Определение финансового и экономического кризисов
По определению, финансовым кризисом называется кризис в мировой финансовой системе (или финансовой системе отдельной страны или организации), точнее, в финансовой подсистеме экономической системы.
Более подробным определением финансового кризиса является такое состояние мировой финансовой системы, которое характеризуется резким ухудшением значений ключевых показателей этой системы – роста объёмов просроченной задолженности, падения объёмов доступного кредитования и инвестирования, снижения платежеспособности (ликвидности), а также падения капитализации (в ситуации финансового кризиса значительная часть предприятий финансового и реального сектора, в том числе, системообразующих, имеют отрицательный капитал). Очевидно, что данная ситуация сопровождается резким падением курса акций публичных компаний (биржевым кризисом).
Экономическим кризисом называется кризис уже во всей экономической системе в целом, который характеризуется резким ухудшением значений ключевых экономических показателей – падением внутреннего валового продукта (рецессией), ростом безработицы, снижением доходов населения, падением объёмов промышленного производства, падением индекса потребительского доверия, резким снижением курсов национальных валют (девальвацией) по отношению к основным резервным валютам, а также, возможно, резкое падение цен на основные биржевые товары (в первую очередь, на нефть).
Текущая ситуация: экономический кризис (а не только финансовый)
Уже совершенно очевидно, что кризис, который начался как локальный и чисто финансовый (кризис неплатежей на рынке высокорисковой - subprime – ипотеки в США) очень быстро перерос в полномасштабный мировой экономический кризис.
Действительно, валовой внутренний продукт (ВВП) практически повсеместно сокращается (т.е. мировая экономика вступила в полосу рецессии – экономического спада, который, например, в автомобильной промышленности США превысил 25%), как и совокупный доход домохозяйств. Объём производства российских автомобилей сократился вдвое, а конвейеры автозаводов загружены лишь на треть мощности. В этом году чиновники российского Минэкономразвития ожидают падение российского ВВП до 2%, по оценкам экспертов, оно будет еще большим — 3,5%. Оценки падения ВВП Германии и того больше – они оцениваются в 6-7%. Впервые за послевоенную историю было зафиксировано падение общемирового ВВП.
Капитал компаний не просто сокращается, а для очень многих компаний становится отрицательным, что ставит их на грань банкротства (а сотни и тысячи компаний, в том числе и многие системообразующие, её уже фактически перешагнули).
Так, например, пять ведущих инвестиционных банков США прекратили свое существование в прежнем качестве: Bear Stearns сменил владельца, Lehman Brothers обанкротился, Merrill Lynch сменил владельца, Goldman Sachs и Morgan Stanley пришлось перепрофилировать свою деятельность - они перестали быть инвестиционными банками в связи с особыми рисками и необходимостью получить дополнительную поддержку Федеральной резервной системы.
По всему миру рухнули цены на акции публичных компаний: всего за год индекс цен на акции американских компаний S&P 500 упал на 30%; индекс MSCI World, показывающий динамику на рынках развитых стран, упал на 32,3 %; индекс развивающихся рынков MSCI Emerging Markets — на 40,5 %. Банковская неделя 6 — 10 октября 2008 года принесла исторически максимальное падение индексов на торговых площадках США. Обвал фондового рынка в октябре 2008 года стал рекордным для рынка США за последние 20 лет, для рынка Японии — за всю его историю. Капитализация российских компаний за 2008 год снизилась в четыре – пять раз. За 2008 год инвесторы потеряли в общей сложности восемь триллионов долларов.
Обменные курсы валют по отношению к резервным менее чем за год (а то и за три-четыре месяца) резко упали (российский рубль, например, потерял 40% своей стоимости по отношению к бивалютной корзине доллар/евро). Даже такая сильная и серьёзная валюта, как английский фунт стерлингов, за год рухнула почти на 30%. Мировые цены на нефть сначала менее чем за пару лет практически удвоились, а затем за какие-нибудь 4-5 месяцев рухнули более, чем втрое (с почти 150 долларов за баррель в июле 2008 года до нынешних 40-45).
Для стран, импортирующих значительную (или вообще большую) часть продовольствия и потребительских товаров (в число которых входит и Россия) падение курса национальной валюты привело к резкому росу инфляции (в России она даже по официальным данным практически удвоилась, а по неофициальным – выросла в разы).
По данным Международной организации труда в результате финансового кризиса уровень безработицы в мире увеличится до 7,9% против 6,0% в 2008 году и 5,7% в 2007 году. Иными словами, за год доля безработных вырастет на треть. В США безработица может вырасти с нынешних 7,2% до 9%; этом сокращения охватят все отрасли.
Уровень потребительского доверия в США, в декабре 2008 года обновил исторический минимум, опустившись до 38 пунктов с 44,7 пункта в ноябре.
Важнейшая причина экономического кризиса
Очевидно, что в эффективно работающей экономике экономических кризисов быть не должно. Вместо этого должен наблюдаться постоянный и устойчивый рост благосостояния – и физических лиц, и юридических лиц (коммерческих, государственных и некоммерческих организаций). Причём во всех без исключения странах мира. С практической (измеряемой) точки зрения рост благосостояния означает рост значений ключевых экономических показателей – валового внутреннего продукта (ВВП), совокупного дохода домохозяйств, чистого денежного потока коммерческих структур, стоимости акций публичных компаний, сопровождаемого оптимальными значениями уровней инфляции, безработицы, а также обменных курсов валют (в первую очередь, по отношению к двум важнейшим мировым резервным валютам – доллару и евро). Ну, и конечно же, оптимальной динамикой мировых цен на ключевые биржевые товары, в первую очередь, на нефть.
Однако, это возможно лишь в том случае, если основные экономические агенты (коммерческие, государственные и некоммерческие структуры), точнее, их владельцы и/или менеджеры принимают правильные (т.е., адекватные реальности и эффективные) решения и совершают правильные действия. А это возможно лишь в том случае, если эти решения и действия опираются на адекватные реальной действительности и эффективные экономические модели.
К сожалению, эффективность современной экономики (как мировой, так и отдельных стран), мягко говоря, далека от идеальной. Как и эффективность функционирования отдельных организаций (в первую очередь, коммерческих структур), в частности, системообразующих. То есть компаний (в первую очередь, банков и иных финансовых структур), оказывающих значимое влияние на эффективность экономики отдельных государств и мировой экономики в целом.
С практической точки зрения, низкая эффективность мировой экономики означает низкую эффективность решений, принимавшихся ключевыми экономическими агентами - владельцами и руководителями коммерческих структур, а также руководителями правительств и государственных организаций (в первую очередь, США и других наиболее экономически развитых и значимых стран).
Иными словами, мировой финансовый кризис был вызван неверными (т.е., не адекватными объективной реальности) решениями и действиями этих ведущих экономических агентов, причём в течение, как минимум, нескольких лет. Более подробно это утверждение будет рассмотрено и обосновано ниже, при более подробном рассмотрении причин и развития мирового экономического кризиса.
Важнейшая причина неверных управленческих решений и действий
Важнейшей причина неверных управленческих решений и действий ключевых экономических агентов (на уровне и отдельных компаний, и отдельных стран и мировой экономики в целом), является использование неэффективных (т.е., не адекватных объективной реальности) экономических моделей (причём как макро- так и микроэкономических).
Как известно из университетского курса экономики, эффективность экономической модели определяется тем, насколько она позволяет адекватно объяснять, достоверно предсказывать и эффективно управлять (т.е. добиваться желаемого результата) экономической ситуацией в компании, стране или мире в целом.
Из вышеприведённых поистине катастрофических результатов неверных управленческих решений и действий совершенно очевидно, что использовавшиеся ключевыми экономическими агентами (точнее, лицами, принимающими решения - ЛПР) экономические модели не позволили ни адекватно объяснить экономическую ситуацию и её динамику, ни предсказать последствия принимаемых неверных решений (т.е., финансовый кризис), ни эффективно управлять компаниями, странами и мировой экономикой в целом. Поэтому ожидать, что преодолеть финансовый кризис удастся с помощью тех же самых экономических моделей (пусть даже и прошедших определённый «косметический ремонт»), мягко говоря, наивно и даже глупо.
Следовательно, для максимально быстрого, успешного и эффективного преодоления кризиса (и недопущения его повторения в будущем) необходимо разработать и применить новые (возможно, даже принципиально новые) и радикально более эффективные экономические модели на микро- и макроуровне, гораздо лучше соответствующие здравому смыслу и объективной реальности, чем их предшественники.
Ключевые проблемы современной экономической системы
Пожалуй, основополагающей проблемой современной экономической системы является её пугающая нестабильность. За последние десять лет мир потрясли аж два тяжёлых экономических кризиса – т.н. «азиатский кризис» 1997/1998 годов и нынешний кризис. А в промежутке между ними был ещё печально известный кризис дот-комов (Интернет- и прочих высокотехнологичных компаний) 2000 – 2002 годов. Цены на нефть в 1998 году упали ниже 10 долларов за баррель, к июлю 2008 года взлетели до 147 (т.е. выросли почти в пятнадцать раз!), а затем менее, чем за полгода рухнули почти вчетверо – до менее, чем 40 долларов за баррель.
Одной из важнейших причин нестабильности в мировой экономики является её финансовая глобализация (падение барьеров на путях перемещения капиталов из страны в страну). Так, азиатский кризис 1997/1998 годов начался с с введения в Таиланде плавающего курса местной валюты – бата, ставшего предметом крупных международных спекуляций. Сразу же на 30–40% упали курсы валют как Таиланда, так и Малайзии, Индонезии, Филиппин. К августу 1998 г. кризис докатился и до России. Нынешний кризис начался с широкомасштабных дефолтов по ипотечным кредитам на рынке высокорисковой (subprime) ипотеки в США и очень быстро охватил практически весь мир.
Ещё одной важной причиной нестабильности в мировой экономической системе является крайняя эмоциональность решений (до кризиса движимая в основном алчностью, после начала кризиса - страхом), принимаемых ключевых экономическими агентами – и индивидуумами, и организациями, в результате чего решения принимаются без надлежащей оценки их последствий (особенно долгосрочных).
Разумеется, значительную роль играет чрезмерно потребительская ориентация населения ведущих экономически развитых стран, желания которых всё больше и больше отдаляются от объективных потребностей.
Ну и, конечно же, огромной проблемой является пугающе низкая эффективность использования ресурсов – и природных, и финансовых, и человеческих, и информационных – всеми организациями (и коммерческими, и государственными, и некоммерческими).
Причины и ход мирового экономического кризиса
Внимательный анализ причин и хода мирового экономического кризиса показывает, что в его возникновение и развитие внесли свой вклад и население (индивидуумы), и бизнес, и государственные структуры (в первую очередь, естественно, Федеральная резервная система США).
Всё началось с экономического бума 1990-х годов в США, обусловленного в значительной степени бурным ростом компьютерной отрасли, безусловным мировым лидером которой являются США, а также резким сокращением государственных расходов (администрации Клинтона удалось даже добиться профицита федерального бюджета), в результате чего высвободилось значительное количество средств для инвестирования в существенно более эффективные коммерческие проекты.
К сожалению, экономический бум сопровождался опережающим ростом потребления за счёт сбережений, что, в конечном итоге стало одной из важнейших причин глобального экономического кризиса. К 2000 году доля сбережений в совокупном чистом доходе домохозяйств (дохода, остающегося в распоряжении индивидуума после выплаты налогов), упала более чем вдвое – с 5% до 2%. К 2005 году эта доля упала ещё вчетверо – до 0,5%. Таким образом, за десять лет (1995 - 2005) доля сбережений в совокупном чистом доходе домохозяйств сократилась в десять (!) раз. 99,5% доходов американских домохозяйств уходило либо непосредственно на потребление, либо на выплату процентов по потребительским, автомобильным и ипотечным кредитам.
Отношение совокупного долга среднего американского домохозяйства к среднему совокупному чистому доходу выросло с 77% в 1990 году до 127% к концу 2007 года. К 2008 году средняя американская семья имела аж тринадцать (!) кредитных карт, причём у 40% семей по этим картам была задолженность (в 1970 году таких было всего 6%).
Не в последнюю очередь такая переориентация со сбережений на потребление была обусловлена радикально усовершенствованными и качественно более эффективными информационными технологиями продвижения товаров (в первую очередь, формирования желаний у потенциальных потребителей), а также совершенно необоснованными (но очень приятными) утверждениями руководства страны и ведущих «лидеров общественного мнения» о наступлении долгожданной эры «вечного процветания» после победы Запада над «империей Зла» в «холодной войне».
Поскольку собственный дом является, пожалуй основополагающим элементом «американской мечты», рост потребления в первую очередь был направлен именно в сектор недвижимости (точнее, в сектор жилья). Что, разумеется, немедленно привело и к резкому и устойчивому росту цен на жильё, объёмов жилищного строительства (так называемых «закладок новых домов», которое, как правило, на несколько месяцев опережает текущий спрос на жильё), а также объёмов кредитования – как потребителей, так и строителей (девелоперов). И, соответственно, объёмов задолженностей – и потребителей, и девелоперов.
Менее, чем за десять лет (с 1997 по 2006) средняя цена дома в США выросла на 124% (и это при том, что в реальном исчислении цены на жильё в США оставались стабильными в течение ста лет!). При этом цены росли гораздо быстрее роста доходов населения: всего за пять лет (2001 - 2006) отношение средней цены дома к среднему доходу домохозяйств увеличилось в полтора раза – с 3,1 до 4,6 (при том, что оно оставалось практически стабильным на протяжении двух десятилетий).
На рост цен на недвижимость существенное влияние оказал коллапс «мыльного пузыря Интернет-компаний» (и вообще «мыльного пузыря» на фондовом рынке) в 2000 – 2002 годах. Напуганные резким обвалом фондового рынка (инвесторы в технологичные компании за два года потеряли пять триллионов долларов), и частные инвесторы, и спекулянты переключились на рынок недвижимости (чему дополнительно способствовало более мягкое налогообложение инвестиционных доходов от недвижимости, чем доходов от инвестиций на фондовом рынке).
В 2006 году 22% жилых домов были приобретены в инвестиционных целях, а ещё 14% - в качестве «второго дома» (как будет показано ниже, фактических инвесторов среди покупателей жилья было гораздо больше). По некоторым оценкам, в Майами 85% домов приобретались в инвестиционных целях, а не «по прямому назначению».
В России, кстати, в последние годы «нефтяного бума» наблюдалась весьма похожая картина. Понятно, что банки и ипотечные компании делали всё возможное для того, чтобы извлечь максимум выгоды из этого «жилищного бума».
С точки зрения теории управления финансовыми институтами, цель банка состоит в максимизации прибыли при соблюдении определённого уровня риска (т.е. в обеспечении определённого равновесия между страхом и алчностью). К сожалению, во время этого «жилищного бума» фактической целью банка (точнее, его руководителей) была максимизация краткосрочной прибыли (путём выдачи максимально возможного количества ипотечных кредитов). Не в последнюю очередь это было обусловлено использовавшимися в банках системами мотивации топ-менеджеров.
Для достижения этой цели банки резко снизили требования к заёмщикам (уровню доходов, кредитной истории и т.д.), создав новую категорию заёмщиков и соответствующих ипотечных кредитов – т.н. subprime («низкоуровневую»). Ипотечные кредиты этой категории заёмщиков выдавались по двухступенчатой схеме – первые 2-3 года заёмщик выплачивал кредит по ставке ниже рыночной (4% и даже ниже), а затем – по рыночной «плавающей» ставке, привязанной к ставке рефинансирования (базовой учётной ставке) Федеральной резервной системы США (ставке, по которой ФРС кредитует коммерческие банки). При этом ежемесячные выплаты практически удваивались (даже при низкой базовой учётной ставке).
Смысл двухступенчатой системы состоял в том, что, с точки зрения банка, заёмщик, привыкнув к своему дому, не захочет покидать его и в условиях растущей экономики и низкой базовой учётной ставки ФРС как-нибудь найдёт деньги для выплат кредита уже по рыночной ставке.
Кроме того, для тех, кто первые приобретает дом, сумма первого взноса была уменьшена до 2% от общей стоимости дома, а почти половина (43%) покупателей были вообще освобождены от первого взноса.
Заёмщики с удовольствием принимали эти условия, особенно начиная с 2001 года, когда ФРС понизила ставку более, чем втрое (с 6% до менее, чем 2%), а затем ещё вдвое – до 1% в 2003 году, дабы справиться с небольшой рецессией в экономике США. Более того, в условиях постоянного роста цен на жильё по окончании льготного периода заёмщики просто продавали дом, выплачивали ипотечный кредит и мало того, что получали на этом прибыль (тем самым фактически являясь инвесторами, а не покупателями жилья), так ещё и получали право на новый двух-трёхлетний льготный период при покупке нового дома. Неудивительно, что доля ипотечных кредитов категории subprime достигла в 2006 году 20% от общего числа выданных в этом году ипотечных кредитов, составив в общей сложности 600 миллиардов долларов.
Но одной агрессивной системы кредитования для максимизации прибыли было мало. Нужна была ещё система бесперебойного обеспечения внешнего финансирования (ибо понятно, что на одних депозитах и иных сберегательных продуктах далеко не уедешь).
Такой системой внешнего финансирования стала вышеупомянутая секьюритизация, причём, что очень важно, во внебалансовом варианте. Банк создавал специализированную ипотечную компанию (100%-ную «дочку» банка), на баланс которой передавались все ипотечные кредиты. Эта компания выпускала облигации, обеспеченные пулом (портфелем) ипотечных кредитов (Mortgage-Backed Securities - MBS) и продавала их инвесторам, которые с удовольствием их покупали, стремясь заработать на «жилищном буме» и по-прежнему «сторонясь» инвестиций в корпоративные акции после краха дот-комов. На вырученные от продаж облигаций денежные средства предоставлялись новые ипотечные кредиты, и так далее.
Подобным же образом осуществлялась секьюритизация и других кредитов – автомобильных, образовательных, потребительских (кредитных карт и т.д.) и других, как по отдельности, так и единым пулом, путём выпуска так называемых облигаций, обеспеченных пулом кредитов (Collateralized Debt Obligations - CDO). В 2006 году 75% subprime-ипотеки (т.е., 450 миллиардов долларов) было секьюритизировано. Общий объём subprime MBS приблизился к полутора триллионам долларов, а общий объём выданной subprime-ипотеки превысил два триллиона долларов.
При этом и заёмщики, и банки, и инвесторы (и даже многие государственные чиновники) ориентировались на один-единственный сценарий развития экономики в целом и рынка недвижимости в частности, при котором (а) цены на недвижимость будут постоянно расти и (б) учётная ставка ФРС будет оставаться неизменно низкой. Другие сценарии просто не рассматривались (алчность полностью подавила страх).
Карл Маркс, конечно же, сильно сгущал краски, когда говорил, что перспектива прибыли в 300% способна сподвигнуть капиталиста на любое преступление (т.е. алчность достаточной силы способна затмить даже страх перед длительным тюремным заключением в случае раскрытия преступления, не говоря уже о риске коммерческой неудачи), но доля истины в его словах, к сожалению, была.
К сожалению, рейтинговые агентства, которые теоретически должны были объективно оценивать риски, связанные с инвестированием в эти деривативы (а CDO и MBS были именно деривативами), оказались чрезмерно оптимистичными в оценке соответствующих рисков (и, таким образом, присваивали им рейтинги, значительно ниже реальных). Государственные структуры, отвечающие за регулирование соответствующих рынков – ФРС и SEC (Комиссия по ценным бумагам и биржам) тоже, мягко говоря, не уделили оценке соответствующих рынков должного внимания
Что здесь сыграло определяющую роль – банальный непрофессионализм, всеобщая «экономическая эйфория», неоконсервативная экономическая политика администрации Буша, направленная на максимизацию «рыночных свобод» или скрытая коррупция (близкие отношения между госчиновниками и Уолл-стритом уже давно ни для кого не секрет), уже неважно. Важно, что государственные структуры, мягко говоря, не выполнили свою работу и тем самым внесли немалый вклад в возникновение экономического кризиса.
Некоторые известные экономисты ещё в 2002 году вполне обоснованно предупреждали об опасности «мыльного пузыря» на рынке недвижимости и призывали к решительным мерам со стороны государства, но чиновники администрации идеалиста-неоконсерватора Джорджа Буша-младшего, свято верившего в эффективность «невидимой руки рынка» эти предупреждения благополучно проигнорировали.
Первым шоком для всех «заинтересованных лиц» стало резкое повышение учётной ставки ФРС, стремившейся сдержать инфляцию после того, как в 2004 году рецессия в экономике США сменилась бурным экономическим подъёмом. За два года (с 2004 по 2006) ставка ФРС выросла впятеро (с 1% до 5%). При этом довольно простая мысль о том, что сие решение может иметь просто катастрофические последствия для рынка недвижимости и для экономики в целом (т.е., что лекарство может оказаться много хуже болезни), почему-то не пришла в голову ни председателю ФРС Алану Гринспену, ни Бобу Бернанке, который сменил Гринспена у руля ФРС 1 января 2006 года.
Вторым ударом стал перелом тренда цен на американскую недвижимость. После того, как цены летом 2006 года достигли пика, они неудержимо поползли вниз, поскольку предложение достигло соответствующей «критической массы» для разворота тренда.
После резкого скачка учётной ставки ФРС ежемесячные выплаты для огромного количества subprime заёмщиков стали просто неподъёмными (ибо выросли в разы), а падение цен на жильё сделало рефинансирование ипотеки не просто экономически невыгодным, а невозможным, ибо при продаже дома заёмщик теперь терял деньги. Иными словами, поскольку цена продажи дома была ниже суммы ипотечного кредита, заёмщику пришлось бы покрывать разницу из собственного кармана. Который был, естественно, пуст.
Поэтому заёмщикам ничего не оставалось, кроме как расстаться с домом (т.е. позволить банку его забрать), тем более, что по американскому законодательству ипотечный заёмщик отвечает по своим обязательством только своим домом (предметом залога), а на другое имущество кредитор не имеет никакого права. Кроме того, как было уже отмечено выше, значительная часть заёмщиков приобретала дома в качестве объекта инвестиций (т.е., им было, где жить).
К маю 2008 года 25% (т.е., каждая четвёртая) subprime-ипотека была просроченной на 90 дней и более. Всего же по стране просроченной оказалась каждая десятая ипотека. Количество домов, отобранных у заёмщиков, выросло на 79%.
Стремясь вернуть хотя бы какие-то деньги и минимизировать потери, банки выбросили на рынок огромное количество домов, конфискованных у заёмщиков, просрочивших ипотеку. В результате к 2008 году цены на недвижимость в США упали на 20%.
Падение цен на недвижимость и резкий рост числа просроченных ипотек оказало практически убийственное влияние на рынок соответствующих деривативов (CDO и MBS). Количество инвесторов в соответствующие финансовые инструменты упало практически до нуля.
Как и рыночная цена subprime MBS. Уже в феврале 2007 года HSBC – крупнейший в мире банк – вынужден был списать MBS на сумму в 10,5 миллиардов долларов. К августу 2008 года банки и финансовые компании списали 500 миллиардов стоимости MBS, а к ноябрю – 750 миллиардов. По оценке МВФ, общая сумма потерь от списания MBS составит полтора триллиона долларов.
Кризис неплатежей на рынке subprime-ипотеки и общее падение цен на недвижимости нанесли колоссальный удар по американским банкам и ипотечным компаниям. Совокупная прибыль 8533 американских банков, входящих в систему государственного страхования вкладов, уменьшилась в пятьдесят (!) раз. Только в 2007 году свыше ста ипотечных компаний прекратили своё существование. Подобная судьба постигла и многие крупные (и даже системообразующие) финансовые институты.
Таким образом, кризис неплатежей на одном рынке (subprime-ипотеки) в одной стране (США) перерос в глобальный кризис наличности (кризис ликвидности), а также кризис кредитования, поскольку очень многим банкам стало просто элементарно нечем не только выдавать долгосрочные кредиты потребителям, организациям и другим финансовым институтам, но и выполнять свои текущие обязательства по причине прекращения или существенного снижения денежных потоков как от платежей по кредитам и/или MBS, так и от продаж соответствующих активов.
Алан Гринспен был прав, когда признал, что именно «благодаря» секьюритизации кризис на рынке subprime-ипотеки и приобрёл такие масштабы, и перерос в глобальный экономический кризис. Иными словами, если бы в своё время на секьюритизацию были наложены жёсткие ограничения, глобального экономического кризиса удалось бы избежать, да и американская экономика пострадала бы гораздо меньше. К сожалению, и Гринспен, и тогдашний председатель SEC Уильям Дональдсон, и сменивший его на этом посту Кристофер Кокс были категорически против ужесточения регулирования рынка MBS. За что каждый из них и получил от влиятельной газеты Washington Post прозвище «финансового Бин-Ладена» (понятно, что в наибольшей степени это относится к Алану Гринспену, решение которого о резком подъёме учётной ставки во многом и спровоцировало кризис).
Ещё одним сильным ударом по мировой экономике оказался кризис на мировых товарных рынках, когда цены на нефть и другие биржевые товары сначала резко взлетели вверх на спекулятивных деньгах, перетекших с рынка MBS и фондового рынка на рынки биржевых товаров, а затем резко рухнули вниз (на страхе рецессии), обесценив соответствующие спекулятивные инвестиции. Ровно то же самое произошло и с ценами на акции, в результате чего оказались обесцененными инвестиционные портфели и страховых компаний, и пенсионных фондов, и паевых фондов. Чтобы не допустить коллапса страховой, а за ней – практически всей экономической системы США, американскому правительству пришлось срочно выделить AIG – одной из крупнейших страховых компаний – кредит в 85 миллиардов долларов под залог почти 80% её голосующих акций, фактически купив компанию на деньги налогоплательщиков.
Кризис кредитования, вызванный кризисом наличности, привёл к кризису рефинансирования предприятий финансового и реального сектора, которым для поддержания оптимальной структуры капитала (соотношения между заёмным и собственным капиталом) необходимо постоянное рефинансирование краткосрочного, среднесрочного и долгосрочного долга со стороны банков и других кредитных организаций, а также кредиторской задолженности со стороны поставщиков (которым для поддержания их оптимальной структуры капитала тоже необходимо постоянное банковское рефинансирование).
Поскольку кризис наличности резко сократил возможности банков по рефинансированию кредитов, значительная часть предприятий финансового и реального сектора (в том числе, системообразующие) оказались перед необходимостью погашать значительную сумму долга, на что у них просто не было необходимых денежных средств, что, в свою очередь, делало их техническими банкротами. В странах, не обладавших резервными валютами, положение усугублялось необходимостью единовременных выплат крупных сумм (исчисляющихся миллиардами) в резервных валютах, что приводило к серьёзному давлению и к девальвации национальных валют (т.е., к валютному кризису).
Чтобы хоть как-то выправить положение, компании были вынуждены резко сокращать производство и иные затраты, в частности, на персонал, что резко снижало покупательную способность населения и увеличивало безработицу. Сокращались и инвестиции (т.е. сформировался и инвестиционный кризис), что, естественно, ещё сильнее подталкивало экономику к рецессии.
Рост безработицы, а также страх перед увольнением в сочетании с резким снижением возможностей банков по потребительскому кредитованию привёл к резкому сокращению потребительского спроса, что, в свою очередь, привело к резкому падению производства в «потребительских» отраслях (например, производство и продажи автомобилей сократились на 25-40%).
Резко возросла опасность «нисходящей экономической спирали»: человек боится, что его могут сократить, он перестает тратить деньги на товары, от этого страдают производители, которые сокращают персонал, и так далее – всё ниже и ниже по спирали экономического спада (рецессии).