- Меня зовут Илюша, - деловито и с достоинством начинает малыш, как только видит кого-нибудь незнакомого. Например, в лифте. - Мне пять лет. "Правда?" - преувеличенно удивляется собеседник, если расположен к общению. - А у нас умерла собака Ремик, - так же деловито продолжает Илюша. - Папа его закопал в лесу в коробке. А ещё у нас умер дед Ваня. А сейчас мы едем в Ашан, - и собеседник, успевший онеметь, с облегчением подхватывает последнюю тему.
Иногда, если в руках у Илюши или на нём самом какая-нибудь обновка, то он просто молча и торжествующе поднимает её повыше, ожидая восхищения, или многозначительно поворачивается спиной (как было, когда ему купили рюкзачок). Чаще всего люди сразу понимают, чего от них хотят, и с удовольствием включаются в игру: - Ах, какое у тебя...! это тебе мама подарила? Но иногда попадаются угрюмцы, до которых не доходит. Безразлично скользнув взглядом по трепетно ждущему малышу, они делают стандартное "лифтовое" лицо и уставляются в стену. Или в зеркало. В этом доме в лифтах есть зеркала.
Про собаку Ремика и деда только в мамином присутствии он успел рассказать раз десять, и ещё бабушка после прогулок описывала такие же сцены на детской площадке - сначала с умилением описывала, а потом и без него. - Илюша, - осторожно сказала мама однажды, уже на улице, когда он, перебивая сам себя, как все пятилетние, болтал о чём-то, а у мамы в руке была его маленькая теплая лапка, - может быть, ты не будешь всем рассказывать про деда Ваню? А то ведь люди здесь его никогда не видели, и им может быть неинтересно...
Он как-то сразу замолчал и потух, и из лапки в маминой руке что-то ушло, она повисла грузиком. И потом, когда вошли в лифт, он привычно начал было: - Мне пять лет... но тут испуганно взглянул на маму снизу, застыдился, отвернулся к стене и сказал в эту стену тихо и неуверенно, как бы со знаком вопроса: - Мне купили пенал для карандашей?
Но сосед в лифте попался из угрюмцев и молчал, как сфинкс.