На офса я наткнулся совершенно случайно, когда просто прогуливался по лесу. Уловил его запах метров за сто. Шёл он спокойно, не торопясь, тяжело дыша и постоянно останавливаясь. Происходило это всё на самой окраине леса, где охотники за плодами офсового дерева встречаются часто. Иногда их ловят и по необходимости угоняют в общины, иногда убивают, но чаще всего просто отпугивают. Потому как трупы в лесу бросать запрещено, дабы не осквернять святое место смердом низших существ. К тому же, живущие рядом с лесом селяне жрут специальную травку – марыга называется, отчего их мясо становится непригодным для еды. Правда, среди оборотней встречаются любители офсового мяса, которые ловят их и сажают в специальные ямы, где несколько дней не кормят, а потом несколько дней кормят только офсовыми плодами, дабы мясо приобрело подобающий вкус и аромат. Но это, как говорится, на любителя. Я этой возни не люблю. Охота в лесу и так хорошая, чтоб замарачиваться на такую ерунду.
Я не почувствовал никакой угрозы и никакого желания связываться с оборзевшим офсом, просто так решил посмотреть, зачем это он шляется по Окаянному саду. Осторожно присел и стал ждать.
Через несколько минут на меня вышел офс. Была это укутанная в белый балахон женщина с крепкой мужицкой фигурой и некрасивым скуластым лицом, которая согнувшись в три погибели тащила на спине огромный плетёный короб. И от офса шёл неуловимо знакомый запах.
Узнав её, я чуть не вскрикнул от радости. Это была Эйха!
Ну наконец-то, я думаю, ты мне попалась! Сколько ж я выслеживал тебе, сколько ты мне нервов помотала, хитрая ты змеюка!
У нас ведь с ней целая история вышла.
Лакская община ведь вещь режимная! Просто так в неё не войдёшь и не выйдешь. Да и не увидишь без особой надобности. Просто обойдёшь кругом и пойдёшь дальше. Знать будешь, где искать и всё равно не найдёшь. Потому что зачарованная она! И ведьмы наши денно и нощно бдят чтоб эти чары поддержать!
Я сначала тоже не поверил - сам пробовал. И правда - ничего. Лес, где располагается община не такой уж большой. Из конца в конец за день дойти можно. И общин таких как наша в нём штук двадцать наберётся точно. И я лично не видел, но знающие люди говорят, что в центре ещё какой-то замок есть, но пройти туда просто так не получится. Только если дело какое, и то вряд ли.
А ещё у нас есть такие ведьмины дорожки, так это уж вообще вещь необъяснимая. Никто из наших и не знает как они работают и кто их построил. Вот встаёшь на неё, закрываешь глаза, думаешь куда тебе надо. Подхватывает тебя не пойми что и несёт куда заказано. Тут главное глаза закрыть. Я один раз не успел, так меня так шибануло – еле жив остался. С тех пор закрываю.
Ну так вот. Знать где община расположена никто не должен. И за нарушение режима по головке не погладят. При мне один пацан в общину ведьму соседскую притащил, так его по приказу Урхура камнями забили. Никто слова не сказал. Я с тех пор с этим старичком остерегаюсь спорить. А по первой пытался. Не понравился он мне. Вот как по башке мне звезданул дубиной своей, так я к нему и охладел.
Ну так вот, узнал я случайно, что местная рабыня – Эйха – в обход всех обычаев занимается контрабандой. Таскает товар из общины и обратно. А это не то что не положено – строжайше запрещено. Шутка ли: безопасность целой общины зависит от рабыни бесправной! Вот поймают её те же офсы или какие другие враждебные твари вроде соседских оборотней, и всё – накрылся режим. Правда, сейчас в лесу тихо, но охотники говорят, раньше здесь такие войны были, страшно сказать!
Но мне эти их разборы неинтересны – я здесь человек левый. Но вот своё я решил поиметь. Мол, молчать буду за долю малую. Запросил по-божески – половину прибыли. Я эта рабыня в позу встала. И мало того – Урхура на меня натравила. Я сначала не понял, зачем это староста за рабыню вступается, но отгадка оказалась до боли знакома и проста: Эйха “стучала” ему о том, что происходит в деревни, ну а он не обращал внимание на её проделки. За что, спрашивается, пацана загубили – бог весть.
Ну и решил я взяться за неё обстоятельно. Её мне тронуть никак было нельзя, а вот тех, с кем она работала – легко. Да только не на ту напал. Эйха эта на вид дура дурой, а соображает почище многих оборотней. Осторожная как заяц, хитрая как лиса. Сколько я её ни выслеживал, сколько ни караулил – ничего. Когда она из общины товар таскала – бог весть.
И вот – такая удача.
Я затаился, подождал когда она пройдёт мимо и подошёл к ней сзади. Видеть она меня не увидит, если я сам этого не захочу. Одна из способностей, которую я приобрёл став оборотнем. Посмотрим, думаю, куда ты меня, Миша, приведёшь.
После того случая, когда я загрыз на урочище женщину, я изменился неимоверно. Например, тело стало пластичным как пластилин. Превратиться могу во всё что захочу. В пределах разумного, разумеется. А старики вообще, говорят, во что угодно могут превратиться, - хоть в крысу, хоть в птицу. Но я таких высот пока не достиг.
Могу ещё людей гипнотизировать, могу мысли читать, в темноте видеть. И много ещё чего по мелочи. Вот только цвета различать перестал. Вижу всё теперь в чёрно-белом свете. И глаза стали другие, как у всех лаков. Глазные яблоки стали больше, почти во все глаза, так что даже бельм не видно. Но это отличие при необходимости умели маскировать даже дети.
Иногда вот подумаешь, что мог прожить целую жизнь, так и не узнав всех своих возможностей. Вроде как автолюбитель, у которого в гараже стоит новый “Мерседес”, а он всю жизнь ездит на ржавом “Запорожце” и нарадоваться не может.
И вообще я изменился сильно. Всю свою прошлую жизнь я помню хорошо, да только не от первого лица. Как будто сидел я у окна и наблюдал как жил похожий на меня человек. И то, что для него считалось ненормальным – для меня теперь норма. Например, людоедство. Или правильнее сказать офсеедство. Я конечно не любитель, как некоторые, но если надо человеченку могу съесть без брезгливости. Перестал я относиться к офсам как к людям. Просто похожие на нас, на лаков, существа. Как обезьяны или другие какие животные. Вот так вот!
Эйха тем временем вышла из леса, пробралась через кусты по небольшой тропинке (она уже здесь тропинку протоптала, скотина!) и вышла в чистое поле.
Невдалеке, у одинокого дерева стояла запряжённая лошадью телега. Рядом с ней – одетый с серый городской кафтан мужчина лет тридцати и молодая красивая женщина в светлом платье до пят и белом платке.
Эйха помахала им рукой и косолапой походкой зашагала к ним. Я даже ей немного помог, - приподняв короб, чтоб она пошла побыстрее.
Когда она подошла совсем близко, мужчина помог ей снять короб и уложил его на телегу.
Эйха размялась и обняла молодую женщину.
- Хвала О-Кару, ты пришла! Мы тебя уже третий день ждём, - сказала женщина.
- Да привязался тут один, - Рудькин хахаль. Жизни не даёт. Так и зыркает за мной, так и следит, - оправдывалась Эйха.
- Ох, мама! Как ты с ними живёшь я представить не могу. У меня бы сердце разорвалось. А давай – уходи с нами. Чай из дома не выгоним. Хоть внуков понянчишь на старости лет.
- Ох, дочка, - отвечала ей Эйха. - да нешто я супротив? Нешто мне в радость с этими нелюдями жить? Да только откупная я! Вся округа знает, что меня оборотням отдали. А что будет, если узнают, что я от них вернулась? Что ведьма я скажут! Убьют меня и вам достанется. Да и оборотни меня не отпустят – выследят.
Мне это словоблудие надоело и я, встав так, чтобы в полной мере оценить их лица когда я появлюсь, открылся им. Молодые только вздрогнули от неожиданности, а Эйха всё поняла сразу.
Как стояла, так и бухнулась на колени.
- Истотушка,- запричитала она, - не погуби. Всё для тебя сделаю, только не погуби.
Истотушка – это она обо мне. Это мне здесь имя такое дали – Истот. Значит что-то вроде “пришедший издалека”.
Ничего, думаю, попричитай. Оцени красоту момента. Чтоб до печенок дошло, кто здесь я, а кто ты!
Я отошёл от неё, слегка оттолкнул попавшегося на пути мужика и обошёл кругом дочку Эйхи. Присел слегка и вставая втянул носом воздух, посмотрел ей в глаза. Женщина дрожала и нервно теребила платье.
- Детьми от тебя пахнет, - говорю. - Двое мальчиков по три и пять лет. А дочка совсем молодая. Грудью её кормишь.
Эйха уже совсем бухнулась ниц и поползла ко мне.
- Истотушка, всё для тебя сделаю, - лепетала она.
- Конечно сделаешь, куда ж ты денешься, - говорю я.
Я присел перед ней на корточки и за волосы поднял с земли. К заплаканному её лицу прилипли частички земли и сухие травинки.
- Ну что, сука старая, попалась ты мне, - говорю я. - Теперь то будешь делать, что мне надо. И Урхуру будешь доносить то, что я тебе скажу!
- Всё сделаю... - отвечала она.
- Иначе ты меня знаешь - весь род твой поганый вырежу!
Эйха сразу поняла к чему я клоню, бухнулась на колени и стала целовать мне сапоги.
Дело было сделано, можно было переходить ко второму. Я подошёл к парню, который всё это время смирно стоял в сторонке. Был он крепкий, невысокий и коротко стриженный. Типичный деревенский офс.
Как только я отошёл, дочь кинулась к матери и уткнулась ей в грудь.
Парень, от того что рядом с ним стоит оборотень, выглядел ошалело и глуповато.
Я слегка похлопал его по плечу.
- Тебя как зовут? - спросил я.
- Ягином кличут, - ответил он. - Ягином Кукишем.
- А скажи-ка мне Ягин, можешь ли ты привести сюда строителей человек десять. Так чтоб на все руки были - и по дереву, и по камню? - спрашиваю я. - И сам понимаешь: чтоб об этом никто не узнал. Назад строители не вернуться.
А чего об этом заговорил: у нас в общине с жильём плохо. Башня, в которой обитает община, для нормальной жизни приспособлена мало. Непонятно даже, зачем вообще она нужна. Помещения на первом этаже заполнены семейными и пожилыми лаками, на втором обитают молодые оборотни. Верхние этажи не заняты вообще.
Ни лестниц туда не ведёт – ничего. Залезть туда можно только по отвесной чуть наклонённой внутрь стене.
Освоившись немного в квартире Старовера, я решил сделать здесь небольшой ремонт. В первую очередь две рабыни под моим надзором очистили стены и потолок от вековых наносов. Что оказалось не так уж и просто, если учесть, что высота стен была больше восьми метров.
Второй жертвой моей страсти к чистоте стала помойка в углу. Преодолевая ожесточённое сопротивление Руды, упорно борющуюся за каждую тряпку и склянку, я всё-таки вытащил всю хранящуюся там рухлядь, отчего куча вещей похудела раз в десять.
Во время этой уборки я обнаружил в углу ещё один проход. Вёл он в шахту шириной около трёх метров, проходящую через всё здание. Крыша у неё была из какого-то прозрачного материала, ведущего в заполненный водой резервуар. И самое интересное, что в каждую комнату здания из шахты вели узкие проходы, в которую при желании мог протиснуться человек.
После этого я решил повнимательнее изучить здание. По форме оно представляло огромное такое яйцо метров пятьдесят высотой, разделённое на шесть уровней, которые были разделены на небольшие расположенные вокруг оси треугольные помещения. А вверху было что-то вроде резервуара, по форме напоминающего широкую линзу, в котором скапливалась дождевая вода. Просто удивительно, что жильцы не догадались использовать его для своих нужд! Ведь здесь если по-умному и канализацию можно провести, и водопровод, и верхние этажи обжить.
Вот я и решил “пригласить” рабочих-офсов обустроить здание.
- Как же, - ответил мне Ягин. - Батраков в городе много можно найти. Времени только нужно. Денька три.
Парень оказался на диво сообразительным и деловым человеком.
- Вот и отлично, - говорю я. - Жду тебя на Лысогорке в это же время через три дня. Не привезёшь людей - сам понимаешь...
- Знамо дело, - ответил Кукиш.
В общем, расстались мы почти друзьями. Я пошёл своей дорогой - они своей. Но признаться, я немного сомневался, что парень приведёт людей.
Но в урочный час я вместе с Рудой был на Лысогорке. Как следует из названия, был это стоящий посреди поля высокий курган, на котором по непонятной причине не росла трава.
От Окаянного сада оно располагалось далековато, но крестьяне здесь появляться побаивались, поэтому место часто использовалось для встреч разных подозрительно-деловых личностей.
Ожидая их, я немного задремал и Руда легонько толкнула меня в плечо.
- Идут.
Я присмотрелся. Действительно, на горизонте появилась небольшая толпа, поющая какую-то строевую песню.
Было их восемь человек – девятым был Ягин. По виду это были видавшие виды мужики, бородатые, лихой наружности, с топорами за поясом. Двое тащили укрытую тентом небольшую телегу.
Я посмотрел на Руду. Её я взял специально, чтоб помогла затащить работников в Окаянный лес. Одного человека я ещё могу заморочить, а вот восьмерых - навряд ли.
- Ну как, - спроси я, - справишься?
- Уже, - ответила она.
Мы стали спускаться вниз. Замороченные работники под непрестанным взглядом Руды пошли мимо нас и направились к лесу.
Около нас остановился только Ягин.
- Как обещал, - сказал он.
Я отдал ему набитый золотыми кошелёк и отправил восвояси. Офс этот мне сразу понравился. Оборотистый, умный, хитрый – такой всегда может пригодиться.
Работники спокойно шли вперёд напивая грустную песню. Мы с Рудой шли за ними. Не насторожились они ни когда впереди показался Окаянный сад, ни когда они углубились в крону деревьев, ни когда под заинтересованными взглядами ведьм входили в общину.
Я разместил их в убежище. Рабочие пришли в себя и стали осваиваться. Надо сказать, положение своё они поняли быстро, никаких вопросов на тему своей дальнейшей судьбы не задавали.
Вообще, офсы были удивительным народом. Нравился он мне гораздо больше, чем мои соплеменники – лаки. Были они большей частью молчаливы, серьёзны, нелюбопытны и оборотисты. Всё что с ними происходило они воспринимали как должное, без каких-либо эмоций. Вот и теперь интересовала их только работа, хотя каждый из них не мог не знать, чего им будет стоить визит в общину оборотней.
- Значит так, мужики, - начал я. - Меня дня три не будет, так что вы здесь поосторожнее. Если что надо - обращайтесь к жене, Руда её зовут. Без неё на улицу не выходите (взрослые то им ничего не сделают, а молодняк может и отгрызть чего-нибудь, подумал я).
Строители под присмотром Руды пошли в лес за материалом, а я переоделся в новый кожаный плащ, нахлобучил на голову тяжёлую кожаную шляпу с серебряными и медными вставками и пошёл прочь из общины.
Рано утром все охотники ушли на какую-то ярмарку. Что это такое я толком не понял. Здесь вообще не принято что-то объяснять. Если станешь что-нибудь спрашивать, ответят что «так не объяснить – это видеть надо». Руда же там никогда не была. Всё что она знала, это то, что Старовер приносил оттуда разные полезные вещи. Вот и мне надо было пойти туда и прикупить необходимые в быту товары по составленному Рудой списку.
Так что сейчас в общине не было ни одного оборотня, кроме нескольких стариков, молодняка и меня.
Я вышел из общины, нашёл ведьмину тропу и уже через минуту был на месте. Лес вокруг ничем не отличался от леса вокруг нашей общины. Где-то здесь располагалось две местные общины, но я их, естественно, не увидел. Зато сразу учуял несколько двигающихся в одном направлении оборотней.
Я пошёл по их следам, вскоре вышел к окраине леса и к своему удивлению встретил там офсов. Совершенно спокойно они обирали офсовые деревья и нагружая плодами большие телеги.
За работой они пели и смеялись. Некоторые даже обедали устроившись в тени деревьев. На меня никто не обратил никакого внимания. Правда некоторые, в основном женщины, мне неглубоко кланялись. Мужчины же вообще делали вид что меня не замечали или просто отворачивались.
Да, подумал я, распустили местные оборотни своих подопечных. Наши офсы такого себе не позволяли. Я молча прошёл мимо и вышел в чистое поле. Мне бросилось в глаза, что прилегающая к лесу территория была уж больно обжита. Невдалеке виднелись заброшенные деревянные постройки. Прямо у леса трава была выкошена и сложена в зелёные стога. Кроме того, на самом горизонте высилась несколькими сторожевыми башнями и обнесённая высоким частоколом крепость.
Было это всё как-то странно. Мирно что ли. Не так должны жить между собой оборотни и офсы, не так.
Именно к крепости вели множество ещё не остывших следов оборотней. Туда я и побрёл.
Ворота крепости были открыты настежь, и оттуда доносился гул множества голосов. Я опасливо вошёл в ворота и осмотрелся.
Широкий двор крепости был полон людей. Здесь стояло множество торговых рядов, за которыми сидели серьёзные торговцы-офсы. Между ними мелькали чёрные шапки охотников. Оборотни не торопясь ходили между выложенным товаром и то что им понравилось складывали в корзины, которые тащили за ними офсы-носильщики. За товар естественно никто не платил.
Видно было, что и для офсов, и для лаков это действо нормально и абсолютно естественно. «Продавцы» и «покупатели» даже перешучивались друг с другом.
Но не это поразило меня. От всего этого буквально несло излучаемой офсами застарелой безнадёжной ненавистью. Я буквально почувствовал, как они ненавидят этих страшных нелюдей в кожаных шляпах, которые задаром забирали их товар, которым обязаны были кланяться и подчиняться
И в то же время я почувствовал беззаботно-весёлое настроение лаков. Для них эта была естественная процедура. Они так привыкли к этой ненависти, что давно уже не замечали её, а зря. Насколько я мог знать, офсы были народцем ушлым и почувствовав слабину вполне могли перебить своих неосторожных хозяев.
Мне же здесь сразу не понравилось. Захотелось просто развернуться и уйти отсюда. Но думы мои прервал вылетевший откуда то сбоку молодой мальчишка с огромным коробом на спине.
Он быстро поклонился, что-то пробормотал и встал столбом.
Я опасливо озираясь пошёл по рядам. Молодой носильщик засеменил за мной. На прилавках лежали разное барахло. Откровенно среднего качества. Местный ширпотреб. Меня ничего не заинтересовало.
Остальные оборотни тоже не очень запасались продовольствием, а больше общались между собой, кучкуясь в основном около огромных жбанов, от которых несло тошнотворным знакомым запахом. В них была водка, причём отвратительного качества. Оборотни то и дело зацепляли ковшами пойло и осушали под одобрительные возгласы друзей.
- Ты смотри, - услышал я откуда-то сбоку скрипучий женский голос, - опять нажруться и будут орать всю ночь.
- Истину говоришь, нажруться. А ты как хотела, для того они и нелюди, – ответили ей.
Я оглянулся. Разговаривали две старухи-торговки.
- Да, их счастье, что наш король, молокосос и дурак, покорно терпит их выходки. Другой бы давно выжиг бы весь Окаянный сад…
- Ага, и нас за одно!
Старухи весело рассмеялись, а я пошёл дальше, разглядывая этот странный рынок. Происходившее здесь выглядело крайне безобидно, но чувство опасности не покидало меня. Меня беспокоило и то, что офсов здесь было раз в десять больше охотников, и то, что было неизвестно, что происходит на стенах и окружающих рынок помещениях, и то, что если бы офсы захотели, они вполне могли передавить нас всех. Никакие сверхспособности не помогли бы. Наши высокие шапки были прекрасной мишенью для стрелков со стен.
Я прошёл ряды и у меня не возникло желания проходить их ещё раз.
Моё внимание привлекли расположенные за рынком постройки. Стояли они ровными рядами, уходя вглубь крепости и были практически безлюдны. Сложены они были из глиняных кирпичей, были приземисты и не имели окон. Ведущие внутрь деревянные ворота были накрепко закрыты. Скорее всего это были склады. Судя по всему, рынок этот существовал не специально для лаков. Они здесь хозяйничали только в определённое офсами время.
Моё внимание привлекло одно из зданий. С виду оно ничем не отличалась от остальных, но запах от него шёл другой. Пахло от него обжитым людьми помещением и ещё чем-то резким и неприятным. Из любопытства я приблизился к нему, как вдруг ощутил, что спину мне жжёт ледяной огонёк.
Я рванулся в сторону, но вдруг почувствовал боль в груди и упал на землю.
Ещё можно было преобразиться в зверя и встретиться с коварным врагом лицом к лицу, как мой нос зажали пропитанной вонючей жидкостью тряпкой, я почувствовал слабость в ногах и потерял сознание.
Когда я пришёл в себя, голова страшно болела, а тело ломило. Так я себя не чувствовал с тех пор, как перестал быть человеком. Меня буквально выворачивало наизнанку, как будто меня долго и профессионально били, содрали кожу, положили в соляной раствор и в придачу воткнули в грудь раскалённый паяльник.
Я лежал на твердом каменном столе, к которому цепями были прикованы мои руки и ноги, что показалось мне очень глупым. Любой оборотень без труда может избавиться от любых пут. Я легко вынул руки из крепко зажатых оков и присел на столе, пытаясь сориентироваться и прийти в себя.
Вокруг была абсолютная тьма. Было так темно, что даже я ничего не видел. Но я учуял, что лежу в сложенном из кирпича подвальном помещении, в которое вела массивная дубовая дверь.
Сердце бешено стучало, гоняя кровь по организму, отчего и болело всё тело. Организм активно пытался излечиться от нанесённых ему ран. На своей шкуре я не проверял, но если верить Руде, это должно было пройти довольно быстро.
Я опять закрыл глаза и лёг на стол и закрыл глаза, погрузившись в полубеспамятное состояние, плавно перешедшее в чуткий сон.
Когда я проснулся, я чувствовал себя гораздо лучше. Только рана в груди сильно болела и мешала сосредоточиться. Теперь в дверные щели был виден свет, а из-за двери слышались глухие голоса. Я прислушался и принюхался. За дверью разговаривали двое мужчин. Одному было около сорока лет. Был он довольно крепок, здоров и силён. Пахло от него алкоголем, металлом и порохом. Скорее всего он был воином.
От второго пахло чистотой, чернилами и размеренным образом жизни. Был он невысок, хил, молод и страдал язвой желудка.
Я прислушался.
- Угощайтесь, - услышал я.
- Благодарю.
Из-за двери несколько секунд раздавались звуки причмокивания и разжевывания. Ели свежий офсовый плод.
- Так вы говорите экземпляр готов?
- Готов.
- Ну наконец-то. Хотя один экземпляр – это катастрофически мало. Знаете, ведь особи различаются по метаболизму, комплекции, свойствам организма…
- Сколько же вам было бы достаточно, господин Гор?
- Ну, хотя бы десять экземпляров.
Послышался громкий хохот.
- Ну извините, оборотни это вам не кролики. Этого-то мы поймали случайно. Давайте лучше показывайте, что вы там наколдовали. Посмотрим, не зря ли я потратил такие деньги, выписывая вас из столицы.
- Будем надеяться что нет, господин Кок.
Снова раздался хохот.
- Вот уж будьте любезны. Если эта бодяга не будет действовать, я вытрясу из вас взад всю оплату до последней монеты!
- Ни секунды не сомневаюсь. Вот – смотрите.
- Марыгой воняет.
- Да, это один из компонентов. Но основа – яд, синтезированный мною из неспелого офса, а также жир и змеиный яд.
- Слишком воняет. Оборотень такую гадость учует за сто шагов.
- Запах – это ерунда. При необходимости его можно легко убрать. Кстати, когда я был врачом у одного из южных князей, так он сильно возмещался, что лекарства, которыми я его лечил, ничем не пахнут. Что, по его мнению значило, что они не помогают. Так я стал добавлять в мази свиную мочу, чем заслужил уважение у князя и проклятья его молодой жены!
- Ох уж мне эти варвары с юга.
- Давайте приступим к эксперименту. У меня здесь препараты для внешнего и внутреннего воздействия.
- Внутреннее скорее всего не понадобится.
Снова раздался возня и скрежет металла.
- Что это? Арбалет?
- Так точно. Самый настоящий имперский арбалет.
- Как же мы догадаетесь, что его убьёт яд, а не болт?
- Будьте уверены, болт его не убьёт. Оборотни, знаете ли, твари очень живучие.
- Ну хорошо.
- Позвольте-ка. Что вы делаете?
- Дизинфецирую болт.
- Что это, спирт?
- Да.
- Плесните-ка и мне немного.
- Это чистый спирт.
- Я понял.
Из-за двери послышался тихое бульканье.
- Вах, хорошо. Вы продизинхенировали?
- Да.
- Тогда мажьте. Вот, вот. Мажьте больше.
- Этого достаточно.
- Ага. Налейте-ка мне ещё немного.
- Давайте после.
- Эх, чистоплюй столичный. Тащите-ка сюда фонарь.
Раздался скрежет замка. Дверь со скрипом раскрылась и я увидел, что у входа стоит высокий крепкий бородатый мужчина в серой форме, сапогах и чёрном колпаке, держа в руках массивный арбалет.
За ним держа над головой фонарь и всматриваясь в темноту стоял невзрачный молодой человек в круглых очках, в светлом фартуке и нарукавниках.
Я сделал быстрей шаг вперёд, отвёл арбалет в сторону и ударил человека рукой в шею. Когда он стал заваливаться на спину, я выхватил оружие из его рук, развернул его и выстрелил в живот второму. Тот схватился за живот и упал на землю.
Я осмотрелся. Я попал в хорошо освещенную пустую комнату с кирпичными стенами. В следующую раскрытую дверь была видна ведущая вверх лестница.
Я осмотрел свой трофей.
Был это грозного вида оружие с удобным деревянным ложем, обитое медью, с тетивой из воловьих жил.
Я порыскал в одежде убитого мной офса и нашёл в сумке на поясе несколько болтов, положил их за пазуху, поднялся и с интересом посмотрел на скорчившихся на полу людей. Да, не ожидал я такой подлости от казавшихся такими безобидными офсов. А ведь они нас совсем не боятся, подумал я. И те люди на ярмарке тоже нас не боялись. Опасались, терпели, но не боялись.
А чего им было нас бояться? Весь Окаянный сад был со всех сторон окружён деревнями. А недалеко ещё был город Курок, где жило несколько тысяч офсов. И много ещё у офсов было таких городов, о которых оборотни просто не знали. Сотни тысяч, если не миллионы офсов, вооружённые очень даже эффективным оружием.
А сколько в лесу было их? От силы две тысячи постоянно враждующих между собой лаков. Две тысячи включая стариков и детей.
Жалкие две тысячи посреди полного офсовыми деревьями сада. Офса, добывая который многие офсы рисковали жизнью. Этот невзрачный плод наркотически воздействовал на них. Из него они делали обладающее наркотическим действием дорогое вино, расходящееся по всему королевству.
И что их сдерживало, чтоб не забрать желанный для них лес себе? Страх! Дикий страх перед страшными жестокими существами – оборотнями.
Забыли об этом оборотни на рынке. За сотни лет они привыкли к беспрекословному подчинению, не заметив, как страх этот незаметно растворился, исчез.
И теперь от последней войны их отделяла только укоренившаяся у менталитете офсов традиция подчиняться лесным обитателям.
Ну что же, подумал я, надо раскрыть оборотням глаза на офсов!
Я осторожно пошёл к выходу. Лестница вела в небольшое складское помещение, у выхода из которого стояло двое полусонных охранников. Как вы понимаете, они не послужили мне ни малейшей преградой.
На улице была ночь, но вокруг было людно и даже шумно. Пространство между складами и торговая площадь была освещена множеством фонарей. Вокруг бегали множество грузчиков с набитого офсовыми плодами мешками, ходили постоянно что-то пересчитывающие учётчики и важные распорядители. В некоторые ворота были видны женщины, мявшие ногами офс.
А откуда-то из из-за стены доносились многочисленные знакомые крики.
Положив арбалет на плечо я побрёл в сторону стены. Я не маскировался, но люди не обращали на меня никакого внимания.
Вскоре я был на одной из наблюдательных башен и положив ногу на оглушенного охранника с интересом смотрел в бойницу.
В небе горела полная луна. Спрятавшись за завесу из полупрозрачных облаков, она лишилась своего яркого ареола и стала чёткой как фонарь. Множественные перистые облака покрытые отблесками ночного светила, придававшими им неестественную объём и рельефность, делая из грузными и материальными, создавая впечатления что в небе возникла неведомая волшебная страна.
На земле происходило не менее интересное зрелище. Поле, на которое я вышел утром, было покрыто множеством костров, между которыми ходили толпы пьяных оборотней. Они пили из высоких деревянных кружек, дрались, орали и танцевали как сумасшедшие, прыгали через костры и ползали без чувств.
Вид с башни открывался потрясающий. В свете луны я видел каждую пуговицу и каждое пятнышко на их запачканных плащах.
Я поискал в толпе знакомые островерхие шапки с широкими полями, какие носили оборотни из нашей общины. Было их человек тридцать и кучковались они у одного из костров ближе к лесу.
До ближайшего костра было метров сто. Сидели у него оборотни в похожих на цилиндры шапках. По всей видимости были они из западных общин, с которыми мы мало имели дело.
Я навёл арбалет на одного из спокойно сидящих оборотней, тщательно прицелился и выстрелил.
Болт вошёл жертве прямо в грудь. Он пошатнулся, но был так пьян, что не заметил, что его ранили.
Я перезарядил арбалет и встретил ещё несколько раз, пока до отупевших от пьянства оборотней не дошло, что их отстреливают.
По толпе прокатились истошные крики, оборотни быстро повскакивали со своих мест и одновременно посмотрели в сторону крепости.
Я искренне восхитился произошедшей в ними перемене. Неуправляемая толпа в мгновение ока превратилась в единый механизм для убийства, готовый уничтожить всё что встанет на его пути.
Я с сожалением вложил в руку охранника понравившийся мне арбалет, и со спокойным сердцем покинул башню, побежал по улице между пока ещё ничего не подозревавшими офсами, с сожалением думая, что так ничего и не купил на ярмарке. И судя по всему, никогда больше не куплю, и никто не купит, потому что ярмарке этой никогда больше не будет.