Ермаков послушно кивнул и пошел вперед, ведомый тупым качком. Они свернули за угол, поднялись по железной лестнице на второй этаж. Костяшки пальцев постучали в дверь, которая со скрипом отворилась. Рэкетира довели до стола, за которым сидел Колобок - невысокий шарообразный директор рынка. Охранник отошел назад и присел на корточках в дверях.

Владимир понял, что сейчас ему предстоит не очень приятный разговор. Колобок долго    молчал, затхлый воздух забивался в нос, и гостя тянуло чихать.

- Вы, конечно, понимаете, что я человек маленький. Мой бизнес сейчас под угрозой, - директор говорил с прикрытыми веками, его глаз не было видно, - наши, точнее ваши группировки делят сферы влияния, а честные предприниматели оказываются крайними. Мы разрываемся надвое, терпим колоссальные убытки, платя и Папе, и Орлу, - он говорил приглушенно, производя своеобразное впечатление, подразумевалось, что на этих словах рэкетир хотя бы вздрогнет, но он сидел неподвижно. Директор продолжил, - вы бы собрались вместе и обсудили бы все ваши спорные вопросы. А то в уплате вам я не вижу никакого смысла. Деньги уходят в бездонную бочку. Тогда как папины люди охраняют рынок от посягательств, и я всегда могу к ним обратиться.

- Так почему бы вам этого не сделать сейчас? - съязвил  Владимир.
- Я просчитывал подобный вариант, - свисающие щеки Колобка раздвинулись в жалком подобии улыбки, - думаю, что я именно так и поступлю, - он легко кивнул головой.

Охранник, получив сигнал, выпрямил ноги, прошелся через кабинет, обогнув кресло и сейф и резко постучал в дверь смежной комнаты. Рэкетир, краем глаза наблюдавший за передвижением, напрягся, нервы вытянулись в стальную струну. Он контролировал каждое движение двух появившихся на сцене бритоголовых актеров.

- Мы вас оставим. - Колобок успешно расшаркивался перед папиными торпедами. - Серега, пошли.

Охранник потянулся  за своим начальством.
- Пусть останется! - скомандовал тот, что был покрупнее. - Пара кулаков лишней не будет.

Дверь за директором рынка затворилась, противно скрипнув ржавыми петлями. В кабинете воцарилась тишина, напряжение витало в воздухе. Оставшийся качек переминался в дверях с ноги на ногу, не имея никакого желания участвовать в любого рода криминальных разборках.
Костолом лениво, вразвалочку подошел к Владимиру и сплюнул ему под ноги.

- Вот ты какой, призрак, - выговорил Костолом сквозь зубы. - Думаешь, что можно вырвать у Папы изо рта его кость и остаться невредимым? Хитер, падла!

Он отошел  назад, продолжая говорить уже с нового места:
 
- Придется преподать тебе урок, - чтобы Орел знал, что связываться с Папой не надо. -Боксер нравоучительно покачал указательным пальцем, как обычно показывают нашкодившим детям. - Ты запомнишь это надолго, навсегда.

- Посмотрим, - глаза Ермакова вспыхнули злобой, - я не терплю такого отношения к себе.
- Ба-а! - воскликнул Костолом, ударив ладонями себя по бедру, - вы слышали?

Он указал пальцем на противника и, перестав вдруг смеяться, приказал:
- Посадить его! Быстро!

Владимир вышел из состояния ожидания и решил первым нанести удар, пока еще крепко стоит на ногах. Противостоять сразу троим не просто. Легким толчком он отбросил назад охранника, уже протянувшего к нему могучие руки, который, отлетев в кресло, перевернулся и растянулся на полу. Выкинув вперед правую ногу, Ермаков ударил Костолома мыском ботинка в пах. Тот взвизгнул и сжался, прижимая руки чуть ниже пояса. Следующий удар, нанесенный с разворота ребром ладони, пришелся по шее чуть ниже левого уха. Он отлетел к стене и затих, сильно ударившись головой, не успев нанести в ответ серию метущих ударов. Слон, застывший от неожиданности, принял каблук в область солнечного сплетения, вылетел через незапертую дверь, скатился по ступенькам вниз, получив множественные ушибы. Струйки крови потекли по его лицу.

Охранник, вставший на ноги, прикинул свои шансы. Отступать было нельзя, и он кинулся вперед на своего обидчика. Владимир, присев, ушел с линии атаки, пропустив нападающего за спину и подтолкнув ударом ноги. Вдребезги разлетелось оконное стекло, Владимир, не дожидаясь, чем закончится дело, выпрыгнул на крышу павильона, пробежал до края и спрыгнул в узенький переулочек. Теперь его не догонят. Но дело сделано, первый разговор состоялся. Слово за Папой. Какие действия предпримет он?


3

Астафьев смерил шагами комнату и присел на краешек стула. Нервы были на пределе. Вокруг сновавшие сотрудники милиции не прибавляли спокойствия. Серая мышиная форма, желтые звезды и "лычки", красные околыши сменялись постоянно перед глазами, нервозный настрой хозяина подавлял окружающих.

Он снова встал, прошелся чуть-чуть и сел на тот же стул. Ему было плохо. Не физические неудобства беспокоили его, благо регулярные занятия спортом помогали держать себя всегда в форме, - на душе было неспокойно. Когда его партнер в беде, нельзя быть в полном порядке. Противоестественно это, не свойственно человеку иное поведение. Кроме того, с Соловьевым были связаны все его планы на ближайшее будущее, будущее его компании целиком зависит от того, как пойдет работа нового благотворительного фонда "Обеспечение". А привлечь средства к нему можно только с помощью телевидения.

Астафьев метался из угла в угол. Чем он может помочь председателю третьего канала? Если бы Соловьев не поторопился бы с вызовом милиции, а позвонил бы ему, то было бы возможным задействовать в поисках девчушки своих ребят. Пусть их не так уж много, но уши у них повсюду. А теперь, на глазах у сотрудников правоохранительных органов снять маску и открыть свое второе "я"? Невозможно! Этот шаг поставит под удар все, что создавалось долгие годы неимоверным трудом и своими руками. Разрушить все в один миг. На это он не способен.

Внутри у него шла ожесточенная борьба. Две противоположных стороны с полярными мнениями столкнулись в нем: человек, с его общечеловеческими ценностями, и бизнесмен, со своими принципами и ценностями, но измеряемыми в иной системе координат. Он весь состоял из противоположностей, и порой это очень сильно мешало работе. Закон бизнеса -  закон джунглей: в живых остается только сильнейший.

Астафьев по природе был мягким и добрым, и все поначалу казалось ему в розовом цвете. Но реальная жизнь изменила его представление об окружающем мире, мире лицемерия и жестокости. Слишком рано он окунулся в океан взрослых, появились уже новые проблемы, большие, чем у ребенка.

Высокий следователь, изогнувшийся в кресле, как знак вопроса, снимал показания у взъерошенного и беспокойного Соловьева. Жена его, давно ответившая на все вопросы, лежала на диване в соседней комнате и спала. Ее напоили успокоительным и с превеликим трудом уложили, хотя она до последней секунды противилась сну.

Майор Леднев, перебросившийся несколькими словами с понятыми, обошел весь дом, выглядывая в окна, проверяя двери. Потом, подойдя к столу, за которым сидели почти сломленный горем отец и милиционер, заносивший показания в протокол, долго слушал.

- Успокойтесь, - мягко сказал он Соловьеву, прерывая беседу, - может быть вы рано бьете тревогу. Прошли всего одни сутки. Конечно, я понимаю состояние родителей, но давайте трезво взглянем на  вещи.- Он присел на подлокотник, потеснив ворчливого следователя. - Судя по вашим словам, ваша дочь - романтик. Да и взглянем на ее библиотеку, - он широким жестом указал на книжные полки в комнате девочки. - Амур, стрелы Амура: любовные романы. И кто в ее-то возрасте не мечтает о прекрасном принце на белом коне... Я, конечно, утрирую, - поправился Леднев, прерывая полет своей фантазии. - Ей всего шестнадцать. Для юной девушки - время расцвета. Встретила парня, того, о котором мечтала, забылась. О каком времени вы говорите? Кто в ее возрасте думает о переживаниях родителей? Мы задумываемся об этом гораздо позже, когда сами становимся таковыми. А сейчас Маша не идет домой, потому что боится, чувствует себя виноватой и отсиживается у какой-нибудь близкой подруги.

- Дай Бог, чтобы было так, как вы говорите, - выдавил из себя Соловьев, - очень хочется в это верить.

- Вань, вы потом закончите? - спросил майор у молодого следователя, - мы поговорим.

Иван встал, кивая головой, освобождая свое место, и отошел в сторону.
- Если говорить серьезно, - Леднев уселся поудобнее, упираясь локтями в острые колени, - вы думаете, что вашу дочь украли?

Соловьев кивнул головой, точнее его голова просто упала на грудь, и он не торопился оторвать взгляд от домашних тапочек.

- Допустим, что ее украли, - майору хотелось, чтобы потерпевший следил за ходом его мыслей, так быстрее получится его убедить, - тогда с какой целью? С Запада к нам пришла такая неприятная вещь, как киднэппинг, сравнительно новый для СССР вид преступлений. Но, согласитесь, что похищать шестнадцатилетнюю девочку, даже уже девушку, не так-то просто и сопряжено со многими трудностями. Куда проще похитить первоклашку. Тут интеллектуально более низкий уровень, поэтому опасаться практически нечего.

- Да, да, - промямлил в ответ телевизионщик.
- Люди, занимающиеся  киднэппингом, преследуют одну  цель - выкуп. С вами связывались по поводу выкупа? - неожиданно резко и прямо в лоб задал вопрос Леднев.

Соловьев  вздрогнул от неожиданности.
- Что? - переспросил он, словно только что проснулся, - нет, нет. Я бы обязательно сказал вам.
- Вот видите. - Милиционер заговорил спокойно. - Значит, все в порядке. - Была у него и другая версия: Маша могла стать жертвой простого насильника или маньяка - исход этого неизвестен. Но об этом он пока предпочел умолчать.

- Вы пытаетесь меня успокоить?
- Нисколько, - Леднев понял, что не убедил собеседника, - а если не секрет, на кого вы подумали после исчезновения дочери?
- То есть, кто повинен в ее исчезновении?
- Да, именно, - майор не торопил его, чтобы не вызывать излишних подозрений.
- Думаю - маньяк или какая другая сволочь. Мало ли развелось подонков на улицах, - Соловьев ударил кулаком по столу, - а вы все сидите и ничего не делаете!
- Я не об этом, - поправил его Леднев, - меня интересует, кто из вашего окружения мог пойти на такое? С чем это может быть связано.
- Вы все-таки подозреваете, что ее украли?
- Мы должны отработать все версии. С кем вам приходится общаться. Может быть какие-то ссоры, конфликты, не выполненные просьбы и поручения. Может, у вашей супруги неприятности с кем-то были.

Соловьев неопределенно покачал головой.
- Я не знаю.
- Ну, все-таки подумайте. Хотя ваше право не отвечать на мой вопрос, - Леднев сделал вид, что собирается уходить. Он уже встал, когда собеседник попросил его задержаться.
Телевизионщик долго молчал, потом шумно вздохнув, попробовал оправдаться.

- Я действительно не знаю. Со всем коллективом у меня сложились вполне нормальные, даже можно сказать, доверительные отношения. - Он замолчал, задумавшись вытер тыльной стороной ладони испарину со лба и взглянул в ледяные, ничего не выражающие, глаза майора. - Хотя, возможно, что у меня и есть скрытые противники, спрятавшиеся под личиной друзей. Не хочется в это верить, но, сами понимаете, на мое место с завистью смотрят многие. Это власть, практически полный контроль над населением. На телевидении крутятся большие деньги, получаются колоссальные прибыли. Вы смотрите сейчас телевизор? На экране появляется реклама, поначалу это мешает, а на Западе уже привыкли. Это новый источник дохода для нас, и, как говорят эксперты, рынок еще не поделен. Огромный ресурс возможностей для теневых дельцов и честных коммерсантов.

Леднев молчал, надеясь, что Соловьев продолжит свою речь, но тот говорить что-либо больше не собирался.

- Значит, многие заинтересованы в том, чтобы вы покинули свое кресло?  - милиционер делал пометки у себя в блокноте.

- Заинтересованы многие, - Соловьев кивнул головой, - не отрицаю. Но на этот шаг вряд ли кто осмелится в ближайшее время. Слишком сильные у меня тылы.

- Поясните, если не сложно, - попросил следователь, появившийся неизвестно откуда.
- Мою персону поддерживает городской глава - Михаил Иванович Приходько, налажены связи с областными газетами, во мне заинтересованы многие ведущие предприниматели нашего города, - телевизионщик указал на стоящего в стороне Астафьева. - К примеру, господин Астафьев.

Бизнесмен скупо улыбнулся, внимательно следя за ходом беседы. Со своей позиции он мог наблюдать за всем, что происходило в комнате, видел вход в квартиру и поневоле как бы возвышался над всеми, занимая доминирующее положение. От него не укрылось, что майор успешно выуживает из собеседника полезную информацию и кратко заносит ее в свой  крохотный блекло-зеленый блокнот.

- Что вас связывает с Астафьевым? - грубовато спросил следователь, о чем тут же пожалел, получив порцию холодного взгляда майора.
- Деловые отношения. К сожалению, больше я ничего не могу сказать, - мягко отступил Соловьев, - это коммерческая тайна.
- Тайна?

Тихие шаги заставили следователя обернуться. Астафьев подошел к нему вплотную и  вымолвил, обращаясь к присутствующим:
- Тайна, которую уже знают как минимум двое, - уже не тайна. Я вам объясню ситуацию, господин Леднев, если вас это интересует, - он умышленно сделал ударение на слово "вас".

- Ваня, тебе не надо проветриться?

Следователь недоуменно захлопал глазами.
- То есть...
- Иди погуляй, - пояснил доходчиво майор и, провожая его взглядом, спросил у Астафьева, - так что вас связывает?
- Дружеские отношения, - парировал бизнесмен. - Я расскажу вам, но без записей и если это останется между нами.

Леднев, соглашаясь, кивнул. Возможно, это и вправду прольет свет на происходящее.
Астафьев достал сигарету, чиркнул зажигалкой и закурил. Вдыхая горький дым, он начал говорить. Достаточно доходчиво, но не вдаваясь в подробности. Фонд "Обеспечение" не являлся, в принципе, секретом, но проведение телемарафона может побудить конкурентов к непредсказуемым действиям. Поэтому распространяться об этом предпринимателю особенно не хотелось, но вставлять палки в колеса следствие не имело надобности, кроме всего, подобная помощь органам заслуживает доверия со стороны Соловьева. А партнерство, как известно, строится, прежде всего, на доверии.

Майор слушал почти не перебивая, лишь изредка задавая наводящие вопросы, дабы глубже вникнуть в суть дела. Рука привычно тянулась к блокноту и ручке, но обещание, которое он дал, не позволяло воспользоваться ими. Напряженно работал слух, ловя каждое слово, каждый слог, мозг выстраивал факты в ряд, объединяя все в единое целое. Мысль уже сформировалась в голове, и Леднев тщетно силился ее нащупать, догнать, ухватить за хвост.

- Вы считаете, господин Астафьев, что ваши конкуренты могли пойти на такое, чтобы сорвать проведение телемарафона?

Соловьева рядом не было, и майор не боялся высказать свои подозрения.

- Я этого не говорил, но мир бизнеса - мир больших денег, жестокий мир!
- А кто знал о ваших совместных с Соловьевым  планах?
- Думаю, это вам ничего не даст,  - Астафьев достал сигареты и положил на стол. - Курите!
- Спасибо, - Леднев не притронулся к сигаретам, - позвольте мне решать, что мне поможет, а что нет.
- Ваше дело. Но все это высокопоставленные люди не только в пределах Южноморска, но и в масштабах всей страны. Проговориться мог, наверное, каждый, но... Вам их перечислить?
- Желательно.

Бизнесмен улыбнулся.
- Хорошо, но вряд ли вы запомните всех, а мы договорились, что обойдемся без записей.

Майор наигранно удивился и покачал головой.
- Неужели их так много?
- Да нет, собственно говоря, - замешкался Астафьев. - Просто люди эти большие, и как вы будете их опрашивать, очень интересно.

Виктор Астафьев замолчал. Милиционер запутал его и поймал в ловушку.
На лестнице раздался шум. Кого-то не пускали в квартиру. Молоденький сержант прибежал за старшим по званию.
- Ну, пошли, разберемся, - майор Леднев встал и вышел за дверь.

Через несколько минут этот же сержант вернулся за бизнесменом, пояснив, что появившийся молодой человек говорит, что явился по просьбе или приказу господина Астафьева.
- Интересно, - предприниматель задорно сверкнул глазами, - что бы это значило?

В полумраке на лестнице, прислонившись спиной к стене, сидел на корточках молодой человек в белых слаксах и светлой сорочке. В руке он медленно перебирал четки. При виде Астафьева молодой человек легко поднялся и, расправив плечи, сказал:
- Господин Астафьев, не пускают, - он разочарованно развел руками.
- Вы ко мне? Постойте-ка, я вас где-то уже видел.
- Угу, - согласился молодой человек. - Владимир Ермаков, представился он, - я работаю охранником в казино, меня Никита Викторович прислал.

- А-а, - протянул  бизнесмен, - правильно. Именно о тебе мы с ним и разговаривали. Он тебя хвалит.
- Я знаю, - без тени стеснения ответил Ермаков. - Ну так что, мне на лестнице сидеть?

Астафьев ухмыльнулся и подошел к Ледневу. Они перебросились парой-тройкой слов, и охранника пропустили.


4

Соловьев изъявил желание поговорить с Астафьевым тет-а-тет. Сотрудникам милиции не оставалось ничего, кроме как оставить их наедине. Разговор обещал быть деловым и в лишних слушателях не нуждался.

Бизнесмен, сняв пиджак, присел на табурет. Кухня оказалась единственным местом, где они могли поговорить спокойно.

- Я по поводу телемарафона, - несмело начал Соловьев.
- Да-да, я все понимаю, Алексей Степанович, - сочувственно произнес Астафьев, - и думаю, что…
- Вот-вот, - согласился телевизионщик.
- Как ни обидно, но придется поступиться своими планами, - в голосе бизнесмена не было и намека на горечь. - Семья превыше всего.

- Что-то я не совсем понимаю, - Соловьев недоуменно посмотрел на него, - Виктор, вы решили отказаться от марафона?
- Да. Разве вы не об этом хотели поговорить?

Кривая усмешка появилась на лице у председателя телеканала. Он по привычке провел ладонью по колючей щеке, стараясь не дать беде завладеть его чувствами.

- Выпьете что-нибудь?
- Кофе, если можно, - попросил Астафьев.

Соловьев отвернулся к плите, возясь с кофейником. Ему вспомнилась дочь, слезы навернулись на глаза, комок подступил к горлу. Долго он еще не мог произнести ни слова. Он плакал, плакал по-мужски, без слез. Лишь плечи выдавали его и чуть вздрагивали.

- С вами все в порядке, - участливо спросил Астафьев, вставая, - может быть мы поговорим позже?

Соловьев поднял левую руку, останавливая его.
- Нет, нет. Прошу прощения, Виктор, сейчас это пройдет. Минутная слабость, - он отвернулся от плиты и, смахнув слезу, начал разливать кофе. - Вы сказали, что семья прежде всего. Наверное, это правильно. Но я считаю правильным и другое: всегда надо держать данное слово. Если я сказал, что телемарафон будет проведен, значит, я организую трансляцию.

- Но вы, Алексей Степанович, не могли предусмотреть в тот момент, когда мы договаривались, всего.

- Личные проблемы никогда не должны отражаться на работе, отрезал Соловьев, это, если хотите, мой жизненный принцип. И я сделаю все от меня зависящее, чтобы ваш телемарафон успешно прошел в Южноморске.

Астафьев чуть пригубил кофе.
- Ну что же, по рукам. Я, в свою очередь, приложу все усилия, чтобы ваша дочь поскорее нашлась и вернулась в отчий дом.

- Не будем об этом. Это работа милиции.

*   *   *

- О, Боже, - воскликнул майор Леднев при появлении на пороге Седого.
Он встал со стула и направился к подполковнику, но тот, бросив короткую фразу, повернулся к нему спиной и занялся разговором с другими сотрудниками. Ледневу осталось лишь созерцать седой затылок своего начальника. Внутри у него все вскипело. «Потом поговорим», - так с Волком не разговаривал никто. Наплевать на одного из опытнейших сотрудников, это даже в голове не укладывается. Но на данный момент приходилось держать злобу в себе.

Раз явился Седой, значит, сейчас от разного рода команд прохода не будет. Приехал сам зам по розыску, и он начнет качать права, упиваясь своей силой и властью.

- Майор Леднев!

Оперуполномоченный устало поднялся и посмотрел на подполковника. Смех с трудом сдерживался в нем. Седому давно надо было сшить себе новую форму, а так он походил больше на клоуна, чем на сотрудника правоохранительных органов. За последнее время подполковник сильно поправился, и китель с превеликим трудом сходился у него на пузе, застегиваясь лишь на одну пуговицу так, что полы его топорщились, торчали в разные стороны, Леднев мысленно подрисовал ему ушанку и по-детски прыснул от смеха.

- Майор Леднев! - Седой свирепо взглянул на него.
- Я! - опер наигранно вытянулся в струнку.
- По какому поводу смех, товарищ майор?
- По стране бродит много хороших анекдотов, - отрапортовал Волк.
- Вы бы не анекдоты травили, а делом занимались, - подполковник умышленно не заметил иронии и отвернулся, продолжая беседу с личным составом, которая, впрочем, не клеилась, и все, что удерживало слушателей - начальствующее положение их собеседника.

К оперу подошел Ермаков.
- Господин майор, все равно занимаемся одним делом, так может быть скооперируемся? Согласуем общую программу действий. Одна голо¬ва - хорошо, а две - лучше.

-  Одним делом занимаемся?

- Именно. Босс подключил меня к поискам девушки.

Леднев на секунду задумался.
- Давай, - согласился он. - Все равно много народу на это дело не выделят.

Седой бродил по дому, что-то высматривая, заново допросил супругов Соловьевых, доведя женщину до полуобморочного состояния. Его это не тревожило, он был уверен, что родители каким-то образом сами спровоцировали исчезновение дочери, и его цель - узнать причину. Дети сами по себе не исчезают.

Мысли же Владимира и Волка шли в одном направлении, но были противоположны мнению Седого. Если Машу и украли, то с какой целью? Если хотят получить выкуп, но тогда чего ждут? Прошли целые сутки. О девочке ни весточки. Но даже если выкуп и является причиной, Маше уже шестнадцать лет, и она без труда сможет описать преступников, когда ее отпустят. Так что со всей очевидностью стоило полагать, что даже получив деньги, бандиты не могут пойти на такое. Значит, ее просто убьют. И если милиция сработает плохо, то и убийцы бесследно исчезнут. Однако пока выкуп не уплачен, нужны доказательства, что Маша жива, иначе все может сорваться. Вывод: надо найти похитителей раньше, чем они, совершив грязное дело, получат деньги и скроются. А если же девочка стала жертвой маньяка, то единственное, что можно сделать - найти его и наказать.

- Что здесь делает посторонний?! - закричал Седой, обращаясь к подчиненным и прежде всего к Ледневу.
- Я друг семьи, - нашелся Ермаков, - но я сейчас удалюсь, если мешаю.
- Ладно, - казалось, подполковник удовлетворился ответом, - оставайтесь, молодой человек.

Он повернулся к оперу.
- Что вы можете сказать, товарищ майор?

Леднев развел руками.
- Будем искать.
- Будете искать? А вы провели проверку заявления: ГАИ… - ехидно заметил Седой.

Опер понял, что от него требуют. Проверить ГАИ на дорожно-транспортное происшествие с участием подростка, больницы, морги, но все это он выполнил сразу же, как только узнал о случившимся.

- Провели, - коротко ответил майор, с трудом удерживая себя от иронии.

Владимир бочком вылез из пекла, и пошел к боссу, не желая присутствовать при грозящем разразиться скандале.

На улице затормозила черная Волга Михаила Ивановича Приходько. Вскоре мэр в сопровождении секретаря появился на пороге.

Еще через несколько минут в доме собрались чуть ли не все высокопоставленные чиновники Южноморска и области. При неожиданно свалившейся всем на голову гласности хотелось поддержать главу телеканала в трудную минуту, дабы не впасть к нему в немилость.


5

...Вечерело. Солнце, скрывавшееся за горизонтом, окрашивало белых шапки гор в причудливо-розовый цвет. Там наверху, далеко в горах было холодно, а здесь об этом напоминали лишь снежные вершины.

Владимир поднял воротник рубашки, застегнулся на верхнюю пуговицу. По телу пробежала дрожь. Порою горы навевали на него грустные воспоминания: песок хрустел на зубах, забивался в нос, автомат в конвульсиях дергался и бил твердым прикладом по плечу, горячие гильзы летели в придорожную пыль. Но далекий шум волн возвращал его к действительности: там не было моря, не было мира и спокойствия.

Он спустился по узкой дорожке на набережную и бодро зашагал, ведомый своими мыслями. Влажный ветер трепал его длинные волосы, и ему это нравилось. Бередящие душу воспоминания отошли на второй план, и ничто больше не тревожило его.

Офис компании расположился на первых двух этажах новостройки. Ермаков шагнул с улицы в мир стекла и бетона и, предъявив охраннику свое удостоверение, прошел в длинный коридор.
Секретарша приветливо ему улыбнулась, даже не спросив его имени.

- Господин Астафьев вас ждет.

Владимир удивился. Он ни разу не был здесь, но его знали. И девушка, улыбнувшаяся может быть дежурной улыбкой, приятно радовала глаз.

- Присаживайся, Володя. - Астафьев вышел из-за стола, приветствуя гостя. - Я тебя надолго не задержу.

- Мне торопиться некуда. - Ермаков откинулся на широкую спинку кресла.
- Кофе? Чай?
- Чай, - ответил  Владимир.

Он огляделся по сторонам. Ему нравился большой просторный кабинет босса. Итальянская офисная мебель, видеодвойка "Сони", бар, кондиционер, компьютер - все для работы и отдыха.

Пока он привыкал к обстановке, им принесли чай. Секретарша, цокая каблучками и покачивая на ходу бедрами, без лишних слов покинула кабинет, оставив после себя тонкий аромат изысканных духов.

- Лови, - Астафьев  кинул  что-то в сторону Владимира.

Инстинкт сработал раньше, чем мозг успел рассчитать действия. Рука резко выпрямилась вперед, нечто маленькое и холодное ударилось в открытую ладонь, и пальцы тут же сжались в кулак.

Ермаков посмотрел: на его ладони лежали ключи от автомобиля с небольшим брелоком. Он непонимающе взглянул на босса.

- Хвалю за реакцию. Если ты будешь искать девочку, то тебе нужна свобода передвижений, - пояснил Астафьев. - Документы у меня на столе, - он указал на техпаспорт и другие бумаги. - Доверенность вложена в техпаспорт. "Жигули" полностью в твоем распоряжении.

Ермаков обрадовался. Что ни говори, а с колесами куда проще. Не надо больше толкаться в общественном транспорте, терпеть запах пота и перегара, наглую ругань и тычки в спину.

- Как быть с объектом?
- Ты там больше не работаешь. Тебя заменят другие.

Владимир поник головой. Деньги, которые он имел с рэкета, были совсем не лишними в его бюджете, помогали не так пристально следить за расходами. И теперь все это оставить?

- С сегодняшнего дня ты подчиняешься непосредственно мне, - продолжил Астафьев. - Никто тебе не может  приказать, даже Никита Викторович. Могут только попросить, а выполнить просьбу или нет - твое личное дело. В казино ты теперь тоже не работаешь.

- Как?! - Ермаков присел от удивления.
- Ты теперь зачислен в службу безопасности офиса. Если тебя волнует финансовый вопрос, то получать ты будешь ничуть не хуже, чем раньше. Не обижу...

Владимир почувствовал себя гораздо лучше. Не хотелось, конечно, показаться в глазах босса меркантильным, но без денег никуда не сунешься, нельзя даже девушку в приличное кафе или ресторан пригласить. А когда вопрос с заработной платой решен, все остальное - мелочи. И пусть босс не назвал точную цифру, он сказал, что это будет не меньше.

- Кроме того, тебе может понадобиться вот это, Володя, - Астафьев открыл ящик стола и вытащил оттуда новенький вороненый ПМ. - Бери, это тебе, - он протянул пистолет, - обращаться ты умеешь.

- Нет, спасибо, - открестился Ермаков, - если он мне понадобится, то я вернусь.
- Как бы поздно не было,  - предостерег Астафьев.

Но Владимир все-таки отказался. Слишком хорошо он знал, что такое боевое оружие. И если для неоперившихся юнцов оружие – это элемент статуса, понт, то для него - орудие убийства. И милиция на вооруженного человека реагирует совсем по-другому. Слышал он и высказывание, что оружие-де - великий уравнитель. Но уравняться можно по-разному: со здоровыми и благополучными, либо с теми, кто лежит в сырой земле. Участь вторых он разделять совсем не хотел.

Ермаков сбежал по ступенькам и взглянул на автомобили, выстроившиеся в ряд перед центральным входом. Жигулей было семь штук, и из семи он должен был выбрать одну, которую выписал на него Астафьев.

Недолго думая, Владимир нажал кнопку на брелоке, отключая сигнализацию. Голубая восьмерка с тонированными стеклами, стоящая прямо напротив него, приветливо моргнула фарами.

Он, весело присвистнув, подошел к автомобилю. Неплохо! Очень даже неплохо! Голубой цвет отливал серебром под лучами заходящего солнца.

Ермаков сел за руль и включил зажигание.

Продолжение: http://www.proza.ru/2010/06/23/1079