«Среди характерных черт грядущего "пост-секулярного общества" журналист отмечает стремление новых общин совершать богослужения в местах, как можно менее напоминающих традиционные храмы – в культурных центрах, спортзалах, классах, парковках, и даже в ночных клубах. Так они стремятся привлечь больше верующих».
Из сообщения информагентства
Лёжа на траве, Ева смотрела на небо, и оно казалось ей пустым. Пустое небо над цветущим садом… Зато земля была живой – наполненной звуками и запахами, нетерпеливой суетой, хрипом спрятанного в кроне дерева динамика, шагами партнера – молодого поляка по имени Адам. Заглавное «А» – ударное, протяжное, словно падающее с пустого неба вниз. За ним «д» – короткое, глухое, как удар о землю. И, наконец, жалкое, захлебывающееся «ам». А-а-а-а..д…ам. Имя – судьба.
Змея играл высокий и худой турок лет сорока. Говорили, он когда-то имел шумный успех, снявшись в американском фильме. Шумный короткий успех, а потом – всё вниз, вниз, вниз… Турок часто прикладывался к бутылке, но никогда не пьянел или, вернее, не производил впечатление пьяного. Иногда он что-то бормотал на турецком – негромко и зло, словно ругаясь с самим собой.
Моисею Соломоновичу, пожилому еврею родом из Львова, досталась роль Господа Бога. Ещё он держал кассу, будучи руководителем их маленькой театральной труппы, знал восемь языков и гордился тем, что играл Шекспира на пяти континентах. Ромео – совсем юным в Одессе, Отелло – в Африке, в Александрии, ростовщика Шейлока в Сиднее и, наконец, сэра Джона Фальстафа в Нью-Йорке и Рио.
Сама Ева была из Ростова. Была. Из Ростова. Очень и очень давно.
Проект, куда они надеялись устроиться, рекламировался широко и не без скандала. Что, впрочем, только добавляло ему рекламы. Назывался он «Bibleland» – по аналогии со сказочными мультяшными парками развлечений Диснея. Спонсируемая рядом протестантских общин, «Страна Библии» представляла из себя большой парк аттракционов: «Сотворение Земли», «Всемирный потоп», «Распятие Христа»… Представители общин уверяли, что таким образом приобщают к вере новую паству. Отношение других христианских конфессий колебалось от нейтрального (иные протестантские церкви) до осуждающего (Папа Римский призвал христиан воздержаться от посещения парка) и даже воинственно-отрицательного (Православная церковь официально осудила проект, назвав его кощунственным, и добилась запрета на его рекламу по российскому телевидению). Случилось и несколько судебных процессов по искам к владельцам парка, однако, суды признали «Библию» и «образ Иисуса Христа» общечеловеческими культурными ценностями, не подлежащими монопольному использованию по религиозному признаку. Поддержали проект и мировые средства массовой информации, особо подчеркивая, что треть средств, полученных от продажи билетов, идёт на благотворительные цели: содержание ювенальных приютов для детей-жертв родительского произвола, бесплатное распространения презервативов среди подростков, закупку необходимых медикаментов и инструментов для специализированных хосписов по эвтаназии и прочие важные социальные программы.
Адам и Ева играли голыми, и участку была присвоена категория «до 12 лет»: «сцену» под деревом окружили со всех сторон высоким живым забором из аккуратно постриженных кустарников. Поэтому голос менеджера, занимавшегося подбором артистов, Ева услышала прежде, чем увидела его самого.
– …добавить в этом году элемент театральности, – бодро говорил он кому-то, – Этим мы свяжем отдельные аттракционы в единый повествовательный сюжет. На входе туристам будет предоставлен парковый гид из расчета на тридцать человек, и выдана «Библия». В сокращенном и адаптированном варианте, конечно. Это будет нечто вроде программки и одновременно сувенира: несколько цитат, под ними – состав театральных трупп, фотографии, место для автографа, план парка.
– Автографы – хорошо, – согласился с менеджером другой голос, слегка грубоватый и начальственный. – Продумайте макеты постеров: Бог, ангелы, сатана, Ной, Христос…кто там ещё у вас есть? И побольше креатива. Здесь у нас что?
– Изгнание из рая. Маленькая камерная сценка. С этой стороны два фруктовых киоска с яблоками и сувенирная лавка: будем продавать магнитики на холодильник, календарики, открытки, статуэтки разные. Наш дизайнер заканчивает эскизы: будет серия в восточном стиле. Знаете, вроде нэцке только на библейскую тему. Вот на этот помост, пожалуйста. Поднимайте!
Над аккуратно постриженной стеной кустарника медленно всплыла большая деревянная платформа с двумя мужчинами в деловых костюмах и галстуках. Менеджер махнул рукой, артисты торопливо заняли свои места, и из кроны высокого дерева, где был спрятан динамик, зазвучал голос Моисея Соломоновича:
– Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене…
Мимо крошечного рая, огороженного колючим «забором» от остального парка, суетливо сновали люди, спешившие по своим неотложным делам. Чеканили шаг римские легионеры в доспехах, шествовал цирковой факир в наряде египетского фараона, торопливо проносили тюки мускулистые рабы в набедренных повязках – нанятые на очередной летний сезон парковые работники. Никто не обращал внимания на двух человек на платформе, что наблюдали за изгнанием из рая. Наконец, представление закончилось, артисты вышли на поклон, а затем застыли в ожидании вердикта.
– Ну как? – спросил менеджер у своего спутника.
Тот с ответом не торопился. Постучал задумчиво пальцем по сенсорному экрану планшета, затем внимательно рассмотрел актеров и, пожевав узкими тонкими губами, заявил:
– Грудь у неё маленькая. Не годится.
– Так ведь Ева… – растерялся менеджер. – У ней не могло быть большой.
– Маленькая грудь – маленькие сборы, – отрезал его спутник. – А у парня – жуткий акцент. Говорит два слова, и оба не разобрать. Не пойдет. Старик – вообще лишний, можно обойтись записью. А вот змей мне понравился, колоритный. Подберите ему других партнеров.
– Позвольте, – вмешался в их разговор Моисей Соломонович. – Я же Господь Бог! Как это я лишний?
Голос его – хорошо поставленный, да к тому же усиленный динамиком, прозвучал так громко, что был услышан на доброй половине парка. Стоявшие на платформе молча переглянулись.
– Вам заплатят за аудиозапись, – сообщил Моисею Соломоновичу тонкогубый и обернувшись к менеджеру добавил: – Девушке и парню выдайте по пятьдесят долларов. Возможно, нам пригодятся фотографии не прошедших кастинг. Что у нас дальше по плану?
– Стрелковый полигон, – заявил менеджер. – Аттракцион «Убей Авеля»: стрельба из лука по живой мишени специальными стрелами. Совершенно безопасно, сейчас сами убедитесь.
От Змея сильно пахло виски, но это было единственным свидетельством, что он снова приложился к бутылке. Турок вышел проводить их к воротам: молча пожал руки Моисею Соломоновичу и Адаму, чуть улыбнулся на прощание Еве и уже собрался уходить, как вдруг что-то вспомнил. Замахал руками, останавливая партнеров, вытащил из кармана спелое красное яблоко и протянул девушке.
– Ешь, – сказал он. – Вкусно.
– Не хочу, – покачала головой Ева. – Не люблю яблок.
Втроём они вышли из ворот, уселись в старый автомобиль и поехали вдоль узорчатой кованой решетки, огораживающей парк.
– Бог – лишний? – печально спросил своих спутников Моисей Соломонович.
Они не ответили. Отвернувшись друг от друга, Адам и Ева смотрели каждый в своё окно. А над цветущим райским садом висело пустое безжизненное небо.