Глава 5.
1.
Прошло два месяца с тех пор, как пропала Софи. Николай Петрович Лунин не жалел ни денег, ни времени, чтобы задействовать все возможные связи, даже на самом высоком уровне. Перед ним распахивались двери кабинетов, и всё новые силы и службы направлялись на поиски ее следов. Ее искали и в Европе, и в Америке. Расследование было взято на особый контроль, но результатов не дало никаких. Последний раз ее видели на вечеринке в Париже. Она была без мужа, тот уехал провожать родственников. Потом она внезапно засобиралась, распрощалась и уехала. К кому? Куда? Неизвестно. Судя по всему, такси она не брала. Машину, на которой она могла уехать, не нашли. Больше ее никто нигде не видел, ни живой, ни мертвой. Никаких следов.
Люсьен, жена Николая Петровича, не выходила из комнаты и плакала. Жерар активно помогал в поисках: тоже с кем-то встречался, куда-то ездил, звонил – безрезультатно.
Все средства были исчерпаны. Николай Петрович уже не надеялся на лучшее. Если бы это было похищение, уже давно бы позвонили. Но не было ни звонков, ни писем. Софи просто исчезла. Беспокойство сменилось тревогой, тревога отчаянием, отчаяние – гневом и желанием отомстить, если уж ее нет в живых.
На земле было только одно место, где ему могли бы помочь.
Через два дня он улетел в Африку.
Они сидели вдвоем в парке за президентским дворцом: Николай Петрович и президент этой африканской страны.
- Господин президент, - начал Николай Петрович.
- Николай, я для тебя не господин президент. Мы друзья и всегда будем друзьями. Я всегда для тебя Бернар.
- Хорошо, Бернар.
Оба замолчали, и их воспоминания полетели вместе: на двадцать лет назад, на большую поляну в джунглях, на берег священного озера.
- Двадцать лет нашей дружбе, Николай, и я никогда не забуду, что благодаря тебе я стал президентом.
- Не преувеличивай.
- Конечно. Если бы не наши ежедневные беседы, споры, если бы не твои рассказы, советы и помощь, я бы никогда не осознал своего предназначения.
- Я бы без тебя тоже никогда не стал тем, кто я есть, и не имел бы того, что имею.
- Значит, мы оба помогли друг другу.
Воспоминания снова перенесли их на двадцать лет назад, к их первой встрече.
В то время Николаю Петровичу было пятьдесят, прошло уже пять лет, как он жил в Африке. Он говорил по-французски так, что его принимали за француза или, в крайнем случае, за бельгийца, он знал несколько племенных языков, переезжал из страны в страну и зарабатывал на жизнь переводами. Настоящей же его страстью, которая не приносила денег, но приносила удовлетворение, стало изучение Африки, ее загадок, тайн, обычаев, ритуалов. Он никогда не встречался со своими соотечественниками, никогда долго не засиживался на одном месте, много ходил пешком и всегда налегке. Он никогда не расставался только с одной вещью: фотографией, на которой, обнявшись, сидели тридцатипятилетняя женщина, он сам и маленькая девочка лет пяти.
В тот день, после двенадцатидневного перехода через джунгли, он вместе с проводниками вышел на большую поляну на берегу озера. В тот день он впервые увидел крепкого мужчину средних лет, раскрашенного в воинственную окраску, вождя племени, нынешнего президента страны, Бернара.
В племени Николай Петрович прожил долго, он даже прошел обряд посвящения в число избранных – воинов. Он был первым белым человеком, дошедшим до этих мест, и всегда этим гордился.
Николай Петрович прижился в племени, и каждый день, сидя под навесом в центре деревни, они вели с вождем неторопливые беседы. Он узнал, что Бернар был сыном бывшего премьер-министра, до тридцати лет прожил в столице и получил прекрасное образование в Париже. Потом произошел военный переворот, а на самом деле – племенной переворот, что часто случается в Африке, где старейшины, племена и кланы до сих пор играют важнейшую роль в политической жизни. Президент, премьер-министр и большинство министров были казнены. Бернар бежал в джунгли, в родное племя, в сердце Африки, где про него забыли и оставили в покое.
И с того дня, когда Николай Петрович узнал об этой истории, их спокойные беседы стали превращаться в споры. Наверное, в каждом русском человеке, в большей или меньшей степени, таится бунтарь. Против ли порядка или родителей, против соседа или начальника, против распорядка дня или государственного строя, против милиции или против власти в стране, против закона или против правительства, бунтовщик сидит в каждом русском.
Николай Петрович хорошо знал племя, к которому принадлежал Бернар. Его соплеменники составляли большинство населения страны. Главное – среди них были молодые офицеры в армии. Так, переходя от сомнений к уверенности, в спорах и надеждах, они стали готовить приход к власти.
Так через год Бернар стал президентом, а Николай Петрович получил права на разработку золотоносного рудника. Николай Петрович разбогател и последние пятнадцать лет жил в Париже.
- Ты давно не был в наших краях, Николай.
- Ты же знаешь, Бернар, я редко выезжаю из Парижа, только в Москву, к дочке.
- Как она поживает?
- Прекрасно. Снова собирается выйти замуж.
- Сколько ей сейчас?
- Тридцать.
- Как время летит. Я до сих пор помню ту фотографию, которую ты всюду с собой носил. На ней ей пять лет.
- Кстати, знаешь, кто ее жених? Владелец второй половинки маски.
- Вот как. И они, действительно, любят друг друга?
- Да. Я с ним познакомился в Париже. Хотя сейчас у них возникли какие-то проблемы. Надеюсь, что временные.
- Ты ему рассказал?
- Да.
- Хорошо.
Николаю Петровичу показалось, что Бернар не удивлен. Видимо, он уже знал. Это было бы вполне естественно. Это была его тайна, тайна его народа, его племени, его веры. За этой тайной стояли грозные силы добра и зла, и Бернару было доступно знание, приближающее его к этим силам, неизвестное большинству смертных. Не стоило больше касаться этой темы.
- Как ты понимаешь, я прилетел не для того, чтобы рассказать тебе об этом.
- Понимаю. Даже знаю, почему ты прилетел сюда. Из-за Софи.
- Да, из-за Софи.
- Она ведь мне тоже не чужая.
- Жерар тебе, конечно, звонил.
- Конечно. Я всё знаю. Ее до сих пор не нашли.
- Я подумал о последнем средстве. Только ты сможешь мне помочь.
- Я тоже думал об этом. Я тебе помогу.
- Значит, я увижу Нгума?
- Завтра он будет здесь.
- Он разве не в деревне?
- Конечно, в деревне.
- Как же он успеет?
- Николай, ты давно не был в Африке.
- Да, я и забыл.
- Помнишь, что я тебе говорил тогда, в джунглях? Есть тайны, которые нельзя раскрыть и не умереть. Есть вещи, недоступные человеческому пониманию. Есть силы несравненно более высокие и могущественные, чем человеческий разум. Силы вечные и вездесущие. И если простому смертному когда-нибудь доведется столкнуться с проявлением этих сил, то не надо анализировать их происхождение или задавать вопросы, надо просто принять их, как данность.
Я был рад тебя видеть, Николай. Не забывай, я твой вечный друг.
- Спасибо, Бернар. Прощай.
- Прощай. Жди в гостинице. Нгума сам тебя найдет.
2.
Дверь отворилась, и в гостиничный номер вошел старик в белом бубу и белой круглой шапочке, с большим, круглым серебряным подносом подмышкой и котомкой за плечами.
- Здравствуй, Николай.
- Здравствуй, Нгума.
Из-под шапочки выбивался шишковатый лоб, сросшиеся на переносице брови подчеркивали острый взгляд, широкие ноздри оттеняли длинный прямой нос, губы были толстые, вывернутые, а подбородок заканчивался шкиперской кудрявой бородкой. Из-под бубу торчали острые ключицы.
Сколько Николай Петрович его помнил, а знакомы они были уже двадцать лет, Нгума не менялся: он никогда не выглядел моложе и не становился старше. Ему было больше ста лет, наверно.
- Как дела?
- Хорошо.
- Как здоровье?
- Хорошо.
- Как семья?
- Хорошо.
- Как дети?
- Хорошо.
- А у тебя?
- Хорошо.
- А здоровье?
- Хорошо.
- А семья?
- Хорошо.
- А дети?
- Хорошо.
- Хорошо?
- Хорошо.
Нгума знал многое, наверняка, он всё знал про детей Николая Петровича и про то, о чем сам Николай Петрович даже не догадывался, но традиционный ритуал приветствия от этого не мог измениться.
- Присаживайся, Нгума. Сейчас будем пить чай.
Николай Петрович разлил сладкий настой на травах по маленьким чашкам, и они, не торопясь, принялись пить чай, время от времени повторяя:
- Всё в порядке?
- Всё в порядке.
- А семья?
- Хорошо.
Так продолжалось около часа, пока высокий заварочный чайник не опустел.
Только тогда Нгума приступил к делу. Он положил на пол в центре комнаты серебряный поднос, расстелил рядом маленький коврик и сел на него по-турецки. Он зажег свечи, окольцевал ими поднос, а потом разложил на нем пучки трав, кости и кусочки высохшей кожи. Он закрыл глаза и стал бормотать заклинания, потом поджег пучок травы и начертил им в воздухе магический знак. Узкая струйка дыма поднялась к потолку. Он уставился в поднос и долго сидел неподвижно. Потом он сказал:
- Софи мертва, Николай.
Николай Петрович покачнулся, как от удара.
- Я был готов к этому. Продолжай.
- Она лежит недалеко от Парижа, в темном огромном здании, в каменной гробнице, ниже земли, но не под землей.
- В подвале. Ты можешь разглядеть это здание?
- Это очень древний дом. Серые стены покрыты зеленью, узкие окна, башни, три этажа, трава перед входом, деревья, рядом река. Других домов нет.
- Я знаю этот замок. Я узнаю это место, - всё больше волнуясь, проговорил Николай Петрович. - Ты можешь сказать, кто убийца?
- От него исходит сила. Он связан с духами. Он служит вездесущему. Его лицо прикрыто черной маской. Я не могу его разглядеть.
- Что-нибудь еще?
- Нет, это всё. Больше я ничего не вижу.
Нгума устало откинулся назад, лицо его разгладилось.
- Извини, Николай, за дурную весть.
- Спасибо, Нгума. Остальное уже мое дело.
- Я тебе скоро опять понадоблюсь, Николай.
- Как мне связаться с тобой, Нгума?
- Я сам тебя найду, Николай. В Москве.
3.
Николай Петрович узнал этот замок под Парижем. Это было невероятно. Он принадлежал Жерару.
Полиция оцепила замок и вошла в дом. Он был пуст. Узкие каменные ступеньки, ведущие в подвал, были завалены щебнем. Было видно, что по ним давно никто не спускался. Дверь была заперта. Только настойчивые уговоры Николая Петровича и присутствие комиссара заставили полицейских взломать дверь. В подвале было темно, электричества не было. При свете фонарика обнаружили несколько каменных саркофагов, прикрытых тяжелыми плитами. С трудом отодвинули крышки. В одной из гробниц лежала Софи.
Лицо ее не тронуло тление. Оно было спокойным и умиротворенным. Она лежала в длинных белых одеждах, и цвет ее лица сливался с платьем.
Николай Петрович склонился к ней и провел рукой по холодному лицу. Глаза ее были закрыты. Маленькие кудряшки выбивались из-за уха. Лоб был высокий, открытый. Губы слегка разлеплены. Носик вздернут и чуть-чуть заострился. Под глазами легли тени.
«Не уберег. Не уберег».
Откуда-то из черного угла вышла серая кошка, неторопливо прошла мимо гроба и затерялась среди ног.
Тело увезли. Экспертиза установила, что смерть наступила примерно два месяца назад в результате того, что было вырвано сердце. Это был шок. Полицейские еще не сталкивались с подобным случаем. Не вырезано, а именно вырвано. Сердце. Рука с нечеловеческой силой прошла сквозь кожу и ребра и просто вырвала сердце из груди. Это было неслыханно.
После похорон почерневший от горя Николай Петрович набрал телефон приемной своего друга-президента и стал ждать.
- Здравствуй, Бернар.
- Здравствуй, Николай. Прими мои соболезнования.
- Знаешь, где нашли Софи? В замке Жерара. Пока с уверенностью ничего нельзя сказать, его ищут. Я твердо знаю одно: Софи принесли в жертву. В жертву черному господину. Я не хотел бы тебя огорчать, Бернар, но если Жерар служит ему, тебе тоже грозит опасность.
- Понятно. Спасибо за звонок. Еще раз прими мои соболезнования.
Жерара так и не нашли. Он исчез, как тень, растворившаяся в солнечном свете.
Глава 6.
Впервые за много дней Андрей проснулся бодрым и свежим, и первая его мысль была об Ире.
- Ира ждет ребенка. Надо ехать к ней. В Москву.
Стояло начало сентября. Андрей вышел на террасу и увидел, как хорош этот наступающий день. Он будто очнулся от тревожного долгого сна и, как бывает после выздоровления, с удовольствием и волнением делал первый шаг в большой мир. Он вздохнул полной грудью и потянулся. Воздух был еще летний, душистый.
- Хорошо.
Он спустился в сад, сорвал желтое налитое яблоко и смачно хрустнул. Свежий сочный запах антоновки ударил в ноздри.
- Хорошо.
Рядом с домом вытянулись высокие разноцветные гладиолусы. «Срежу-ка я большой букет и привезу Ире. Ей будет приятно».
В Андрее зрела спокойная уверенность, что Ира его ждет и примет. Он срезал красивый фиолетово-розовый букет и поставил в вазу на веранде. «Пока не уехал, пусть в воде постоят». Посмотрел оценивающе на свою работу:
- Хорошо.
Потом он сварил кофе и сел в беседке, жмурясь на солнце, как кот. «У меня будет сын, - думал он. Сейчас выпью кофе и поеду в Москву».
«Хорошо здесь, тихо, - продолжал он размышлять. Надо будет Иру привезти сюда на несколько дней. У нее еще дни остались от отпуска. Пусть возьмет, и дня четыре здесь поживем. Пойдем в лес, насобираем грибов. Сейчас опята пошли. Ира пожарит». Андрей закрыл глаза. «Сегодня, кажется, суббота. Вот в среду вечером и приедем сюда. Четыре дня, пять ночей вместе. Как я соскучился по ней. Что она сейчас делает? Дома, наверное. В квартире убирается. Ей же нельзя поднимать тяжестей. И волноваться нельзя. А я, дурак, ее обидел. Ладно, повинюсь. Скажу: прости дурака. Она простит. Она поймет. Нагряну к ней неожиданно, вот она обрадуется. Хорошо. Скоро у меня родится сын».
- Андрей, ты где? – услышал он знакомый голос.
Андрей открыл глаза и увидел, как по дорожке к дому идут доктор и Наташа.
- Принимай гостей.
Андрей встал.
- Привет, Алеша. Здравствуйте, Наташа.
Доктор по-хозяйски прошел в дом и поставил на веранду сумку.
- Здесь коньяк, водка, продукты, разносолы всякие.
- Как-то вы неожиданно…
- Приехали навестить. Я же сказал, что приеду. А ты что, не рад?
- Конечно, рад. Просто я уезжать собрался.
- Вот тебе раз. Ехали-ехали. В кои веки выбрались к тебе на дачу. Наташа вообще у тебя здесь не была. А ты уезжать.
- У меня дела в Москве.
- Андрей, это невежливо. Отложи дела до завтра. Отдохнем сегодня, погуляем, вечером баньку истопим, посидим за столом, а завтра вместе поедем. Подумай, в какое положение ты меня ставишь: я уж Наташе так расписывал, как у тебя на даче хорошо. Мы же без тебя не останемся. Что же, только приехали и сразу уезжать? Нехорошо, друг.
- Ладно, уговорил. Поедем завтра.
- Вот теперь другое дело. Вот за это люблю.
- Проходите, Наташа, - сказал Андрей. Давайте я вам дом покажу и сад.
- Андрей, я тебе, как врач, должен сказать. Ты отлично выглядишь. Кто тебе дачу прописал? Я.
Наташа улыбалась и казалась возбужденной. Она была одета в легкий сарафан ниже колен. Солнце просвечивало ее красивую фигуру и раздевало ее. Она это знала и будто дразнила Андрея, выставляя напоказ свои прелести.
- Андрей, вы нас угостите кофе? – томно спросила она.
- Да, конечно. Пойдемте в беседку
Они расположились в беседке.
- Как Ира? Что же она не приехала?
- С Ирой всё в порядке, - сказала Наташа. Вы же, по-моему, разошлись?
- Не совсем, я так думаю.
- Предлагаю не терять времени, а пойти сейчас в лес за грибами, - вмешался доктор. Потом Наташа приготовит обед. Я мечтаю о жареных грибах. Вечером баня и застолье. Как вам мой план?
- Пойдемте, пойдемте. – Наташа порывисто встала. У вас найдутся корзинки?
Лес начинался за забором. Совсем недалеко, в овраге, они нашли поваленное дерево, усыпанное опятами. Грибы пахли вкусно: лесом и свежестью. Андрей жадно вдыхал их запах. Все ощущения его были новыми и острыми. Ему было приятно присутствие Наташи, оно напоминало об Ире. Она как бы носила в себе частицу своей подруги.
Обед получился знатный. Пили коньяк, ели грибы со сметаной.
- Как хорошо здесь. Сто лет не вырывалась на природу, - сказала Наташа. - Я позагораю не травке, вы не против?
Она переоделась в купальник и вышла в сад. Доктор и Андрей остались на террасе.
- Красивая женщина, - сказал доктор. - Страстная, как огонь.
- Ты с ней спишь?
- Иногда.
- А жена?
- А что жена? Как и полагается женам, ни о чем не догадывается.
- Ты что-нибудь слышал об Ире?
- Она мне звонила пару недель назад.
- Что она сказала?
- Про тебя спрашивала. Я ей объяснил, как можно деликатнее, что ты не совсем здоров, но что это временно, и всё еще наладится.
- Спасибо тебе. А она?
- Она тоже сказала спасибо. Ты к ней собирался ехать?
- Да, к ней. Не могу больше без нее.
- Вот теперь я точно вижу, что ты выздоровел.
Я заметил, что ты свою маску и сюда притащил. Зря. Говорю тебе: избавься от нее. От нее у тебя депрессия была. И ведь могут быть рецидивы. Это я тебе профессионально говорю. Хочешь, помогу продать?
- Нет, Алексей. Я с ней не расстанусь. И давай больше не будем об этом.
- Ну, смотри. А то ведь будешь жалеть потом, что не послушался.
Они лениво потягивали коньяк. Андрей улыбался. «Ира звонила. Беспокоилась обо мне. Не забыла. Всё хорошо».
- Ты на озере не был? Вода холодная, нет? – спросил доктор. - А то, может быть, завтра с утра искупаемся? Сегодня лень, а завтра, перед отъездом, милое дело.
«Милое дело, - думал Андрей. - Завтра я ее увижу. Милое дело».
Он задремал, а когда проснулся, то увидел, что солнце уже катится к закату.
Доктор и Наташа спускались со второго этажа, и по их раскрасневшимся лицам было видно, что послеобеденный отдых они провели вместе и не без удовольствия.
- Андрей, где вы у себя женщину прячете? Или она от вас голой выскочила, а платье на кресле оставила? – кокетливо спросила Наташа.
- Наташа, не смущай мужика. У него же дача, а не монастырь.
- Кажется, я поспал.
- Часа три, не меньше. Мы уж тебя не стали будить. Я Наташе дом показал, пока ты спал, ей очень мансарда понравилась.
- Да, уютная спаленка, - заулыбалась Наташа.
- Самое время в баньку. Пойдем, Андрей, баньку истопим. А Наташа здесь, с твоего разрешения, похозяйничает, на стол накроет.
- Хозяйничайте, Наташа. Женских рук у меня на даче не хватает, - сказал Андрей.
- Эх, я уже предвкушаю, как мы сегодня гульнем после бани, - сказал доктор.
- Протопите хорошенько. Я люблю разомлеть в парилке, - сказала Наташа.
Бани Андрей больше не боялся. Он тщательно обследовал все уголки и никакой гадости не обнаружил.
- Я готова, - сказала Наташа. - Пойдемте все вместе.
- Нет, - усмехнулся Андрей. - Я уж после вас.
- Андрюша, я никогда не думала, что вы такой скромник. Пойдемте. Вместе веселее. Я же вас не съем.
- Нет, я уж потом.
- Ну, как хотите. Сами будете жалеть о том, что пропустили. Пойдем, Алеша. А вы, Андрей, если надумаете, присоединяйтесь к нам.
Андрей остался на террасе. Посвежело. Приближалось любимое время полутонов – сумерки.
Через полчаса распаренная Наташа, завернувшись в полотенце, вбежала на террасу.
- Идите, Андрей. Алеша вас ждет. А то лучший пар пропустите.
После свежего вечера в парилке было особенно уютно, жарко и сухо.
- Ты не обращай внимания на Наташины выходки, - сказал Алексей. - Она со всеми такая. Женщина без комплексов.
Говорить не хотелось. Пар просачивался под кожу и убаюкивал мозг.
Дверь приоткрылась, и в парилку проскользнула Наташа. Она, действительно, была очень красивой. Соски набухли. Стройное, здоровое тело излучало волны желаний и ненасытного аппетита.
- Я замерзла. Пустите в свою компанию?
И приняв молчание за знак согласия, она уселась на верхний полок рядом с Андреем. Андрей физически почувствовал ток, бьющий от ее ног и плеч.
- Как же хорошо. Как я люблю баню, - промурлыкала Наташа и закрыла глаза.
Они сидели молча, прислонясь к дощатой стене, и блаженствовали.
- Всё, больше не могу. Жарко. Я вас жду за столом, - сказала Наташа и выскочила наружу.
- Я же говорил, что она женщина без комплексов, - засмеялся Алексей. - Я привык и не обращаю внимания. У нас с ней свободные отношения. Никаких обязательств.
Андрей сидел с закрытыми глазами и представлял на месте Наташи Иру, голенькую, гибкую, желанную.
- Ну, всё. Я тоже пошел, - сказал Алексей. - Мы тебя ждем.
Когда Андрей вошел в дом, они уже сидели за столом на веранде. Пахло жареной курицей и свежей зеленью.
- Аппетитно, - сказал Андрей.
Доктор разлил по рюмкам водку.
- Прошу к столу.
- На воздухе, после баньки, под картошечку и огурчики, - что может быть лучше, - вздохнула Наташа.
- За гостеприимного хозяина, - провозгласил первый тост доктор.
Застолье началось.
Пили за Наташу, за Алексея, за дружбу. Доктор откинулся на спинку стула. Наташа положила ногу на ногу и закурила. Андрей улыбался и рассказывал о соседе – Кузьмиче:
- Что-то его давно не видно. Обычно он дармовую выпивку за версту чует.
- Зачем нам этот Кузьмич? Нам и так хорошо. Правда, Алеша?
- Давайте за Иру выпьем, за ее здоровье, - сказал Андрей.
- За Иру, так за Иру, - согласилась Наташа. - Только что ей станется? Порхает себе, как бабочка, по жизни. То на один огонек залетит, то на другой.
- Какой огонек? – спросил Андрей, продолжая улыбаться.
- Наташа, перестань, - сказал доктор.
- Да ладно тебе меня дергать. Если бы Андрей с ней жил, я бы слова не сказала. А сейчас другое дело. Понимаете, Андрюша, у Ирочки такая конституция: больше недели она без мужика не может. Впрочем, так же как я.
Андрей замер с рюмкой в руке:
- Что же, у нее кто-то есть?
- Андрюша, какой вы непонятливый. Конечно, есть.
Горячая волна ударила Андрея в лицо. Он задохнулся, покрылся потом и покраснел.
- Вы его видели? – еле выговорил он.
- Конечно. Заехала я к ней как-то в гости. Неделю назад, по-моему. И очень классно посидели втроем. Его Сергей зовут. Он, кажется, дипломат.
- И что же он из себя представляет?
- Красивый мужчина. Представительный, высокий, черноволосый. В Германии работает.
- Что же, он у нее живет?
- Нет, он женат. Заезжает к ней на вечерок два-три раза в неделю. Ну, сами понимаете. Хотя, думаю, он у нее не задержится. Два-три месяца максимум, а потом она начинает скучать и искать что-то новенькое. Мы с ней в этом похожи.
Андрей закурил. В комнате повисла тишина.
- Да вы не переживайте, Андрюша. Пожил с красивой женщиной. Расстались по-хорошему. Будет другая, еще красивее. На Ире свет клином не сошелся.
«А как же ребенок?» – хотел спросить Андрей, но промолчал.
- Она моя подруга, и то, что я говорю – совсем не в осуждение. Я ее прекрасно понимаю. Нельзя любить вечно одного человека. А женщине всегда хочется любить. Вы поймите и тоже не осуждайте ее, Андрей.
- Давайте-ка лучше выпьем, - сказал Алексей.
Андрей пил водку, как воду, ничего не чувствуя, рюмку за рюмкой. «Не может быть, - думал он. Ира не такая. Всё вранье. Хотя зачем ей врать? Она очень правдоподобно описала этого Сергея. Не могла она его выдумать. Женат. Дипломат. Два-три раза в неделю заезжает к Ире. Очень правдоподобно. Но Ира-то какова? Чуть ли не из-под венца и в постель к другому. Хотя мы же расстались. Я сам освободил ее от всех моральных обязательств. А любовь? Тут же разлюбила? Тут же забыла? Тут же пошла к другому? Ох, женщины, исчадье крокодилов».
Не хватало воздуха. Андрей вышел на террасу.
«Нет никакой любви. Это сказка, в которую Ира помогла мне поверить. И сама себя уговорила, что она есть. Или делала вид, что верит в нее. Ничего этого нет. Люди встречаются и расходятся, и катятся по жизни, как перекати-поле. Чего жалеть? Наташа права: будет другая, еще красивей. Нет, не будет. Такой, как Ира, не будет».
- Андрюша, где вы? Не лишайте нас своего общества.
Андрей вернулся к столу.
- Андрюша, вам не идет этот похоронный вид. Я вас расстроила, я знаю. Но будьте мужчиной, наступите на свои переживания. Тем более, вы сами дали Ире отставку. И я считаю, правильно сделали. Всегда лучше самому делать первый шаг. Вам было бы больнее, если бы она вас бросила. А так бы и случилось рано или поздно, поверьте мне. Я хорошо знаю Иру, так бы и случилось. Вы бы мучались и пытались склеить то, что склеить невозможно. Вы бы пытались ее вернуть и унижали себя, но это бы ничего не изменило. Так что радуйтесь, что сами сделали выбор. Всё к лучшему в этом лучшем из миров. А теперь улыбнитесь и скажите, что вы не сердитесь на меня. Кстати, у вас музыка на даче есть?
- Только приемник.
- Вот и хорошо. Алеша, покрути ручки, найди какую-нибудь спокойную музыку. А мы с Андреем будем танцевать.
- Нет, мне что-то не хочется танцевать.
- Андрюша. Если женщина просит… Вас разве не учили, что некрасиво и невежливо отказывать даме. Ну же, идите ко мне. Я вас утешу.
Из приемника полились звуки музыки. Наташа обняла Андрея, и они стали танцевать. Алексей курил, и по его лицу было невозможно угадать, что он обо всем этом думает. Наташа прижалась к Андрею и зашептала ему на ухо:
- Милый мой, это не беда, это полбеды. Будет новый день и новая любовь. Давай-ка выпьем на брудершафт и расцелуемся.
Они выпили на брудершафт и поцеловались.
Андрею снилась Ира. Она лежала рядом, крепко прижавшись к нему. Ее горячее тело прогоняло холодок в груди и будило желание. Он обнял ее ногой и положил руку на грудь. Их губы слились. Он открыл глаза и увидел прильнувшее к его щеке лицо и разметавшиеся по подушке волосы. Сон был настолько реальным.
- Ира, - тихо позвал он.
- Глупенький, я – Наташа, - зашептали губы.
Андрей приподнялся на локте и увидел рядом с собой Наташу.
- Ты что здесь?
- Пошла до ветру и комнатой ошиблась. Ты не против таких ошибок?
Он сел на кровати и окончательно проснулся.
- Подожди, я возьму сигареты.
Он встал, закурил, и огонек сигареты выхватил из темноты насмешливое лицо и дрожащее от возбуждения тело.
- Так и будешь стоять? Иди ко мне скорей.
Андрей уже успокоился, желание пропало.
- Иди к себе в комнату, Наташа. Не стоит сейчас, ни к чему это.
Наташа резко села на кровати.
- Ты сам отказываешься от своего счастья. Ты не умеешь любить. Ты умеешь только отталкивать.
Она встала и вышла из комнаты.
После утреннего кофе Алексей спросил у Андрея:
- Может быть, с нами пойдешь на озеро? Освежишься, поплаваешь. Посмотри, утро какое.
- Нет, я здесь буду.
- Ладно. Не расстраивайся так. Всё бывает. В Москву поедешь?
- Нет, не поеду. Нечего мне там делать.