Лабрита
После стычек с меотами Левкон, отправив раненых и боль-
ных в Фанагорию, сам с гоплитами и конницей перешел Ги-
панис и разбил лагерь на территории Синдики. Утром сле-
дующего дня боспорцы вошли в хорошо укрепленный
скифский город Лабриту. Жители, увидев впереди военной
колонны двух воинов с ветвями, обвитыми белой шерстью,
отворили ворота войску Левкона.
Около двух часов солдаты за полотняной ширмой устанав-
ливали на агоре стелу. Когда они закончили работу, на пло-
щади выросла толпа жителей.
Сквозь шеренги гоплитов прошел Левкон и остановился
рядом со стелой.
– Жители славной Лабриты! Ваш бог солнца – Гойтисор, –
Левкон указал рекой на переливающийся диск светила, – и
наш, Аполлон, – милостив. Он светит и дает жизнь вашим
землям и нашим. Но он не терпит разлада, хаоса и тьмы на
земле, в делах или словах. Мы должны жить с вами мирно
и помогать друг другу в установлении его законов. Ваша
дружба с бывшим синдским царем является преградой на
пути установления дружбы и добрых отношений между нами.
Передайте Арифарну и его повелителю Октамасаду мои на-
мерения заключить с ними мирный союз. В залог верности
своих слов и нашей будущей дружбы оставляю этот памят-
ник с надписью.
Знатный скиф, поверенный Арифарна, окруженный кса-
3 Дандарии – племя соседнее синдам.
166
триями4, смотрел сурово, но в конце речи, когда к нему по-
вернулся Левкон, согласно кивнул головой.
Совершив возлияние, Левкон также стремительно покинул
площадь, а полчаса спустя выступил с войском из города.
Боспорское войско шло по утоптанной дороге, оставляя за
собой шлейф пыли. В одном хитоне с диадемой на голове
Левкон ехал на белом коне впереди колонны. Спешить было
некуда, время работало на него. Он прекрасно понимал, что
весть о его победах над дандариями и псесами, а также о
его продвижении с внушительным войском по границе Син-
дики с остальной Меотией сделают свое дело. У него и в
планах не было покорить всех меотов, главной своей зада-
чей он видел разрушение союза меотских племен и внуше-
ние меотам мысли, что им каждому по отдельности придется
отвечать за свои действия сейчас и в будущие времена. Пусть
боятся, у страха глаза велики. Сейчасстрах стал его глав-
ным помощником.
Эта война должна сплотить его с войском, состоящим из
гоплитов. Всего две оргии отделяли Левкона от телохрани-
телей и всадников из знатных боспорских семей, среди ко-
торых он свободно расхаживал, ободряя каждого. Неумоли-
мо припекало светило; Феб не скупился на тепло. Уставшие
запыленные воины непрестанно вытирали со лба и щек кап-
ли пота. Ничто так не укрепляет людей, как совместно пере-
житые трудности и лишения.
Боспорцы перешли вброд речку Сехерей5 и разбили ла-
герь на высоком холме у приграничного синдского города
Герусы. Сейчас как никогда было важно оттеснить Гекатея с
остатками его войска от укреплений на реке и лишить его
связи с другими городами Синдики и союзниками.
Из создавшегося положения у Гекатея было два выхода:
признать власть Боспора над Синдикой и стать правителем
области либо отстаивать независимость синдов с помощью
ополчения и скифских наемников. Открытым у него оставал-
ся лишь путь на Гиер, Гераклий и Питиунт6. Знал он и о про-
4 Ксатрии – представители скифской знати.
5 Рекой Сехерей, вероятно, в древности называли реку Сухой Аушедз, приток
Кубани.
6 Питиунт – античный город в Абхазии, находился в районе Гагры. Гераклий
– небольшой город на северо-восточном побережье Черного моря в районе
167
движении Сопея с отрядом к Синдику. И что бы там не
произошло с ним под Аборакой, тот путь можно считать за-
крытым. Несколько дней – и все решится окончательно.
Левкон чувствовал себя так же спокойно и уверенно, как
на охоте на вепря. Самая главная опасность – это скифы,
поддержка синда Октамасадом. Но уже послезавтра или че-
рез пару дней он узнает, если не от самого Арифарна, то от
его поверенного, условие или требование Левкона, начер-
танное на стеле: «Забери своих сыновей у царя синдов и мы
станем друзьями»… «В противном случае ты можешь ли-
шиться Лабриты и выгод торговли с греками через Боспор»,
– этих слов, конечно, не было на стеле, но Октамасад не-
пременно поймет, что именно так случится, если он не вы-
полнит его требование.
От Сехерея и Герусы7 до Синдика расстояние не более 150
стадий. В тот же день Левкон приказал расставить по хол-
мам наблюдательные посты от лагеря до самого Понта и
сообщать о малейших передвижениях в Синдике.
В случае военных действий со стороны Гекатея следовало
стремительно преодолеть расстояние и вступить в сражение.
Придется штурмом брать Герусу, что может занять опреде-
ленное время, но вряд ли решатся его жители открыто про-
тивостоять боспорскому царю, даже если им прикажет это
сделать Гекатей, лишенный поддержки союзников. Он ждет
помощи от Октамасада, но ее не будет. И что тогда? Конеч-
но, синд мог бы вступить в сговор с Тинихом, обратиться за
помощью к Мемнону или персам, но на это нужно время,
послы, деньги, а всего этого у него нет, как нет у персов
особого интереса к Боспору и Меотии.
Главная угроза исходила от Октамасада, а точнее, от Ари-
фарна и подвластных ему скифов, и наибольшую опасность
представляла Лабрита, у которой боспорский тиран оставил
Демарха с небольшим конным отрядом.
Ускользающая власть
В полуденном воздухе были растворены десятки запахов,
то усиливавшихся, то едва различимых, волнующих и таин-
Большого Сочи. Гиер – гавань в районе современного Новороссийска, рядом с
поселением Баты.
7 Геруса – один из меотских городов, находившийся вблизи Гипаниса-Кубани.
168
ственных. Среди них выделялись запах прелого камыша, до-
носящийся из-за реки, где под порывами ветра колыхались
его зеленые стены, сладковатый – спелого лоха и подни-
мающийся снизу – горькой полыни.
Со всех сторон наплывал густой сумрак вечера и черная
ночь с высоко сияющими звездами. Все было в этом рас-
каленном воздухе. И где-то там, далеко, как в детстве пря-
тались и выжидали своего часа страшные гидры и грифоны.
Они ждали наступления тьмы.
Гекатей держал в левой руке серую лощеную миску, время
от времени приподнимал ее, подносил ко рту и лепешкой
подхватывал очередную порцию каши, запихивая в рот. Он
давно не ел горячей пищи и теперь с жадностью, почти не
прожевывая, глотал варево.
Только сегодня утром он вернулся в Синдик из Гиерона и
Гераклея, где встречался с послами Арифарна. Спесивый
скиф не пожелал лично прибыть на переговоры, связанные
с отражением боспорцев при нападении на Синдику. Посла-
ми выступали сыновья Октамасада Орк и Скилур, приехав-
шие с сотней скифов. Этот отряд они называли войском и
требовали проведения решительных действий до прихода
боспорского войска с Левконом.
Под этими действиями надо было понимать насильствен-
ную мобилизацию дружин в синдских городах, что при уча-
стии скифов больше походило на грабеж и военный захват
ими этих городов. Гекатей понимал, что без этого ему и в
самом деле не собрать необходимое войско. Однако Гека-
тею хотелось заручиться большей поддержкой скифов, при-
сылкой конницы, на что Орк и Скилур заявили, что те придут
позже, так как заняты отражением сарматских набегов.
Узнав о высадке Сопея с отрядом боспорцев и занятии ими
Абораки, скифы повели себя более сдержанно, предлагая
немедленно провести мобилизацию только в Гераклее и Син-
дике. Гекатей отправил Гераклеона с небольшим отрядом вы-
бить Сопея из Абораки, Абию и Сабазию он приказал соби-
рать войска в Гераклее и Герусе, а сам отправился в Синдик.
В Синдике он расположился в наспех отремонтированном
царском доме с небольшим отрядом охраны. Четкого плана
действий у него не было. Утром он обошел город, осмотрел
стены, башни, побывал на рынке и агоре.
169
Несмотря на доброе отношение и все действия, предпри-
нимаемые Гекатеем для сохранения независимости Синдики
от Боспора, в синдском царстве началась смута. Она воз-
никла не столько из-за военных действий Левкона, захвата
Сопеем Абораки, подкупа синдской знати, сколько из-за по-
стоянной угрозы жизни простым людям.
Проявление смуты Гекатей сначала обнаружил на лицах
сановников, прятавших глаза во время разговора с царем,
затем он увидел ее на лицах простых граждан Гераклея и
Синдика. Обнаружил он ее и в поведении народа. Люди ста-
ли открыто выражать свой гнев в криках возмущения, а
злость – в побитии камнями царских глашатаев, призывав-
ших готовиться к войне против боспорцев.
Они не хотели знать, где правда, где ложь; им хотелось
сытой и спокойной жизни. И ради этого они готовы были
пойти на жестокое сопротивление и безрассудные поступ-
ки.
Править государством, в котором смута, очень сложно,
иногда вообще невозможно. Гекатей с каждым днем все от-
четливее осознавал это.
В жаровне остывалиугли, наполняя чадом небольшую
комнату, больше похожую на склеп, чем на спальню. Из
углов струйками наплывал холод, обдавая спину, плечи и
затылок. Ночь обещала быть прохладной, и Гекатей прика-
зал принести войлочное покрывало.
* * *
Утро наступило сырым и хмурым; небо затянули облака,
предвещавшие ненастье, но в душе Гекатея забрезжила на-
дежда на лучшее. Многое зависит от человека, от его реши-
мости и желания бороться за лучшую участь.
«Боги насылают как несчастья, так и удачи, надо молиться
своим богам... Может быть, и все несчастья, что пали на
Синдику, из-за того, что ее правители и народ отвернулись
от родных богов, – думал Гекатей, готовясь к большому
жертвоприношению. – О великий Ахура! К тебе взываю,
проливая священный напиток хому8. Не оставь народ синд-
ский, дай нам помощь! Яви свою волю и позволь отразить
неверных врагов твоих и наших…»
Гекатей совершил возлияние хомы с молоком и произнес
8 Хома – священный напиток древних арийцев.
170
слова баджа: «Великие боги, пусть все, что войдет в чрево
наше, принесет нам пользу!» После выпитой хомы он ощу-
тил прилив сил. Ум и душа, голова и сердце пришли в со-
гласие и стали одним целым. Гекатею показалось, что он
воспарил над храмом, над домом и родными, к которым ис-
пытывал глубокое чувство любви и сострадания.
Весь этот день он пребывал в блаженном умиротворении,
и только вечером известие о закрытии Левконом, располо-
жившимся лагерем у Герусы, дороги на Гераклей огорчило
Гекатея, но еще больше его поразило известие об отсут-
ствии сообщений от Гераклеона, Абия и Сабазия, молчали и
скифы.
На всенародное жертвоприношение синдским богам при-
шла всего лишь горстка стариков и около десяти юношей.
Остальные укрылись в своих домах и выжидали.
Судьба Синдики теперь полностью зависела от воли скиф-
ского царя Октамасада и его соправителей. Тем же вечером
с двадцатью воинами Гекатей отплыл морем в Гераклей. Но
там, к своему великому огорчению, он не застал Орка и
Скилура. Через день Гекатей узнал, что скифы нарушили
договор и пожелали не вмешиваться в войну Боспора с Син-
дикой, оправдываясь тем, что вынуждены воевать против
сарматов. А еще через день пришло сообщение, что Левкон
с войскомвошел в Абораку, а в Синдике побывал с отрядом
Сопей.
Гекатей со своей охраной морем вернулся в Синдик. Не-
тронутый боспорцами город встретил Гекатея совершенно
равнодушно. В Синдике Сопей разграбил лишь царский дом
и эргастерии, принадлежавшие Гекатею.
Смерть Арифарна и новые хозяева степи
Арифарн и прежде слышал о кочевниках, которые подош-
ли к Танаису, но не переправились через него, испугавшись
скифских лучников, выстроившихся в линию. Они повернули
к Большому Ромбиту9, а оттуда последовали к Гипанису.
Они уже взяли «дары» с поселений, подвластных скифам, и
следуют к Гаргазе. Их было немного, около пятисот всадни-
ков, но сильных и в крепких доспехах.
Арифарну следовало выступить навстречу и проучить не-
9 Большой Ромбит – современная река Ея.
171
званых гостей, но он медлил, ожидая подкрепления от брата
и сыновей. Да и решатся ли эти кочевники сразиться с пре-
восходящими скифскими отрядами. Вскоре пришло сообще-
ние, что вслед за этим отрядом в Меотию движутся другие
сиракские10 легковооруженные отряды, а за ними – отары
овец.
Во время завтрака Арифарну сообщили, что под стенами
Гаргазы разбили стан сираки и требуют «подарков», обе-
щая, что если таковые не получат, то возьмут город силой и
сожгут его до основания.
Арифарн приказал собрать свою дружину, а также опол-
чение из вольных скифов, пообещав им хорошо заплатить.
И, разослав гонцов в пределы других скифских земель, от-
правился к Гаргазе. Облаченный в золотые доспехи, он в
окружении телохранителей подъехал к отделившейся от си-
ракского лагеря группе всадников, впереди которых ехал
ничем не отличавшийся воин. Они поровнялись.
– Кто ты такой и почему требуешь с наших жителей по-
дарки? – спросил Арифарн, хмуря брови.
– Я Агафирс, сын царя сиракского Амасира. А требую на
том основании, что мне так повелел поступать бог неба… Ты
ведь знаешь, что степь принадлежит только ему, а с того,
что есть в ней, можно брать, спросив его разрешения. Я
спросил – он мне сказал: «Бери!»
– Но скифы пришли сюда раньше, также выполняя волю
богов, поэтому вам придется уйти, иначе будете уничтоже-
ны. Это тебе обещает Арифарн, предводитель скифов.
– Ну что ж, мы можем положиться на суд бога войны и
сразиться, но скажи, Арифарн, зачем тешить меотов и греков
бойней гордых сынов Степи. Я предлагаю устроить поединок
между нами: кто одолеет, того воля и будет выполнена.
Рассудив, Арифарн согласился:
– Что ж, пусть так и будет.
* * *
Сиракский царевич, облаченный в кожаный панцирь, сде-
лал на коне несколько кругов, ожидая, когда закончат под-
гонку нагрудника и поножей.
Наконец все было закончено и оба противника выехали на
10 Сираки – сарматское племя.
172
ровное место, чтобы сразиться. Арифарн сидел на рослом
скакуне и свысока смотрел на противника. Невысокий и ши-
рокогрудый конь выглядел клячей, таким же невыразитель-
ным казался и всадник с непомерно длинным копьем.
Протрубили трубы, разом вздохнула и замерла многочис-
ленная толпа в ожидании невиданного зрелища. Арифарн
попытался достать своим длинным мечом пронесшегося
мимо Агафирса. Противники поменялись местами. На этот
раз лошадь Агафирса неслась с огромной скоростью прямо
на Арифарна, которому в глаза било поднимавшееся в небо
солнце. Через мгновение все было решено; копье поднялось
и со всей силой проткнуло щит и вошло в живот Арифар-
на.
Агафирс получил требуемые ранее подарки от города и
скифов и отправился вниз по течению Тхапсиса, а скифы
стали готовить тело Арифарна к погребению. Для этого в
скифский стан прибыли опытные скифские жрецы; несколь-
ко дней они возились с телом вождя, подготавливая его к
последней поездке по скифским землям, а потом и к отправ-
ке в потусторонний мир.
Рев труб и разноголосый плачь женщин возвестил округу
Гаргазы об отбытии траурной повозки с телом Арифарна из
царской стоянки в ближние и дальние кочевья, принадле-
жавшие его роду. Через полчаса трубы и плакальщицы
смолкли, и только размеренный скрип деревянных колес и
глухое позвякивание бронзовых колокольцев будили степ-
ную тишину, возвещая о шествии траурного каравана. Чем
на большем расстоянии раскиданы кочевья царского рода,
тем дольше длится путешествие покойника.
* * *
Через сорок дней, когда все было готово для похорон,
процессия скифов двинулась к месту царских усыпальниц.
Весь путь не смолкали трубы, вопили плакальщицыи ржали
лошади, ведомые скифскими юношами. Блеск золотых укра-
шений повозки, лошадей, в нее впряженных, балдахина, на-
ряда царицы и наложниц, все, казалось, покрыл прозрачный
черный туман.
К скифам, собравшимся у огромной ямы, в центре кото-
рой был устроен из бревен шатер и дромос11, присоедини-
11 Дромос – коридор.
173
лись фатеи с вождем и правителем Гаргазы Тхамасом, лю-
бопытные боспорские купцы и ремесленники.
Повозка остановилась на возвышении у входа в дромос;
все на мгновение стихло. Затем тишину нарушил пронзи-
тельный женский крик. Это вслед за Арифарном в загроб-
ный мир была отправлена скифская царица, а за ней и две
наложницы. Мужественно принял смерть царский телохра-
нитель, а старый повар, упав на колени, безутешно рыдал.
По взмаху жреческой руки скифские воины принялись с
помощью двусторонней удавки отправлять в царство теней
лошадей царского табуна, стоявших на террасе по обе сто-
роны ямы. Их было две сотни. Все они приняли смерть пе-
ред лицом Арифарна. После этого под трубные звуки повоз-
ка въехала в дромос. Окрестность огласилась плачем и
стенаниями. Бесчисленные родственники, воины и жители
города засыпали погребальную яму Арифарна землей, а че-
рез три дня над царским погребением вырос огромный зем-
ляной холм, на вершине которого была установлена камен-
ная статуя, олицетворявшая некогда могущественного
скифского вождя.
Поминальный пир растянулся на несколько дней. Скиф-
ская знать, сидевшая на взгорке, опорожнила дюжину ам-
фор мендского вина и съела нескольких быков. Близкие и
дальние родственники царя произносили напутственные сло-
ва царю и выкрикивали проклятья Агафирсу и сиракам, обе-
щали мстить до конца жизни за Арифарна. Однако дальше
обещаний дело не пошло. Как ни призывали сыновья покой-
ного царя, никто из вождей не решился отправиться со сво-
ей дружиной преследовать сираков. Тем не менее все знат-
ные скифы были единодушны в том мнении, что у Гаргазы
следует стать большим кочевьем и при первом же появлении
сираков собрать большое войско и уничтожить сираков Ага-
фирса всех до одного, вместе с их предводителем.
Орк обещал лично расправиться с убийцей отца и сделать
из головы Агафирсачашу для вина, а из волос утиральницу,
которую повесит на уздечку своего коня.
По прибытии дружин сыновей Арифарна и других скифских
царевичей были устроены скачки и состязания у стен Гаргазы
в честь покойного. Скифы демонстрировали свою удаль, по-
казывали решимость сражаться, но в душах жителей города
174
и даже самих скифов поселилась тревога. Если Агафирс так
смело отправился к границам Боспора с требованием подар-
ков, значит, за ним есть какая-то большая сила. И в самом
деле, через декаду стало известно, что от реки Ра в Меотию
движутся многочисленные орды савроматов.
Сираки же взяли дань у Лабриты, разграбили несколько
синдских поселений, но, столкнувшись с боспорской арми-
ей, повернули назад. На этот раз они вернулись к устью
Танаиса берегом Меотийского озера. Там они устроили
стойбище и приготовились к зимовке.
Монашеский посох
Гекатей сидел на табурете и смотрел через дверной проем
вдаль на морскую гладь залива. Мысли донимали его:
«Сколько же людей хотят моей смерти – Левкон, Демарх,
Тиргатао… Как дальше быть?.. Что делать? Выйти с гор-
сткой воинов против войска Левкона и погибнуть за синд-
ский трон?.. Неразумно. Стать куклой в руках молодого бо-
спорского царя?» Последнее выше его достоинства.
Вспомнилось последнее посещение царского дома в Син-
дике, а затем и беседа с монахом накануне войны. Здание
было сожжено; в комнате, где была библиотека, он нашел
костер из свитков и тряпок. Сверху лежала чудом уцелевшая
полоска пергамента с обгоревшими краями. Он поднял ее,
перевернул и прочитал: «Отправляйся в Путь!» Слова, напи-
санные на ведийском языке, поразили его. Они звучали как
требование некоего божества. Предстояло лишь выяснить –
о каком пути шла речь, куда и зачем надо идти.
Он вдруг вспомнил свой разговор с мудрым монахом и тот
вечер после встречи с ним.
* * *
Гекатей стоял у жертвенного костра и следил за мятущи-
мися клубами дыма, между которыми мелькали языки пла-
мени. Ветер своими порывами сбивал дым, не давая ему
подниматься вверх. Казалось, что вихри рождались по чьей-
то прихоти прямо тут, в непосредственной близости от ко-
стра, и пытались погасить его. И все же огонь разгорался,
над можжевеловыми и сосновыми ветками заплясали огонь-
ки. Некоторые языки взвивались достаточно высоко и гасли
175
в сумеречном воздухе. Под напором ветра шумела трава,
угрожающе завывало пламя, пытавшееся дотянуться до
нее.
Подобно этим разлетающимся во все стороны огням, ме-
тались мысли Гекатея. Вместе с ними разрывалась связь с
прошлой жизнью, исчезали ее заботы, огорчения и радо-
сти.
«Только тогда ты будешь недостижим для врагов и про-
стых смертных, когда забудешь о них и они забудут о тебе…
Когда они перестанут волновать тебя. – Монах Санг говорил
спокойно и совершенно бесстрастно. – Единственное, чем
должен овладеть человек, – это собственные желания и по-
мыслы. Душу не должны беспокоить и смущать мелкие мир-
ские страсти и желания удовлетворить тщеславие. Великий
наш учитель говорит: душевный покой и полное единение с
Богом – вот главное устремление благородного человека.
Нужно разорвать цепь сложившихся дхарм и устранить кар-
му прошлых жизней, отказаться от их страстей и желаний.
Отыскать добрый дух, управляющий миром, обрести спо-
койствие и слиться с ним, либо стать одним из воплощений
этого духа, а следовательно – Богом. Человек призван ис-
кать в собственной душе божественное, развивать его в
себе. Таков истинный путь человека, который открыл царе-
вич шакьев Сиддартха Гаутама12 почти столетие назад.
Смерть – это всего лишь распад дхарм…»
Санг сидел, по-восточному сложив ноги на клине, и от
него исходило спокойствие, уверенность и благость. Воспо-
минания о нем развеяли все сомнения Гекатея.
Об устройстве мира и вселенной человеку благому нет
смысла размышлять. Гораздо важнее человеку, ставшему на
путь спасения, позаботиться о своей будущей судьбе, неже-
ли о судьбе вселенной или народа. Следует знать лишь то,
что в центре мира стоит гора Сумеру, вокруг которой враща-
ются звезды, луна и солнце. Санг пришел на Кавказ в поис-
ках «светлой земли Амитабу» для перерождения в сухавати
с тем, чтобы перейти в обитель вечного покоя.
Слушая Санга, Гекатей раздумывал, не последовать ли и
ему путем, которым следовал тот. Теперь же он окончатель-
но решил: другого пути у него нет.
12 Сиддартха Гаутама – т. е. Будда.
176
* * *
На следующий день Гекатей сжег свое царское одеяние,
надел одежду странника и, взяв в руки посох, отправился в
путь. Вслед за дымом и огнями жертвенного костра Гекатей
отправил мысли о войне с Левконом, о возвращении себе
царской власти и своего положения у синдов. Он умер для
соплеменников и врагов как царь, став бродячим монахом,
которого эллины принимали за одного из нищих попрошаек,
скитающихся от храма к храму и живущих от подаяний жре-
цов Зевса, Аполлона, Афродиты и Деметры.
Очень тяжело Гекатею давались первые стадии его стран-
ствия. Он с трудом отрывался от родимых мест. Воспомина-
ния детства и юности заставляли его ежеминутно оборачи-
ваться назад. Вместе с агентами боспорских купцов и
ремесленниками, искавшими лучшей доли в землях меотов,
Гекатей отправился в Гаргазу.
Уже при подходе к меотскому торжищу он отстал от тол-
пы и брел берегом реки один, любуясь растениями, птица-
ми, дивясь мудрому устройству мира.
Однажды проснувшись под деревом, он позавтракал жерт-
венной лепешкой, запил ее водой и отправился по дороге
навстречу поднимающемуся солнцу. Неожиданно до слуха
Гекатея донеслись странные звуки. Он прислушался – сквозь
прибой камышовых зарослей и гудение мух ему почудилось
далекое пение. А может быть, это всего лишь воображе-
ние?.. Он вслушался в далекое дребезжание человеческого
голоса. Где-то далеко на взгорке ехал человек и пел. Сколь-
ко Гекатей не вслушивался, ни слова не мог разобрать. Кто-
то пел громко, не скрываясь. В его пении были сокрыты
чужие дали, красоты снежных гор и вольная жизнь.
Чтобы увидеть певца, так смело проезжавшего по степи в
такое опасное время, Гекатей повернул на дорогу, тянувшу-
юся по косогору. Ему пришлось переправиться через неглу-
бокую топкую речку и пройти вдоль обрыва еще с полчаса,
чтобы подняться по крутой тропе на дорогу, а затем взо-
браться на древнюю могилу.
Гекатей увидел большую отару овец и пастуха на невысо-
кой нескладной лошади. Судя по посадке и песне это был
не скиф, но странно, что он так смело едет через их владе-
ния. Придя в меотское торжище, Гекатей узнал новость,
177
объяснившую виденное, царь скифов Арифарн мертв, и
умер он не своей смертью, а убит неким Агафирсом,прави-
телем сираков. Несмотря на то что Агафирс с сираками
ушли, приняв подарки от города и скифов, – все были чрез-
вычайно взволнованы и ожидали скорого возвращения си-
раков и начала большой войны.
Звезды моряка
Лампид даже подумать не мог, что когда-либо будет то-
сковать по своему клочку земли, доставшемуся как вольно-
му синдскому землепашцу. По совету дяди Гиблесия он
заложил его Сопею, как ему тогда казалось, за огромные
деньги, за семь мин13, которые клятвенно обязался вернуть
через два года. Конечно, земля стоила гораздо больших
денег. Она являлась гарантией свободы и пусть небогатого,
но спокойного существования. Теперь он это понимал. Ко-
рабль же, ветхое судно, которое он приобрел в Фанагории
за эти деньги, не вмещал и сотни амфор, к тому же само
судно не гарантировало свободы и благополучия. К нему
нужны были кормчий, гребцы, нужны были деньги для за-
купки товаров или клиенты, которые бы желали перевозить
на суденышке свои товары. Ничего этого у Лампида не
было, и ему пришлось искать кормчего, нанимать у фана-
горийских и пантикапейских купцов рабов, еще меньше,
чем он, знавших морское дело. С трудом Лампид нашел
трапезида, который ссудил деньги на рабов и на закупку
товаров.
Первое же плавание в Афины с зерном принесло лишь
убытки. После всех хлопот в Пантикапее и из-за неопытно-
сти кормчего судно Лампида прибыло в Афины, когда хлеб-
ный рынок завершался. Продать зерно ему пришлось по
низкой цене, и денег, увы, не хватало на закупку хорошего
вина, оливкового масла либо дорогостоящей посуды. Везти
на Боспор плохое вино, которого там и так достаточно, ни-
какого смысла не было. Пришлось снова идти к трапезиду и
ссуживать деньги. У пирейского трапезида Хрисиппа про-
центы были меньше, чем у других, поэтому Лампид и обра-
тился к нему.
13 Мина – денежная и весовая мера в Древней Греции. Равнялась 20 статерам.
178
По возвращении в Пантикапей Лампиду не удалось про-
дать и половины дорогого товара. По дороге на скифское
торжище, проходившее каждое лето у Херсонеса, его огра-
били. И чтобы вернуть деньги Хрисиппу, приславшему за
ними своего человека, Лампиду пришлось стать его рабом-
агентом. Что и было записано по приговорусуда на бумаге,
которая вернулась к Хрисиппу.
Вскоре затем в пантикапейскую лачугу Лампида явился не-
кий Дион, сообщивший, что этим летом выкупил у Сопея
землю, принадлежавшую Лампиду, но, как оказалось, земля
эта вместе с другими наделами синдских граждан отошла к
боспорским правителям, и Дион требовал, чтобы Лампид
вернул ему потерянные деньги. Лампид долго отговаривал-
ся, заявляя, что земля его принадлежала уже Сопею, поэто-
му с него и следовало спрашивать деньги, но Дион затеял
судебную тяжбу, и дело завершилось тем, что Лампид со
всем имуществом перешел в рабство к Диону. Таким обра-
зом, Лампид, оставаясь владельцем судна, стал двойным ра-
бом – афинского трапезида Хрисиппа и боспорского купца
Диона.
Однажды вечером к нему явился с небольшой амфорой
фасосского вина Формион. Раб Сопея за ужином сообщил
Лампиду новость, что его хозяин Сопей назначен боспор-
ским царем Левконом правителем Синдской области, и те-
перь он владеет землями почти всех общинников прежней
Синдики, в том числе наделами его отца, дяди и всех прочих
свободных граждан, покинувших по какой-либо причине
Синдик. Наделы оставили лишь тем, кто перешел на службу
к новому сатрапу и обязался по первому же его приказу со-
ставить вооруженное ополчение.
Формион предложил Лампиду закупить на Боспоре деше-
вые кожи и отвезти в Афины, где их можно выгодно сбыть.
Его самого Сопей отпустил было на свободу, но по суду
лишил всего имущества. И ему ничего другого не осталось,
как снова вернуться к Сопею. Теперь же под залог дома и
семьи в Пантикапее он хочет отправить его в Афины с уго-
вором, что тот отдаст десять процентов денег, полученных
там от выгодной торговой сделки.
179
Гекатей в Гаргазе
Гекатей прошел мимо башни, прикрывавшей поселение со
стороны реки, и по узкому проходу между валами поднялся
через ворота в столицу фатеев. Он шел в толпе мелких тор-
говцев и приезжих покупателей, с удивлением рассматривая
людей, товары, постройки.
В Гаргазе он был и раньше, но тогда – как наследник и
царь синдов, которому надлежало сторониться толпы. Те-
перь он был сам по себе, человеком, определяющим, что
ему делать.
Первый раз он был в этом городе, когда вместе с отцом
приезжал для заключения торгового договора с Салпа-
гом, царем фатеев, и предводителем скифской дружины
молодым царевичем Арифарном о покровительстве синд-
ским купцам. Второй раз – при заключении союза с меот-
скими племенами. Тогда у него не было времени и воз-
можности неспешно осмотреть эту пеструю смесь народов
и вещей.
Гекатей с удивлением смотрел на быков с длинными из-
ящно изогнутыми рогами. В их внешности было нечто очень
древнее, степенное и божественное. Быки так пристально и
задумчиво смотрели на людей, что казалось, будто они об-
ладают сокровенными тайнами больше, чем люди. Далее за
жердяной оградой стояли лошади – изумительно грациоз-
ные и чуткие, отдельно за плетнем – овцы и козы. Были
здесь свиньи, гуси, куры. Чуть в стороне расположились на
покатом склоне купцы с коврами, кожами, тканями, за ними
– кузнецы, ножевщики и посредники с ножами и всевоз-
можными мотыгами, заступами, ножницами, серпами, от-
дельно свой товар предлагали оружейники. Чуть дальше
устроились горшечники с гидриями, пузатыми кувшинами,
глубокими мисками, горшками, лампионами, амфорисками,
курительницами.
Среди них особо выделялись торговцы расписной черно-
лаковой посуды. Особое внимание привлекали тонкостен-
ные изящные килики, канфары, орнаментированные ветвями
вереска, ойнохойи с амазонками и грифонами, большие
кратеры, пышно украшенные изображениями выпивающих
силенов, танцующих менад, окантованные листьями пальм
овами по краям. Они были божественными предметами.
180
Можно часами любоваться и рассматривать изображения,
дивясь выдумке и искусству художников.
Центральная часть города, состоявшая из покатого склона
и двух островов, соединенных с поселением деревянными
мостами, была занята хлебным рынком. Вершину круглого
острова венчали храмы Деметры, Зевса-Папая и Гермеса. На
вытянутом острове за частоколом скрывался двор фатей-
ского царя, рядом с которым расположились склады купцов
с лачугами, в которых заезжие торговцы ночевали.
Внизу, на площадке у моста, Гекатей заметил гончара,
склонившегося над кругом, который вращал мальчик с тряп-
кой на бедрах. Гекатей подошел и стал наблюдатьза рабо-
той меотов. Сутулая, почерневшая от солнца спина свиде-
тельствовала о вдохновенном, сосредоточенном труде. Из
кома серой глины под руками гончара сама собой рожда-
лась кружка. Вот он, подождав минуту, срезал ее нитью,
передавал сидевшему рядом рабу, который лощил сушив-
шиеся здесь же под пологом сосуды.
Горшечник зычно мыкнув мальчику, взялся за изготовле-
ние очередной. Странно и завораживающе вращался круг с
комом глины в середине. Что-то в этом вращении было та-
инственное и магическое. «Так вращается звездное небо, –
догадался Гекатей». «Но какая может быть связь между
ними? – подумал он и ужаснулся догадке. – Словно кто-то,
как этот почерневший от солнца мальчик, вращает небо?..»
Он стоял погруженный в свои размышления, когда, сняв
очередную кружку, гончар поднял голову и глянул Гекатею
в глаза. От удивления Гекатей даже отпрянул назад – перед
ним сидел Пластий.
В задумчивости он побрел на остров к храму Деметры в
надежде получить после жертвоприношения чашку каши или
хотя бы пресную лепешку. Третий день он почти ничего не
ел, в ожидании того, что боги сами что-нибудь дадут. Силы
были на исходе, а еще предстоял дальний, неведомый и от-
того прекрасный путь.
За черствую лепешку Гекатею пришлось толкаться с двумя
нищими, отиравшимися у большого жертвенника. Запивая
лепешку молоком, которое налил ему в кружку жрец, он
сидел на камне и любовался перемежающимися синими
волнами гор далеко за Тхапсисом. Затем Гекатей снова от-
181
правился в город, надеясь выпросить или купить за пару
оболов несколько пригоршней крупы. Из нее можно было
сварить кашу на костре.
Лепешка с молоком лишь на несколько минут приглушили
голод, который снова утробным урчанием живота заявил о
себе. Борясь с ним и пытаясь сосредоточиться на мысли, кто
же и каким образом вращает небо со звездами ночью, Гека-
тей прошел мимо Пластия, обедавшего вместе с помощником-
мальчиком.
«Ну, уж, конечно, тот кто управляет небосводом не похож
на этого грязного меотского мальчишку. Без сомнения, он в
несколько раз больше самого большого человека… Но ка-
кой он из себя? Как выглядит и где обитает?» Борясь с го-
лодом, Гекатей пытался размышлять о божественнойсущ-
ности мира.
На площади в окружении пышно одетых скифских воинов
Гекатей увидел сверкающих золотыми гривнами и нашивка-
ми на шараварах и кафтанах знатных скифов. Он присмо-
трелся и узнал племянников Арифарна Асарга и Кекропа.
Рядом с ними стоял Салпаг, чуть в стороне – Гераклеон и
Агаф. А еще дальше толпились скифские воины. Их было не
более двух десятков. Неожиданно от них отделились три
человека и вышли вперед.
Прозвучал призывный рев рогов, и глашатай стал взывать
всех выслушать обращение скифских правителей и Салпага
к собравшимся на торжище. Как только толпа стихла, он
сообщил, что новые скифские вожди Асарг и Кекроп при-
глашают всех, кто знает военное дело и желает защитить
Меотию от непрошеных гостей, вступить в военное ополче-
ние. Оружие будет выдано, а вступивший в ополчение по-
лучит все права, которыми обладают скифские воины.
Гераклеон и Агаф всем своим видом выказывали решимость
воевать за общее дело; постаревший, весь седой Салпаг взи-
рал на все равнодушно. Неожиданно Кекроп встретился
взглядом с Гекатеем, на мгновение отвел глаза, затем снова
стал вглядываться в его лицо. На Гекатея пристально посмо-
трел и Асарг. Они явно рассматривали Гекатея, который по-
нимал, что стоит ему подняться и стать рядом с ними – они
примут его в свой круг, уравняют с собой. Но на этот раз он
был непреклонен в решимости следовать своим путем.
182
Где заканчивался его путь – он и сам не знал. Была ли это
страна Магадха, где некогда жил получивший просветление
отшельник муни из племени шакьев, или еще дальше?.. Он
знал, что этот путь был совмещен с путем его души, которая
также должна преобразиться, очиститься и приготовиться к
постижению великих и бесценных истин. В чем они заклю-
чались? Первая и главная – постижение своего предназна-
чения; вторая – в чем воля божья; третья и самая сложная
– что есть вездесущий бог Атман. Постижение его сущности
и означает слияние с ним. Без учителя, как говорил о том
мудрец-монах, проделать этот путь ни у кого не хватит сил.
Учитель, способный оказать такую помощь, живет в удален-
ном от людской суеты месте. Ведь только в спокойном со-
средоточении возможно достичь такой умственной и духов-
ной гармонии, в которой только и возможно постижение
божественной сущности.
Скифы видели в нем синдского правителя Гекатея, но он был
так далек от себя прежнего. И совсем не желал вмешиваться в
войну скифов с сираками, хотя понимал, как близко он стоял
к тому, чтобы снова получить власть над сотнями людей.
Он отыскал сердобольного купца, который подарил ему
котилу крупы и две пригоршни фасоли. Гекатей собирался
уходить, когда услышал какой-то шум там, где продавали
рабов. Без особого желания Гекатей направился туда и к
своему удивлению увидел размахивавшего руками и громко
восклицавшего купца:
– Это мои рабы… Они бежали от меня два месяца назад.
Они мои.
Гекатею с трудом удалось протиснуться сквозь толпу по-
купателей и торговцев людьми. Перед скифом с плетью и
боспорским торгашом стоял Пластий с мальчиком-
помощником. Пластий что-то мычал и притягивал к себе
мальчика.
Грек повторял одно и то же: «Это мои рабы…» – и погля-
дывал куда-то в сторону. Гекатей проследил за его взглядом
и заметил Гераклеона, стоявшего в отдалении. «Вот оно что!
– подумал Гекатей. Ему стало жаль гончара и мальчика,
только обретших свободу. – Но как им помочь?» И тогда
он, не раздумывая о последствиях, растолкал впереди стоя-
щих, оттолкнул торгаша и громко воскликнул:
183
– Это мой раб. А зовут его Пластий, а это его раб. А вот
этот человек, – он ткнул пальцем в купца, – самозванец,
которому не помешало бы всыпать плетей.
Пластий, хоть и без особого желания, согласно кивнул
головой, а купец глянул на Гераклеона, который мотнул го-
ловой и скрылся в толпе.
Без долгих пересудов скиф передал Пластия и мальчика
Гекатею и перешел к помосту, где продавались другие
рабы.
* * *
Гекатею меньше всего нужны были сейчас рабы, даже та-
кие мастеровитые, как Пластий. Но на ум приходили слова
монаха: «Помогай нуждающимся, защищай обижаемых,
будь милосерден к сирым и убогим».
И теперь вместе с Пластием и мальчиком, оказавшимся
сыном одного из рабов купца Сопея они сидели у костра у
кромки леса. Он неспешно разговаривал с мальчиком. Ино-
гда мычанием и жестами Пластий пытался добавить что-то
свое к его словам.
Из их рассказа выяснилось, что Пластий ушел из Синдики
в Гаргазу давно, как только началась военная неразбериха.
Выдавал он себя за вольного синдского ремесленника, жил
в общем-то неплохо на пропитание они себе зарабатывали.
В установившейся тишине Пластий замычал и долго пока-
зывал на себя с мальчиком и на него.
– Мы готовы все делать, что прикажешь! Но мы хотели бы
заниматься прежним ремеслом. – Так перевел мальчик его
монолог.
– Мне сейчас не нужны рабы, – ответил Гекатей. – Мне
предстоит дальний путь. И его легче преодолеть одному.
Тогда мальчик с радостью сообщил, что они давно хотели
с Пластием уйти из Гаргазы в селение Джанимата.
Гекатей узнал, что один из вольных синдских крестьян по
имени Джанат, которого он, сколько не напрягал память, не
мог вспомнить, ушел с частью жителей Синдика в горы и
основал там новое поселение. К нему перешло немало фа-
теев и других меотов. Вот и они собирались также к нему,
предчувствуя приближение тяжелых для Гаргазы и фатеев
времен.
Гекатей дивился тому, как распорядились боги: ему, за-
184
конному правителю синдов, пришлось отказаться от закон-
ной власти над ними, а некоему простому крестьянину вы-
пало объединить бежавших от власти боспорского тирана
синдов и создать свое поселение.
Когда он повторил, что они ему не нужны и могут быть
свободны, Пластий с мальчиком радостно вскочили на ноги
и засобирались в дорогу. Гекатей стал их уговаривать пере-
ночевать вместе, дождаться каши, варившейся в глиняной
миске, но они лишь замахали руками и поспешили раство-
риться в лесном мраке.
Гекатею стало одиноко и тоскливо коротать ночь, тем не
менее он был рад за них и доволен тем, что смог сделать
богоугодное дело. Уснул он далеко за полночь.
Утро было ненастным: небо затянули серые тучи. Пошел
мелкий дождь, и Гекатей отправился в путь. Он прошел око-
ло трех стадий, когда решил переждать усилившийся дождь
под старой вербой, стоявшей у дороги.
Он прислонился спиной с заветренной стороны к серому
шершавому стволу, так что косой дождь не доставал его,
лишь редкие капли падали сверху. Он представил, как
должно быть хорошо сейчас под крышей, даже в убогой
хижине, сидеть перед горящим очагом. На мгновение он
пожалел, что отпустил Пластия с мальчиком, а не пошел
вместе с ними в селение Джанимата. Но, представив удив-
ление, с каким встретили бы его бывшие подданные, толь-
ко махнул рукой. Назад пути не было, но душа неосознан-
но искала родства, хотелось хоть малейшего участия и
тепла.