О педагогике. Часть III

               


        Основным местом моей работы было Училище искусств. Сначала преподавала на вечернем отделении и вела в своих группах почти все предметы, следуя завету Римского-Корсакова: не знаешь, а хочешь изучить – иди преподавай.

     Очень любила вести уроки музлитературы. Моя мама, жившая в то время в Пушкине, по моему заказу готовила и присылала объемные исторические обзоры нужной  эпохи и страны. Главной моей задачей было влюбить студентов в музыку. С Чайковским было легко. Однажды, слушая сначала пояснения, а потом запись «Пиковой дамы», все так погрузились в музыку, что дружно подскочили, когда неожиданно кто-то заглянул в  класс. Со Скрябиным было по-другому. Ставлю симфонию, вижу – отвлекаются, перешептываются. Расстроилась ужасно. Забыла, что если я люблю Скрябина, это еще не значит, что и другие его поймут и полюбят. Подготовилась к следующему уроку основательно, перелопатила гору литературы, подобрала музыкальные отрывки. Результат не замедлил проявиться. Рассказываю, играю, завораживаю. Ставлю запись «Поэмы экстаза» и вижу: слушают, затаив дыхание, а в глазах – слезы восторга.

    Позже сосредоточилась на гармонии и сольфеджио. Скорее даже на сольфеджио. Считаю, что гармония мне не поддалась. Ее основу, т.е. законы гармонического мышления 18-го века, надо изучать в музыкальной школе (в сжатом варианте). Тогда в училище можно погрузиться в более современную музыку и дойти до 20-го века. А то, на что у нас уходит три года – освоение правил соединения аккордов давно ушедших веков – должно быть лишь началом, вступлением.

    Сольфеджио – другое дело. Развивай слух хоть на основе народных песен, хоть на музыке Шнитке. Главное развивай. И задачи можно поставить более широкие и важные, чем на любом другом предмете (может, это во мне пылает мой энтузиазм?).Как можно на таком сухом предмете, включающем целый ряд обязательных форм работы, воспитать музыканта? Или, по крайней мере, пробудить веру в себя, поверить в свой талант? Решила, что именно на сольфеджио для решения этих проблем есть все возможности. Объясню, о чем веду речь. В преподавании таких предметов, как специнструмент или хор, на мой взгляд, есть серьезные недостатки. Это непререкаемый диктат преподавателя. Инструменталист или дирижер с помощью рук или голосов учеников творит сам, диктуя малейшие штрихи так, как он их видит сам. Редкие, наиболее талантливые и сильные личности  среди студентов в дальнейшем смогут сформировать свое видение. Большая же часть, безропотно подчиняясь, подавлена авторитетом руководителя, не научается творить ярко. Поэтому и слышим часто сожаления, что мало талантов, все серость.

    Выдающихся талантов действительно мало. Эти  люди светят нам сквозь века единичными, ярчайшими звездами. Много звездочек поменьше размером. Они радуют нас, мы, преподаватели, ими гордимся. Но не менее, а возможно более, нужен наш преподавательский труд тем, кому не удается раскрыться во всю силу своего потенциала,  подаренного Богом, природой. Они не безлики, у них есть свой мир, который тоже ценен. Но им убедительно доказали, что они «серые», что успешность не их удел, и они… погасли.

    Раскрывать самобытность каждого человека нужно с детства. В юности, когда приниженная самооценка уже впиталась в кровь и больно ранит, это сделать очень трудно, но не невозможно. Хотя бы попытаться. Ведь на то мы, педагоги, и даны. Если в нас преобладает не столько желание самому возвыситься на плечах наиболее удачных студентов, а видеть свою цель в раскрытии личности каждого своего ученика, доказать им, что и они талантливы, и они нужны в творческом мире. Каждый из нас человек, значит – личность!

     Первый курс. Первые встречи. Картина при знакомстве с новичками выявляется печальная. Успешные студенты несколько высокомерны и пренебрежительны. Большинство же не столько подчеркивает свои достоинства, сколько сокрушается по поводу своей неполноценности: «я плохо слышу аккорды», «не умею писать диктанты», «фальшиво пою», «не умею правильно говорить»… Как за четыре года выбить из них это «я не могу», «у меня не получается»? Будем трудиться.

 Поют  и слышат все действительно плохо. Привыкли, что сольфеджио «немузыкальный» предмет. Зачем выразительно петь? Как можно любить диктанты? Пытаюсь пробить эту негативную броню. Открываем «Сольфеджио» Ладухина. Спрашиваю – почему автор написал два номера с одной и той же мелодией, изменив только размер? Не знаете? Исполнять надо по-разному, не сольфеджировать стертым голосом, размахивая рукой, а полностью менять исполнение. Начинаем изучать не только форму всего номера, но значение буквально каждого звука. Втолковываю – попытайтесь петь эти номера, как настоящую живую музыку, ведь вы же музыканты. Студенты со скрипом пытаются преодолеть семилетнюю школьную привычку видеть в сольфеджийных номерах только голые ноты и метро-ритм, с великим усилием учатся выразительности исполнения. В дальнейшем, чуть освоившись, поем номера в разных характерах (например, переокрашиваем один и тот же текст, подсталяя названия: «Полет мотыльков», «Богатырский перепляс», «Страдания», благо имеем дело с дидактическим материалом, а не с художественными произведениями, над которыми грех так изгаляться). Вдруг  оказывается, что самые «забитые» ученики способны на яркий полет фантазии и умение передать свой замысел слушателям. Первый предвестник пробуждения!

     Потом мы будем петь и романсы, и многоголосные произведения. Но я не буду диктовать стиль трактовки. Они сами должны услышать, понять, что задумал автор, и создать «конфетку».

     Не жалея времени, объясняю, обосновываю свои требования, заражаю желанием трудиться. Учу видеть конечную цель. Что за радость вслушиваться в каждый интервал или аккорд, гордиться тем, что умеешь отличать секунду от терции! Какая от этого польза? Вы в произведении все это услышьте! Начинаю играть в быстром темпе цепочки созвучий. Кряхтя, привыкают.  Позже переходим на произведения, пытаемся услышать все, что требуется. Появляется понимание, удовлетворение, радость – и у меня получается!

    На уроках методики учу: не следуйте слепо за программой, чувствуйте себя врачами – диагностируйте, определяйте «болезни» своих подопечных и начинайте «лечить». Только так!

  И, конечно, играю в игры. Ведь музыка – это эмоция, это пластика, это движение. Как вы можете лепить яркие образы, если сами скованы, зажаты физически и эмоционально, если  рот похож на узкую щель, а лицо лишено мимики?! Да сбросьте вы с себя важность, неуверенность, чрезмерную застенчивость. Будьте творцами, обретите крылья! Ну, полетели!

   Устали сегодня? Получили нагоняй? Тогда давайте просто посидим, поговорим. Спросите, зачем эти разговоры? Отвечаю: молодежи нужно общение с нами, взрослыми, не меньше, чем профессиональные знания, которые мы даем. Им этого очень не хватает. А мы, к сожалению, «забиты под завязку» навязчивой мыслью, что наше предназначение – закладывать в головы знания, знания и еще раз знания. А духовность пусть сами… где-нибудь… как-нибудь почерпнут… если повезет… Забываем, что чем выше духовность, тем шире кругозор, тем интереснее человеку и человек, тем больше он ценит знания, тем глубже их впитывает, сам начинает поиск.

    Не будем же высокомерно стряхивать с себя главное – воспитание человека.