Продолжение.
Начало: http://www.proza.ru/2010/06/18/479
Глава 1: http://www.proza.ru/2010/06/20/1350
1
Темно-зеленый ЗИЛ, тяжело груженый песком, лихо вывернул из-за поворота, выхватывая из мглы предстоящего пути так необходимые куски дороги. Шофер, врубив дальний свет и слушая мелодию группы «Мираж», рвущуюся из хрипящих динамиков, на полном ходу несся вперед.
Пикетов ГАИ в ближайшем будущем не предвиделось, и нечего было опасаться штрафов за превышение скорости.
Опытный глаз водителя с огромным стажем отметил на обочине, там, где на шоссе выскакивала проселочная дорога, тусклый свет фар. Уж очень странно остановился автомобиль, казавшийся в темноте мертвым.
ЗИЛ остановился в ста метрах от развилки, словно затаившийся в засаде огромный хищный зверь. В кабине на секунду вспыхнуло пламя, осветив бледное небритое лицо, и тут же погасло, оставив лишь тусклую огненную точку. Шофер нервно курил. Зря он здесь остановился. Пронесся бы мимо - и никаких проблем. Теперь же, не дай Бог, увидел кто-нибудь его машину, и попробуй потом отвертеться, доказывай, что ты не верблюд. Мало ли, что там произошло.
"Угораздило подработать ночью", - подумал он, выбрасывая в окно окурок "Беломора".
Конечно, шанс, что его сейчас кто-то видит, был ничтожен, но в душе уже отложились неприятные опасения. А как же просто жить по принципу: каждый сам за себя. Он взял монтировку и, хорошо выматерившись, вылез из теплой, заполненной едким папиросным дымом кабины.
Тишина... Только где-то далеко мчится последняя электричка, оповещая под грохот колес всю округу, и мерно ступают подошвы замызганных кирзовых сапог по полувековой пыли загородного шоссе.
Жигули замерли на обочине, левая передняя дверь водителя была чуть приоткрыта, потускневший свет фар освещал уже лишь небольшой участок травы перед бампером, рассеиваясь в бескрайней ночной темноте. В салоне едва различался силуэт человека, завалившегося на правое сидение.
"Спит", - решил водитель ЗИЛа, перебрасывая в руке монтировку и собираясь уходить, но тревожное предчувствие его задержало. Он взглянул еще раз в Жигули и вдруг осознал, что человек лежит в очень неудобной позе, расположившись на двух передних сидениях и закинув одну руку на торпедо.
От легкого толчка ногой дверь отворилась, и моментально в салоне автомобиля зажегся свет, представив стороннему взгляду неприятное зрелище. В Жигулях был, по-видимому, хозяин машины, так как он сидел за рулем, точнее положение ног на педалях позволяло выдвинуть подобную версию. На лобовом стекле остался след окровавленной руки, находившейся чуть ниже, голова покоилась на сидении пассажира в луже крови, окровавленным был и воротник белой сорочки, чуть выше которого виднелось пулевое отверстие.
Водитель ЗИЛа отвернулся в сторону, не зная, что теперь предпринять: вызвать милицию, "скорую", или и то, и другое. А может слинять? Все было ничего, но теперь его затаскают по кабинетам как единственного свидетеля в такой ситуации, а то и ради раскрытия преступления "пришьют" это убийство ему. Но как бы там ни было, главное ничего не трогать на месте преступления, вдруг настоящий убийца оставил следы...
Подобные мысли не очень-то утешали. Капли холодного пота выступили на лбу. Как говорится, Бог не выдаст, свинья не съест.
Шофер безнадежно взглянул на труп и тут же замер. Рука на торпеде, казалось, чуть сдвинулась в сторону. Живой! Это был шанс, решающий многие проблемы. Чудо! Если удастся спасти хозяина Жигулей, то он сам даст показания.
Мужчина склонился, взял окровавленную руку и прощупал пульс. Биение сердца едва ощутимо, но все же оно билось! Он кинулся в свой ЗИЛ за аптечкой, где хранилось все необходимое для оказания первой медицинской помощи. Все зависит теперь от быстроты его операции. Первым делом остановить кровотечение. Еще не хватало, чтобы раненый скончался от потери крови прямо у него на руках.
Кое-как дрожащими руками, наложив тампон на рану, водитель грузовика успокоился немного, пребывая все еще в шоковом состоянии. Увидев на дороге автомобиль, а скорее услышав рокот его двигателя, он выскочил на проезжую часть, перекрывая дальнейший путь своим телом.
Рассвет. Над макушками деревьев показался холодный оранжевый диск солнца.
Раздался железный лязг тормозов, свист сжигаемой от трения об асфальт резины, колеса метнулись вправо, и патрульную Волгу ГАИ швырнуло в сторону. Уткнувшись капотом в кювет и смяв фальшрадиаторную решетку, она замерла.
Два разъяренных человека в форме вылетели из чрева автомобиля, готовые пустить в ход свои кулаки, но сбивчивый рассказ перепуганного человека немного их остудил. Один из них взял в руки тяжелую трубку рации, намереваясь связаться с дежурным, другой уселся на корточки и, сдвинув фуражку с красным околышем на затылок, лениво закурил.
Раненый лежал на противоположной стороне дороги рядом с бордовыми Жигулями, не в силах даже пошевельнуться.
- ...да, ранение в голову, похоже на огнестрельное, но утверждать не берусь, - прокричал гаишник в трубку, подчерпывая информацию со слов шофера ЗИЛа, сидевшего в отдалении на бампере своего грузовика. Только сейчас он понял, что ко всем его бедам может прибавиться еще одна: он самовольно воспользовался самосвалом и не имеет путевых листов.
Мимо пронеслись, не притормаживая, несколько автомашин, и каждому из водителей представлялась одна и та же картина: уткнувшаяся мордой в придорожный кювет желтая с голубой полосой Волга ГАИ, шестерка напротив, с открытой дверцей, и пыльный ЗИЛ, уже в такое раннее время груженый песком. Мало кто из невольных свидетелей мог догадаться об истинных событиях, происшедших на этом маленьком пятачке девятого километра северо-западного шоссе.
- Ладно, - лейтенант отбросил в сторону оранжевый фильтр выкуренной "Явы", - пошли, обеспечим охрану места происшествия и объезд автомобилей, а то они все следы тут окончательно сотрут. А мы окажемся "стрелочниками".
- И то верно, - подтвердил старшина, вылезая из-за руля, - мне это совсем не нравится... Эй, мужик, - крикнул он водителю самосвала, - выруливай и ставь грузовик поперек дороги.
- Будет сделано, - шофер встрепенулся и поспешил выполнить указание.
ЗИЛ развернулся, отхватив ровно половину от и без того узкого шоссе, делая проезд для уплотнявшегося автомобильного потока практически невозможным.
Особо рьяные автомобилисты попытались было устроить скандал по поводу подобного "самоуправства", но, завидев издали сотрудников ГАИ, сразу становился более покладистым, не считая возможным оспаривать действия автоинспекции.
- Один управишься? - поинтересовался лейтенант и, увидев утвердительный жест напарника, вышедшего на проезжую часть с жезлом в рукав, добавил, - сейчас проверю раненого, дышит ли он. Надо бы его, конечно, в больницу, но место без надзора оставить нельзя.
Водитель ЗИЛа хотел спросить, когда он сможет продолжить путь, и решительно пошел к лейтенанту, прощупывавшему у раненого слабый пульс, но резкий окрик его остановил.
- Сюда нельзя... до приезда оперативно-следственной группы. И лучше вообще тут не следить, хлопот потом не оберешься.
Два Урала-одиночки затормозили рядом с самосвалом. Инспектора ГАИ прибыли первыми, что заметно ослабило напряжение у старшины, оказавшегося в центре дорожного затора, и у спешащих в обоих направлениях водителей. Благодаря стараниям двух регулировщиков движение несколько ускорилось.
- Твою мать, - выругался лейтенант, отходя от владельца Жигулей, - ему в больницу надо. Где "скорая"?!
Словно услышав его слова, из плотного потока вынырнули желтый реанемобиль и карета "скорой помощи", истошно ревя сиренами.
Двое "крутых" на последних моделях ВАЗа, не вняв сигналам синих маяков, постарались проскочить в образовавшуюся для проезда спецавтомобилей брешь, о чем тут же пожалели. Нельзя было не последовать строгому жесту инспектора ГАИ - на обочину. Оба автомобилиста оказались теперь занятыми ожиданием проверки документов и автомобилей: от номерных знаков до полного сличения номеров двигателя, кузова - и умасливанием гаишников, на что те отвечали небрежным колючим взглядом, говорившим о недалекой и неизменной участи обоих.
Также повинуясь движению жезла, уже видавший виды Москвич выпал из общего движения и, взметнув клубы пыли, остановился.
- Старший лейтенант Кожевников, - представился гаишник подъехавшему водителю, - мы просим вас присутствовать при осмотре места происшествия в качестве понятого.
- Извините, я спешу, - вежливо отказался водитель, собираясь трогаться с места.
Обычно найти понятых не так уж сложно: любопытство играет немаловажную роль. Проникнуть в чужие тайны всегда мечтает среднестатистический человек, и если подобный шанс предоставляет закон... Но в обстановке, когда все вокруг спешат, дело бывает принимает иной оборот.
Кожевников мило улыбнулся и настойчиво повторил:
- Мы просим вас, - он сделал упор на слове "просим", - вы, наверное, меня не поняли?
- Все я прекрасно понял! - мужчина в Москвиче не являлся верхом терпимости, но еще не понял, что спорить с инспектором ГАИ очень накладно для собственного кармана и автомобиля, - я опаздываю на работу.
- Оправдательный документ вам выпишут.
- Спасибо, не надо.
- Как хотите, - лицо Кожевникова вдруг приняло буднично-усталое выражение, и улыбку, как ветром сдуло. В поле его зрения попал зеленый клеенчатый ящичек с красным крестом, - будте добры, вашу аптечку.
Водитель протянул требуемый от него предмет.
- У-у, - вздохнул инспектор, - выходите из машины. Да тут все просрочено. Разве так можно? Это уже грубейшее нарушение правил...
Мужчина вылез из Москвича, понимая, что влетит "по уши". В это время подъехал микроавтобус уголовного розыска со следственной группой, следователь потребовал понятых. Инцидент сразу же забылся, и два случайно проезжавших человека окунулись в неизвестную до селе атмосферу тайны вместе с сотрудниками МВД.
Защелкали объективы фотокамер, фотовспышки озаряли место проис¬шествия, под шелест листвы, скрип покачивающихся деревьев и надрывный треск автомобильных двигателей.
- Нет, - отвечал автоинспектор на вопрос следователя о возможной причине остановки Жигулей, он, судя по всему, остановился сам. - Гаишник указал на дорогу, - видите, на всем протяжении осматриваемого участка не обнаружено явных следов торможения. Он умышленно съехал с шоссе. И если хотите знать мое мнение, то я считаю, что у него был пассажир, и стрелял именно он.
- Ваши домыслы беспочвенны на счет пассажира, - констатировал следователь, - эксперты, конечно, проведут дактилоскопический анализ, но я сомневаюсь, что они что-либо дельное откопают.
- На сегодняшний день мы ничего не имеем, - подошедший опер лишь разочарованно развел руками, выслушав историю обнаружения Жигулей, - у нас есть единственный свидетель, да и тот ничего не знает. Ехал мимо, увидел, перевязал... Его показания запротоколированы, думаю, можно отпускать мужика.
- Иди спроси у Седого, он здесь всем командует, - посоветовал важняк Попов, указывая на зама по уголовному розыску, мирно беседовавшего с врачом "скорой помощи", - но сомневаюсь, что он согласится.
Майор Леднев нехотя пошел к начальнику. Сидеть бы тому дома да внуков нянчить, так нет, он выехал на место, где произошло ЧП, и создает видимость усердной работы. Надо убедиться во всем воочию. Для чего нужно руководство здесь? Наверное, чтобы отдавать соответствующие указания, которые могут продвинуть следствие в правильном направлении, но подобные действия по зубам только профессионалу, настоящему менту, знающему всю эту кухню. О Седом так не скажешь. Выдвинулся на руководящие должности как общественник, находящийся в центре внимания во все времена. Процент раскрываемости у него был велик: под сто процентов - добываемый ему одному известными способами. А кто скажет, сколько невинных людей теперь видят небо в клеточку ради того самого процента? И все подчиненные знаю, что аналитическое мышление мента у Седого заменило аналитическое мышление карьериста, но вышестоящее начальство закрывает на это глаза, как не обращает внимание и на крайнюю непопулярность зама по розыску среди подчиненных ему сотрудников.
Размышляя об этом, Леднев шел и радовался грустным вещам. Времена изменились, и теперь на место преступления, совершенного с применением огнестрельного оружия, не съезжается весь руководящий состав ГУВД, который только мешается в данном случае под ногами. Каждый должен сидеть на своем месте и заниматься своим делом. И в этом уже будет залог успеха. Получив сводку, они скоординируют действия команды куда лучше, чем находясь непосредственно на месте происшествия.
Как и предсказывал следователь, Седой дал строго отрицательный ответ, добавив:
- Я еще лично с ним поговорю. Что-нибудь мы из него обязательно выжмем.
Майор молча кивнул. "Хочет, пусть поговорит", - решил он, отходя в сторону.
- Сейчас ждем кинолога с собакой, - ни к кому не обращаясь, произнес зам по розыску, тем не менее, ожидая ответа от Леднева, - прочешем лес и прилегающую местность. Не мог же стрелявший исчезнуть бесследно.
- Прочесать, конечно, можно и даже нужно, - скептически отозвался майор, - но, вряд ли, это принесет желаемые результаты. – Столько натоптали.
Седой пропустил высказывание мимо ушей, он предпочитал не спорить с опером, авторитет которого в органах гораздо выше, чем его собственный.
- Личность потерпевшего установили?
- Так вот он, рядом с вами, - съехидничал майор, глядя на носилки, но, перехватив разъяренный взгляд Седого, сказал, - нет! Документов при нем не обнаружено. Сейчас осматривают автомобиль, может, там чего найдут. Передали номер Жигулей дежурному, ребята работают, но у нас же не "загнивающий Запад", где вся картотека занесена в компьютер... И зарплату они получают больше...
Седой повернулся к Ледневу.
- Вы установили свидетелей? Нет! Вот и занимайтесь своими прямыми обязанностями, Леднев. Что же касается заработной платы, то задайте этот вопрос партии и правительству…
2
Раненый балансировал на тонкой грани между жизнью и смертью, и трудно было сказать, какую из сторон он сочтет предпочтительнее. Хотя врачи склонялись к единственному мнению: вскоре он провалится в темную бездну, именуемую смертью.
Седой из-за своего упорства запретил отъезжать реанемобиилю, намереваясь, несмотря на все убеждения людей в белых халатах, допросить потерпевшего, как только тот придет в сознание. Он с каким-то одному ему понятным исступлением верил, что потерпевший с минуты на минуту придет в себя и с огромным рвением начнет давать показания. А каждая секунда приближала его к единственному и необратимому концу.
Леднев с сожалением взглянул на молодого парня с перебинтованной головой, жизнью которого так легко распоряжается подполковник милиции по кличке Седой, и подключился к осмотру Жигулей.
- Пусто, - следователь явно расстроенный подобным поворотом дела облокотился на капот, - еще одно нераскрытое преступление, «глухарь». Ни документов на машину, ни какого-либо удостоверения личности - ничего.
- Протокол уже составили?
- Нет, вот сержант практикуется, - Попов указал на молодого стажера.
Опер взглянул еще раз в салон.
- Да-а, - протянул он и прокомментировал увиденное, - пятна крови на сидении водителя и пассажира. Сколько же из него вытекло?
- Пятна крови... - пробубнил себе под нос сержант.
Важняк заглянул в протокол.
- А теперь выкипи эту бумагу, составляй новую, - посоветовал он сержанту, недоуменно глядевшему прямо ему в глаза. - И пиши: "пятна бурого цвета". Понял? Кровь это, или что-то другое, не нам с тобой судить.
Леднев взглянул на сержанта, и на его хмуром обветренном лице, с небольших розовым шрамом над тонкой верхней губой, невольно расцвела улыбка. Улыбка человека, не улыбавшегося несколько лет. Когда-то давно, в начале семидесятых, и он был таким же зеленым, неоперившимся юнцом, которому строгие дяди-офицеры говорили, что и как делать. Как составить протокол осмотра места происшествия или допроса, как "расколоть" "невиновного" подследственного, как вычислить нарушителя правопорядка в толпе - это целая наука, дававшаяся молодому милиционеру, еще не ставшему матерым волком, то с легкостью, то с невероятными затруднениями, но все, что говорили ему, он усвоил и поэтому был все еще опером, бившим сразу наповал, а не начальником, в звании полковника. Волку хватило майора.
Остановившийся рядом с оцеплением жигуленок вызвал бурное недовольство сотрудников ГАИ и спровоцировал несметное количество окриков и нецензурных выражений в адрес горе-водителя, но, увидев его красную книжечку, затянутые в потертую форменную кожу гаишники, смутившись, извинялись, вытягиваясь в струнку, и брали "под козырек".
Леднев окинул взором высокого худого человека, с лицом, изборожденным морщинами, и весело присвистнул. Их ладони сцепились в крепком дружеском рукопожатии.
- Я с дачи еду, а тут смотрю – коллеги. Что у вас тут произошло? - лениво спросил Медведев у опера.
- Как видишь, - Волк повел рукой, показывая место происшествия, - кто-то подстрелил водителя шестерки и «сделал ноги». Водила-то, конечно, жив, но в ближайшем будущем ничего не скажет, а Седой уперся рогом... - Рассказывая о масштабах проделанной работы, он достал спичечный коробок, но спички попались упрямые и категорически отказывались зажигаться, ломаясь в руках. - Стреляли, по-видимому, из револьвера. Гильза в салоне автомобиля не обнаружена.
- Гильза?
- Да. Один, но точный выстрел. Прямо сюда, - опер хлопнул себя ладонью по загривку.
- Посмотреть можно?.. машину.
- Конечно. Эксперты свое уже отработали. Следы, кювет - все осмотрели. Только отметься сначала у шефа, а то потом меня "заклюет".
- Так уж и "заклюет"? - Медведев усмехнулся, - ладно!
Увидев начальника, Седой вытянулся в струнку и взял под козырек, безоговорочно согласившись, да и не мог он отказать высокопоставленному сотруднику ГУВД. Конфликт с начальником отдела южноморского уголовного розыска не пошел бы ему на пользу. А Медведев - человек взрывной и расценит отказ, как помехи в работе. Кресло и так качается, зачем нужны еще осложнения.
- Почему раненого не отправляете? - спросил безучастно Медведев, - заглядывая в "скорую" сквозь открытую дверь и с интересом разглядывая потерпевшего.
Седой в двух словах объяснил все любопытному подполковнику, ругая его про себя за чрезмерную заинтересованность.
- К черту вопросы, - вспылил вдруг Медведев, услышав ответ, - ты нам так всех сотрудников уничтожишь. Ты посмотри к нему в удостоверение, он же младший офицер милиции. Ты... - он схватил собеседника за грудки, - из таких вот и убивают бессчетно ментов по всей стране, - несколько непечатных слов подытожили высказывание.
- Документов при этом человеке не обнаружено, - отрезал Седой, отмахнувшись от рук и одергивая китель, - а за все это, за рукоприкладство вы ответите, обязательно ответите, Сергей Сергеевич.
Медведев вдруг взял себя в руки и даже попробовал улыбнуться.
- Обязательно отвечу, - спокойно сказал он, - только не перед вами. А большие неприятности я вам обещаю. Этот парень в городском управлении водителем служит. Ждете, когда он к праотцам отправится из-за вашей халатности, псевдослужебного рвения? Думаете, что рапортом обойдетесь и все?
Седой проклял тот момент, когда на место преступления прибыл Медведев. Ехал бы тот другой дорогой. А ведь до пенсии осталось всего ничего.
Думать тут было нечего. Взвыли сирены и два медицинских автомобиля, распугивая мирных автолюбителей, устремились к городу. Седой нервничал, размышляя о своем будущем, казавшимся таким безоблачным, и в которое так неожиданно вторгся подполковник Медведев. Перед его глазами появились весы. На одной чаше лежала сила и власть начальника отдела южноморского уголовного розыска, на другой - жалкие крохи его собственного авторитета.
Медведев углубился в осмотр автомашины с присущим ему рвением. Теперь для него ничего не имело значения, кроме казавшихся мелочей, но прямо относящихся к имевшему место преступлению. Окружающий мир стал ничтожно мал и незаметен.
- Тут уже осмотрели каждый сантиметр, - подтрунивал над другом Леднев, - не пристало начальству на корточках ползать.
Когда-то они вместе работали в областном розыске, с одинаковым рвением отдавая все время службе. Первым делом - уголовный розыск, а личная жизнь - потом. Но времена меняются, как и все остальное. В южноморском управлении угрозыска обстановка сил была несколько иная, и Медведев ушел туда на повышение, получая звание за званием.
- Сергей, что ты ищешь? - спросил Леднев, устав от ожидания ответов на свои шутки.
- Ты что, не знаешь экспертов, - Медведев высунул голову из-под переднего сидения, - служака служаке рознь. Я верю своим ребятам, но не уверен в трудолюбии ваших!
- Ну, спасибо, удружил.
- Не за что! Смотри и радуйся, - подполковник вылез из машины, протягивая зажатую между пальцев, так, чтобы не оставалось отпечатков, отливавшую бронзой гильзу, - а то "револьвер", - передразнил он, - надо было каждый миллиметр осматривать, пинкертоны! Ты сам-то смотрел?!
Леднев лишь отрицательно покачал головой.
Медведев обнял Волка за плечи.
- Пистолет не наш, импортный. Это точно... Или самопал, что мало вероятно. Сейчас проще купить заводской "ствол", чем кустарного производства. Надежнее.
- Распоясались, сволочи, - Леднев зажал пожелтевшими от никотина зубами "Приму", а закон, что дышло... Мы подставляемся, их берем, а наш суд, «самый гуманный в мире», отпускает всех.
Ответом ему было молчание.
- Вот парня подстрелили. Найдем мы того, кто это сделал? Не знаешь? А я тебе скажу: никогда! Никто не будет пахать больше, чем надо.
- И ты не будешь, - тихо сказал Медведев.
- Не буду, - согласился Леднев.
- Дело не только в окружающих. Общий диагноз у всей страны: пофигизм. Чем мы лучше? Боевой дух в нас умер. Менты умерли... Раньше бы за парня отомстили, нашли бы кто его. И нечего на зеркало пенять...
- Никто за него не пойдет в пекло. - Подполковник презрительно сплюнул сквозь зубы. - Надо меняться, а то и нас также, - он повернулся и, не оглядываясь, пошел к своей машине.
Волк до боли в суставах сжал в кулаке гильзу.
- Надо…
Продолжение: http://www.proza.ru/2010/06/21/945