Примчались мы очень быстро, хотя транспортное агентство "Gallito de las rocas" было где-то на окраине города, среди автомастерских и ещё каких-то подобного рода заведений. Впрочем, разобрать было трудно, так как большая часть стендов была закрыта. Было ещё очень темно, до рассвета оставалось около двух часов, хорошо прилаженный рюкзак согревал спину, а сапоги на ногах не казались лишними. Всё было тип-топ, только не было самого автобуса. За конторкой агентства находились две не слишком причёсанные женщины, что-то оживлённо обсуждавшие с таким же помятым индейцем. Из отрывков разговоров стало понятно, что речь шла об обвалах на дороге, которые вызвали последние прошедшие в этом сезоне дожди. Я почувствовал, что пускаюсь в интереснейшую авантюру. Сомнения меня ещё не успели одолеть по-поводу того, стоит ли, всё-таки..., как появился наш автобус. Осмотрев остановившуюся перед нами машину, я понял, что она повидала многое на своём жизненном пути. Но именно это обстоятельство, как могло обескуражить, так и вдохновить! Ведь, если быть фаталистом, то надо считать так, что, раз, машина стоит передо мной здесь и сейчас, значит, она за многие годы ни разу не свалилась в глубокую расщелину пропасти и никакие обвалы не стали ей помехой. Так с чего бы ей валиться в пропасть сейчас? Нет, не настал ещё мой час, это не день Бэкхема. Проскочим, протащимся, проползём, а если надо будет - подтолкнём. Очень ловко водитель автобуса со своим помощником закидали большое количество грузов во всевозможных мешках и ящиках в отсеки и на крышу, где сверху накинули синий пластик (видимо для предохранения от дождя), предупредили пассажиров, что будет подсадка людей на выезде из города, а потому надобно занять именно свои места, указанные в билете, и мотор взревев, унёс наш древний автобус вместе со всем его содержимым, навстречу неизведанному. Думаю, что даже для тех, кто ехал со мной, было неизвестно, чем закончится такое путешествие. И, хотя, все пассажиры были местные, в отличии от меня, я уловил тревогу в их разговорах между собой. Вероятно было от чего тревожиться. Как и было сказано, по пути нас поджидали, при выезде из города, на подстанциях, новые пассажиры. Тем не менее, ко мне никто не подсел, и я вытащил рюкзак составленный мне в ноги, на соседнее сиденье. Это было уже комфортно. Я прильнул к окну, где в отсвете фар нашего авто призраками пролетали скалы, в расщелины которых мы углублялись по уводившей в бесконечный серпантин горной дороге. Местами туман перекрывал всякую видимость, и только профессионализм и опытность шофёра были порукой тому, что автобус и после нас будет так же бойко бегать по здешним дорогам. В какой-то момент, справа от меня открылась пропасть глубиною никак не меньше, чем в триста-четыреста метров. Уже рассеянный свет раннего утра позволял разглядеть окрестности. В окна ворвался аромат эвкалиптов. Очень сильно прореженные, но всё-таки, составлявшие небольшие рощицы, они тем не менее давали мощную волну приятного запаха. Эти деревья были завезены ещё испанцами, для того, чтобы укреплять склоны гор. Эвкалипты растут быстро, но при этом высасывают корнями огромное количество влаги из почвы, и тем самым убивают любую иную растительность. Тем не менее, тут и там были видны странные крестьянские домики, напоминавшие чем-то фанерные домики на наших картофельных участках. На пастбищах паслись коровы и отдельно от них ламы, кое-где были видны лошади. Но кроме пастбищ, я замечал и аккуратные крестьянские наделы, межами разлиновавшие безлесые склоны высокогорных холмов. В какой-то момент я отвлёкся от созерцания заоконных пейзажей, и повернув голову к проходу, с удивлением обнаружил в нём, стоявшую спиной ко мне женщину в белом одеянии типа индийского сари, с шикарными длинными волосами до пояса. Мне показалось странным, что она стоит, ведь у каждого имелось своё место и сразу подумалось, что сиденье рядом со мной занято моим объёмным рюкзаком. Я уже было решил, в порыве джентельменского благородства, сдёрнуть рюкзак с занятого им места и пригласить незнакомку присесть, как вдруг... вдруг эта женщина развернулась лицом к салону и я увидел, что на самом деле это мужчина, в странном одеянии первых христианских священников, с длинными волосами и жиденькими бородкой и усиками а-ля Христос. Ни, когда он вошёл в автобус, ни, сколько простоял рядом со мной, я так и не понял, обнаружив его перед собой вдруг здесь и сейчас. По его внешнему виду я определил, что он принадлежит к секте так называемых исраэлитос, которые заняли среди религиозных обществ Перу особую нишу. Как правило, это торговцы и мелкие ремесленники, держащие свои компактные рынки по всей стране. Они очень напоминают староверов и баптистов, держащихся особняком и отличающихся взаимовыручкой, а также крепкими хозяйствами. Этот человек (язык не поворачивается назвать его старцем), для начала раздал плотно расписанные печатным текстом бумажки всем пассажирам (в них был призыв покаяться, так как грядут последние времена), и после этого, ухватившись одной рукой за поручень, так как на частых поворотах мы испытывали сильные крены, красивым и сильным голосом начал говорить о последних временах. Речь его длилась около получаса, и где-то в конце её, он сообщил, что у него есть для нас две новости - одна хорошая, а другая плохая (классики отдыхают!). Он, вопреки негласным правилам, начал с хорошей: "Для каждого из нас есть место в Раю, хотя не каждый туда попадёт". На его взгляд, по-видимому, это была новость положительная, и он даже пояснил почему не все попадут в Рай - грешны мол, а грехи замолить не успеете. Ага! Ну, а вторая новость повергла всех пассажиров в полное уныние и даже отчаяние, отчего их глаза с ненавистью устремились на "пророка", который, надо отдать ему должное, и ухом не повёл и глазом не моргнул, заявив следующее: "А, вторая новость такая - вы все скоро умрёте, и потому я здесь, чтобы вы успели покаяться!" Учитывая, что мы шли высоко в горах, на раздолбанном автобусе, где асфальтированное шоссе сменялось гравием, облака непроницаемым туманом окутывали машину, из под колёс которой в бездонные пропасти летел щебень, а сверху нам грозили сели и обвалы камней из-за недавно прошедших дождей, пассажиры явно почувствовали угрозу своей и без того ничем не защищённой жизни. Раздались недовольные голоса, что надо бы высадить неугомонного "пророка" из автобуса, но тот, взмахнув широкими рукавами своего белого одеяния, встал над ними, аки Христос на распятье Голгофы, и произнёс:"Будьте мужественны и не бойтесь ничего, это случится не сегодня, и у каждого есть ещё шанс!" Выкрутившись таким образом из опасного положения, которое он сам же и создал, как Остап Бендер, основательно запутавшийся в придаточных предложениях, священник с гордо поднятой головой удалился в конец салона, откуда видимо и появился, когда я обратил на него внимание, как на женщину. Так он и просидел там тише воды, ниже травы, до самого Паукартамбо, где он и половина пассажиров покинула автобус, достигнув конечной точки своего путешествия. Другие же, в том числе и я остались разминать уставшие от долгого сидения тела возле нашего авто, в ожидании продолжения нелегкого и опасного пути. В салон больше не вошло ни одного нового пассажира. Скорее всего, большинство потенциальных путешественников в сельву пережидали последние дожди, опасаясь быть смытыми горными потоками в пропасть. Как оказалось потом, я был прав в своих догадках.
Паукартамбо это та точка, с которой начинается проникновение в пределы Зелёного, не то Рая, не то Ада, когда вы покидаете гостеприимные пенаты Куско, уходя в сторону Амазонии. Амазонией считается не только та территория, которая непосредственно прилегает к великой знаменитой реке, но и многочисленные её притоки, большие и малые, протяжённостью во многие сотни километров. В сезоны дождей все эти огромные пространства превращаются в настоящее пресноводное море, разлитое среди густых и непроходимых лесов. Индейцы, проживающие в глубокой сельве, чувствуют себя довольно уютно в том мире, который был обжит ещё их древними предками. Но это лишь до той поры, пока цивилизация, в самом худшем её образе, не добралась до них. Уничтожаются тропические леса из-за наличия в них ценных пород дерева. Заражаются реки жадными до золота авантюристами, применяющими для промывки золотого песка меркурий. Наркотрофиканты контролируют значительные территории, скрытые в вечном полусумраке тропического леса. Здесь нет власти государства. Здесь есть Закон Джунглей, нарушение которого жёстко карается. Здесь нет места расслаблению; здесь нет места невыносливости; здесь нет места трусости. Здесь индейская хитрость приветствуется; охотничий инстинкт ягуара приветствуется; смелость приветствуется; осторожность приветствуется; недоверие приветствуется; хороший слух и зоркий глаз приветствуются; поддержка ослабевшего товарища приветствуется. Здесь рукопожатие означает только приветствие; здесь каждая встреча может оказаться последней, здесь нет правды, есть только истина. А истина в том, что находясь здесь, вы остаётесь один на один с миром, который не простит вам ни одной ошибки, но который примет вас с открытыми объятиями способными задушить любого, кто окажется не готов принять эту самую истину. О великие путешественники, авантюристы всех мастей, головорезы и конкистадоры, золотоискатели и наркотрафиканты, есть одно общее, что объединяет вас всех - это поиск максимальных ощущений в своей жизни. Желание - тот самый импульс, который толкает человека на поиски ощущений, ибо через ощущения познаётся мир, и познанный он подвергается полной переделке в согласии с теми идеалами, которые каждый представляет себе по-своему. И никогда достигнутая реальность не соответствует тому идеалу, к которому стремились изначально. И отсюда возникает вечная неудовлетворённость, которая приводит к новым желаниям. Основное же желание человека - это сделать мир, окружающий его, знакомым до самого последнего уголка, а значит, комфортным и безопасным для своего проживания. Но, как я сказал чуть выше, никогда достигнутая реальность не будет соответствовать идеалу. Идеальное и Реальность - это два разных полюса, которые высекли искру духа человеческого и привели его в вечное движение. Так что, там о Perpetuum Mobile, позволяющим получать полезной работы, большей, чем количество сообщённой ему энергии?! Человек и есть тот самый Перпетуум Хомо Сапиенс Мобиле! А путешественники, авантюристы и дикие золотоискатели суть передовой авангард человечества, какими бы благими или мерзкими качествами они не обладали. Да, заражаются реки, да уничтожаются племена, да исчерпываются богатства земные! Но! Но, господа, позвольте представить, перед вами истинные переделыватели мира, ибо передел начинается с разрушения. Всегда! А те, кто идёт следом за ними и приводит всё, что они перевернули, переворошили и переломали в порядок, это инженеры и создатели мира искусственного, того самого, в котором каждый угол человеку знаком и безопасен, и где лампы дневного освещения сбивают тысячелетние жизненные ритмы человеческого организма... Впрочем, я увлёкся, и эти измышлизмы стоит перенести на страницы другой книги. Итак, meine Damen und Herren, вперёд, за мной, и не отставайте, ибо я вас поведу таким маршрутом, по которому не каждому здравомыслящему человеку взбредёт в голову пройти...
И, вот, наш , чуть не сказал, корабль пустыни, наш железный ковчег, тронулся наконец в путь. Поднимаясь по узкому серпантину, который начинался ещё в самом городе, проходя над бурной рекой Мапачо, обильной водами от недавно прошедших дождей, автобус с рёвом, многократно отражённым от нависших над нами скал, помчался набирая скорость по не слишком хорошо (мягко говоря) асфальтированной дороге. Буквально через каких-то двадцать-двадцать пять минут, я обратил внимание, что асфальт вообще перестал существовать, как достояние республики и остался достоянием только моей памяти. Увы, это была голая правда или, попросту, голая гравийная дорога. В некоторых местах узость дороги достигала крайнего уровня, а точнее, мы шли по самому обрыву, и сердце замирало от... радости и восторга. Казалось, глядя в окно, что мы плывём по воздуху, ведь за окном, окромя пропасти, не было видно больше ничего. "Это не день Бэкхема!" - мысленно, не один раз, повторил я про себя. Пассажиры тоскливо отвернулись в другую сторону, и стали смотреть вправо, на нависшие над ними скалы. Эх, не слышали они нашего классического: "Ну, почему люди не летают?! Так разбежался бы, раскинул бы руки словно крылья и полетел бы..." Впрочем, скалы как-то успокаивали, вероятно, их расшатанную долгим путешествием психику и были гораздо приятнее для глаз, которые не желали смотреть в воздушные просторы. Ну не кондоры люди, не кондоры, что поделаешь! Удивительно было то, что шофёр вообще не реагировал никак на высоту, наверное он в прошлой жизни был всё-таки кондором. Такое подозрение у меня шевельнулось, когда на крутом повороте, он лишь чуть сбавив скорость, словно Шумахер режущий своих соперников на вираже, пролетел над самым обрывом так, что народ в салоне дружно охнул. И почти тут же мы встали, как вкопанные, точно так же, как и встречный автобус. У них чутьё что ли какое-то особое, миллиметровщики несчастные! Карахо! "Карахо" это такое ругательство. В данном случае оба шофёра таким вежливым способом поприветствовали друг друга. Делать было нечего, надо как-то разъезжаться. Но в том-то и штука, что оба автобуса находились на не наклонённом участке пути, и потому мне пришлось увидеть, как решается вопрос о том, кто кому уступает путь, то есть, попросту, кому пятиться назад до ближайшего широкого места, чтобы разъехаться. Сначала они злобно смотрели друг на друга через лобовые стёкла, по которым усиленно метелили "дворники", ибо стал накрапывать не мелкий дождь. Затем, сделали вид, что скучают, рассматривая красоту ущелья. Потом пассажирам обоих автобусов надоел этот спектакль двух лосей выясняющих первенство и они стали топать ногами, выкрикивая:"Apurate! Que estamos esperando!?" - то есть, мол, давай, поехали, чего сидим, чего ждём? У моря погоды ждём, вот чего. Быкуют они, чего тут непонятного! Ворча что-то себе под нос, наш шофёр сделал благородный жест и наша же "консервная банка" нехотя поползла назад. Впритык, как бы издеваясь, противник стал ещё и подпирать наш бус. Ну, доехали кое-как до "балкона". На прощанье наш шофёр бросил проезжавшему мимо победителю, сделав отмашку рукой, как от надоедливой мухи:"Anda, mierda!" Дамы, зажмите, своими розовенькими пальчиками, свои розовенькие ушки. Зажали? Перевожу для не зажавших: "Проваливай, дерьмо!" Что-что вы сказали о благородных рыцарях, я не расслышал? Ах, это похоже на то, как те поднимали своё забрало, когда хотели разъехаться мирно с потенциальным противником?! Ну-да, ну-да, относительная схожесть есть, вроде, как высказали всё в лицо друг другу начистоту, и разъехались довольными, не причинив себе вреда. Только с этого момента, наш водила, перед каждым мало-мальски значимым поворотом, начинал усиленно давить на клаксон, оповещая тем самым заранее о нашем приближении всех тех, кто мог бы прятаться за поворотом. При этом скорости не сбавлял. Получалось, как в детстве - "кто не спрятался, я не виноват"! Так что, сами понимаете, "карахо" звучало достаточно часто. Но надо отдать должное, бибиканье всё-таки помогало, и другие голубчики, стояли, как вкопанные, услышав сигнал, и пережидали, пока наш лыцарь проскачет на своём Росинанте. Кстати, у дона Сервантеса с юмором было всё в порядке и красивое имя "Росинант" переводится, как "старая кляча". Всем привет от мадридского двора...