БЕС В РЕБРО.
– Золотце моё, потри-ка мне немного лопатки. Как смена погоды, так ломит.
– Вечно, мой ясноглазый, у тебя что-нибудь ломит. Пятьдесят с лишним лет, как мы с тобой живём, а я у тебя всё золотце, да золотце. Дай мне хоть немного продвинуть диссертацию, мой серебряный.
– Раньше я у тебя был крошка-Белуша, а вот сейчас засеребрился.
– Да и я тоже давно не золотая, мой эксблондин.
– Нет! Тебе ещё долго быть золотой. Вот как справим бриллиантовую свадьбу, тогда ты будешь бриллиантовая. Но ты и тогда будешь такой же красивой, как и в то утро, когда я тебя впервые увидел на собеседовании в медицинском. А помнишь, как мы с тобой познакомились?
– Ещё бы. Ты на меня смотрел так, будто я была совсем без платья. Вогнал меня, бедную, в краску. До сих пор не отойду.
– А ты сама виновата. Надо застёгивать все пуговки на кофточке.
– Застегнёшь. Грудь росла быстрее, чем я. Не успевала пришить пуговку, как она отрывалась.
– А я тут при чём? Стоит худющая жердь, а грудь у неё распирает так кофточку, что пуговицы отваливаются при каждом вздохе одна за другой.
– Всего одна пуговичка и отвалилась-то. Не возвращаться же из-за одной пуговицы домой. Собеседование. А ты-то, бесстыдник, и рад поглумиться над девчонкой: «Девушка, девушка! Я заканчиваю ординатуру. Могу Вам посоветовать на какой факультет поступать». – Вот и насоветовал. Всю жизнь я маюсь своей специальностью.
– Не ворчи, моя золотая. У тебя хорошая специальность. Так помассируешь лопатки?
– Мне нужно «массировать» диссертацию. Дай хоть немного её продвинуть.
– Золотце моё. Ты её «продвигаешь» уже третий десяток. Зачем тебе это? Ведь мы давно оставили практику. Пенсия по-старости. Давай лучше пойдем, покормим уточек.
– Покорми пока твоих синиц на подоконнике.
– Кормлю, кормлю, а ни одна с рук семечки брать не хочет. Может, прервёшься. Ведь ломит.
– Ручками помаши, как синички машут крылышками, вот и пройдёт.
– Золотце моё. У тебя такие ласковые руки, что стоит только им ко мне прикоснуться, как у меня всё сразу же и проходит.
– Ах, хитрюга. Нашёл способ вводить меня в краску. Как только я к тебе прикоснусь, так сразу же ты мне подаришь шестого ребёночка. Хватит мне пятерых.
– Золотце моё. Дети почти все давно выросли, пообзавелись своими семьями. Остался только один Сашок, да и тот ушёл в армию. А нам с тобой новый ребёночек и не помешал бы. Тоска грызёт.
– Ты вспомни, сколько мне лет! Я могу только новых оладышков тебе испечь. А от тоски только одно лекарство. Займись делом.
– Золотце моё. Так нет дела у меня.
– А ты пиши докторскую, вот будет и не скучно.
– Хватит нашей семье одной вечнописанной докторской.
– Если я не буду писать, то заскучаю. Ты же знаешь, что я пишу для себя. Защищаться-то я не собираюсь. А тема очень актуальная. Женщины-то некоторые маются до самой пенсии.
– Ты же понимаешь, что не во всём виноваты женщины. Больше виновата среда обитания. Пуританские взгляды, церковные заслоны: «А что скажет княгиня Марья Алексевна?»
– Вот ты сам специалист в этой области. Вот и помог бы женщинам. Пиши.
– Золотце моё, я же сексолог другого направления. У меня мужчины. Это у тебя женщины, вот ты им и помогай.
– Знаю я, какой ты специалист по мужчинам. Скольких ты вылечил? Раз, два и обчёлся.
– Ну, не скажи. Очень многих. Подавляющее большинство, за редким исключением. У меня степень, дипломы, награды и прочее. Помог кое-кому даже из высшей…
– Ладно, ладно. Уж и пошутить нельзя, мой ясноглазый.
– Я не виноват.
– Конечно, не виноват. Люблю я смотреть в твои глаза, когда ты лежишь на травке, жуёшь травинку, думаешь о чём-то своём, взор твой мечтательно устремлён в небо, а я смотрю в твои голубые глаза и вижу, как в них медленно проплывают тучки.
– Может, прервёшься. Махать ручками я не умею.
– Вот допишу главу об эстрогенах, тогда и посмотрим…
– Золотце моё. Сейчас молочные железы предпочитают делать силиконовые. Молодые девушки не желают ждать медленно текущих твоих курсов лечения. Им подавай сразу грудь Памеллы Андерсен. Я-то не приветствую это. У мужчин не то впечатление от такой операции.
– Так нечего хвататься, за что не положено, тогда всё будет нормально. Это делается для визуального эффекта.
– Золотце моё. Тогда у мужчин пропадёт последняя потенция. Без пальпации нельзя. Всё завязано в тугой гордиев узел: визуальная возбудимость на первой стадии, тактильная возбудимость на второй стадии, и на третьей стадии…
– Мой ясноглазый, что ты мне рассказываешь тривиальные истины. Я всё знаю и понимаю. Мы же один институт кончали, только по разным профилям. Замешай-ка «пшеничную». Что-то оладушек захотелось.
– Вот так всю жизнь. Как только мне нужно, у тебя сразу находится масса причин мне отказать в моём законном праве твоего супруга. Желание – тысяча возможностей, нежелание – тысяча причин.
– Так ведь пятеро детей уже есть. Может пора остановиться?
– Золотце моё, так ты уже давно потеряла способность…
– Потеряла, или не потеряла, – это ещё неизвестно. Пятый ребёнок появился у нас, когда я стала уже бабушкой.
– Так ты сейчас прабабушка, значит, риска нет.
– Мой ясноглазый! Помаши ручками, да замеси оладушки.
– Так ведь ломит лопатки. Помассировала бы.
– Заканчиваю о прогестероне. Не мешай.
– Оставь в покое этот гормон. Ты ведь знаешь, что он регулирует обмен веществ в период беременности. К твоей специальности он отношение не имеет.
– Не скажи. Женщины только после родов расстаются со своей фригидностью.
– А может их мужья так по ним соскучились, пока проходил процесс вынашивания ребёнка да его роды, что набрасываются на своих любимых, как голодные волки. Вот фригидность и уходит. А виной всему всё ваши запреты на любовь в период позднего вынашивания ребёнка. Надо переходить на альтернативные методы со стороны женщины. Иначе куда мужикам деться? Ведь это несколько месяцев. Скулы сводит.
– У мужчин руки есть. Им проще. А вот куда деться женщинам, когда их мужья уезжают в командировку на полгода?
– Так ты же знаешь. Заводят любовника, или лю…
– Лучше бы «или» не было.
– Да, по-моему лучше «или». Нечего таскаться по мужикам, собирая грязь.
– Дорогой. Женщина привыкает к этому «или», и когда возвращается муж, он её уже удовлетворить не может. Возникает фригидность.
– Так вы же её научились лечить медикаментозно.
– Научились, но только в совокупности с работой психолога, сексолога. А это не так просто. Ты-то можешь «своих» лечить только таблетками?
– У нас, как и у тебя, дорогая, не только таблетки, специалисты, но и травы. Но больше помогает, конечно, психолог и сексолог. С мужчинами легче. На приёме пациент получает практические наглядные рекомендации. Очень хорошо, когда супружеская пара не закомплексована, когда они приходят к нам вместе, а мы им даём практические рекомендации. Они идут в соседнюю комнату и проверяют рекомендации на опыте. Объясняем им, что и как. Иногда даже на пальцах. Но больше, конечно, с помощью наглядных пособий. В Индии всему этому даже храм есть. Хоть бы раз, дорогая, съездить посмотреть на этот храм. Ведь вам с женщинами сложнее. Никаких наглядных пособий практически нет. Так,- самая малость.
– Есть пособия. Успокойся, охальник ясноглазый. Просто мы об этом не афишируем.
– Так значит, мы питаемся из одного «ведомства», – зарубежного. Наши-то, ничего такого не выпускают.
– Осваивают и этот пробел. Много правовых сложностей. Не каждый чиновник понимает, что это нужно иметь в каждом доме, пряча от детей. Тогда сексуальных расстройств будет поменьше.
– Так в нашей семье таких расстройств никогда и не было, хотя все «секретные материалы» у нас всегда хранились только на работе.
– Не знаю как у наших детей, но у нас с тобой всё нормально.
– Так помассируй лопатки мне для начала в качестве преамбулы.
– Потерпи. Я сейчас пишу о перверсиях.
– Дорогая. Напрасно у нас преследуют «голубых». Они ни в чём не виноваты. Это же гены. Ошибка природы. Вспомним Чайковского. Он был женат непродолжительное время, пытался вести нормальную жизнь, но у него ничего не получилось. Пытался даже утопиться. Это трагедия, с которой человек не в силах бороться.
– Бедный Пётр Ильич. Жена была красавица. Он старался, но гены были сильнее его.
– Он всю жизнь страдал от своей патологической страсти. На западе давно уже разрешили однополые браки. Нам тоже пора.
– И об этом я тоже пишу.
– Что-то этот профессиональный наш с тобой разговор разбередил моё воображение. Может, помассируешь мои лопатки?
– Это среди белого-то дня? Потерпи до ночи.
– Вот так вы, женщины, создаёте импотентов. Мужчины не могут ждать.
– Женщины могут, а вы не можете. Учитесь.
– Ты же знаешь, что женщина всегда может, но не всегда хочет, а мужчина наоборот. Вам бы, женщинам, учиться надо у нас, мужчин.
– Мы созданы из другого «теста». У нас главное это не секс, а любовь, семья, дети.
– Как же будет всё это, если вы, женщины, так фригидны в своей основной массе.
– Это защитная реакция. Если мы будем другими, то ничего хорошего, кроме разврата, на Земле не будет.
– Я за «разврат» в рамках семьи. Может, помассируешь? Ведь вымру до темноты.
– Не вымрешь, – только распалишь воображение и побольше «оголодаешь», выработав андрогены. Больше от тебя будет пользы.
– Захлебнусь от тестостерона.
– Сделал бы перевод о нём из последнего западного журнала.
– Я слаб в английском. Вот если бы французский. Кстати. Французский женский поцелуй рекомендуется нашей кафедрой при крайней форме мужской импотенции.
– Перебьётесь, извращенцы. Сколько уже случаев с летальным исходом.
– Так надо культивировать это. Объяснять тонкости. Тогда всё будет «хоккей». На вашей кафедре ведь тоже этот аналог культивируется при женской фригидности.
– Тебе об этом знать не обязательно.
– Так я всё равно знаю. Что тут играть в молчанку.
– Ну, вот и напиши «докторскую» на эту тему.
– Золотце моё, я практик, а не теоретик. Кандидатскую-то еле защитил по копуляции.
– Да ты «доктором» был по копуляции ещё до защиты.
– Был и сейчас остаюсь таким же. Может, помассируешь мне лопатки. Ведь, правда, ноют.
– Только не вводи меня в искушение. Я тебя знаю. Седина в бороду, а бес в ребро. Не забывай, что у нас уже правнуки.
– Так радуйся, чем тебе плохо? Может, к тебе вернулась былая фригидность молодости?
– Не вернулась. Мы же этот вопрос уже решили. Замеси оладушек.
– Дорогая. Я тебя так люблю. Ты у меня самая красивая в целом мире. Я не могу без тебя. Ты мне так нужна. Нужна именно сейчас. Позволь я тебя поцелую.
– Наконец-то, поумнел на старости лет. Женщин надо уметь домогаться. Ты уже не маленький мальчик. Надо вам, мужикам, не уговаривать отдаться, а говорить о любви, тогда женщина будет вся ваша без остатка. Женщины любят ушами.