Мироходы, ч. 1, глава 24. Сухая степь. Жажда

               
                ( П Р О Д О Л Ж Е Н И Е )

      Шли медленно. Кожа на ногах Щукина покрылась струпьями. Язвы заживали  медленно. Временами наступала слабость. Но время не ждало.
      На пятые сутки кромка леса круто повернула на Юг. Настало время распрощаться с лесом. Предстоял большой переход по выжженной солнцем равнине.
      - С нашими темпами и за неделю эту пустыню не осилить, - рассуждал Иван Ефимович. – Ну, ничего, в народе говорят: «тихий воз на горе будет. Дорогу осилит идущий». С едой мы, как-нибудь, обойдемся, а вот водичкой надо запастись, как следует. Давайте свернем в лес, поищем родник.
      После недолгих поисков нашли крохотный родничок. Пробившись из-под выворотня, он бойко звенел маленькими водопадиками. Пробежав два-три десятка шагов – терялся в моховом покрове земли.
      Из куска лосиной шкуры выкроили курдюк. Он получился неуклюжим, в виде узла, связанного на горловине ремешками. Его наполнили и уложили в заплечный мешок Владимира, как самого сильного и выносливого. С наступлением сумерек отправились в путь.
      Шли всю ночь. Было прохладно. Щадя больные ноги Василия, часто отдыхали. Незаметно наступил рассвет. Кромка леса скрылась за горизонтом, за их спинами. Впереди, насколько видел глаз, расстилалась желто-бурая равнина. Вокруг – ни кустика, ни ямки, ни холмика. Быстро испарилась ночная прохлада. Наступало пекло. От земли заструился жар. Пахло увядшим ковылем и полынью. Продолжать путь стало невозможно. Пришлось лечь прямо на землю лицом вниз, а оголенные участки ног прикрыть обрезками из остатков лосиной кожи.
      Так прошел мучительный день в ожидании ночного похолодания. И с наступлением сумерек, не отдохнувшие, отправились в путь.
      Шли всю ночь. Было прохладно, но усталость брала свое.
      - Вот что, мужики, так дело не пойдет. На всю степь нас не хватит. Надо выработать режим перехода этой пустыни. Иначе пропадем, - объявил Ефимыч. – Предлагаю, перед рассветом, хотя бы  час-полтора, всем спать, потом еще немного пройти, до первой усталости и становиться на дневку – пережидать пекло.
      Так и сделали. Днем остановились возле сиротливо стоящего кустика полыни. Все улеглись на отдых, а дневальный Федор лег на спину и стал смотреть в бездонное небо. Там, в голубой тишине, высматривая добычу, парили хищные птицы. Тяжело взмахивая крыльями, пролетел орел, держа в когтистых лапах какого-то зверька с длинными ногами. Глаза стали невольно слипаться, и он забылся в беспокойном сне.
      К вечеру, с заходом солнца, вся в трещинах земля еще продолжала дышать жаром. Дневной сон не шел впрок.
      - Давай, Ефимыч, разливай «лимонад», - предложил Федор.
      Вода в бурдюке нагрелась, отдавала сырой шкурой и не утоляла жажду. Противный запах вызывал тошноту.
      Следующие двое суток облегчения не принесли. Закопченная в спешке лосятина испортилась и дурно пахла. Ее пришлось выбросить. В запасе осталось лишь совсем немного мелко нарезанной оленины еще из старых запасов. Она обдирала сухой рот и плохо разжевывалась.
      - К этой «ветчине» не мешало бы бутылочку пивца, да добрый шампур шашлычка, - мечтательно вздохнул Федор.
      - Да, пивка бы не мешало, - подхватил Владимир, - но лучше разливного, в кружках, холодненького, с пеной шапками! Шапками!
      - Отставить! - решительно пресек их Ефимыч, - такая болтовня лишь голод и жажду растравит. Нам надо быть собраннее.
      Горы стали заметно ближе, но степи, казалось, не будет и конца. Вокруг как будто все вымерло. Ни ящериц, ни птиц. Лишь вдали, изредка, показывались вереницы быстро бегущих животных. Они внезапно появлялись и, подняв облако пыли, тут же исчезали за горизонтом. Василий совсем занемог. Его вели под руки. Раны не заживали, ноги опухли. Он окончательно упал духом и плохо реагировал на уговоры друзей выпить лишний глоток хотя и тухлой, но воды.
 
            П Р О Д О Л Ж Е Н И Е       С Л Е Д У Е Т