В деревне жить трудно. Единственное спасение от всех напастей – работа!
Грузин из Подъельника
В жизни Тенгиза Копанидзе было много черных дней. Особенно больными зарубами на душе отметились август прошлого года и март нынешнего. В августе у него от коварной болезни умерла жена. А в марте сгорела ферма, в которой находились восемь свиноматок, шесть быков, сорок кур и четыре индюшки.
Для нормального человека - это удары ниже пояса. Любой другой бы на месте Тенгиза впал в долгосрочную депрессию, а то и вообще бы плюнул на деревню и уехал. Гори оно всё синим пламенем!
Но этот человек замешан из другого теста.
- Надо жить! – говорит. - Мало ли какие беды могут приключиться. От беды спасение одно – работа. Терпение и труд всё перетрут.
Деревня Подъельник, в которой восемь лет назад поселился Копанидзе, расположена в четырнадцати километрах от Кыласово. Деревня, как и большинство других в этом поселении, дышит на ладан. При советской власти здесь базировалось одно из самых крепких отделений совхоза «Кыласовский». Кроме совхозного стада едва ли не в каждом дворе мычала корова или хрюкал поросёнок. Сейчас скотину здесь никто не держит. Только этот пришлый грузин.
- Попал я сюда, можно сказать, случайно, - рассказывает он. – Вообще когда-то давно я работал дальнобойщиком, пока не встретил свою будущую жену Анну Никоновну. У неё был дом в этой деревне, она и уговорила меня поселиться здесь и организовать своё дело.
Тенгиз взял в аренду тридцать гектаров пахотной земли да еще тринадцать – луговой, под пастбища. Приобрел по сходной цене старую списанную технику – трактор, культиватор, косилку и прочий сельскохозяйственный инвентарь, чтобы выращивать и заготавливать корма для скотины самостоятельно. И занялся скотоводством. Выращивал овец, свиней, бычков. А попутно – куриц и индюшек. Дело, на удивление местным «аборигенам», у чужака пошло успешно.
Может быть, из зависти и подпалили его ферму?
- Да ты что! - искренне возмутился он. – На такое преступление в нашей деревне никто не пойдёт. Народ здесь живёт добрый и совестливый. Хотите - верьте, хотите - нет, но дома у нас до сих пор никто на замок не запирает. И никакого воровства. Если нет хозяина в доме, никто в этот дом зайти не посмеет. А пожар возник по моей собственной вине – оставил печку на ферме без присмотра…
Погоревал Тенгиз… Да только слезами горю не поможешь. Тем более, под его ответственностью и присмотром оставалось основная часть хозяйства – отара овец в двести голов и двадцать коз. Всё это племя блеяло и требовало ухода. Начались к тому же массовые окоты. Надо было принимать роды, выхаживать ослабших животных, выкармливать молодняк. Всю весну Тенгизе если и спал, то урывками – по три-четыре часа в сутки. Был для своих питомцев и кормильцем, и поильцем, и лекарем. А иногда и мамкой - в буквальном смысле.
Мы стали свидетелем забавной сцены. На входе в ферму, куда привёл нас хозяин для «экскурсии», за ним увязался месячный ягнёнок. И всё время, пока фермер знакомил нас со своими владениями, барашек, как преданная собачонка, крутился у его ног.
- От него отказалась мамаша, - пояснил Тенгиз. – Мне пришлось выкармливать его из соски. А у животных ведь, как у людей: не та мать, которая родила, а та, что выкормила и воспитала. Вот я и стал для этого малого мамкой.
Во время похода на ферму, оценивая объем работы, который надо производить здесь каждый день, мы с нашим фотокорреспондентом лишь переглядывались и молча качали головами. Если б сами не видели, ни за что бы не поверили, что содержать такое хозяйство под силу одному человеку.
- Глаза боятся – руки делают, - ответил на наши немые вопросы Тенгиз. - Я вот скоро еще птицеферму здесь организую…
Выяснилось, что фермер взял в банке кредит на разведение индюков, и в конце апреля из Краснодарского края по его заказу должны подвезти четыреста птенцов американской птицы. Вольеры для их содержания он уже подготовил.
- А кто за ними ухаживать будет? Батраков наймёшь?
- Что ты! На батраков надежды нет, они всё загубят. Да и где их взять? Кто в такую глухомань поедет?
- А из местных?
- Местные люди добрые, но работать не хотят, разучились. До смешного доходит.
Одну такую «смешную» историю Копанидзе рассказал. Неподалёку от его дома живёт семья: муж, жена и два взрослых сына. Обоим уже за тридцать. При доме есть огород, однако даже картошку здесь не каждый год садят.
В прошлом году фермер решил помочь соседям с посадочным материалом – дал несколько ведер семенной картошки. Но мужички всё равно огород не вскапывают. Почему? Без бутылки, говорят, дело не начать. А на бутылку денег нет.
Купил им наш фермер две бутылки водки. А дальше видит: отец с сыновьями на завалинке поддатые сидят, разговоры разговаривают, а старуха-мать в огороде грядку копает. Выяснилось, что они её за вторую бутылку в «батрачки» наняли. Грядку она им за день и вскопала…
- А относительно индюков, - вернулся Тенгиз к теме разговора, - расклад такой: за лето я их откармливаю до товарного веса, а осенью сдаю на мясо. Уход за ними нужен минимальный, только корми да пои. У меня на это дело есть помощница. Потом познакомлю.
- Слушай, а когда последний раз ты был в отпуске?
- Да какой отпуск! Во-первых, хозяйство меня не отпустит. Во-вторых, если бы и появилась такая возможность, в Грузию сейчас просто так не выехать.
Видит Бог, не я затеял этот разговор. Но коль речь зашла о Грузии, трудно было удержаться от вопросов о российско-грузинских отношениях.
- Ай, не говори… - Тенгизе с искренней досадой рубит рукой воздух. - Раньше ко мне сюда гости часто приезжали. Мама с отцом, другие родственники. Сам я на родину ездил. А сейчас вот в Грузию не поехать и оттуда в Россию не выехать…
Вернёмся, однако, к нашим баранам. По словам Копанидзе, при всех его затратах, скотоводство на селе, если им заниматься по уму и с желанием, дело выгодное. Миллионером, конечно, не станешь, но на достойную старость заработать можно.
- Плохо только, - сетует фермер, - что нет поблизости убойного пункта, и овец на мясо приходится продавать перекупщикам в живом весе по сниженным ценам. По сто двадцать рублей за килограмм.
- А какую цену дают за шерсть?
После этого вопроса наш овцевод тяжело вздохнул, грустно посмотрел на меня и так же грустно улыбнулся.
- Ты не поверишь, но это так: шерсть, как и овечьи шкуры, я сжигаю. На это сырьё нет спроса, никому оно не нужно. Ближайшие приемные пункты расположены в Кировской области, но везти туда свой товар – себе дороже.
В самом деле, за морем телушка – полушка, да рубль перевоз. И овчинка, получается, выделки не стоит. Между тем, овцевод должен стричь своих овец. А мясошерстных, романовской породы, - два раза в год, иначе они могут откинуть копыта. Для этих целей Тенгиз приобрёл отличную американскую машинку, с помощью которой постричь овцу можно в считанные минуты. «Цирюльное» дело освоил в совершенстве – хоть в соревнованиях участвуй. Только это ремесло у него вроде хобби. С той лишь разницей, что любимым это увлечение никак не назовешь.
Почти такая же проблема складывается у фермера и с реализацией овощей.
- Я выращиваю морковь, свёклу и картошку, - рассказывает он. – Урожаи снимаю хорошие и, естественно, бывают излишки. Но вот как их реализовать? Года три назад поехал я в Пермь продавать морковь и свёклу. От услуг перекупщиков отказался, но в итоге вышло по-ихнему: продал весь урожай по пять рублей за килограмм. С тех пор на рынок зарёкся ездить. И даром отдавать перекупщикам не хочу. Пусть уж лучше скотина этими корнеплодами питается.
После знакомства с хозяйством Тенгиз пригласил нас к себе домой. На чай. И здесь нас ждал приятный сюрприз: стол накрыла приветливая миловидная женщина. Были на том столе, кроме чая, солёные грузди, маринованные огурчики, земляничное варенье. Всё это - дары леса, который виден из окна дома.
Однако сюрприз заключался не в этом. Помните, Тенгиз сказал о помощнице? Выяснилось, что Наталья Валентиновна Туканова, выступавшая в роли гостеприимной хозяйки и есть сегодняшняя хозяйка дома Копанидзе. Та самая помощница. Она, городская жительница, из краевого центра приехала в этот «медвежий угол», чтобы быть рядом с любимым.
Положа руку на сердце, мы очень порадовались за них обоих.
- Пообещайте, что приедете к нам в гости еще раз, - сказали они нам на прощание.
Мы пообещали.
Снегири – не гири
В Пермском крае и в Кунгурском районе, в частности, довольно часто встречаются фамилии Кирьяновы, Сафоновы, Кукуевы. А еще - Петуховы, Воробьёвы, Снегирёвы.
- Это выходцы из наших мест! – убежден глава Кыласовского поселения Андрей Горбунов. – Кирьяны, Кукуй, Софонята, Петухи, Воробьи - это названия наших бывших и существующих еще деревень… А то, что жители Кыласовской волости были в числе застройщиков Перми и Кунгура – факт, об этом есть упоминания в исторических документах.
В деревне Снегири, расположенной неподалёку от «волостного» центра, жителей с фамилией Снегирёвы мы не обнаружили. Самая известная фамилия здесь – Плотников. К слову сказать, возникла она тоже не случайно.
Андрей Плотников, уроженец этой деревни, с честью унаследовал семейную профессию: все мужчины его рода были плотниками. Вот и Андрей из родной деревни никуда не уехал, сколотил бригаду из таких же умельцев и занялся изготовлением срубов домов, бань, хозяйственных построек.
С самим мастером нам поговорить не удалось - в день нашего приезда он выехал в город. Беседовала с нами его жена, Наталья. Сама она тоже из Кунгурского района, из деревни Калинино. В Снегири, на родину мужа, переехала сразу после свадьбы.
Здесь у Плотниковых появились на свет два сына - Антон и Игорь. Старшему сейчас тринадцать, а младшему – восемь лет. Оба учатся в Кыласовской средней школе. Проблем, по словам матери, с доставкой нет, каждый день школьный автобус возит учеников туда-обратно. Впрочем, у Плотниковых есть и собственный автотранспорт, доставить детишек в школу для отца – не проблема.
А вообще какие проблемы в деревне у молодой семьи?
- У нас лично проблем нет, - отвечает Наталья. – Муж доволен своим делом - зарабатывает он вполне достаточно, чтобы прокормить семью. Да и я работаю.
- Где? В вашей деревне даже фермы нет ...
– Зато в соседней деревне Лукино есть спортивный лагерь. Между прочим, наша база пользуется большим спросом, никогда не пустует.
- Не скучно вам здесь?
- Мы за весельем даже по молодости не гонялись. Скука бывает только от безделья.
Что верно – то верно. Скучать работящей семье в деревне некогда. Вот и у Плотниковых в эти дни началась весенняя страда. Предстоит вспахать и засеять огород в десять соток. Подготовить теплицы под огурцы и помидоры. По словам хозяйки, на огороде они выращивают не менее двух десятков культур - от укропа до тыквы. А еще у них есть большой сад, который занимает не менее пятнадцати соток. Сад – это особая забота и гордость семьи. Кроме привычных кустарников смородины и крыжовника здесь растут яблони трёх сортов, груши, вишни, сливы. Хозяева мечтают еще и виноградник разбить.
Надо сказать, что Снегири – деревня неперспективная. Здесь осталось всего-то пять дворов, где доживают свой век пенсионеры. В таких деревнях, естественно, нет ни магазина, ни фельдшерского пункта. Молодые родители при такой ситуации обычно покидают родные места вслед за повзрослевшими детьми.
- А мы не собираемся отсюда выезжать ни при каких обстоятельствах, - твёрдо говорит Наталья. - Без деревни нам никак не прожить. Да и не так страшен черт, как его малюют… Во-первых, от нас до центрального поселения – рукой подать. И потом - администрация поселения обещает наладить в таких деревнях, как наша, мелкотоварное производство. Так что перспектива для Снегирей еще не потеряна.
О будущем неперспективных деревень мы поговорим чуть позже. А сейчас я вспомнил о нашем кратком разговоре с младшим сыном Плотниковых - Игорем.
- Кем ты хочешь стать, малыш? – спросил я его на прощанье.
- Пока не знаю. Может, как папа. Плотником.
- А ты хотел бы жить в городе?
- Нет. Мне здесь лучше.
Вот как бы нам научиться не разрушать детские мечты и желания!
Жила бы страна родная …
Накануне Дня Великой Победы мы, естественно не могли обойти вниманием ветеранов Великой Отечественной войны. Еще двадцать лет назад на территории Кыласовского поселения их было более двухсот, а на сегодняшний день осталось в живых всего лишь семеро, в самом же селе – четверо.
Один из них – Иван Николаевич Круглов. На фронт он был призван в 1943 году, семнадцатилетним. Воевал на Втором Украинском.
- Помните песню про фронтового шофера? «Через реки горы и долины, сквозь пургу, огонь и черный дым мы вели машины, объезжая мины по путям-дорогам фронтовым. Эх, путь дорожка, фронтовая»...
В голосе Ивана Николаевича столько задора и жизнелюбия – молодой позавидует. А песню про шофёра он вспомнил не случайно: два года войны сам прожил за баранкой полуторки. Возил противотанковую пушку и снаряды на передовую.
Войну Иван закончил под Прагой, в городе Брно. За ратный труд награжден медалями «За боевые заслуги», «За победу над Германией».
У жены, Анны Владимировны, тоже был свой фронт. Во время войны она работала на военном заводе, токарем. Точила те самые снаряды для пушек, одну из которых её будущий муж возил по путям-дорожкам фронтовым.
Встретились они после войны в Ульяновской области, откуда оба родом. Вскоре после свадьбы завербовались на лесозаготовки в Коми АССР, отработали там двадцать лет. И опять в одной связке: Анна трудилась сучкорубом, а Иван – шофером, возил хлысты с лесосеки. Работали бы и больше, но посёлок стал неперспективным, выработал свой ресурс.
В Кыласово они перебрались в 1968 году, к брату Ивана. Купили дом, завели собственное хозяйство. Скотины у Кругловых всегда был полон двор: корова, овцы, поросёнок, куры. В то время крестьяне сами себе обеспечивали продовольственную независимость
- Замечательное было время! – вспоминает Анна Владимировна. – Вот вы, может, не поверите, но мы ни разу не поссорились с соседями. Нигде! Ни в Коми АССР, ни здесь, в Кыласово. Жили со всеми дружно, желая друг другу добра. Потому, может быть, и прожили долго. А еще, наверное, потому что ни дня без дела не сидели. До прошлого года мы вели свой огород, обеспечивали себя картошкой и всеми уральскими овощами. А теперь всё, отошла коту масленица! Нынче, наверное, огород уж не засадим. Сил нет - устали мы, выработались.
- Но помирать нам рановато, - – снова вспомнил слова фронтовой песни Иван Николаевич. – Разных дел у нас дома еще достаточно… Жаль, что вы не предупредили заранее, что приедете. Посидели бы спокойно, приняли бы по сто грамм фронтовых за нашу Победу, поговорили бы за жизнь. Многое чего я мог бы вам рассказать…
- А вы главное скажите, Иван Николаевич. Как вам сегодняшняя жизнь? За такую ли жизнь вы воевали? Не разочаровались ли?
- Такая не такая…. Бог его знает, какой она должна быть. Мы воевали за свою Родину. Главное, чтобы вы её, родимую, тоже берегли и жили друг с другом по-человечески. Не пьянствовали, не ругались, не блудили. Тогда и умирать не страшно. Вот такой вам наш наказ.
Геннадий СЕЛИВАНОВ
-----------------------------------------------
Опубликовано 30 апреля 2010 года, газета «Звезда» (Пермь)
-----------------------------------------------