(подслушанная история)
Как это у людей жить просто получается? Просто живут люди, не «заморачиваются». Вот сосед у меня, например, живёт по-людски - просто. Женился он, как обычно, присмотрев одну из наших девчат, получив одобрение друзей, и свадьбу сыграл, как полагается. Через год, как у всех нормально живущих людей, дитя в доме появилось. Он, как все порядочные мужики, обмыл это дело с друзьями, жена даже гордилась: столько никогда раньше не выпивал зараз. И после всё у него как у людей: жена с ребёнком на кухне, он после работы в пивнушку. Домой придёт – она с порога его за стол сажает, стряпню там всякую ему предлагает… ну, конечно, он для виду так покуражится малость, а потом обязательно похвалит: вкусно, дескать, готовишь. А так-то они очень даже ничего себе живут: в гости ходят, к ним гости ходят… Не получается у меня так. А всё с этой Катерины началось! Ведь хотел же на Любке жениться! С Любкой-то я уж года два как того… Ну, в общем отношения у нас были, друзьям моим она нравилась, компанейская девчонка. Всё к тому шло, что и свадьбу вроде играть надо, да только я думал: вот чуть ещё волей подышу, а там уж и в хомут… Вот на этом самом сомнении и подвернулся мне случай.
Приехала в нашу деревню деваха эта, Катерина. На свежак-то у нас всегда спрос был, а тут ещё краля особенная, на наших больно непохожая: ручки такие маленькие, пальчики тоненькие, а как глянет, так будто над внутренностями твоими смеётся. Вроде и не хохотушка, а весело с ней, и говорит как поёт. Как увидел её – сразу какое-то беспокойство во мне проснулось, будто в чём виноват. Но внимания ей не оказывал: у меня же Любка есть! А наши-то все хвосты пораспушили, кто в драку полез – силу продемонстрировать, кто впрямую хвостом за ней ходить стал – дружбу навязывать, а дружок мой, Генка, этот ко мне пристал, мол, у тебя хорошо получается с девчатами знакомиться, деликатно так получается, так ты ж будь другом, помоги… Куда деваться, когда друг просит?! Тем более что среди наших-то девчонок он не мог себе отыскать – всё с книжками таскался, да всем всё доказывал… В общем, ни одна наша девка его больше трёх дней не выдерживала. А эта приезжая будто и сама на грамотную смахивала. Вот разоделись мы как петухи в пёстрые рубахи(они тогда в моде были), идём в клуб, на танцы. А танцоры мы оба, надо сказать, никакие – так, покачаться в такт музыке в паре, или, на худой случай, поскакать коллективом, демонстрируя друг перед дружкой различные телодвижения – вот и все танцевальные способности. У нас в клубе обычно девчонки танцуют, а мы больше смотрим – выбираем, так сказать. А сегодня придётся самим, видно попариться. Заходим в клуб, осматриваем: кто какую позицию занял, откуда что видно. Продвигаемся к музыке поближе – с музыкантами местными поручкаться, они ж в авторитете в деревне, не всяк на гитаре путнее что сбацать сможет. Дальше идём: знакомых отыскиваем, хотя незнакомых тут, в принципе, нет. Огляделись, значит, видим: краля наша в обществе Толяна и его компании стоит-улыбается его россказням. Толян у нас за красавчика считался, хоть и олух был ещё тот, но первое впечатление производить умел на всех девчонок. Генка меня сразу туда потянул, а тут Любка с сестрой своей прямо на меня выпирает, но не подходит – ждёт, чтоб я первый подошёл. Я ей кивнул, мол, сейчас подойду, и прошёл с Генкой к Толяну. Поздоровались, знакомиться стали. Я жду, как договаривались, танца, чтоб Генка смог Катерину пригласить: я б Толяна отвлёк разговором. Вдруг объявляют белый танец – это когда девчата сами могут без стеснения парня пригласить – и к нам этак смело протискивается моя Любка и приглашает Толяна на танец. Я оторопел даже. Но в ту же секунду меня тоже приглашают на танец и я сразу же от этой оторопелости соглашаюсь, не соображая даже, что приглашает-то меня эта самая Катерина, в которую втюрился Генка. Вот так я оказался в роли танцующего, т.е. качающегося под музыку в паре с Катериной. А она уже меня разговорами заговаривает и танцевать правильно учит, я же пытаюсь незаметно так посмотреть в сторону Любки с Толяном, они рядом качаются. А Любка вся улыбками светится, Толяну в рот заглядывает, хохочет над чем-то. Меня так всего и скрутило внутри. Дело в том, что Любка мне как-то грозилась за Толяна замуж выйти, если я тянуть со свадьбой ещё буду, грозилась вроде так, в шутку, но сейчас мне это сразу вспомнилось почему-то. Ну, думаю, стерва ты, наверняка что-то было у неё с Толяном! И такое сомнение мне тут запало, что я давай любезничать с Катериной, выдавать весь запас интеллекта и джентльменства. Про Генку-то я словно забыл. Протанцевал я так, пока музыка не закончилась, провожаю свою напарницу, а она мне: «Давайте воздухом подышим, а то душновато здесь стало, народу много». Делать нечего, иду с ней на воздух, по пути Генке кричу, он злится, но поворачивает с нами. Выходим – тут Любкина сестра меня под руку и шепчет: «Спускайся, поговорить надо!» Спускаюсь с крыльца(оно достаточно высокое, если спустишь кого – костей не соберёт), там Любка стоит, на меня не смотрит. Я её за руку тронул – она как швыранёт мне руку-то! И давай во всё горло кричать! Я ей слово –она мне десять. Кричит, будто я у неё на глазах шашни кручу. Катерина в этот момент с Генкой тоже с крыльца спустились, я и говорю Катерине, на Любку показывая: «Познакомьтесь, невеста моя», а Любка так дерзко в ответ: «Была невеста, да вся вышла. Хочешь - ты теперь становись невестой!» - отвернулась и пошла в сторону, я за ней – она бегом, там её подружки стоят хохочут. Остановился я, не стал догонять.
Провожать Катерину мы с Генкой вдвоём пошли – она настояла, или, говорит, Толяна позову провожать. Провожались долго, говорили много, Генка начитанностью блеснуть старался, ну, а я думаю, снова девке занудством надоест быстро, так иногда его этак осторожно поосеку поговоркой какой нашей, деревенской. Прощались – Катерина просила назавтра купаться её свозить на озёра, что за деревней. У Генки мотоцикла нет, явно на мой намекнула. Да и не умел Генка тогда водить мотоцикл. Договорились поехать все вместе. Любку звать не стал, не поостыла ещё, да и сам я на неё разозлился за скандал этот у клуба. В общем, назавтра полдня втроём провели на озёрах – не заметили, как время пролетело. Катерина нам всё про свой город рассказывала, какой он особенный, исторический, сколько там памятников всяких архитектурных, достопримечательностей… Генка аж рот открыл, её слушая. Потом про нашу деревню рассказывать стала (у неё здесь когда –то предки жили, а сейчас только дальние родственники остались, к ним она и приехала), мы хоть и всех в деревне знаем, но что раньше, век назад, здесь происходило, слышали впервые. От Катерины узнали, как заселялись наши места, откуда сюда люди пришли. У нас, оказывается народ собрался из центральной полосы России – ехали сюда лучшую жизнь искать –отовсюду шли: из-под Воронежа, из Ростова, …… - интересным мне показался рассказ Катерины: я тогда впервые задумался над тем, что жизнь не так проста, как кажется.
С озёр едем –навстречу Толян на жеребце скачет. Поравнялся с нами и гарцует кругом, собой любоваться предоставляет: конь-то под ним племенной, красавец из красавцев. Катерина наша от восторга глаза растопырила во всё лицо, восхищения не скрывает, а Генка, на неё глядючи, совсем понурым стал. Ну, я тут подхожу к жеребцу, за уздцы взял, приостановил гарцеванье(к брату на конюшню часто заходил, там и познакомился с этим Воронком – Катерина-то этого не знала), разговариваю с Толяном, а сам уже спиной чувствую: на меня девка смотрит восхищённо. Дальше поехали, она мне:
- Как ты не побоялся?! Конь-то, видать, ретивый!
- Коней бояться – в деревне не жить, - лихо ответил я.
Генка молчал. Доехали до деревни, он сразу домой пошёл, а Катерина ещё сто раз благодарила за озёра, за красоту, которую ей показали, да так деликатно, что и всамделе себя экскурсоводом почувствовал.
В общем, с этого и началось – экскурсии по окрестностям, встречи за чаем… а там и до отношений дошло. Любка уехала к тётке и пустила слух, что замуж выходит. Генка сначала подулся, а потом сказал:
- Она ж сама тебя с самого начала выбрала, цыганочка; бесполезно мне было надеяться.
Вот такая се ля ви получилась. Любовь у нас завертелась бурная. Жили друг от друга далековато (самолётом – 3часа), письма писали каждую неделю – я за всю жизнь столько не написал, сколько за эти два года наших отношений. Нельзя сказать, чтобы я монахом стал, конечно, но встречи с Катериной ждал как обморока от счастья. Летали друг к другу по очереди: я – осенью и под Новый год , она – летом и весной. Встречи наши всегда романтичными были и счастливыми. По трамвайным линиям до утра гуляли летом, зимой в снегопад на ледяном озере танцевали, в сады лазил за охапками цветов для неё, осенью в листья листопада закапывались… Весёлое время было. Прошло!
Нет, мы, конечно, поженились как только она университет свой закончила. Ребёнок у нас родился. Вот тут её как будто подменили! С работы зайдёшь с друзьями в пивнушку – она дуется, отпуск чей-нибудь обмоешь – слёзы.
- В чём дело, говорю, дорогая? Чем не угодил?
- Пьёшь, - говорит она мне.
- Это я-то пью? – возражаю я.
Так вот и начались наши неурядицы. Мне как-то не верилось, что из-за кружки, ну, двух, пива может испортиться настроение у женщины. Да что там настроение – жизнь наперекосяк пошла! Ну, думаю, не знаешь ты, что значит «пьёшь» - дай, думаю, дам тебе представление. Запил как-то с друзьями на недельку. Так Катерина моя номер выкинула – к матери уехала! Разборки начались, она говорит, не хочу, чтоб ребёнок отца пьяным видел в скотском состоянии. Это что же выходит, я – скотина? Я такого не потерпел. Скандал, в общем. Потом улеглось вроде, пообещал не пить. Да где там!.. У друга сын родился – как не выпить?! Потом ещё повод нашёлся… Катерина моя скандалить-то не умеет – интеллигентная – и когда чем не довольна, лицо строгое такое делает, и грустное. А мне это её лицо – хуже скандала всякого! Не улыбается! Ну, я бывает и нагрублю со злости-то, когда на опохмеле. Плачет втихомолку. А я ещё больше злюсь. Вот так и разошлись характерами.
Вот я и думаю: как это у людей просто жить получается? Может, на Любке жениться надо было? Та бы сковородкой пару раз отходила, отматерила бы, как полагается, -глядишь, и жизнь наладилась бы. А то непросто как-то получается, трудно жить.