НОВЫЙ ДОМ
Новый дом достраивался. Он требовал денежных вложений. Мамино трудолюбие, неутомимость, умение вести хозяйство и многое делать своими руками: сшить, покроить, перелицевать одежду- помогало сэкономить немного средств. Молоко от коровы тоже приносило некоторую часть денег. Отец плотничал: шкурил бревна, конопатил стены, закрывал крышу и еще многое другое делал сам. Даже братья по мере сил помогали на стройке.
Планировалось достроить новое жилище к сентябрю, так как я должна была пойти в первый класс. Я ждала этого события с нетерпением и радостью. Школа мне казалась какой-то неведомой страной, в которой жизнь идет совсем по другим законам. Но строительство нового дома затягивалось из-за катастрофической нехватки денег. А ведь нужно было еще и рамы заказать, и застеклить их, купить гвозди, краску, рубероид и многое-многое другое. Да и работников приходилось нанимать, а им тоже надо было платить….
Наш старый дом находился в четырех километрах от села, где расположена школа, и где родители строили новый дом.
А в новом доме пока полностью достроена только одна комната, и в нее переселилась бабушка Лиза. В комнате этой было два окна, соединенных друг с другом. Они смотрели на восток, поэтому комната выглядела светлой и праздничной. Солнце с раннего утра вкатывалось в окна и не торопилось уходить из нее. Я - вместе с бабушкой - на правах будущей ученицы, осваивала новое место жительства.
Новый дом стоял на возвышенном месте, с которого хорошо просматривались окрестности. Фасадом он выходил на проселочную дорогу, за дорогой была лужайка, которая, плавно снижаясь, упиралась в болото. За болотом начинался небольшой лесок, за ним виднелись колхозные поля, а далее тянулся более внушительный лес.
С другой стороны дома тоже лужайка, за ней низинка с черемуховой рощицей. Через небольшой промежуток времени у меня появятся первые подружки, и я вместе с ними стану бегать в эту рощицу за лесными фиалками и диким щавелем. А в следующую весну я увижу эту рощу в белопенном черемуховом уборе. За рощицей большой луг, весь заросший ромашками, колокольчиками, луговыми васильками, гвоздиками, лютиками и другими цветами, названий которых я не знала.
У этого луга, с другой стороны, довольно-таки крутой спуск. Между собой дети называют его «школьной горкой». Школа действительно видна отсюда, как на ладони. Зимой я буду вместе с другими девчонками и мальчишками летать с этой горы на санках и лыжах, но это будет потом. А пока что стоит теплое лето, и я с восторгом первооткрывателя обследую всю прилегающую местность. Благо, мне предоставлена полная свобода.
За лугом возвышается большой холм. На его вершине шумят вековые сосны. Воздух здесь смолистый, густой, но дышится на удивление легко. Отсюда еще дальше обозреваются все окрестности. По одну сторону холма тянется деревня Великий двор, хотя не очень-то он и великий, дворов всего по счету пальцев. За деревней колхозные поля и ферма, зерноток, склады, силосная башня. С другой стороны – низина, поросшая мелколесьем, за ней канал Волго-Балт, а за каналом леспромхоз, за ним синеют необъятные леса.
Я уже с первых дней полюбила и черемуховую рощицу и эти сосны-великаны и необъятные дали, раскинувшиеся вокруг. Ходила я сюда одна, собирала цветы, любовалась разноцветными бабочками, порхающими над лугом, слушала птиц, неумолкающих до позднего вечера, лежала в густой траве, глядя на проплывающие в синем небе облака, или сидела у маленького ручейка, с берегами, покрытыми голубым костром незабудок. А иногда просто приходила к соснам и стояла под ними, слушая шорохи ветра в густых кронах….
Я даже сейчас, описывая все это, словно на время очутилась в том далеком времени, когда была еще маленькой наивной девочкой, которая свято верила в справедливое устройство мира.
А дом достроили только к Октябрьским праздникам. И было новоселье, и пели песни, и радовались благополучному переселению в новый дом. А у меня начался новый этап в жизни – школа.
НА РОДИНЕ
Здесь птицы поют на рассвете,
Как больше нигде не поют.
Здесь в каждом знакомом предмете
Какой-то особый уют.
У старой соседской собаки
Не злой, а просительный взгляд.
Под окнами красные маки
Костром в палисаде горят.
Здесь клевером пахнет и мятой
Клубится туман у болот.
И стебель, ногою примятый,
Пружинисто снова встает.
ПЕРЕПУТЬЯ СНОВ
Снится дом. В доме новая печка.
И родные сидят у стола.
И певучего говора речка
Все течет от угла до угла.
Солнце в окна заходит свободно.
Ветер шторкой играет слегка.
Самовар расшумелся сегодня:
Мол, не хватит на всех кипятка!
А родня не уходит упрямо -
Братья, тетки, отец, дедовья.
Пирогами румяными мама
Кормит всех, что поделать - семья.
Домотканых дорожек лоскутья
Под ногами цветами лежат…
Снов коротких моих перепутья
На мгновенье воротят назад.
ФИАЛКА
В заросшей черемухой балке
Лежит не растаявший снег.
Гляжу, а на кочке фиалка
Проклюнулась утром чуть свет.
Лесное весеннее чудо -
Сиреневый хрупкий цветок,
Срывать я, конечно, не буду,
А лишь полюбуюсь чуток.
Звени первоцвет-синеглазка.
Апрельский лесной бубенец,
Как добрая детская сказка,
Где в сказке счастливый конец.
ШКОЛА
Начало школьной моей жизни совпало со строительством нового дома. Вернее, дом был практически достроен, только не хватало полов в большой комнате. А мы с бабушкой Лизой жили в ее маленькой светлой комнатке. Вставали очень рано, и каждая занималась своими делами. Бабушка топила плиту, готовила завтрак и обед. Я приносила ей для растопки щепки, стружки и обрезки досок, которые в избытке валялись вокруг дома, поила кошку Мурку молоком, взятым у соседей. Потом я гуляла, изучала окрестности, бегала к бабушке на пруд, где она полоскала бельишко. А иногда мы вместе с бабушкой ходили в сельпо. Бабушка переодевалась в чистый сарафан, на голову повязывала свежий платочек или плат, как она его называла, брала самодельную клюку, очень удобную, легкую, отполированную временем и руками палку, загнутую вверху наподобие крюка. Я отправлялась в том же, в чем и гуляла.
Прежний сельский магазин отличался от современного тем, что туда жители, особенно женского пола, приходили не только за покупками, но и для общения. И бабушка Лиза не была исключением. Встретив там каких-либо знакомых, она долго и подробно расспрашивала их о чем-то, страшно интересующем ее. Иногда же приходилось торчать в магазине поневоле: в ожидании привоза свежего хлеба или другого товара.
В один из таких дней в магазин вместе со своей бабушкой, дальней родственницей моей, пришел местный мальчишка. Был он пронырливый, забиячистый и хитрый. Кроме меня и его детей в магазине не оказалось. И вот этот Вовка (назову его так) стал пребольно щипать меня то за руку, то за спину, больно выкручивая кожу. Я тихонько ойкала и хваталась за больное место, а ему по всей вероятности это доставляло наслаждение. Не видя отпора, он щипал меня с каждым разом все больнее. Я не жаловалась, но слезы от боли текли у меня по щекам. Бабушка вдруг увидела, что со мной что-то неладно. « Ты, что, Танюшка, плачешь? Обидел тебя кто?» Я отрицательно покачала головой. Но бабушка сообразила, что что-то тут не так, хотя по-прежнему делала вид, что занята беседой. А осмелевший маленький садист, решив, что ему все сходит с рук, в очередной раз ущипнул меня.
И тут моя бабушка с неожиданной для ее возраста прытью повернулась к Вовке, клюкой ловко зацепила его за шею, подтянула к себе и, ухватив за ухо, стала его выкручивать, приговаривая при этом: « Ах, ты, фулюган несчастный, я тебе покажу, как обижать мою внучку!» Затем, поддав ему этой же клюкой, вывела из магазина, пригрозив, чтоб больше его не видела. Видимо, признавая справедливость наказания, Вовкина бабушка не вступилась за внука.
Признаться, я, забыв про недавнюю обиду, с большим удовольствием наблюдала за тем, как бабушка наказывает хулигана. А тот, не ожидавший такого поворота, красный, как вареный рак, опозоренный, побежал со всех ног домой. Надо сказать, больше он никогда не трогал меня, навсегда запомнив бабушкину науку. Уже прожив большую жизнь, этот эпизод из своего детства, я вспоминаю с особым удовольствием и улыбкой. Как хорошо все же, когда за тебя, несправедливо обиженного, есть кому заступиться. Во взрослой жизни об этом приходится только мечтать.
А лето, последнее предшкольное мое лето, кончалось. В конце августа пошли мелкие нудные дожди, расквашивающие дороги и сбивающие листву с деревьев. Осень мерной поступью расхаживала по нашей местности. Мне купили новое платье навырост, кое-какие школьные принадлежности, сумку.… Первое сентября не стало для меня торжественным днем. Загруженная множеством домашних дел, мама прибежала утром к нам с бабушкой из старого дома, в котором пока еще жили остальные члены семьи, взяла меня за руку и повела в школу.
Первых классов было всего два, и оба были переполнены. Брать меня не хотели ни в один. Но мама настаивала на своем и не уходила. Наконец, пожалев, по-видимому, меня, одна из учительниц, звали ее Антонина Ивановна, статная, темноволосая, с косой, уложенной на затылке, завела меня в свой класс и усадила за последнюю парту рядом с коротко подстриженным мальчишкой. Вот я на фотографии того дня: большеглазая, худенькая девчушка с двумя косичками, в вязанном свитерке, серьезная и немного грустная. Слава Богу, все утряслось. Теперь я ученица.
Дождливый хмурый сентябрь, рассветает поздно. Живем все еще вдвоем с бабушкой. Света в доме пока нет. Радио и часов тоже. Бабушка по привычке встает рано, я тоже - из боязни опоздать в школу. Бабушка молится перед иконкой, затем затапливает плиту, кипятит чай. «Поспала бы ты, дитятко, рано еще». – «Нет, бабушка, опоздаю в школу!» Умывшись, пью чай. Из-за приоткрытой дверцы огонь из плиты слегка освещает комнату.
Бабушка наскоро заплетает мне косички, и я, схватив портфель, выбегаю на улицу. Иду по деревянным тротуарам, улицы еще безлюдны, в домах только-только начинают загораться огни. Вот и школа, но она пока закрыта, света в окнах нет, да и сторож наверняка спит. Господи, во сколько же я приходила? Наверное, часов в шесть. Учительница моя, приходившая в школу первой из учителей, неизменно заставала меня стоящей возле крыльца. Может, поэтому я стала ее любимицей. Она, конечно, не говорила мне об этом, пока я училась у нее, но я чувствовала ее отношение интуитивно.
Практически все дети в классе знали друг друга. Я же была знакома только с двумя или тремя одноклассниками, включая свою двоюродную сестру Галю. Поэтому чувствовала себя крайне скованно. Да вдобавок ко всему, я не знала букв, в отличие от других ребят, которые посещали садик перед школой. В первую четверть мне пришлось трудновато. Но, видимо, велико было в то время у меня желание учиться, да и учительнице хотелось доказать, что не зря она приняла меня в свой класс. И к концу второй четверти я стала нагонять и перегонять многих одноклассников по количеству усвоенных знаний. А к концу года я уже вышла в первую десятку лучших учеников и читала лучше всех.
У меня появилось много приятелей и подружек. Освоилась я совершенно, и обижать меня теперь никто не осмеливался, так как я давала отпор сама, не дожидаясь помощи от кого-то. Меня приняли в октябрята, и я даже занимала какую-то должность в отряде, но почему-то не помню, какую. Очевидно, для меня это было не так и важно.
А в награду за хорошую учебу нас, лучших учеников, повезли на автобусе в краеведческий музей в город Вытегру. Помню, мы все много смеялись и пели по дороге туда и обратно. Ведь в детстве человек умеет радоваться самому малому и бывает счастлив от того, что все складывается как нельзя лучше.
ИГРА
Далекий, затоптанный множеством ног,
Под солнцем дымящийся майский лужок.
Ватага веселых и шумных ребят.
Мячи в поднебесье свечою летят.
И птицы, галдящие над головой,
Что с теплого юга вернулись домой.
И первая в сердце твоем маета.
И с детством роднящее слово «лапта».
Но годы, летящие, как журавли,
За дымкой туманною скрылись вдали.