ГЛАВА 23
Покидая комнату, я внутренне приготовилась к оглушительным овациям, но моё появление было встречено весьма сдержанным ликованием. Однако, я не спешила расслабляться.
Я стояла на ровном каменном выступе, который с натяжкой можно было назвать крыльцом, на высоте примерно третьего этажа. А вокруг было, действительно, так, как рассказывала Бакуня. Огромная пещера с покатыми стенами. Слегка вогнутый потолок, в центре его висел размером с бочку огненный овал. Словно гигантский плафон освещал пещеру, как солнце землю в ясный день.
Две стены, точно соты, в ячейках, прикрытых завесами из каменных бус. У каждой ячейки выступ-крылечко, которое упиралось в ступенчатую лестницу. Свободные участки стены, как в моей комнате, покрыты картинами: лес, солнечные поляны, заливные луга. И масса всевозможных животных, птиц, насекомых. Издали всё это напоминало скорее фотообои, чем живописные полотна.
Третья стена - слева от меня - самая низкая, имела лишь один проём, у самого пола. В отличие от ячеек, этот проём имел массивную настоящую деревянную дверь. Сейчас она распахнута.
Сразу от двери начиналась вырубленная в стене лестница. Она плавно шла на подъём и на уровне примерно второго этажа обрывалась у треугольной площадки. В центре треугольника стоял малиново-розовый каменный куб.
Острый угол треугольника упирался в аркообразную нишу. Внутри её стояла, слегка затенённая скульптура девушки в боевом снаряжении.
Ба! да на ней тот же наряд, что и на мне, только настоящий, из металла. Скорее всего, золото, судя по блеску.
Я, невольно, осмотрела себя и отметила: выгляжу... пародией на скульптуру. Не хватает только Спицы в руке. Браслет на запястье шелохнулся, малиновый глазок осуждающе моргнул.
Четвёртая стена-справа от меня - отвесная, имела два проёма: широкий арочный внизу - выход из пещеры, и небольшой, как чердачное оконце, под самым потолком.
Моментально вспомнился рассказ Бакуни: там, наверху дежурит смотрящая за Часами Ладанеи. Часы - это 24 бусины в ожерелье на шее Образа. Как я ни всматривалась, но не смогла рассмотреть бусы на скульптуре.
Внизу-мощёная "площадь". На ней резервуар с водой и, подковой, выставлены столы. Треть свободного пространства занимала пёстрая толпа, состоящая из одних женщин. Запрокинув головы, все смотрели на меня. Я хорошо видела их счастливые ликующие лица.
Пожалуй, пора спускаться. Тем более, что женщина за моей спиной как-то странно стала вздыхать.
По мере моего приближения к столам, гул голосов - шёпотов стихал. Сопровождавшая меня женщина, забежала вперёд, показывала куда идти. Толпа молча расступилась, выражая эмоции лишь глазами.
Я старалась не глазеть по сторонам, ибо их восторженные глаза не только смущали, но и выбивали почву из-под ног. Вроде и не жарко было, но я, буквально, вся взопрела. Да ещё не знала, куда руки деть. Зудела левая ладонь и браслет-Спица вздрагивала. Осуждали мою слабость или одёргивали?
Женщина подвела меня к выпуклому краю стола, где стояли всего три стула-кресла. Каменные, покрытые шкурами. Мне предназначался средний.
С лёгким шумом толпа рассыпалась вдоль стола, замерли у скамеек. И тут я обнаружила, что среди женщин есть и мальчишки, но их, как говорится, раз-два - и обчёлся.
За спиной у меня послышались шаги.
Четыре плотных девушки несли подобие носилок, на которых восседала древняя старуха. Рядом твёрдо с достоинством шла Зарёма.
Воцарилась звонкая тишина.
- Сёстры и братья!- внезапно взорвал тишину звонкий голос Зарёмы.- Вот и пришёл тот радостный день, который мы так ждали... Многие уже и веру потеряли, что он настанет...- Зарёма от волнения поперхнулась, на лицо набежала горестная тень и тотчас схлынула.- Что говорить... Они вернулись! Зазирка и Светозарная! Радуйтесь!
Возможно, мне так показалось, но последнее слово Зарёмы прозвучало, как команда. Впрочем, я тут же забыла об этом, ибо оглушил шум: заговорили-закричали все разом. Всего две фразы: "Исполать, Ладушка!" и "Будь здрава, Зазирка!", но с такой мощной звуковой прослойкой, что у меня, буквально, на языке ворочалось слово "Заткнитесь!" А следом, толчками, пробивалось раздражение.
Меня охватил ужас: если раздражение вырвется... не миновать беды... Они что, кретинки? Дана команда радоваться - и понеслась? Да от такого гвалта и человек со стальными нервами сорвётся с катушек.
Старуха, кутавшаяся в меховую накидку, вдруг заёрзала, вскинула сухую рябую от пигментных пятен руку, что-то пробулькала.
- Тихо,- вскрикнула Зарёма, как бы переводя это бульканье.- Вкушайте!
Опять прозвучало как приказ. Ох, не нравится мне это "общество"...
Зарёма села, я последовала её примеру. И тотчас остальные, замолчав, стали рассаживаться.
Кажется, я вопросительно глянула на Зарёму. Та ответила быстрым взглядом, обронила сквозь зубы:
-Потом...
На столах были, можно сказать, царские разносолы. Нечто подобное показывают в кино на исторические темы. Свинина, птица, рыба, как в целом виде, фаршированные, так и в различных блюдах: жареное, пареное, в виде пирогов и холодца. Десятки овощных и фруктовых блюд. И всевозможные напитки: морсы, компоты, киселя.
Неужели всё это можно съесть за раз? Если не кушать, а жрать в три горла, то и тогда, думаю, останется предостаточно. Зачем это? Показать хлебосольство? По-моему, дурацкий выпендрёж. Треть всего этого хватило бы за глаза...
Некоторое время слышались лишь тихая возня, стук посуды, плеск жидкостей и работа челюстей. Очевидно, правило "Когда я ем, я глух и нем" действует здесь, как негласный закон.
Я прекрасно чувствовала, что страшно голодна, но, почему-то ела без всякого аппетита. Похоже, раздражение затоптало его, пробираясь на волю. Чисто механически попробовала немного того, немного другого, третьего, так же механически отметила, что вроде довольно вкусно.
Относительно набив желудок, и, по пути, там же похоронив раздражение, я решилась, наконец, оторвать глаза от стола и глянуть поверх него.
Да, картина неприглядная: форменная жрачка. Нечто похожее на Зойкину свадьбу, только в "неозвученном" варианте. Поражали лица: какие-то пустые, как у дебилок. Ели, в основном, руками, вымазались, как малые дети. Жуткое зрелище...
Это что, деградация из-за замкнутости? Или болезнь? Чёрт! не подхватить бы и нам. С нами дети...
Кстати, о детях. Это светлое, живое пятно в ужасной картине, расположилось на концах "подковы". Детей было десятка два, почему-то все, выглядели ровесниками Ярика, Леночки и Птаха. Были и мальчики, но их, как я уже сказала, на пересчёт. Вполне нормальные дети, ведут себя естественно, живо, шёпотом общаются с Яриком, с Леночкой и Птахом. Среди них были Зоя (слева) и Бакуня (справа). Зоя явно чувствовала себя не в своей тарелке: то и дело бросала в мою сторону умоляющие взгляды.
Ах, Зоя, я бы сама рада поскорее закончить "обед", но... приходится терпеть, дабы "хозяев" не обидеть.
Наконец, Зарёма подала знак, и четыре девицы встали из-за стола, бережно переправили старуху на носилки, унесли.
Непонятно: зачем нужно было тащить её за стол, если она всё время просидела куклой? Для этикета? По-моему, чистой воды идиотизм.
Едва унесли старуху, Зарёма поднялась и хлопнула в ладоши. За столами оживились, завершая "обед". Кое-кто начал собирать грязную посуду.
Я посмотрела на Зарёму: что делать мне?
-Идём,- просто сказала она, и направилась к распахнутой двери, куда унесли старуху.
Сразу за порогом был небольшой круглый коридор, четыре проёма. Вместо дверей завесы из бус. Бросалась в глаза странная отделка стен и три проёма. Если не ошибаюсь, то коридор расширен и три проёма сделаны не рубкой камня, а... выжиганием. Точно в деревянной или пластмассовой основе. Это какой же силы должен быть огонь?! В голове не укладывается...
Если это сделано, благодаря Дару Зарёмы, то... просто мурашки по телу...
Вот кому надо быть той настоящей Зазиркой, которую они ждали. Может, ошибочка вышла?
Я шагнула вслед за Зарёмой и оказалась в просторной комнате. Стены красноречиво говорили о своём происхождении: даже знакомые уже "фотообои" не скрывали следов плавленого камня.
В комнате были каменный столик, два стула и ниша - кровать, застелённая шкурами. Ещё пара ниш завешены вязаными занавесками. На столике глиняный кувшин, две кружки. И пёстрая керамическая ваза, в которой... букетик цветов. Самые настоящие полевые цветы. Я признала только ромашки и одуванчики.
Зарёма тяжело опустилась на кровать, хлопнула рядом:
- Падай.
Я села. Зарёма порывисто взяла мои руки, и, глядя мне в лицо, выдохнула:
- Варя! Можно я тебя обниму... как раньше?
Я не успела ответить, как была стиснута и обцелована. Пару минут Зарёма вела себя, точно безумная, а затем, элементарно расплакалась, уткнувшись мне в шею, что-то бормоча невнятное.
Я непроизвольно стала одной рукой гладить её голову, другой - вздрагивающее тело.
Давящее напряжение, скопившееся за время обеда, словно размокло от слёз Зарёмы и растеклось по телу приятным теплом. И мне тоже... захотелось поплакать. И я бы точно поддержала Зарёму, но та, внезапно, всхлипнула в последний раз, отшатнулась:
- Ладушка, не прогневайся, что я так...
-Фамильярничаешь?
-Да, это слово. Я помню, как ты говорила его...
-Не боись. Ладушка не прогневается. Ты успокоилась?
-Да, да, всё! Я спокойна, как танк. Так?
-Так. Это тоже я говорила?
-Нет. Так Димушка говорит.
"Димушка" прозвучало с такой огромной нежностью, любовью, что я даже немного растерялась: точно подслушала интимный разговор.
Зарёма оживилась: усталость, что была на лице, как макияж, исчезла, глаза заблестели, лицо стало свежим и счастливым.
Я, лихорадочно стряхивая растерянность, пыталась вспомнить, кто такой "Димушка".
Ах, да: Дима, брат Вадима. В якобы забытом мною прошлом, мы втроём пришли в этот мир. Потом Вадим стал Кавардаком, а Дима - рыбой-сом...
Зарёма, между тем, рассказывала, с какой болью Димушка переживал мою пропажу, признался, что любит меня, как родную сестрёнку. Когда многие перестали ждать, и даже она, Зарёма, засомневалась, Димушка горячо убеждал: вернётся Варя, всенепременно вернётся! Просто, временно, она попала в трудности, вот соберётся с силами и пробьётся. Тем более с ней такие классные ребята, как Зебрик и Уп...
Зарёма сделала паузу, пристально всматриваясь в моё лицо.
-Ты, правда, ничего-ничего не помнишь?
-Ничегошеньки.
-Когда Баки рассказала, я долго не могла поверить... Ну, попадись этот Выродок мне! И Ягу не помнишь? Бедняжка, услышав про сына такое, слегла... Баки дала ей сонного зелья, пусть поспит. Ты, Варя, не отчаивайся: вернётся память. До сих пор я на все вопросы находила ответы в резах. Найдём и на этот.
-Надеюсь. А то чувствую себя... дурой. Все рассказывают обо мне, а я всё думаю: не про меня, не про меня...
-Про тебя, Варя, про тебя! Ах, Варьюшка, столько времени потеряно! Мы бездействовали, а там Вонюка лютовал, безобразничал Поганец... Сама знаешь. Пора! Пора, Варя, наказать! Смести всю эту нечисть, и выжечь, как заразу...
-Расскажи-ка, Зара...
Зарёма вздрогнула, точно её кольнули.
-Вспомнила? "Зара"- так только ты говорила.
-Не помню. Само как-то вырвалось. Расскажи, как вы жили... без меня.
- Когда ушли Бакуня и дедульки?
- Да. Юрик и Щулец. Может, что-то поможет мне вспомнить...