Разлапистая зонтичная акация давала густую обширную тень, но прохладность этой тени была очень относительна. Жаркая тень, душная тень, пародия на тень… Но все же в этой тени было гораздо лучше, чем на солнцепеке, под нещадными слепящими лучами.
Я, как обычно, лежал в этой тени, усталыми глазами глядя на раскаленную саванну, залитую солнечным светом. Как много света!.. Слишком много, чересчур много, сверх любой мыслимой меры много… Невыносимо много для моих бедных маленьких глаз!..
- О чем грустишь? – дружелюбно спросил Птиц-Секретарь, шагая мимо меня на своих ногах-ходулях.
- …Мне все это страшно надоело. Все… Надоело… Не могу так… - отрывисто пожаловался я, не сумев найти в перегретой голове более умных слов.
Секретарь склонил голову, с насмешливым недоверием слушая меня.
- Каждый день, каждый проклятый день я спрашиваю себя: «Что я здесь делаю? Когда это кончится? Как меня вообще сюда занесло?» - продолжил я, немного собравшись с мыслями. – Почему – Африка?.. К чему мне эта проклятая саванна?.. Жара… Солнце…
- Жарко? – презрительно молвил Секретарь. – Терпи. Солнце слепит? Меня тоже точно так же слепит. И мне тоже жарко. Нашелся, понимаешь ли, недовольный… Я, знаешь ли, тоже недоволен. Но я-то молчу. Думаешь, мне легко?..
Он внезапно смолк, увидев неподалеку блеск змеиной чешуи. Три быстрых ходульных шага – и Секретарь ловко ухватил змею за хвост, сноровисто взмахнул ею, как кнутом. Хлоп! – змеиная голова впечаталась в сухую почву.
- …Думаешь, мне легко этих змей добывать? – произнес он, прижимая лапой шею змеи, корчащейся в смертной судороге. – Всем жарко, и всем солнце одинаково светит, и всем нам нелегко живется…
Змея затихла, и Секретарь для надежности долбанул ее острым клювом в голову, раскраивая череп. Потом покосился на меня с нескрываемым раздражением.
- Вот и я говорю – не житье здесь, в этой чертовой Африке! – ответил я, тоже с раздражением.
- Вот наивный! – прыснул змеелов, оторвавшись от добычи. – Знаешь ли ты такое правило: «Хорошо там, где нас нет»! – по слогам произнес он. – Похоже, что не знаешь. Тогда запомни его, намотай себе на ус! – он снова покосился на меня. – Благо что усов у тебя достаточно!
Секретарь захлопал крыльями и полетел прочь, унося с собой змею, болтающуюся, как веревка. Я глядел ему вслед, покуда крылатый силуэт не растворился в полуденном пыльном мареве.
«Всем тяжело… Кому нынче легко?... А хорошо – там где нас нет…» - мысленно повторял я, аж зажмурившись от бессильной злости, граничащей с отчаянием. – «Сколько, сколько раз я уже это слышал!!!»
Я зажмурился сильнее, до боли стиснул челюсти от ненависти к саванне, к солнцу, к раскаленным пескам, мелководным мутным речушкам, к душным теням, к самому себе… И мне не хотелось открывать глаз, чтобы больше не видеть этого ненавистного пейзажа. Чтоб глаза больше не открывались, чтобы все исчезло, чтоб исчез, чтоб исчез и я сам, чтоб все ушло, исчезло, растаяло в тихом бархатном ничто, где нет места ни печалям, ни радостям. «Там, где нас нет…» - снова пришло в голову. – «Вот там, в пустоте и черноте, пожалуй, и впрямь хорошо…»
В глубине души, однако, чуть заметно сияло, как далекая звездочка, другое желание: открыть глаза и внезапно обнаружить себя там, где на самом деле хорошо, по-особому хорошо, как в счастливом сне, как в смелой мечте… Там, где солнце не жарит мир вместе с его обитателями, где земля тверда не от сухости, а от холода, а воды – полным-полно, и вся она – чистая, холодная… Чтоб сразу стало ясно, что неправ Секретарь, и чтоб злился он и завидовал, клюя змей в своей проклятой Африке…
«Глупости, конечно, все это – глупости… И пустота с тишиной, и страна мечты… Ребячество… Этого нет. А есть – только то, что имеем… И жить с этим нужно. Как-то нужно…» - мои веки, уже болящие от напряжения, разомкнулись. Солнце снова ударило мне в глаза, и две слезинки выкатились из них, прочертив влажные дорожки. Вездесущие мушки тут же кинулись на эту дармовую воду.
«Может быть, и вправду…» - тяжко вздохнул я. Тень акации внезапно опостылела мне, я поднялся и направился прочь.
- Ух, ну и горячо!.. – вырвался у меня стон, когда мое брюхо коснулось прожаренной солнцем земли. – Но терпи же! Терпи! – приказал я себе. – Хорошо только там, где нас нет!..
Я пополз по пустынной саванне, щурясь от солнца, цепляясь за землю клыками и поднимая клубы пыли своими неуклюжими ластами…
9 сентября 2008