Набег на Абораку

Набег на Абораку
Наступило утро полной луны. Округа была покрыта густым
мраком, но на западе уже побелел горизонт, стала гаснуть
луна. Воздух с каждым мгновением становился светлее, как
вдруг откуда-то сверху упал туман и закрыл перед всадника-
ми дорогу. Прямо перед ними из густой клубящейся пелены
выросли высокие холмы, затем возник обрыв. Вокруг на
расстоянии нескольких оргий было чисто, а внизу, под нога-
ми лошадей, клубился туман.
«Не здесь ли переправа в царство теней?» – думала Тир-
гатао, всматриваясь в пространство, заполненное серыми
клубами. Она долго осматривалась, затем спрыгнула с седла
и, наклонясь, передала уздечку удивленно смотревшему на
нее Яксарту. Рассмотрев стерню, она узнала местность. Го-
ловной отряд меотского войска находился на недавно убран-
ном пшеничном поле всего лишь в нескольких стадиях от
Абораки. Тиргатао сказала Яксарту, чтобы тот позвал для
совета других вождей и передал вслед идущим, что необхо-
димо хранить тишину и быть готовыми к сражению – они
стоят у самых стен большого синдского города.
Собравшимся вокруг нее вождям она сообщила план на-
падения на Абораку. Выслушав ее, все одобрительно заки-
вали головой.
Словно горные барсы, меотские воины подкрались к сте-
нам спящего города и замерли, готовые по сигналу бросить-
ся к воротам. Один из керкетов, живший прежде в Синдской
гавани и хорошо знавший греческий язык, услышав донес-
шийся со стороны города крик совы, во весь опор помчался
к воротам Абораки. Керкет подъехал к дубовым воротам и
что было силы принялся стучать в них рукоятью меча. Сон-
ные и медлительные боспорские наемники подошли к во-
ротам. С тех пор как в городе остановилось боспорское
войско, у всех ворот его по приказу Демарха стражу несли
греки. После вчерашнего пира на празднике Богини плодо-
родия наемникам хотелось лишь спокойствия и отдыха. Но
керкет громко и настырно с бахвальством кричал по-
гречески: «Эй, стража! Хватит спать, быстрее открывайте во-
рота гонцу боспорского царя! Слышите, скорее открывайте,
у меня срочное и важное дело от царя синдов Гекатея!»
Стражники, а их было четверо, дремавшие в башне у дого-
136
рающего костра, поспешно поднялисьс соломы и суетливо
направились к воротам. Через несколько мгновений снова
послышался стук, а вслед за ним скрип открывающихся во-
рот. Едва керкет въехал в ворота, наотмашь ударил мечом
по шее ближайшего к нему стражника. И, тут же обернув-
шись назад, пронзительно свистнул. Хрипя и впиваясь паль-
цами в стену башни, смертельно ранненый стражник стал
падать на землю; оставляя след крови на камнях. Остальные
стражники бросились было бежать к башне, но всадник те-
лом лошади закрыл им дорогу.
В широко раскрытые ворота с обеих сторон проскочили
меоты. В короткой стычке они расправились со стражника-
ми и устремились вперед по улице, ведущей к агоре. А еще
через несколько минут в город лавиной ворвались всадники,
сокрушая все на своем пути. Основная масса волной покати-
лась за Тиргатао, мчавшейся к царскому дому, остальные
же рассыпались в разные стороны по узким улочкам. Враз
всюду послышались топот копыт, лай собак, крики, стоны
умирающих и раненых, плач детей.
Тиргатао мчалась к царскому дому с одним ненасытным
желанием мести. Теперь настало ее время; она в неудержи-
мом галопе возвращалась к Гекатею, чтобы собственноруч-
но расправиться с ним. Ефронею она не считала даже своей
соперницей, но Гекатею желала смерти. Тиргатао казалось
в ту минуту, что только смерть его могла принести спокой-
ствие ее мятущейся душе. И Тиргатао желала ее больше
всего на свете.
Гекатей, находившийся в это время в Абораке, проснулся
от шума и криков. Несмотря на головную боль от похмелья
он вскочил с постели, набросил хламиду и выбежал во двор.
В редеющем тумане он едва различил воинов своей стражи.
– Что случилось? – крикнул он метавшимся по двору во-
инам.
– Не знаю, – ответил один из них, – похоже, в город во-
рвались кочевники…
Еще было время, чтобы укрыться за стенами царского
дома и продержаться какое-то время в надежде на помощь
Горгиппа, но Гекатей решил не рисковать, а, воспользовав-
шись суматохой, ускользнуть через другие ворота из горо-
да. Не теряя ни минуты, он быстро собрался, на бегу схва-
137
тил ойнохою5, набитую недавно отчеканенными золотыми
монетами. В этот небольшой красивый сосуд вместилась
большая часть царского состояния.
Гекатей набросил шерстяное покрывало на плечи, а в пур-
пурный гиматий обернул ойнохою и перебежал двор. В ко-
нюшне он натолкнулся на раба-конюха и приказал взнуздать
белого коня. Старик неспешно набросил седло, спокойно
принялся одевать уздечку. Гекатей, не в силах сдержать
дрожь, оттолкнул его, продел псалии и в несколько секунд
взнуздал коня. Выведя его во двор, он перекинул уздечку,
вскочил в седло и галопом пронесся мимо ворот. Раб равно-
душно посмотрел вслед бывшему хозяину. Ему не страшна
была смерть, да и от жизни он не ожидал уже перемен к
лучшему. Мысль о новом хозяине его не пугала, он научился
безропотно принимать все перемены судьбы. Рожденному
рабом до конца дней своих оставаться рабом. Но даже его,
многое видевшего в своей жизни, удивило появление во
дворе бывшей царицы Тиргатао в окружении грабителей,
ворвавшихся на взмыленных лошадях с окровавленными ме-
чами в руках.
Меотские воины, не встретив почти никакого сопротивле-
ния в городе, принялись грабить дома; наступила страшная
сумятица, не позволившая Тиргатао организовать погоню за
Гекатеем. Она не могла скрыть досады оттого, что ей не
удалось схватить Гекатея врасплох. И теперь, сидя у колод-
ца, она равнодушно наблюдала, как меотские воины, во-
рвавшиеся в царский двор вместе с нею, срывали дорогие
золотые украшения и одежду с Ефронеи.
Гекатей подскакал к западным воротам, возле которых с
плачем и мольбами толпились жители, и крикнул охранни-
кам, чтобы те немедленно открыли их. Боспорцы узнали
царя меотов и догадались, что он, бросив свою новую жену,
бежит, поэтому не спешили выполнить его приказ. Народ
смял боспорцев и открыл ворота. Один из греческих страж-
ников оказался наглее других и, заметив, что Гекатей прячет
что-то под покрывалом, попытался выхватить тяжелую ойно-
хою. Гекатей ударил его ногой в лицо, но, потеряв равно-
весие, едва не упал с коня. Уже в растворе ворот он выро-
нил драгоценный сосуд. Тот глухо ударился о землю, и
5 Ойнохоя – кувшин с одной ручкой для разлива вина.
138
далеко в стороны разлетелись яркими брызгами монеты.
Стражники и подоспевшие к ним боспорские наемники бро-
сились собирать их, забыв о Гекатее и обо всем на свете.
Гекатей проскочил через приоткрытые ворота; вслед за
ним устремились люди, давя и увлекая за собой стражников
и наемников. Через некоторое время на том месте, где из-за
золота дрались греки, в предсмертных корчах умирал страж-
ник, пытавшийся выбить у Гекатея ойнохою – кто-то из
охранников, пытаясь умерить его прыть, ударил кинжалом в
живот. Последними через эти ворота прошли плачущие жен-
щины с детьми, старики, ремесленники и купцы с пожитка-
ми. Они лавиной высыпали из города, втаптывая ногами в
землю монеты и черепки расписной ойнохои. Немногим из
них удалось спастись от насилия, смерти и рабства, скрыв-
шись в предгорных лесах.
Туман рассеялся к полудню, так же быстро, как и появил-
ся. В оврагах и ложбинах расползались его последние клу-
бы. На пологий склон, где когда-то большими желтыми за-
платами пестрели пшеничные поля, поднималась длинная
разношерстная вереница людей. Из нее доносился плачь,
стоны и вздохи, пронзительно и бессердечно скрипели де-
ревянные колеса повозок, слышался резкий и циничный
смех меотов, ехавших впереди и по бокам колонны. Они
подгоняли живой товар, который вскоре продадут в Лабрите
и боспорских городах и селениях по сходной цене. Меоты
радовались: позади остался разграбленным синдский город,
впереди ожидали другие города с еще большей добычей.
Тиргатао, не найдя Гекатея в ближайших зарослях кустар-
ника и приречных камышах, опасаясь засады боспорцев,
вернулась в горевшую и разрушенную Абораку.
Со смутными чувствами она перешагнула порог царского
дома, поднялась по ступеням каменной лестницы, ходила по
комнатам, вспоминая время, когда они с Гекатеем жили
здесь после свадьбы и ночевали, возвращаясь из Пантика-
пея. Она думала: «Неужели, это все было?.. И как я могла
верить ему…»
Дом уже был разграблен меотами. Возле гинекея она уви-
дела цветные черепки одной из тех расписных лутрофор6,
6 Лутрофора – сосуд, предназначенный для свадебного обряда. Обычно был бо-
гато и красочно расписан.
139
которые специально купил Гекатей для их свадьбы. В ней,
как и в двух других, девушки-подружки несли воду для омо-
вения невесты из источника Артемиды.
На Тиргатао нахлынули воспоминания, и она на мгновение
закрыла глаза, чтобы отчетливее представить прошлое. Дав-
нее, непостижимо далекое время, когда они под радостные
крики горожан поднялись на свадебной повозке по улице и
въехали во двор с Артасарией, теткой Гекатея, державшей в
руке зажженный в отцовском доме факел. За воротами они
сошли с повозки; оттуда Гекатей повел ее к украшенной
цветами двери через толпу празднично одетых людей. Нео-
жиданно на них обрушился поток орехов, зерен, цветочных
лепестков. Солнечные лучи, приветливые улыбки, восклица-
ния, стук орехов, шорох зерен, а также громкое, оглуши-
тельное хлопанье крыльев голубей... Ей тогда даже показа-
лось, что те самые крылья подхватили ее и внесли в дом.
Спор Аполлона с Аресом
Горгипп в Синдике жил деятельной жизнью. Он был счаст-
лив как никогда раньше. Здесь он чувствовал себя демиур-
гом. Каждый день был полон событий и творчества. Эргасте-
рий начал выпускать черепицу и пифосы; в порту Синдской
Гавани были заложены здания складов, дом правителя и
храм Аполлона.
Свадьба с Апсарой прошла скромно и торжественно. В
подарок молодоженам Сатир прислал торговое судно с ви-
ном, маслом, благовониями и мраморным алтарем с посвя-
тительной надписью «Дар царя Боспора Сатира Аполлону».
Никаких испытаний Горгипп не боялся, все трудности каза-
лись ему преодолимыми – следует лишь обратиться с мо-
литвой к Аполлону, и тот приведет его жизнь в гармонию,
внесет в нее порядок и лад.
* * *
На исходе Пианапсиона в третий день декады7 в Синдик
прискакал в оборванной и грязной хламиде8 Гекатей. Он
рассказал о том, что случилось в Абораке. Весть о захвате
и разграблении меотами города поразила Горгиппа. Не спас-
7 Пианапсион – 4-й месяц Аттического календаря, приходится на вторую поло-
вину октября – первую ноября.
8 Хламида – плащ из шерсти, одежда солдат и путешественников.
140
ли Абораку ни стены с башнями, ни боспорские наемники.
Особенно огорчило Горгиппа пленение сестры Ефронеи. Вне
всяких сомнений, решиться на такой дерзкий набег меоты,
знавшие о связях синдского царя с Боспором, могли лишь
подстрекаемые яксаматкой Тиргатао.
Горгипп, отложив все строительные и хозяйственные дела,
закрылся в доме и обдумывалположение. Бог войны вну-
шал мысли о вооруженной расправе, погоне, резне, разо-
рении. Отомстить яксаматам для Боспора особого труда не
представляет, но, учитывая войну с Феодосией и то, что ме-
оты объединили свои силы, расправиться с их скопищами
сейчас будет непросто. К тому же, если разобрать всю си-
туацию, на стороне меотянки сами Эринии, и ее одолеть
будет не так просто. Не лучше ли призвать на помощь Апол-
лона, внушающего благоразумие.
Дым над жертвенником вначале поднимался черными клу-
бами и расстилался над морской гладью широкой полосой.
Затем он посветлел и вытянулся в столб. Так же тяжело
клубились в голове Горгиппа мысли, постепенно светлея и
обретая легкость.
«Надо выслушать меотянку, разобраться, чего она добива-
ется, и попытаться богатыми дарами задобрить ее и скло-
нить к миру. Только так можно погасить этот пожар… Хоро-
шо было бы, если бы к ней отправился сам Гекатей», – это
решение внушал Горгиппу Феб.
С этими мыслями Горгипп отправился к Гекатею. Во дворе
он пробрался сквозь толпу вооруженной синдской знати, а
в мегароне столкнулся с великаном Гераклеоном, облачен-
ным в бронзовые латы, лохагом9 Абием и управителем Або-
раки Агафом. Вооружен был и Филократ. Толстый управи-
тель Сабазий и даже тщедушный граммат, несмотря на жару,
натянули на себя кожаные нагрудники.
Горгипп пытался поговорить с Гекатеем и сообщить ему
план установления перемирия, но царь синдов и слушать его
не хотел. Стратегу Гераклеону он поручил собрать войско
из свободных жителей Синдика и ближайших поселений, а
от себя отправил вестника в Лабриту с просьбой о помощи
скифов в войне с меотами.
9 Лохаг – командир большого воинского подразделения (у спартанцев и афинян
– фаланги).
141
Гераклеон во дворе зычным голосом отдавал приказ Абию
и Агафу отправить во все концы Синдики гонцов с требова-
нием от правителей собрать ополчение и немедленно вы-
слать в Синдик.
Горгипп не стал настаивать, но решил действовать на свой
страх и риск. Он собрал всех боспорских гоплитов, отыскал
синда, знающего язык яксаматов, подготовил подводы с по-
дарками меотянке. Он отправил послание Сатиру о случив-
шемся, сообщил о своем намерении вступить с ней в пере-
говоры.
Не дожидаясь ответа, Горгипп с небольшим отрядом вы-
ступил к Абораке, а оттуда с обозом из подвод и десятью
всадниками отправился к яксаматам.
* * *
С гиканьем и свистом окружили боспорцев яксаматы на
подъезде к главному селению. Видя спокойствие и невоз-
мутимость предводителя эллинов, они смолкли. Через тол-
мача Горгипп сообщил о том, что едет гостем к вождю и
везет знатным яксаматам подарки.
Горгиппа поразило лицо Тиргатао, сидевшей рядом с во-
ждем яксаматов. Оно было одновременно красивым, вели-
чественным и мужественным. Даже амфоры с изысканным
вином, ткани, расписные лекифы, зеркала, золотые бусы,
арибаллы и амфориски с мазями и благовониями не рассла-
били жесткие морщины на ее лице. Она казалась невозму-
тимой.
– Будьте счастливы и здоровы, могущественные правители
яксаматов! Я прибыл к вам, желая не только обсудить про-
изошедшее несчастье в Синдике, но и выразить свое сочув-
ствие по поводу того, что произошло прежде. Очень сожа-
лею, что моя сестра, о судьбе которой мне ничего не
известно, оказалась вовлеченной в эту историю. Я понимаю,
что нанесенные вам царем синдов обиды не могут быть смы-
ты иначе как кровью, но думаю, что и ваши, и наши боги
являются свидетелями – ее уже пролито достаточно. Вели-
кий бог эллинов Аполлон и ваш бог Папай – свидетели: я,
Горгипп, правитель Азиатского Боспора, явился к вам с
предложением мира и согласия. Призываю вас внять голосу
разума, очистить душу и заключить с нами мирный договор.
В подтверждение искренности своих слов подношу вам эти
142
дары и прекрасных лошадей, что доставлены из Фессалии…
Если моя сестра находится у вас, то я хотел бы знать стои-
мость ее выкупа. Вы же, имея любимых родственников,
должны знать, как они дороги другим…
Немало усилий пришлось приложить Горгиппу, чтобы уго-
ворить Тиргатао прекратить кровопролитие и заключить
мирный договор с Боспором. Тем не менее залогом верно-
сти договору должна была остаться Ефронея или прислан
вместо нее кто-либо другой из семьи боспорского царя.
Возвращаясь в Синдик, Горгипп тихо радовался своей по-
беде, надеясь на то, что ужас кровопролития прекратился
надолго в Синдике, а он сможет продолжить обустройство
Синдской Гавани.
Через несколько дней из Пантикапея морем прибыло суд-
но с двадцатью воинами и Метрадором, которого Горгипп в
следующую поездку обменял у яксаматов на сестру Ефро-
нею.
Лишь Гекатей был недоволен мирным договором с меота-
ми; он считал его унизительным для себя. К тому же, надо
было что-то делать с собранным в Синдике войском, кото-
рое требовало немалых средств на свое пропитание. По его
расчетам меоты не могли вести длительную войну, а со-
вместным с боспорцами войском синды могли легко распра-
виться с ними по одиночке, начиная с керкетов, которые
давно досаждали синдам пиратством.
Гекатей отправил к Сатиру своего гонца с предложением о
совместной войне против меотов и просил оказать воору-
женную поддержку. Хорошо поразмыслив и взвесив все, бо-
спорский тиран задумал свой план решения проблемы, кото-
рая, по его мнению, коренилась в меотянке. В своем ответе
он, соглашаясь с Гекатеем, разрешил тому использовать в
войне с торетами боспорцев, находившихся в подчинении у
Горгиппа. На том корабле отправил Сатир греков Мениска и
Дирхама, которые должны были сыграть роль беглецов и
убить Тиргатао в ее же доме. Вскоре эти боспорцы явились
к яксаматам и попросили у Тиргатао убежища от преследо-
ваний боспорского царя Сатира.
* * *
Попытка Гекатея застать торетов врасплох и разбить их
успехом не увенчалась. Ему с синдскими и боспорскими во-
143
инами удалось захватить и сжечь лишь покинутые торетами
поселения, захватить скот и пожитки. Своим походом он
только возбудил против себя и озлобил всех меотов.
Керкеты в Синдике
Вереница керкетских камар10, укрытых сверху полотном,
тяжело двигалась по морю, направляясь к пирсу Синдика.
Внимание торговцев обратилось к ним: вероятно, немало
награбленных вещей везут они на Синдский рынок, что же
предложат керкеты на этот раз? На пирсе толпилось до по-
лутора десятков наиболее нетерпеливых купцов, ожидавших
первыми заполучить какую-нибудь ценную вещь из рук пи-
ратов.
Когда же лодки с высокими бортами выстроились у пирса
в один ряд, зяняв пространство до самого берега, а все тор-
говцы взволнованно притихли, кормчие сорвали пологи, и
оттуда ринулись на них с обнаженными мечами меотские
воины. Крики, вопли раненых огласили пирс и рынок.
Меоты ворвались в Синдик, растеклись широкой волной
по кварталам города, сея смерть и ужас. Один из отрядов во
главе с Яксартом стремительно пересек город и после не-
продолжительного сражения захватил ворота, выходившие
на Аборакскую дорогу. В город с другого конца хлынули
подошедшие туда горными тропами пешие и конные меоты.
Никто и предположить не мог, что в считанные минуты Син-
дик окажется в руках меотов.
На агоре у ворот царского дома завязалось ожесточенное
сражение. Боспорские гоплиты и синдские стражники отча-
янно сражались, но были сломлены и разбиты. В числе пер-
вых разъяренных сражением меотов во дворе царского дома
была Тиргатао.
По каменной лестнице она устремилась в покои синдского
царя в надежде застать Гекатея врасплох. Дверь, закрытую
изнутри, пришлось разбить бревном.
Меотянка металась по комнатам, везде был привычный
продуманный порядок, но Гекатея нигде не было. Воины с
нескрываемым восторгом принялись грабить, а Тиргатао,
враз сникшая, отправилась в женскую половину.
10 Камарой называлась большая лодка меотов с высокими бортами, при нена-
стье укрывавшаяся сверху пологом.
144
Войдя в одну из комнат, она столкнулась лицом к лицу с
Ксанфой, девушкой, данной отцом в приданое и носившей
воду для свадебного омовения. Ксанфа, окровавленная, в
изорванной одежде сидела на полу и бессмысленно смотре-
ла на старуху, ворожившую над черепами кошки и лошади,
тройной чашей с какой-то зловонной жидкостью и горящим
закопченным светильником, разложенными на полу.
– Вот она, вот она! Возьми ее! – шептала старуха, бросая
в горящий светильник щепотку серого порошка. Ослепитель-
но вспыхнуло и исчезло пламя, а вверх потянулось облачко
редкого дыма. Старуха, пробормотав несколько слов, ярост-
но завыла и бросилась на Тиргатао. Тиргатао нанесла ей
смертельный удар мечом. Глядя на умирающую колдунью,
Ксанфа встрепенулась и сжалась, ожидая такой же участи,
но Тиргатао больше не хотелось убивать. Она поспешно вы-
шла из гинекея.
...Временами Тиргатао было нелегко в Синдике от работы,
необходимости вести большое хозяйство, следить за тем,
чтобы исправно работали прядильщицы, ткачихи, прислуга,
чтобы все были накормлены, чтобы в доме были порядок и
чистота. Но каждый раз в минуты усталости приходили к ней
радостные мысли о близости мужа. И огромный раскиди-
стый тополь с воркующими горлицами за окном гинекея
шептал о бесконечном счастье, покое и гармонии, устано-
вившихся в мире...
Как разительно отличалась нынешняя действительность от
воспоминаний; все в один миг оказалось разбитым вдребез-
ги, как лутрофоры в Абораке. И кем? – Гекатеем. Неужели
в тех же лутрофорах приносили воду для омовения спеси-
вой боспорянки, его новой жены?.. И так же на руках он
переносил ее через порог этого дома?.. Коварный лицемер!
Она еще раз прошла по дому, который несколько лет счи-
тала своим. От воспоминаний о беспечно проведенных здесь
счастливых днях, оскверненных Гекатеем, слезы наворачи-
вались на глаза. Ей захотелось стереть из своей памяти все,
что было здесь с ней. Все, что еще будоражило память... По
ее приказу дом обложили соломой и дровами и подожгли.
Но и этого ей показалось мало, и Тиргатао приказала под-
жечь весь город, сжечь все, что горит, даже стога сена в
округе. Ей хотелось, чтобы люди не могли здесь больше по-
145
селиться. Позже она жалела о содеянном и безутешно пла-
кала ночью, прячась от соплеменников.
* * *
Яксарт, как всегда сдержанный и молчаливый, ехал рядом
с ней. Меотское войско уже отошло на несколько сотен ста-
дий от Синдика, а за ним все виднелось зарево горящего
города, временами как бы сникая, чтобы затем вспыхнуть с
новой силой.
Тиргатао вспомнилось предложение Гекатея стать налож-
ницей и жить в Абораке, мелькнула мысль: ведь живут дру-
гие женщины наложницами и даже рабынями. Но внутрен-
ний голос воспротивился: «Нет, нет и нет! Сто раз повторила
бы то, что сделала сейчас, чтобы отомстить за измену».
И все же дождливой ночью в ее голову прокрадывались
едва приметными тенями мысли, оправдывающие бывшего
мужа. Яксарт был верным и преданным, как сарматский пес.
Она так дорожила его мужеством и преданностью. На него
можно было положиться в самую трудную и решитель-
ную минуту. Глядя в карие глаза, можно было не сомне-
ваться – он пойдет за ней в огонь и воду, на край света, и,
не колеблясь, отправится за ней в царство мертвых. Вероят-
но, верность – это самое дорогое в жизни. Но любовь, ка-
кая у нее цена?.. Неужели она бывает дороже жизни?..
Яксарт ей нравился, он был очень приятен, она даже лю-
била его, но любила как брата. Гекатей, тот, прежний Гека-
тей, был совсем иным. Он напоминал ей бога солнца, Апол-
лона. И чувство к нему у нее было другим. С его появлением
все кругом озарялось ярким и теплым светом. С ним у нее
связывалось ощущение вечности и бесконечной радости. И
он, казалось, был также счастлив с ней. Они, словно солнце
и луна, дополняли друг друга. В доме царила гармония и
покой. Мнилось, так будет всегда, до скончания света.
Гекатей дни напролет проводил в разъездах, советах, пе-
реговорах, Тиргатао хлопотала по хозяйству и терпеливо
ждала. Почему же все так внезапно и бесповоротно пере-
менилось в их жизни?..
Может быть, потому что Гекатей, желая могущества свое-
му государству, решил чеканить золотую монету? Ей вспом-
нилось, как к нему зачастил один знатный синд и они что-то
возбужденно обсуждали до поздней ночи в гостевой комна-
146
те. Все последующие дни Гекатей проводил в каких-то под-
счетах и разговорах со своим ойкономом.
Да разве боспорский владыка мог позволить усилиться
синдскому или другому государству у себя под боком… Те-
перь она это понимала, но судьба Гекатея, как и собствен-
ная, ее больше не беспокоила.
Осада Феодосии
В палатку Демарха заглянул воин и сообщил, что феодо-
сийцы открыли ворота. Стратег поспешно набросил хламиду
и выбежал из палатки. Вскочив на коня, он помчался к го-
родским стенам.
И в самом деле, главные ворота города, прикрываемые с
обеих сторон башнями, были открыты, и из них выходила
колонна тяжеловооруженных феодосийских воинов. За
рвом, напротив ворот, сбегались с разных сторон боспор-
ские воины и по сигналу трубы строились в боевой поря-
док.
«Феодосийцы решили дать нам бой в открытом поле! Но
это безумие с их стороны», – подумал Демарх, предвидя
подвох.
Демарх подозвал к себе стоявшего поблизости лохага и
приказал построить тяжеловооруженных воинов в боевой
порядок и ударить по феодосийцам с флангов конницей.
Лохаг побежал вниз с холма, на котором стоял стратег, к
строившимся в боевой порядок боспорцам. Его алый гима-
тий развевался птицей.
Наступал решительный день. С востока дул холодный ве-
тер, но Демарху он уже не казался таким обжигающим, как
несколько минут назад. Боспорское войско, словно разбу-
женный по весне муравейник, пришло в движение и стало
стягиваться к центру. Все взгляды были прикованы к вышед-
шим из ворот отрядам феодосийцев.
Боспорцы, устремившиеся было беспорядочной толпой к
воротам, стали оглядываться назад, и, видя, что остальное
войско выстраивается в боевой порядок за рвом, – возвра-
щались и занимали в колоннах свои места. Прозвучал сиг-
нал готовности к сражению, и лагерь боспорцев, еще недав-
но напоминавший муравейник, стал выдвигать из себя
стройные квадраты боевых колонн. Пройдя мост, отряды
147
стали выстраиваться в линию напротив занимавших позицию
феодосийцев.
Сражение обещало быть решительным и кровопролитным.
Феодосийские воины, выстроив свои отряды на небольшом
поле между стеной и укрепительным валом боспорян, не до-
жидаясь, когда завершит боевое построение противник,
сомкнули ряды и, предводительствуемые лохагом города,
решительно двинулись на врага. Передняя шеренга по знаку
стратега опустила длинные копья; глухо застучали сдвигае-
мые друг к другу большие щиты. Навстречу им устремился
отряд боспорских гоплитов, на ходу перестраивавшийся в
боевой порядок. Феодосийцами руководила отвага, рожден-
ная отчаянием, а боспорцами – боевой азарт. С высоких
стен осажденного города доносились ободряющие возгла-
сы жителей. Все население города поднялось на стены, из-
за чего они враз почернели от людей. Сам архонт в пурпур-
ном праздничном одеянии стоял в окружении телохранителей
на одной из башен, прикрывавшей городские ворота.
Расстояние между отрядами быстро уменьшалось, громче
стали раздаваться крики со стен города, временами заглу-
шая звуки флейты, ободряющей боспорцев. Когда между
вражескими отрядами осталось около двадцати оргий, все
вокруг стихло и замерло. И только вдали со склона ближней
горы послышался свист жаворонка. Настал решительный
момент, с громким криком противники бросились другна
друга. Закипело сражение.
Приложив ко лбу ладонь, Демарх всматривался то в сто-
рону начавшейся битвы, то в стоявшего на башне архонта.
Что-то его тревожило. Нет, в исходе сражения он не сомне-
вался; победа, несомненно, будет за боспорцами. За ним,
Демархом, но зачем оно понадобилось феодосийцам? Не
может быть, что это просто глупое стремление показать как
доблестно умеют умирать феодосийские мужчины и юно-
ши…
Демарху показалось странным поведение архонта. В са-
мый решительный момент сражения, когда с флангов на от-
ряды феодосийцев мчалась боспорская конница, отрезая их
от спасительных ворот, он, казалось, совсем утратил инте-
рес к происходившему у привратных башен и пристально
смотрел на запад.
148
«Что-то там должно произойти!» – решил Демарх и стал
всматриваться туда же. Он заметил, как от городской стены
в сторону гор, вытянувшись на несколько метров, мчалось
около десятка всадников. Демарх, бывший всегда сдержан-
ным, громко закричал своим лохагам, показывая на мчав-
шихся по петляющей среди серых холмов дороге всадни-
ков.
* * *
Через некоторое время за Тинихом и его небольшим от-
рядом всадников устремилась погоня, но как ни старались
боспорцы, догнать феодосийского стратега им не удалось.
В горах Таврии следы Тиниха боспорцы окончательно по-
теряли и вернулись в свой лагерь.
Весь остаток дня Демарх был раздражен и зол. Свой гнев
за совершенную оплошность он выместил на обреченных
феодосийских воинах. Отрезанные от городских ворот груп-
пы были безжалостно разгромлены. На виду у жителей Фео-
досии в кровавой мясорубке погибали лучшие воины. Более
двух десятков взятых в плен раненых феодосийцев он при-
казал казнить тут же у стен города, чтобы его жители осо-
знали, что ожидает их всех, если они не прекратят сопро-
тивляться боспорцам.
Ночью Демарх никак не мог уснуть, хмурый, шагал стратег
по своей палатке, растирая мерзнущие руки. В это лето ему
не удалось взять Феодосию, а с осенью положение ослож-
нится не только для осажденных, но и для боспорцев. Он
знал, что Тиних отправился за помощью к гераклейцам и
скифам, увезя с собой деньги, на которые сможет собрать
не один отряд наемников.
Положение боспорцев ухудшилось,и теперь удара стоило
ожидать не только с моря, но и со стороны Таврийских гор.
Прислуживавший Демарху воин сменил пять жаровен с горя-
чими углями, в палатке стало теплее, но настроение стратега
не улучшилось. Глубокой ночью к нему с докладом о неу-
дачной погоне явился командир преследовавшего Тиниха
отряда. Больше всего Демарх злился на самого себя; в оче-
редной раз его как мальчишку обманул Тиних. Это бесило
полководца, решившего во что бы то ни стало отомстить со-
пернику.
Феодосийского стратега следовало искать в Херсонесе
149
либо у скифов, но как устранить опасность внезапного на-
падения, Демарх не мог придумать. Ему ничего другого не
оставалось, как сообщить царю Сатиру о сражении и слу-
чившемся побеге Тиниха. Пусть боспорский владыка сам
принимает меры против нависшей угрозы над войском, оса-
дившим Феодосию. Утром следующего дня Демарх отпра-
вил вестника в Пантикапей к Сатиру.
Прошла декада, затем еще одна. По утрам иней уже сере-
брил землю; часто с гор наползал на равнину туман. Лазут-
чики боспорского царя сообщили, что Тиниху удалось в
Херсонесе и у скифов собрать отряды наемников, с которы-
ми тот хотел вернуться к Феодосии. Демарх ждал со дня на
день Тиниха с войском, и ожидания его вскоре сбылись.
Холодной ночью, когда боспорские воины грелись у ко-
стров, на них обрушились со свистом скифские стрелы, за-
тем с диким криком в лагерь боспорцев ворвались одетые в
кафтаны из овечьей и козьей шкуры и кожаные штаны ски-
фы. Дрались они дико и жестоко; ночь наполнилась бранью,
криками и стонами раненых. Все произошло так внезапно,
что когда Демарх выскочил из палатки с обнаженным мечом
в одной руке и зажженным факелом в другой, то стычка уже
завершилась.
Утром боспорский стратег увидел поле, усеянное трупами
убитых боспорских воинов. Толпа наемников рассматривала
убитого скифа, Демарх по склону подошел к ним. По всей
видимости, скиф был знатного рода. Кафтан был обшит зо-
лотыми нитками, островерхая шапка сияла на солнце наши-
тыми золотыми бляхами, изображавшими оленя, льва, каба-
на и грифонов. Скиф из числа боспорских наемников
объяснил Демарху и столпившимся вокруг воинам значение
изображений. Убитый принадлежалк знаменитому царско-
му роду.
За холмом послышался какой-то гул, потом свист, усили-
вавшийся с каждым мгновением. Демарх первым сообразил,
что это означало. Он, а вслед за ним и другие воины, бро-
сились к укрепительному валу. Прозвучал сигнал трубы, воз-
вещающий о нападении. Из-за холма к лагерю на своих низ-
корослых лошадях неслись скифы. У каждого в руке был
короткий дротик. Варваров было много. Они лавиной про-
неслись по лагерю, забросав дротиками палатки и выпустив
150
град стрел в спрятавшихся за валом боспорцев. Сделав круг,
скифы вернулись в лагерь, где завязалась жестокая битва.
Жители Феодосии со стен города ликовали, наблюдая за
сражением. Из ворот выходили наспех собранные в отряды
воины, строились в боевой порядок и спешили к месту сра-
жения. Бой продолжался до самого вечера. Скифы, привык-
шие к непродолжительным молниеносным стычкам, не мог-
ли выдержать длительного сражения, они отступали под
натиском боспорской конницы и перед шеренгами гоплитов.
И только Тиних с несколькими всадниками продолжал стой-
ко сражаться. Демарх с высокого холма видел, как пеший
воин угодил Тиниху в спину копьем. Копье воткнулось между
лопатками стратега, который упал и смешался с телами ло-
шадей и дерущихся воинов.
Демарх непроизвольно отвернулся; он даже себе не хотел
признаваться, что радовался ранению Тиниха. Сражение
подходило к завершению; победа была на стороне боспор-
цев. Феодосийцы с боем отступали к воротам города. Перед
самым носом боспорян ворота закрылись, а сверху – справа
и слева – на воинов посыпались камни, копья и стрелы. Бо-
спорцам ничего не оставалось, как отступить на безопасное
расстояние.
Сражение было выиграно, но какой ценой – потери были
такими, что продолжать осаду становилось делом если не
бессмысленным, то весьма опасным. Демарх отправил вест-
ника к царю с донесением о сражении и сложившемся по-
ложении. Война с Феодосией, вопреки царской воле, при-
няла затяжной характер.
Засада у стен Фанагории
От Биона и Мениска Тиргатао узнала, что Гекатея и Гор-
гиппа с их семьями в Синдике нет, потому что кто-то из мео-
тов предупредил Сатира о готовящемся нападении, а тот
велел сыну перебраться из Синдской Гавани в Фанагорию
до окончания войны с меотами. За ним туда же последовал
и Гекатей.
О захвате крупнейшего и могущественного боспорского
города Фанагории, конечно, нельзя было и думать. Это не
Аборака и даже не Синдик, к которым войско меотов может
подойти незаметно. Здесь же кругом были укрепленные ме-
151
стечки, селения, святилища и усадьбы знатных боспорцев.
Остается одно, под видом торговцев подойти к стенам сто-
лицы Азиатского Боспора и ждать случая, а лучше выманить
Гекатея из стен города в открытое поле и там расправиться
с ним.
* * *
Купец, доставивший из Лабриты в Фанагорию лошадей,
сообщил новость, что из далекой страны Пандрати11 через
Персию в святилище Тримутри12 следует монах. Весьма на-
читанный и сведущий в древних писаниях мудрец. Он едет
через Колхиду, будет вскоре в Гермонассе, из которой за-
тем проследует в Тримутри по Фанагорийской дороге. В го-
род по причине отсутствия времени и желания избежать суе-
ты он не заедет. Тем не менее с ним можно будет
встретиться и поговорить наедине, если, конечно, есть о чем
спросить этого мудрого человека.
И, в самом деле, через некоторое время в Гермонассу
въехал на невысокой мохнатой лошади и остановился в де-
шевой гостинице на ночлег седой старец в высокой белой
чалме. Хозяин гостиницы и правитель Гермонассы по очере-
ди наблюдали в потайное отверстие, как монах раскладывал
перед собой на полу листы пергамента со странными пись-
менами, усаживался по-восточному на циновку и, обратив-
шись лицом на восток, молился неведомым богам. Тем же
вечером в Фанагорию к Горгиппу был отправлен вестник с
сообщением об удивительном страннике.
У переправы из Гермонассы на Фанагорийский остров в
зарослях камыша у самой развилки дорог на Фанагорию и
Абораку, на невысоком холме под деревом раположились
Тиргатао, Яксарт и два яксамата, одетые купцами.
Солнце, поднявшееся над Гермонасскими холмами, стало
припекать, когда с вершины дальнего придорожного курга-
на донесся продолжительный свист. Тиргатао и ее спутники
вскочили на ноги, вытащили из короба мечи, дротики, луки
со стрелами. Через несколько минут Тиргатао с переодеты-
ми воинами подобрались поближе к дороге и сталиждать.
На реке показался паром с монахом и его лошадью, а со
стороны Фанагории к причалу подъехал знатный боспорец с
11 Пандрати – страна на северо-западе Индии.
12 Тримутри – здесь область со святилищем.
152
двумя всадниками. Как только боспорец остановился и спе-
шился, Тиргатао с гиканьем понеслась к нему навстречу,
прижимая к седлу древко дротика. За ней последовали
остальные меоты. Решительно замахнувшись, Тиргатао на-
несла мужчине удар между лопаток. Он вскрикнул и, падая,
оглянулся.
От неожиданности Тиргатао едва не упала с лошади – это
был Горгипп. Рядом с ним, корчась от боли в дорожной
пыли, умирали боспорцы. Гекатея среди них не было.