Неделю назад мы сбились с курса.
Шторм был ужасен. Волны хлестали с такой силой, что судно теперь,явно, обречено.
Первое, что было невероятным...
...Над водой появился черный туман.
Вдобавок, мерцающие, желтые, фосфорически -ядовитые огни...
И дьявольские звезды,падающие с небес...
Меня стошнило...
...Позже, когда доктор Эвинс ударил вилкой капитана в шею и великий развратник Фри, любящий набирать себе в юнги длинноволосых юнцов, умер, с хрипами и клокотаньем,его труп был скинут за борт, а Хэлл устроил пальбу, на зов капитанской крови, приплыл левиафан.
Он задел наше судно своим хвостом.
Теперь все ненавидят друг друга и готовы к убийствам.
Моряки стреляют из револьверов в головы и сердца своих товарищей.
А доктор и без того, злой человек.
Он не дает мне жить так, как хочу я.
Все случилось из-за него!
Я спрятался в складе с порохом.
Сижу на пороховой бочке.
Может, стоило бы и промолчать, но не могу.
Треть звезд упала с неба.
А небо свернулось в свиток.
Мы слишком долго занимались плохими делами.
Теперь мы идем ко дну.
И если не утонем, то уничтожим друг друга.
Я слышу как грохочут сапоги наверху.
Это сапоги с набойками.
Хэлл...
Его нельзя ни с кем спутать.
- Мистер Хаксли! Откройте сами, ибо я ничего не желаю ломать на этом чудном судне!
-О, я знаю тебя, Хэлл! Ты хочешь вышибить мне мозги...
- Мистер Хаксли, я повторяю: откройте дверь. Здесь капитан Фри. Не делайте из нас и себя, девочек.
- Нет, сукины дети. Я ни за что не открою вам этот засов.
Боже мой, как же мне плохо.
Запах крови с палубы просто убивает меня.
Скоро кровь зальет и пороховой склад.
Стиснув зубами длинный чубук моей трубки, я втягиваю в себя смерть.
Хэлл ушел. Наверное, чтобы вернувшись, раздолбать дверь.
Я взорву их к чертям.
О, а как же капитан, что прильнул сейчас своим мертвым ликом к обратной стороне двери?
Я слышу его когти, скребущие по дереву.
А вот и слизь подбирается через щель к моим ногам.
Надо убрать ноги...
Сам морской дьявол, по попущению Господа, наказывает нас.
Контрабанда морфина, которой я занимался, до того момента, приносила мне немалые деньги.
Но морфин меня не устраивал и предложение перевести в Лондон новый наркотик с Бермудских островов, возбудили сребролюбие.
Я попробовал его еще там.
Потом началось безумие:
Я ударил вилкой в шею, капитана, приняв его за морского дьявола.
Бегал по палубе с револьвером и стрелял в команду.
Видел слепых русалок, что забирались на судно, но соскальзывали обратно в пучину.
Я разбил бутылку с огненным зельем и поджег спичку.
Сейчас все умрут.
Дверь с треском, сломалась.
Хэлл придавил меня к полу.
Доктор Эвинс вставил мне в рот Библию, чтобы я не захлебнулся рвотой.
В проеме двери стоял капитан Фри с перевязанной шеей.
За его спинами были удивленные лица моряков.
Но я их не видел.
Левиафан поглотил меня, но я далеко не Иона и через три дня не выберусь из его чрева.
Четыре кровавые луны поднялись над морем.
Капитан Фри пил из бутыли души моряков, которые вытекали через продырявленную шею на бледное лицо мое, пытаясь уйти в небо, но небо грешников не принимает.
Новый наркотик придет в Европу.