В 1977 году нашу Специализированную передвижную механизированную колонну номер 24, сокращенно СПМК-24 саратовского треста «Союзмелиовзрывпром», «Главволговодстроя», расположенную в Ашхабаде, столице Туркмении, передали ташкентскому тресту «Средазспецстрой» «Главсредазирсовхозстроя» такого же профиля и того же Министерства мелиорации и водного хозяйства СССР и дали номер: СПМК- 4. Это правильное решение, мы ведь находились в Средней Азии, как и наш новый трест. Я начинал прорабом, позже работал начальником производственно-технического отдела. Интереснейшая работа. Но сейчас не о работе. Часто ездил в командировку в трест. Там у меня было два ближайших руководителя: начальник производственного и начальник технического отдела. По роду деятельности я больше работал с производственным отделом. В Ташкенте одно время было плохо с мясом. Во время телефонного разговора перед очередной командировкой начальник производственного отдела Кусмарцев Г.Ф. попросил меня привезти мяса. Как я мог отказать? Сегодня я прибыл после обеда в трест, а завтра в тресте же, в актовом зале проводится семинар по правильному оформлению с заказчиками документации объемов незавершенного производства. К вечеру мы с Кусмарцевым приехали к нему домой. Как ни странно, но его супруга приготовила мясной фарш для котлет, на которые ушло мяса в количестве, не меньшем, чем я привез. На рынке у них все же мясо было, но дорогое. Еще я принес бутылку коньяку, а Геннадий Федорович поставил бутылку водки. Были котлеты, картошка, еще много чего-то. На десерт был очень вкусный торт «Бизе». Я даже записал рецепт. Не помню, что пила его супруга, но коньяк и водку мы аккуратно выпили. Наелись досыта. Стали пить чай. Ближе к ночи супруга ушла отдыхать, а мы перешли в зал, удобно уселись и включили телевизор. К двенадцати часам ночи, Геннадий Федорович, открыл бар и предложил отведать вина. В баре стояли десертные, сухие, полусухие вина. Всего было примерно семь бутылок по 0,7 л. Открыли одну. Он принес конфеты, еще что-то и мы стали попивать вино, вести разговор и смотреть телевизор. Открыли вторую. Ему завтра утром ехать в командировку в Янгиюль. Автомобиль приедет в восемь утра. Спешить некуда. Открыли третью. Телепрограмма закончилась, смотреть нечего, телевизор выключили. А спать неохота. Продолжили.
Аккуратно, в восемь ноль-ноль мы уже позавтракали и разъехались в разные стороны: он на машине, я – на троллейбусе. Но в семь тридцать, когда к нам в зал вошла его супруга, на журнальном столике стояли все пустые бутылки из-под вина. За ночь мы расправились со всем его баром. Хорошо, когда дома есть бар! После этого я приехал в гостиницу, принял душ, побрился и еще активно участвовал в семинаре. Вот что значит - молодые годы.
А однажды в Ташкенте были перебои с водкой. Не так уж с самой водкой, но для приобретения бутылки этого напитка, нужно было принести в магазин пустую тару. Мой друг Яков Иванович попросил привезти водки. В Ташкенте планировали поход в сауну, и без водки никак нельзя. Время было после перестройки. Водку можно было провезти в количестве двух бутылок по 0,5 литра. Это меня не устраивало. В Ташкенте в то время уже выпускали пепси- колу. В Ашхабаде этого напитка не было, но производили газированную воду в пластиковых полуторалитровых бутылках. Эту воду развозили поездами и самолетами все путешествующие граждане. Я купил две таких «полторашки». Аккуратно отрезал от пробок нижние ободки. Вылил воду и залил в каждую по три бутылки водки, которую предварительно охладил в холодильнике. Завинтил пробки, приподнял и приклеил к пробкам нижние ободки, и поместил в морозильник. Остался последний финт. За три часа до рейса изъял бутылки из морозильника. Водка нагрелась, и бутылки стали упругими, как настоящая газировка. На регистрации все прошло нормально. Ребята были довольны.
На Новый год мы решили всей семьей полететь в Ташкент в гости к Якову Ивановичу с Ириной Николаевной. Я решил моему другу Яше привезти хороший армянский коньяк. Тогда еще бывал в продаже настоящий напиток этой союзной республики. Собрались, семья уже вышла в подъезд, а я наклонился завязать шнурки. И тут случилось непредвиденное обстоятельство. В то время спиртное в определенном количестве запретили вывозить за пределы республики. У нас в сумках уже что-то было упаковано: шампанское, водка. Весь ассортимент могут не пропустить. Я не хотел рисковать, поэтому коньяк положил во внутренний карман куртки. На него не реагировал металлоискатель, раздеваться не обязывали, так что я был спокоен. И вот когда я наклонился к ботинку, бутылка выпала из кармана и упала на пол. Я услышал некий легкий треск. Трещины не видно, а запах коньяка появился. При внимательном рассмотрении я обнаружил чуть заметную линию по обеим сторонам вдоль всей бутылки. Чуть сильней удар, и только и пришлось бы понюхать мне этот напиток. Быстро, не медля ни секунды, нашел пустую бутылку из-под водки и перелил в нее коньяк, закрыл резиновой пробкой. Бутылку с коньяком – опять в карман: надо же показать другу товар лицом! Как он узнает, какой именно коньяк пробует? Треснутую бутылку из-под коньяка я положил в дипломат. В аэропорту на регистрации оператор увидела на дисплее дипломат с бутылкой, в которой нет жидкости и сказала:
- Откройте дипломат. – Я открыл. Она видит какие-то коробки конфет, носки, но это ее не волнует. Смотрит на завернутую пробкой пустую бутылку и, пытаясь скрыть любопытство, хочет понять причину нахождения ее в дипломате. На лице спокойствие. Я прямо по выражению лица, читаю ее мысли. Она думает: «Идиот, он что, воздух в ней везет? Но ведь зачем-то он ее взял с собой!». Посмотрела еще раз на бутылку, отвела взгляд куда-то в сторону, опять взглянула на бутылку. Я вижу, у нее просто язык чешется спросить, «что в бутылке?». Но, она ведь знает, что я отвечу: «ничего». Чтобы не выглядеть смешной, она говорит:
- Закрывайте.
Приехали, нас встретили в ташкентском аэропорту. Дома у Яши первое, что я сделал, это достал из дипломата бутылку из-под коньяка и сказал:
- Яша, смотри, какой я тебе купил коньяк! – Яша удивленно посмотрел на меня:
- Только ты его выпил в самолете, да? – спросил он.
- Да ты что! Ни за что не догадаешься. Просто я бутылку уронил, и она треснула, пришлось перелить его в другую тару. Вот он. – И я вытащил из куртки бутылку с коньяком. Когда я рассказывал ему о проверке в аэропорту, он громко хохотал.
-Да, сказал Яша, - только ты мог провезти в самолете коньяк в бутылке из-под водки, а пустую бутылку из-под коньяка принести в дипломате, чтобы показать, какой сорт коньяка купил.
Был еще один случай, связанный с Ташкентом. В конце восьмидесятых что-то было с деньгами в Советском Союзе. Так случилось, что во время завершения очередной кампании по обмену купюр в Узбекистане остались в ходу только тысячные банкноты. У нас же, в Туркмении еще пользовались банкнотами разного достоинства. Наши друзья в Ташкенте просто страдали, бедствовали. Кто имел валюту, тот мог ее разменять в любой точке Ташкента. Но таких было немного. Узбекской валюты еще не было, а новые банкноты были еще не запущены в обращение по понятным причинам. Меня мои друзья попросили привезти хоть немного тысячных банкнот. Я превзошел все их ожидания. Привез две пачки денег, то есть двести тысяч рублей. Я знал, что ввоз денег в Узбекистан в этот период преследуется местными законами, поэтому деньги надежно спрятал. Каждую пачку я положил в пустой носок. Верхнюю часть носков закрепил под брюками на поясе медицинским бинтом, а нижнюю, с деньгами так же бинтом зафиксировал между ног, в их верхней части, то есть под плавки. Прилетел, меня уже встречают, я даже вижу ребят в зале прилета. Но, сначала - таможня с досмотром личных вещей. Затем – паспортный контроль. Подозрительных пассажиров досматривают в комнате личного досмотра. Я об этом не задумывался и при виде этой процедуры, сильно вспотел. Всем своим видом пытался выглядеть неподозрительным. Это мне удалось. Но, когда я прятал в плавки деньги, не учел одной тонкости. Во время полета, когда я сидел два часа, не вставая, носки с деньгами переместились вниз. Когда мои бедра приняли вертикальное положение, носки с валютой оказались сзади. Они не давали мне возможности встать прямо, разогнуть ноги и идти нормально. Получалось, что я или ноги засидел, или инвалид, и поэтому иду на полусогнутых конечностях. Малейшая попытка мало-мальски выпрямиться приводили к боли. Бинты, обвязанные вокруг ног, скрутились в жгуты, резали кожу, рвали волосы на ногах. Плюс ко всему, создавалось впечатление, что плавки завязываются в узел, и затягивают этим узлом все, что в них находится. Идти, просто нет сил. В очереди простоял полчаса. Все это время продвигался вперед в положении стоя. Это было жутко больно. Но вот таможенник проверил содержимое моей сумки. Пограничник проверил паспорт. На досмотр меня не направили. Все, вперед! А идти не могу. Я уже стал себя подбадривать: «Витя, надо идти!». Но вот я уже в общем зале. Подошли ребята, взяли сумку, еще какие-то вещи. Стало чуть легче. Дошли до автостоянки, сели в машину. Смотрят на меня:
- Ну и вид у тебя! Тебя что, пытали в самолете? – смеются.
- Смейтесь, смейтесь, сволочи! Вам бы такие пытки.
- Ладно, поехали, по дороге расскажешь.
- Стойте! – кричу, - дайте сначала штаны снять.
- Зачем, в туалет хочешь?
- Деньги у меня там, деньги! Заберите их, век бы мне их не видать! Только носки верните, это запасной комплект.
Это была для меня памятная поездка.