В свете модности шансона
и заброшенных бомжей -
сказка быть должна про зону.
По Стругацким, но добрей:
про зверюшек и цвяточки,
Колобков с больших дорог,
косяки, буханки, почки
нам расскажет «Тюрюмок»!
(М.З.)
За лесами и полями, за тайгой, тундро-степями, у болота, между гор, из «колючки» есть забор. По бокам стоят там вышки, а на вышках - злые мышки с пулеметами стоят и наружу все глядят. Сторожат снаружи кичу - их «Наружками» и кличут...
На одной высокой вышке, у одной наружки-Мышки заломался пулемет. Бьет отлично и не тужит, если целиться наружу - внутрь периметра не бьет. Вот засада так засада! Сторожить везде бы надо, вдруг случиться что-нибудь? Но в запасе у Наружек есть напалма восемь кружек, и зальют огнем Наружки «что случится» тока в путь!
Это ж так в природе мышек - взять и заховать излишек! Ой, что будет? Что ж творится! Тюрюмок же загорится?! Тили-Бом! Тили-Бом!!! Впрочем, сказка не о том...
И пока тут суть да дело, и напалм течет рекой, глядь - к воротам чьё-то тело конвоирует конвой. Тело это неприглядно, бородавчато изрядно, и еще оно к тому же зеленО, как ряска в луже!
И кричит конвойный зычно: Эй, Наружки! [неприлично] Открывайте [неприлично] [неприлично] воротА! К вам ведем кого не або, это цельный Кваккер Жабба, [неприлично] [неприлично] [неприлично] к вам сюда!
И в разорванной рубахе в Тюрюмок заходит Кваккер, осеняя конвоиров перепончатой рукой. «Бог простит» им обещает, но геенной все ж стращает, и вааще сей Кваккер Жабба неприятный весь такой.
Чуют Мышки в нем сектанта (или просто протестанта?), ну не важно. Важно - чуют, что конфессия чужда! Эх, влупить бы с пулемета... Но работа есть работа. А служебная проверка Мышкам вовсе не нужна.
Солнце всходит и заходит, снег сменяется травой... Кваккер проповедь читает, Мышка пулемет ласкает, а тем временем к воротам снова топает конвой.
И кричит конвойный внятно: Эй, Наружки! [непечатно] Открывайте [непечатно] [непечатно] воротА! Криминальный к вам китаец, хмырь раскосый - Сунь-Вынь-Зай-Яц [непечатно] [непечатно] [непечатно] к вам сюда!
И кося раскосым взглядом, входит Зай-Яц, член триады. Держит уши непрестанно он в позициях У-Шу, зубы - пострашней заточки, и на теле знает точки - нажимаешь и финита, больше не поешь лапшу.
Только Жаббу все до фени, бух на тощие колени, и вопит: «Раскосый, кайся за раскосый беспредел! В чайна-таунах китайцы расплодились словно зайцы, Бог такого размноженья однозначно не хотел!»
От такого беспредела кича вся оцепенела. «Ща начнется, ой начнется, ну люлей ему дадут...» Но со всех окрестных вышек донеслась команда Мышек: «Прррекратить! А то как стрельнем! Пулеметы лапки жгут!»
В Тюрюмке придурков мало, как и не было скандала...
Солнце всходит и заходит, аж четыре раза в год. Сунь-Вынь-Зай-Яц пресс качает, Кваккера не замечает, Кваккер проповедь читает, типа ничего не знает, Мышка чистит пулемет. В Тюрюмке и тишь и гладь. И опять конвой видать.
И кричит конвой бравурно: Эй, Наружки! [нецензурно] Открывайте [нецензурно] [нецензурно] воротА! Пополнение на зоне, к вам Лису - сестру в законе, [нецензурно] [нецензурно] [нецензурно] к вам сюда!
В Тюрюмке братва отпала - только баб здесь не хватало! Как начнет тут строить глазки да крутить своим хвостом... Из-за этой бабской дури все порушится в натуре, и случится в Тюрюмочке адназначный тили-бом! Тили-бом! Тили-бом!!! Впрочем, сказка не о том... И вапче, Лисица эта оказалась пацаном.
Солнце всходит и заходит, затянул болото лед. А Лиса - сестра в законе пишет дону Корлеоне, Зай-Яц пресс опять качает, Жабб геенной всех стращает, Мышка чистит пулемет. Все идет само собой... О! Опять пришел конвой.
И кричит конвойный рьяно: Эй, Наружки! [ухи вянут] Открывайте [ухи вянут] [ухи вянут] воротА! Тут клиент не философский, это Волк, причем Тамбовский, [ухи вянут] [ухи вянут] [ухи вянут] к вам сюда!
Волк Тамбовский - это круто! Все присели почему-то. Хоть сидели все и раньше, но присели все равно. Даже Зай-Яц, член триады, смотрит в пол бараньим взглядом, потому что Волк Тамбовский - это просто ого-го!
В Тюрюмок заходит Волк. Ажно Кваккер Жабба смолк. А Лиса - сестра в законе очень сделалась нежна. Но Наружки, как по нотам, все прильнули к пулеметам, потому что дисциплина офигительно важна!
Солнце всходит и заходит, ночью звездочка горит. Волк с Лисой играют в шашки, Зай-Яц гнется на растяжке, Кваккер проповедь бубнит. А на вышках пулеметы намекающе блестят, если где-то типа что-то, то учтите - Мышки бдят! Дни проходят чередой... И опять идет конвой.
И кричит конвой с раскатом: Эй, Наружки! [здеся матом] Открывайте [здеся матом] [здеся матом] воротА! Нынче к вам - Тайги Хозяин, Сам Топтыгин-Кац Ле Хаим [здеся матом] [здеся матом] [здеся матом] к вам сюда!
Тут вааще все прифигели - чтоб Ле Хаимы сидели? Да такого даже в сказках не бывает никогда! Ягодичными буграми чуют, что не за горами, а все ближе и вернее разрушенье Тюрюмка...
И когтями «клац-клац-клац» входит он - Топтыгин-Кац. А за ним еще толпой - адвокатов цельный рой. Этот рой неудержим - испоганил весь режим! Мышки с грустью вопрошают: как такое сторожить? Всех вопросами сношают, может всех их порешить? Пострелять и там и тут... Пулеметы лапки жгут!
Но проблема в чем, друзья, - адвокатов бить нельзя! Так помаялись Наружки и сказали: Да на кой? Сняли с вышек пулеметы и ушли к себе домой... Как хотите - так живите. До свиданья. Все. Пока! А хотите - уходите.
И не стало Тюрюмка...