-В общем, решили, что надо идти в "Гелиопарк". Там ресторан этот... как же называется... "Наполеон", что ли. Дороговато конечно, зато шикарно. Администрация часть денег даст, театр - само собой... Вот список гостей - посмотри.
-Хорошо, посмотрю... Позже. Дай хоть грим снять.
-Ладно. Сегодня позвони обязательно, хоть среди ночи, чтобы я к утру знала точно. Учти, кстати, должно быть не больше 50 человек. Больше не потянем!
-Хорошо, хорошо...
...Актриса осталась, наконец, одна. Аккуратно, неторопливо смыла грим с лица, привычно глядя в зеркало. Во всем театре только у нее, да у Нестерова были отдельные гримерные. Прима и премьер. Заслуженная артистка. Нестеров - вообще народный. Единственный в городе. А ей не дают пока народного... Писали заявку к юбилею - и ни фига. 50 лет - еще не тот возраст. К шестидесяти, может...
Пятьдесят... На юбилее, конечно, эта цифра фигурировать не будет. Будут лицемерно писать: 30 лет творческой деятельности. А на самом деле - какие 30? Она поступила в этот единственный в городе театр двадцати четырех лет от роду. Приехала после училища, потому что была обещана комната - не в общежитии, а в квартире с подселением. Еще одна семья в соседях. Туалет, ванная - почти свои. Кухня... После общаги это казалось раем.
И - роли. Главные, большие... Так и застряла на всю жизнь в этом городе, в единственном его театре. Да, было... Пробовалась пару раз в столичные, но безуспешно. Впрочем, особого энтузиазма она не проявляла - привыкла к спокойному течению жизни. Она вообще с трудом меняла обстановку, вещи, круг общения… Только роли разные, каждый год - премьеры. А в столичных театрах - такая толкотня, там разве она могла бы эти роли сыграть? В мечтах только.
Вот морщинка новая на лбу. Только сейчас заметила. Вообще лицо стареет, конечно, быстро… Постоянно в гриме. Ничего не поделать. А фигура еще ничего…для пятидесяти лет. Немного сжалось сердце. Роли матрон теперь только… характерная актриса, уже никаких любовных сцен – разве что комедийных. Она подумала, что это несправедливо, очень несправедливо. Только сейчас она и поняла, как надо играть любовь. А молодые актрисы – что они знают?! Что они понимают в этом разрывающем душу чувстве?
Зеркало отразило горькую складку губ. Виталию – 30 лет. Вот так. Годится в сыновья. Пару раз снизошел до нее… Теперь на всю оставшуюся жизнь – страдать, вспоминать… Как ужасно устроено это! Этот разрыв между старением тела и вечной молодостью души!
Актриса усмехнулась, вставая из-за гримерного столика, взяла в руки листок со списком гостей. Вот бы устроить последний спектакль на этом вечере в ресторане! Поднять тост за любовь, посмотреть в глаза Виталию… Выпить последний, смертельный бокал.
«Надо было умереть в прошлом году, - подумала она. – В 49. И – никаких юбилеев!»
Она вышла из театра и пошла пешком домой.