Хранитель древних тайн
Гигию было десять лет, когда он узнал, что отец, выполняя
волю Бога-Громовержца, повел войско на поиски священ-
ной горы Меру и где-то на другом берегу Понта оставил этот
мир и отправился в страну блаженных. Гигий гордился сво-
им отцом и хотел стать таким же решительным и мужествен-
ным предводителем киммерийцев. Прошло три долгих года,
прежде чем вернулось поредевшее войско бога войны с до-
бычей. Навстречу всадникам и каравану повозок, везущих
завоеванное, вышли почти все жители Киммерия и окрест-
ных селений.
Жрец, облаченный в праздничные одеяния, поднес сере-
бряный рог вина предводителю киммерийского воинства
Агесию, тот выпил, и лишь затем сошел с коня и передал
узду молодому воину.
Торжественные песнопения, благодарственные молитвы
доносились с высокого холма, усеянного высокими столба-
ми и каменными сооружениями, в которых покоились тела
погибших и умерших киммерийских вождей. До самого утра
горели на холме костры, видимые на обоих берегах Боспо-
ра. Следующий день был посвящен почтению погибших.
Отцу Гигия была установлена на самом почетном месте па-
мятная стела с родовым знаком.
А когда через несколько месяцев стали снова собирать
войско для похода на страну Ассеру и Гигий также хотел
присоединиться к воинам, седой жрец рассказал ему пре-
дание о киммерийцах и главном их предназначении.
Атенор, так звали жреца, сказал Гигию, что верховный бог
отнюдь не желает, чтобы все киммерийские мужчины поки-
дали родной край, что едва ли не самой почетной миссией
праведного киммерийца является охрана святынь и родовых
могил.
С того времени Гигий завел себе щенка, из которого вско-
ре вырос большой и решительный пес, искренне преданный
хозяину.
71
* * *
– Хоть и кичатся синды своим божественным знанием, что
якобы они открыли Апатурий, но только мы, киммерийцы,
являемся хранителями древнейших тайн, постичь которые
присылали своих мудрецов правители Шумера и стран Вави-
лона и Кемета. – Седовласый старец Атенор сжимал посох
коленями, двумя руками упираясь на его рукоять. – Скоро
моя душа отправится вместе с птицами в далекую страну
блаженных. Ты – отпрыск знатного рода Теушпы10, и кому
как не тебе стать хранителем священных тайн Тримурти11,
Атуна12 и Рэстэву13. Настало время передать ключ к их со-
кровенным тайнам тебе.
Гигий удивленно глянул на старика, сидевшего на древнем
замшелом камне, и затаил дыхание, боясь пропустить хоть
одно слово. Он давно предчувствовал, что его ожидает уди-
вительная судьба.
– Там, за широким проливом, – остров, который эллины и
синды называют Кандаур14, на нем стоит священное изобра-
жение Тримурти – тройственного божества, которому под-
властен весь мир. Долг посвященного – приносить два раза в
год бескровные жертвы богу созидания, жизненного кругов-
ращения и разрушения. Дни эти приходятся на весну и осень,
когда солнце одинаково светит для мира нашего и подземно-
го. Следует обойти монумент трижды, окропить его молоком
и медом, воскурить можжевеловую ветвь и прочитать молитву
о вечном благоденствии страны и ее жителей. За Тримурти на
высоком холме находятся развалины Города Солнца, воз-
двигнутого народом, называвшим себя «черноголовыми»,
давно покинувшим эту страну. Там находится солнечный ка-
мень, которому следует приносить жертву, когда на небо вос-
ходит звезда Сотер15. Далеко отсюда, за Матерью Понта, там,
где над устьем Танаиса высится большая гора, стоят два стол-
ба, держащие небо. Посвященные называют их Вратами
Солнца. Они обязаны посещать те столбы в зимнее солнце-
10 Теушпа – легендарный предводитель киммерийцев.
11 Тримурти – триединство богов Брахмы, Вишну и Шивы.
12 Атун – статуя божества Атун (Атон) – божество солнца у древних егип-
тян.
13 Рэстэву (Ре-сетау) – с древнеегипетского «Ворота коридоров».
14 Кандаур – название острова в дельте Гипаниса (Кубани), сейчас район Темрюка.
15 Сотер – звезда Сириус.
72
стояние и, помолившись Богу Солнца, принести ему бескров-
ные жертвы, сжигая необмолотый сноп пшеницы. Кроме того,
посвященный должен обходить каждое полнолуние земное
воплощение горы Меру и зажигать священный огонь на пло-
щади у могил, петь гимны богам и славить предков, прося их
о покровительстве и помощи. Пока хоть один посвященный
из киммерийцев будет выполнять эти ритуалы, народ наш со-
хранит свою силу и мощь. Когда же перестанут чтить эти
святыни и воздавать почет предкам, исчезнет народ, рассеет-
ся по миру. Готов ли ты, Гигий, стать хранителем святынь и
великих тайн? До самой смерти беречь их и поклоняться бо-
гам и предкам киммериян?
– Да! – тяжело выдохнул Гигий.
– Тогда готовься к посвящению, оно совершится в это
полнолуние.
Книжная мудрость и дела житейские
«В первый год начала Пелопоннесской войны, когда Пе-
рикл в двенадцатый раз стал архонтом и стратегом Афин, в
тот самый год, когда все эллины, собравшиеся в восемьде-
сят шестой раз в Олимпии для проведения состязаний, перед
началом которых знаменитый астроном Метон представил
на всеобщее обсуждение свой новый календарь-парапегму и
предложил пользоваться им, – в тот самый год престол в
Боспорском царстве, граничащем со Скифией и землями
меотов в Азии, занял Сатир, сын Спартока...»
Склонив низко голову, Сатир слушал новую главу из книги
логографа Атеногора, специально приглашенного им из Ви-
зантия для написания истории о Боспорском царстве. Ате-
ногор был родом из далеких Сиракуз, но желание зарабо-
тать деньги, а потом и просто прокормиться, привело его на
берега Боспора Киммерийского.
– Постой, Атеногор! Ты считаешь настолько важным за-
мечание об этом самом Метоне и его календаре, что нахо-
дишь нужным упомянуть о нем в своей книге? – Сатир ис-
коса глянул на логографа.
– Конечно же, владыка! Ведь Метон дал всем эллинам
новый календарь, основанный на исчисленном им девятнад-
цатилетнем звездном цикле, который позволит согласовать
все календари и установить общий отсчет времени.
73
– Ну хорошо, хорошо, продолжай!
Сатир глянул на каменный столб парапегмы, стоявший за
дверью напротив мраморных солнечных часов, и только тут он
заметил, что палочки, используемые для исчисления месяцев,
стояли совсем иначе, чем прежде. Они выстроились в какую-то
причудливую фигуру. Поразмыслив, он догадался, что это была
очередная проделка Метрадора, его десятилетнего сына от
Клеофилы. Метрадор, подобно его капризной матери, достав-
лял всем придворным и Сатиру немало хлопот.
По приглашению Клеофилы при дворе сменилось несколь-
ко прорицателей и более двадцатислужанок. Знал Сатир о
ее попытке соблазнить Горгиппа. Уйма денег уходила из
казны на ее наряды и украшения. Метрадор же и минуты не
мог спокойно усидеть, заняться науками, как того требовал
его возраст, все его воображение и силы уходили на про-
казы. Это было не удивительно, так как мать ему во всем
потакала.
«Свой род боспорские владыки ведут от Эвмолпа, леген-
дарного царя фракийцев, сына Посейдона и дочери Борея,
нимфы Хионы. Волею богов Спарток стал владыкою Боспо-
ра и сумел объединить полисы, располагающиеся по обоим
берегам Киммерийского пролива, в одно обширное государ-
ство и остановить нашествие варваров в страну.
Процарствовав пять лет, Спарток передал сыну своему Са-
тиру сильное государство, которому, однако, с одной сторо-
ны угрожали воинственные скифы, а с другой – меоты…»
– продолжил, было, Атеногор, но Сатир жестом остановил
логографа.
– Послушай, Атеногор, мне кажется, тебе стоило бы уде-
лить больше внимания описанию боспорских городов, хра-
мов, что было бы интересно для любого грека.
– Я об этом пишу ниже, – проговорил логограф и, слегка
перемотав свиток, стал снова читать: «Знаменитыми города-
ми на Боспоре являются: в европейской части – Пантикапей,
Мирмекий, Нимфей, на другой же стороне Боспора, в Азии,
– Фанагория, Гермонасса, Кепы. Главный доход государ-
ству доставляет хорошо произрастающий в этих местах
хлеб, который поступает в порты Боспора как из земель
меотов, так и таврических скифов. Много рыбы водится в
Меотийском озере…»
74
Сатир рассматривал роспись стен мегарона, он сидел,
скрестив руки на животе, и думал о своем. Он размышлял
о том, что грек-чужестранец за то недолгое время, что про-
вел в Пантикапее, верно подметил, что является главным
доходом, откуда государству исходит угроза. Но не столь-
ко дикие тавры и воинственные скифы, кочующие по сте-
пям Европы и Азии, угрожают Боспорскому государству,
сколько их князья и вожди, обосновавшиеся в Пантикапее
и Фанагории. К примеру, куда более опасен Селгей, купив-
ший один из лучших домов столицы царства и способный
купить за золото или один его блеск любого чиновника. И
как знать, может быть, уже подкупил некоторых и подо-
брался к самому трону. Не случайно же он с удивлением
узнал от главного метронома, что Селгею следовало бы
тоже предоставить право беспошлинного вывоза зерна из
портов Пантикапея и Фанагории. И это предложение под-
держали другие члены филии16, говоря о заслугах скифа, по-
жертвовавшего на храм Аполлона больше всех денег. Са-
тир не посмел тогда открыто отказать в домогательстве
метронома. Но если дела и дальше так пойдут, то вскоре
Селгей либо другой варвар будет управлять не только Пан-
тикапеем, но и всем государством. А как не допустить это-
го?
Еще большей угрозой могуществу, а может быть, и суще-
ствованию государства является Феодосия и Синдика. Хотя
царь всякий раз пытался принизить их роль и значение в
хлебной торговле с Элладой, но подчинить их своей воле
никак не мог.
Слух царя кольнуло и упоминание о Нимфее среди значи-
тельных городов Боспора. Схитрил чужестранец, назвав его
боспорским, ведь хорошо знает, не может не знать, что со
времени Понтийского похода афинян этот город отошел к
Делосскому Союзу, а вернее сказать, к Афинам. Не стал
логограф тревожить рану боспорского владыки.
В комнату с поклоном Сатиру вошел Метлох, начальник
канцелярии. Он приблизился к креслу и, наклонившись к
Сатиру, шепотом сообщил, что пришел с товаром афинский
купец и дожидается разрешения внести товар. Сатир остано-
вил Атеногора.
16 Филия – община свободных граждан у греков.
75
– Довольно, я вижу, ты времени даром не терял, изучил
все книги царской библиотеки. Я доволен твоей работой,
однако скажи – тебе всего хватает? Нужен ли тебе папирус,
воск? Может, еще что надо?.. Говори начальнику канцеля-
рии, он все тебе доставит... Я хотел бы, чтобы ты позани-
мался еще с моими детьми и сообщил в книге о них. Ты, я
вижу, человек образованный, хорошо знаешь историю и
географию. Поговори с Левконом, Горгиппом и Метрадо-
ром, посоветуй, какие книги им следует прочитать, чтобы
укрепить ум. Не кажется ли тебе вредным для будущего
правителя такого обширного государства, как Боспорское,
увлечение поэзией?.. Я замечаю, Горгипп слишком часто со-
чиняет какие-то стихи. Прошу тебя, Атеногор, стань настав-
ником моим детям, особенно Метрадору!
Сатир заметил, как дрогнул мускулна лице логографа при
упоминании о Метрадоре. Не настаивая более на высказан-
ном пожелании, владыка Боспора отпустил ученого.
Через минуту в зал вошел купец Онат. С почтением, но без
подобострастия, приветствовал он царя Сатира и с его раз-
решения приказал рабам занести товары.
В больших плетеных корзинах рабы внесли расписные
краснолаковые и чернолаковые кратеры, амфоры, канфары,
леканы и килики. Ловко вынимая их из корзин, рабы рас-
ставляли сосуды перед царем на разостланный пурпурный
плащ. Пальцем Сатир показывал то на один, то на другой
сосуд, который тут же вручали ему в руки.
Царь покрутил в руках кратер с изображением Ифигении
в Тавриде и поставил его на стол. Затем он попросил килик
с изображением Геракла, убивающего дубиной гиганта, си-
девшего на белом алтаре перед Афродитой.
– Скажи, Онат, а Никосфен выполнил мой заказ? Ты пом-
нишь, я просил расписать для меня скифос фигурами амазо-
нок, сражающихся с грифонами и афинянами?..
– Вот он, Сатир!
Онат поднял над своей головой скифос и передал его
царю. Тот долго вертел его в руках, рассматривая сцену
сражения, украшенную богатым орнаментом. Довольный ра-
ботой художника, он сказал:
– Ну, а ты ему говорил о моем предложении переехать ко
мне в Пантикапей?..
76
– Да, но ты ведь знаешь, что променять Афины даже на
очень большие деньги невозможно.
– Ну что ж… Не желает он, найдем другого мастера, кото-
рый бы согласился украшать наши храмы, пританей и другие
строения.
Сатир вращал в руке канфар, любуясь умелым изображе-
нием амазонки и грифа на другой стороне. «А не настал ли
момент завладеть Феодосией? Под видом купеческих кора-
блей отправить Левкона с наиболее сильными воинами, ули-
чить в нарушении договора об отгрузке и беспошлинной от-
правке боспорских судов, учинить мятеж и захватить город…
Что ж, к этой мысли надо вернуться», – подумал боспор-
ский правитель и поставил канфар рядом с отобранными.
После долгого осмотра товаров Сатир оставил наиболее
нарядные, понравившиеся ему кратеры, килики, канфары,
спросил их стоимость у купца и, не торгуясь, приказал вы-
званному казначею заплатить названную сумму. К удивле-
нию царя, Онат сказал, что к этой сумме следует прибавить
еще почти столько же за леканы и арибаллы, которые ото-
брала для себя Клеофила.
Когда, наконец, афинский купец вместе со слугами уда-
лился, начальник канцелярии сообщил, что некий Гилон из
Нимфея, просит Сатира принять его для некоторого весьма
интересного для боспорского владыки разговора.
Это сообщение весьма удивило и взволновало Сатира, и
он приказал немедленно привести на террасу Гилона, сам
же тяжело поднялся с кресла и медленно направился к пор-
тику, гадая, что же ему хочет сообщить один из предводите-
лей афинских клерухов Нимфея.
На руинах Киммериды
Киммерида, могучая нерушимая Киммерида – сердце не-
когда необъятной Киммерии, – с ее священной горой, увен-
чанной могилами царей и жрецов, – казавшаяся вечной, как
само мирозданье, на протяжении полутора столетий выдер-
живавшая натиск племен синдов, дандариев, аспургов и дру-
гих арийцев, вторгшихся в пределы Кавказа с юго-востока,
притихла в ожидании событий.
Казалось, ничто не может поколебать Киммериду с ее
древними богами и обычаями, с ее грабительскими морски-
77
ми набегами на земли соседей, но вскоре все мужчины по
арийскому обычаю завели себе лошадей, овладели верхо-
вой ездой и умчались в далекий поход на восток, по пути
ариев.
С их уходом сердце киммерийской страны притихло, сник-
ло и затаилось. Киммерида напоминала старуху, ожидаю-
щую своих блуждающих по свету детей. Временами Кимме-
рийская гора оживала; оттуда веяло благовониями, округа
оглашалась пением гимнов, звуками цимбал и бряцаньем
бронзовых колокольцев.
Когда Гилон с другими афинскими клерухами прибыл на
Боспор и, наслышавшись о киммерийцах, их древностях, по-
желал своими глазами увидеть Киммерийскую гору и горо-
да, приятели удивились – что интересного в нагромождени-
ях камней, бывших некогда жилищами? Что за интерес
наблюдать жизнь горстки нищих людей, называющих себя
жителями святой горы Меру и забывших вовремя умереть?..
У Киммериды все уже было в прошлом.
Киммерида еще может внушать уважение своими величе-
ственными могилами-храмами, своей основательностью и
замшелой древностью, но не более того.
Уютный городок, утопающий со стороны заходящего солн-
ца в садах, на восходе выглядел небольшой, хорошо укре-
пленной крепостью. От нее вверх по гряде холмов тянулся
вал с оплывшим рвом и тремя башнями. Вдали, там, где
свинцовой сыростью веяло Меотийское болото – «Мать
Понта», в лучах плавно опускающегося за Пантикапейскую
гору солнца светились приземистые башни и стены Кимме-
рика.
С благоговением смотрел Гилон на могилы-храмы, баш-
ни, древний запущенный сад. Так широко и привольно
было кругом, что грудь невольно наполнялась пряным воз-
духом, а душа с легкостью пушинки воспаряла в небо, очи-
щаясь от суетности повседневной жизни. И лишь курганы,
вал, щетинящийся кольями, осунувшиеся башни говорили о
том, что здесь не раз оглашались небеса и эти холмы во-
плями сражающихся варваров, криками и стонами раненых
и умирающих. Здесь как нигде в другом месте ощущалось
присутствие богов. Все дышало давней обжитостью, осно-
вательностью, величием.
78
В минуты, когда Гилон стоял на Киммерийской горе, ему
думалось: «Если не в Афинах, то здесь хотел бы окончить я
дни своей жизни».
* * *
В первую свою поездку Гилон осмотрел сад, в котором
цвели яблони, персики, груши, оживали гранатовые деревья
и кустарники мирта. Только в этом уголке Боспора он встре-
тил такое буйство цветения и разнообразия деревьев. С не-
которым трепетом осматривал Гилон царские погребения
киммерийцев, следуя от могилы к могиле. Эти каменные
сооружения, как и высокие стелы, были испещрены непо-
нятными древними письменами и знаками.
Какие же усилия необходимо было приложить, чтобы вы-
рубить каменные глыбы, затащить их на вершину высокого
холма и установить так, чтобы в щель между ними нельзя
было просунуть даже стебель травинки. Высокие столбы
представляли тех киммерийских военачальников, что погиб-
ли на чужбине. Загадочные древние надписи и знаки будили
фантазию и вызывали уважение к еще недавно бурлившей
здесь такой непонятной жизни великого народа.
Отсюда так печально выглядел и Боспор, и приморская
часть Фанагории, сад, склоны холмов, луга. Гилона порази-
ла не только величественность места, но и его заброшен-
ность. Удивила малочисленность жителей Киммерика, замы-
кавшего перешеек с востока. Редкие старики и дети
попадались на глаза Гилону с его путником, молодым афи-
нянином, пожелавшим вместе с ним осмотреть Киммериду
три года назад.
* * *
И вот он снова рядом с этим странным и величественным
уголком Азиатского Боспора. Прогуливаясь по фанагорийско-
му рынку в ожидании загрузки судна овощами и фруктами,
Гилон чуть не подавился сливой, когда услышал рассказ старо-
го горшечника коренастому боспорцу. Из слов горшечника он
узнал, что несколько дней назад на Киммерийской горе варва-
ры снова проводили какой-то праздник. До поздней ночи в
Кепах и Фанагории слышен был гул тимпанов, и то ли гимны,
то ли плачь толпы стоял до полуночи. Затем все враз стихло, а
на следующий день оказалось, что Киммерик совершенно опу-
79
стел, его покинули последние жители. Ускакали на лошадях
киммерийские воины, а вслед за ними в степь потянулись ста-
рые повозки со стариками и женщинами.
Говорят, лишь мальчик лет десяти с собакой проводит на
горе среди могил дни и ночи. Что он там делает, почему не
ушел со взрослыми; сам ли остался или его оставили – это-
го горшечник не знал.
Гилон внимательно осмотрел собеседника, который пока-
зался ему знакомым по Пантикапею. Лицо с усами и седею-
щей бородой выглядело хищно. Оно озарилось злой ухмыл-
кой, и Гилон узнал в нем торговца рабами, которых тот
всегда старался поскорее сбыть владельцам эргастериев.
Клерух уже тогда понял, что боспорец промышлял охотой
на рабов.
– Феоген, пес, что при мальчике, никого к нему и на де-
сять шагов не подпускает, – проговорил горшечник, протя-
нув ладонь к собеседнику. Тот бросил ему медный грош и
ушел прочь.
У Гилона до конца дня не выходил из головы рассказ гор-
шечника о мальчике. Он решил во чтобы то ни стало, как
только освободится, отправиться на гору – чтобы увидеть
мальчика и, если удастся, поговорить с ним. Может быть, тот
согласится отправиться с ним в Нимфей и расскажет о со-
племенниках.
Лишь в полдень следующего дня Гилону удалось вернуть-
ся в Фанагорию на рыбачьем судне. Он сразу же отправился
в Кепы, а оттуда по мощеной дороге поднялся на Киммерий-
скую гору. Ни собаки, ни мальчика нигде не было видно.
Гилон уже собирался повернуть назад, когда его внимание
снова привлекли знаки на каменных столбах. И неожиданно
на небольшой площадке между гробницами, за каменным
жертвенником, он увидел мальчика, лежавшего в луже кро-
ви, прижимая руки к животу; рядом с ним лежала большая
рыжая собака с раскрытой пастью.
Далеко над проливом висела темно-синей полосой туча.
Она казалась далекой и совсем безобидной.
«Странные варварские боги! – думал Гилон. – Их не по-
нять, они благоволят чужеземцам, кощунственно нарушаю-
щим посвященные им постройки, но не защищают и не жа-
леют тех, кто служит им до конца своих сил…»
80
Лишь только подумал об этом Гилон, как сильный порыв
ветра проворчал в нижних могилах и чуть не свалил его с
ног. А через мгновение Гилона с головы до ног окатили
струи холодного ливня.
Что было силы он бежал с горы вниз к Кепам. По дороге
Гилон слышал, как мимо пролетали клубы сухой травы и бу-
рьяна. Ветер свистел и гудел так, словно стремился снести
все, смешать воду с землей, а людей с грязью и камнями.
Вернувшись в Кепы, Гилон рассказал о виденном город-
скому астиному17 и попросил его, как только утихнет буря,
отправить на гору рабов, чтобы те погребли мальчика с со-
бакой.
Лишь в начале следующего месяца довелось ему еще раз
побывать в Кепах, и на вопрос о захоронении мальчика
астином с удивлением развел руками и сообщил, что ни
мальчика, ни собаку его рабам не удалось отыскать.
«Нет, в самом деле, – думал Гилон, возвращаясь в Панти-
капей, – боги варваров непостижимы в наказании и благо-
дарности».
__
Гилонов дар
Нимфей, пожалуй, был самой дальней афинской колони-
ей, он находился в сотне стадий от Пантикапея и приносил
Афинам более двадцати лет один талант ежегодного до-
хода. Это не позволяло боспорскому царю установить пол-
ный контроль над вывозимым в Элладу хлебом, так как
значительная часть меотского зерна закупалась Афинами,
далеко отстоящими от Боспора Киммерийского, через
Стратоклею, стоявшую в устье одного из рукавов Гипаниса,
и Нимфей.
Нимфей и Стратоклея отошли к Афинам еще во время по-
хода Перикла, когда в Пантикапее случилось народное вол-
нение, а власть захватил начальник фракийских наемников,
охранявших акрополь и царский дворец, Спарток.
* * *
Сатир сидел у портика возле террасы на своем любимом
месте и бездумно глядел на туманную линию горизонта.
День был солнечный, по-осеннему тихий и навязывал на-
17 Астином – чиновник следивший за рынком и соблюдением правил торговли.
81
строение, когда хочется спокойным взглядом, словно свысо-
ка оценить прожитое лето, вспомнить минувшие года, когда
начинаешь жалеть о жарких днях, а в душе складывается
образ беспечного веселого времени. Впереди же долгие ме-
сяцы холодной зимы со снегом, морозом. Надо запасаться
дровами, продуктами, жиром для светильников. На государ-
ственные дела остается меньше времени, но они требуют
постоянного внимания. Воистину блаженны философы и ло-
гографы, описывающие минувшие времена, им все нипо-
чем.
Из-за колонны выглянул Никомед и сообщил о приходе
Гилона. Сатир жестом руки разрешил пропустить его. Бы-
стрым шагом к нему подошел еще довольно молодой грек с
курчавой черной бородой. Склонив голову и приложив руку
к сердцу, он кратко приветствовал Сатира:
– Пусть олимпийцы даруют тебе здоровье, богатство и
могущество, Боспорский владыка!
– Пусть и тебя не обидят боги! – ответил Сатир.
– Как говорят в Афинах: Афине молись, но и копьем дви-
гай! – с легкой ухмылкой добавил Гилон.
Царь Сатир одобрительно кивнул головой и вопроси-
тельно посмотрел на клеруха. Тот не заставил себя
ждать.
– Царь, я, афинянин Гилон, предлагаю тебе заключить
деловое соглашение. Оно состоит в следующем: я передаю
в твои руки Нимфей…
Сатир рукой остановил Гилона:
– Каким образом?..
– Ночью, в условленный час, ворота Нимфея будут откры-
ты, и боспорские войска могут беспрепятственно овладеть
городом.
– Что желаешь за это?
– Нимфей приносит Афинам ежегодный доход в один та-
лант, я же прошу за эту услугу всего полталанта.
Боспорский царь торговаться с Гилоном не стал, и сделка
состоялась в тот же час.
* * *
Было раннее пасмурное утро, когда Сатир услышал за
дверью своей спальни шаги вошедшего человека и тревож-
ные голоса. Он сразу же позвал Никомеда и спросил у того,
82
что означает этот шум, хотя уже догадывался, так как в эту
ночь, по уговору с Гилоном и другими купцами и клерухами
Нимфея, те должны были открыть городские ворота и впу-
стить боспорское войско под командованием стратега Де-
марха внутрь.
Царский слуга подтвердил его догадку, сообщив, что от
Демарха явился гонец с важной вестью и просит пустить его
к царю. Сатир приказал немедленно пропустить вестника в
спальню.
Через гонца Демарх сообщал, что ночью, в установленный
час, боспорские воины ворвались через ворота и заняли Ним-
фей без кровопролития. Афинский правитель Диокл и стра-
тег с небольшой горсткой воинов бежали на торговом кора-
бле в Феодосию. Гилон, по всей видимости, отправился вместе
с ними, так как его не удалось обнаружить в городе.
Весть о взятии Нимфея очень обрадовала боспорского
царя, и он, несмотря на ранний час и тревожную ночь, встал
и позвал к себе главного ойконома.
Сатир ходил по спальне, потирая от удовольствия руки и
приказывая зевающему Секлетию подготовить все необхо-
димое для описания вновь возвращаемого царству имуще-
ства Нимфея. Он с нетерпением ожидал наступления дня,
чтобы отправиться в небольшой, но уютный и красивый Ним-
фей, с этого дня снова принадлежащий ему.
Вернув себе Нимфей, царь Сатир получил возможность
диктовать свою цену на вывозимые товары и устранял угро-
зу возможного вмешательства афинян в дела Боспорского
государства. Еще эта новость была приятна боспорскому
владыке тем, что нимфейский клерух Гилон, с которым у
него был сговор, уплыл с афинянами.
Сатир вспомнил разговор с Гилоном во дворце. Ему при-
помнились не по-боспорски аккуратноподстриженная чер-
ная бородка, усы и светившиеся умом, свидетельствовавшие
о независимом характере карие глаза грека. Даже когда он
преклонил колено перед царем, лицо его и весь вид не мог-
ли скрыть ум, упрямство и строптивость. Все в Гилоне напо-
минало ему, что перед ним не боспорец, вечно неопрятно
одетый и грязный житель, но афинянин, следящий за своей
внешностью и еще не успевший привыкнуть к новому образу
жизни.
83
Действительно, Гилон, живший в Нимфее, очень скучал по
Афинам с их бурной жизнью и даже по неопрятным кварта-
лам Керамика. В Керамике Гилон вырос и был, как и многие
обитавшие в нем ремесленники, беден, но молодость и че-
столюбие заставили его испытать судьбу в торговле. В Афи-
нах считалось опасным поручать свою участь в руки бога
Гермеса, потому что, занимаясь морской торговлей, можно
было не только быстро разбогатеть, но и в считанные часы
потерять все нажитое – и саму жизнь. Морские пучины по-
гребли сотни и тысячи эллинов, искавших свое счастье, от-
правляясь в дальнее плавание с товарами.
Земледелие и ремесла считались более благородными и
богоугодными занятиями, однако многие молодые люди,
восхищенные славой Алквиада18, стремились немедленно
разбогатеть и, так же, как тот, считали, что для этого все
средства хороши. Тем не менее после первого же неудачно-
го плавания к берегам Родоса Гилон записался в список и
отправился клерухом в Нимфей.
Сговорившись с другими чиновниками и купцами Нимфея,
недовольными высокими налогами, Гилон пообещал им не-
малые деньги от царя Сатира за то, что они помогут открыть
ночью городские ворота боспорскому войску.
При захвате боспорцами Нимфея Гилон сел на корабль и
отправился с Диоклом в родные Афины, надеясь спустя не-
которое время вернуться в Пантикапей и получить от Сатира
деньги.
Один из афинских воинов, видевший за день до захвата
боспорцами Нимфея, как Гилон входил в царский дом Сати-
ра, сообщил об этом Диоклу. Когда Гилон вместе с другими
бежавшими из Нимфея афинянами приплыл в Пирей, Диокл
приказал связать его и посадить в тюрьму до суда за пре-
дательство.
Друзья Гилона, навестив его в тюрьме, подкупили стражу
и вывели беглеца за город. Гилон, оказавшисьна свободе,
уплыл на торговом корабле в Милет. Оттуда он отправился
на Фасос, а уже из Фасоса прибыл в Пантикапей.
Сразу же по прибытии на Боспор Гилон явился к Сати-
18 Алквиад – государственный и политический деятель Афин, Спарты, Персии.
Жил в V в. до н. э. В 404 г. до н. э. убит по приказу персидского сатрапа Малой Азии
Фарнабаза.
84
ру. Тот встретил его весьма спокойно и даже вполне радуш-
но.
– Гилон, ты по-прежнему в оплату за город хочешь полу-
чить дом в Пантикапее, эргастерий или торговое судно?
Гилон призадумался на мгновение. О возвращении в Афи-
ны не могло быть и речи, по крайней мере, в ближайшие
десять-двадцать лет.
– Я бы хотел получить в управление какой-нибудь неболь-
шой боспорский город и получать в оплату установленную
часть дохода.
– Что ж, я подумаю, приходи ко мне завтра.
На следующий день Сатир сообщил, что готов передать в
управление Гилону небольшой город Кепы, находящийся на
азиатской стороне Боспора, недалеко от Фанагории. Гилон
согласился и, получив бумаги с наставлениями, отправился
туда жить.