Золотые дары Матери Деметры
Осмотрев все житницы, мастерские и сосчитав всех рабов,
Гекатей приказал выделить из них три десятка наиболее
крепких. В число отобранных попал и Этосий. В оружейной
мастерской слышался скрежет точильных камней о железо,
на кухне допоздна дымились хлебные печи, там шли свои
приготовления.
Через несколько дней, когда вся пшеница пожелтела, а
серпы были наточены, Гекатей объявил утро следующего
дня началом жатвы.
* * *
«Внемли, Део, богиня-всематерь, почтеннейший демон,
Юность растящая, счастье дарящая ты, о Деметра,
Ты наделяешь, богиня, богатством, питаешь колосья,
Мир, всецарящая, любишь, трудам многохлопотным рада,
И семена ты хранишь, и зеленые всходы, и жатву,
В кучи ссыпаешь зерно, Элевсинской долины жилица…»71
Произнося нараспев гимн Великой Богине-Матери, жрец
простер руки над долиной, покрытой пшеничными полями.
Все будничное и привычное обрело новый священный смысл.
Казалось, само небо с далеко летящей стаей птиц и туманные
лесные перекаты внимали и отзывались на слова старца.
«Смертного люда кормилица, всем ты мила и желанна,
Пахарю первая ты быков запряженных вручала,
Смертным желая подать отрадное в жизни обилье,
Ты, сотрапезница Бромия славная, все утучаешь,
Факелоносная, чистая, серп тебе летний – отрада.
Ты, о подземная, явная всем, ты во всем милосердна,
Детолюбивая, добрая матерь, растящая юность,
71 В древнегреческих мифах говорится, что Деметра научила людей земледе-
лию в Элевсинах.
53
Ты запрягла колесницу – вся упряжь ее змеевидна,
Вакховы буйные пляски твой трон окружают, ликуя,
Единородная, о многоплодная, о всецарица,
Ты, о цветочная, чистая, разная в обликах многих,
Ныне гряди, о блаженная, летними полнясь плодами,
Мир к нам веди, приведи желанное благозаконие,
Славный достаток и с ними всему господина – здоровье!
Милость яви, молю, меж богинями дивная силой!»
Мист72 рукой подозвал к алтарю дев с тремя пирогами и
кубком сомы73. Вслед за ними подошли мелиссы74 с гидрия-
ми. Жрец приказал совершить возлияние водой из святого
источника. Первыми с дарами богине в храм вошли Гекатей
и Тиргатао, за ними последовали знатные синды и простые
граждане. Совершивбадж и вознеся молитву богам о даро-
вании благоденствия, Гекатей отпил глоток сомы и разло-
мил пирог на двенадцать частей. За ним символическую тра-
пезу совершили Тиргатао, жрец, представители царского
синдского рода. После жертвоприношения все отправились
за стены города.
На краю поля мелиссы в черных одеждах высыпали в
большой бронзовый котел с водой ячную муку, соль, доба-
вили полей75. Все тщательно перемешали и поднесли жрецу
кубок с напитком, тот передал его Гекатею. Царь синдов
передавал каждому из жнецов чашу со священным напит-
ком, который, по преданию, отвергнув вино, пила сама Де-
метра в Элевсине.
Два косаря приблизились к полю и сжали охапку злаков.
Эти тонкие снопы помощницы жреца тут же связали в коши-
цу. Ее привязали к четырем лошадям. По команде жреца
священную кошицу провезли перед косарями, и все разо-
шлись по своим местам. Округа наполнилась веселым гомо-
ном, возле ручья под деревьями на костре стали готовить
праздничный обед женщины. Косари ровной линией дружно
устремились по полю, оставляя за собой полосы сжатой
пшеницы. Женщины и подростки связывали их в снопы и
сносили в небольшие стога. В конце поля с мехом вина ожи-
72 Мист – главный жрец.
73 Сома – священный напиток арийцев.
74 Мелиссы – жрицы Деметры.
75 Полей – особый сорт мяты.
54
дали косарей девушки. Три дня продолжалась уборка хле-
бов, еще два дня молотили зерно на устроенных в поле то-
ках.
Все дни жатвы царило веселье, особое настроение внуша-
ли таинства и священносдействия. Усталость снималась ви-
ном и пением гимнов Деметре.
Ранним утром Гекатей выезжал в поле, следил за началом
работ, а затем возвращался на подворье и наблюдал за под-
готовкой к молотьбе. Готовились каменные катки, цепы,
большие пологи. Жатва растянулась почти на декаду, еще
несколько дней шла молотьба и отсев плевы. Все, от по-
следнего раба до царя, вставали с зарей и работали до
ночи. От усталости после ужина валились спать. Засыпали
под звон цикад, едва головы касались подушек, и просыпа-
лись по крику городской стражи. Все были усталыми и ра-
достными, виной чему являлся не столько напиток Бахуса,
сопутствовавший началу и окончанию рабочего дня, сколько
чувство выполнениябогоугодного дела.
Гекатей следил за ссыпкой зерна, наблюдал за подготов-
кой ситер в дальний поход. Остаток прошлогоднего зерна
по его приказу смешали с новым и наполнили амфоры. Со-
суды грузили на большие лодки и везли в Синдскую Гавань,
Фанагорию и Пантикапей, где синдское зерно неизменно
появлялось несколькими днями раньше меотского. Нетерпе-
ливым купцам из Хиоса, Коса, Лесбоса и Афин оно прода-
валось по более дорогой цене, чем поступавшее сюда через
декаду-другую меотское.
Другие суда в Абораке76 загружались амфорами с вином и
оливковым маслом, всевозможной посудой – от расписной
чернолаковой с искусными рисунками до простой, но изящ-
ной, – изделиями из кожи, бронзы, меди и серебра. Лодкам
предстояло совершить многодневный и трудный путь по Ги-
панису в сердце Меотии, чтобы выменять зерно нового уро-
жая у тамошних жителей и доставить его в порты Синдики и
Боспора.
Обманчивый Плутос
Сопей возлежал на ложе. Он отдыхал от спешных дел,
связанных с уборкой урожая и отправкой ситер с товаром в
76 Аборака – синдский город в Азиатском Боспоре.
55
Меотию. Год, увенчанный Фесмофориями77, завершался
благополучно и обещал немалую прибыль. Жертвы богине
Деметре были обильные – она ведь не поскупилась на уро-
жай. Зерна пшеницы, ржи, ячменя, засеянные прошлой осе-
нью, обернулись потоком хлеба. Уже не так ясно вспомина-
лась лютая снежная зима с холодными ветрами и морозами;
как просыпалась от спячки округа, с каждым днем все доль-
ше работали в поле и на огородах рабы и крестьяне. Все
громче и дольше стучали молоты в кузне, чаще горели гор-
ны гончаров – все готовились к восходу Плеяд и большому
торгу.
Призывное восклицание гостей, обращенное к Вакху, пре-
рвало на мгновение воспоминания Сопея. Он отпил вместе с
другими вино из килика. Зажгли лампионы у изголовья каж-
дого ложа, принесли медовые лепешки.
Вспомнив о предстоящем торге, Сопей подозвал рабыню и
приказал отнести вина и лепешек Формиону, ужинавшему в
кругу семьи. «Этот раб стоит сотни других! – в который раз
отметил про себя Сопей. – Благодаря ему многократно вы-
росло мое состояние».
Сопей, без сомнения, был человеком способным, да иначе
он и не смог бы управлять таким большим хозяйством. У
захмелевшего купца перед глазами проплывали картины
давнего посещения торга в Меотиде.
Путь к главному меотийскому торжищу был нелегким.
Свое, еще не такое большое, хозяйство Сопей оставил на
брата. Взамен торевтической78 мастерской он купил две
двенадцативесельные лодки, загрузил их амфорами с ви-
ном, ножами, изделиями из кожи, отправился вверх по Ги-
панису. Плыли по небольшому заливу, затем канатами тя-
нули лодки до Абораки. Путь до второго по величине
города Синдского царства занял целый день, еще один
ушел на преодоление расстояния до скифской Лабриты79.
Оттуда следовал трудный и опасный переход до первого
поселения фатеев.
Изнуренные рабы поднимались утром с трудом; тяжело
переставляя ноги, они тянули лодки метр за метром, а по
77 Фесмофории – праздник, посвященный Деметре.
78 Торевтика – художественная обработка металлических изделий.
79 Лабрита – город на Гипанисе.
56
команде Сопея падали в траву где придется и лежали непод-
вижно. Так продолжалось долгих семь дней.
Наконец однажды вечером путники с радостью увидели
впереди долгожданные огни города, показавшиеся за оче-
редным изгибом реки. Ночевали на опушке небольшого ду-
бового леса, в нескольких стадиях от торжища. Все спали в
ту ночь как убитые, и только Сопей не мог сомкнуть век,
опасаясь нападения грабителей.
Утром следующего дня, едва развиднелось, они уже были
в Гаргазе80. Лодки с товаром стояли рядом с другими купе-
ческими судами, а Сопей с двумя рабами ходил в толпе
торговцев, искал покупателей.
Сопей с удовольствием думал о том, что закупленного
братом с помощью Формиона зерна в Гаргазе в этом году
хватит не только для прокорма рабов, возможно, оно при-
несет еще немалую прибыль. Стоит подумать о том, куда ее
вложить, чтобы умножить богатство. Он все больше скло-
нялся к тому, чтобы открыть тра****у в Фанагории...
Рабская мудрость
Солнце немилосердно припекало, тысячами иголок оно
впивалось в спину, жалило шею, плечи. Правое плечо горело
от глубоко врезавшейся в него веревки. Евенгет уже маши-
нально переставлял ноги, стараясь ступать след в след за
Этосием. Позади осталась не одна стадия,но сколько их
еще впереди...
Груженая лодка, на которой под пологом сидел Формион,
двигалась грузно и медленно. Раб длинным веслом тыкал в
борт, когда ситера норовила упереться носом в кручу либо
сесть на отмель.
Едкий пот заливал глаза, назойливой мухой сползал по
спине и струился по груди и животу. Все рабы мечтали лишь
о той минуте, когда крик лоцмана оповестит об отдыхе и
они смогут утереть пот и перевести дыхание. Сон и ночной
отдых казался им несбыточной мечтой.
Наконец, уже в Гаргазе Евенгет смог насладиться отды-
хом; в то время когда хозяин с помощниками толкались в
толпе торговцев, он вместе с другими рабами лежал в тени
80 Гаргаза – город фатеев на Гипанисе (р. Кубань).
57
и размышлял о жизни, ее страданиях и удовольствиях.
«Деньги… Кто их придумал?.. Мир без них был бы добрее
и спокойнее. Деньги пробудили в людях алчность, ненасыт-
ность, распалили страсти, пробудили пороки. Они, эти не-
большие металлические кружочки из золота, серебра и
меди, заменили многим любовь, дружбу, стыд, совесть, се-
мью. Пока существуют деньги, будет существовать вражда,
несправедливость, войны. Если бы власть денег простира-
лась только на товары, съестные и меновые, то это было бы
нормально, но она вовлекает в торговлю чувства и мысли
людей, их души.
Блаженны скифы и меоты, не признающие власти денег
над собой. Они лишь меняют вещи и продукты на равноцен-
ные им, а дружба, любовь, семейные отношения у них креп-
че и здоровее, чем у эллинов».
Эвенгет лежал в тени невысокого раскидистого дерева,
смотрел на шумный рынок, а душу смущали странные мысли
и чувства. С одной стороны, ему невольно передавалось
возбуждение торговцев, а с другой – им владели грустные
размышления. Нет, он не молил богов о даровании свободы –
что с нею делать? Он умолял Великую Мать Богиню и Отца
Покровителя о смягчении сердец хозяина и его надсмот-
рщиков. О том, чобы они кормили вкусной и сытной пищей,
давали вволю поспать и отдохнуть.