Продолжение.
Начало: http://www.proza.ru/2010/06/18/479
1
Ночь окутала Южноморск нежной пеленой мрака. Зажглись глазницы окон в высоких новостройках, излучая домашний уют и спокойствие. Интеллигентного и не очень вида прохожие спешили в теплые квартиры, в лоно семьи, держа в руках объемные кошелки с продуктами.
С наступлением темноты в отдельных переулках и на не очень освещенных перекрестках начали собираться разношерстные молодежные компании, отпугивая своим видом добропорядочных сограждан, которые заранее стремились обходить подобные места. И не важно было, что большинство таких тусовок не доставляло никому особых хлопот, наученные горьким опытом других людей, о которых охотно вещала молва, и знавшие наперед всю сводку происшествий горожане не решались испытывать судьбу.
Загородное шоссе, знаменитое отсутствием какого-либо освещения, минуя бетонные буквы, объединенные одним словом «Южноморск», и врываясь в город, расцвечивалось светом тысяч неоновых ламп, разных оттенков: от желтого до мутно-голубого и сиреневого.
Постепенно перерастая в основную артерию города, в которую на всем ее протяжении вливались небольшие узенькие улочки-капилляры, оно соединяло северо-западную окраину с центральным железнодорожным вокзалом, пристанищем невероятного количества бомжей, нищих и просто попрошаек; и далее с морским портом, где разгружались огромные баржи с импортными продуктами питания, контейнерами электроники и автомобилями, приходящими с противоположного берега и через Средиземное море; заходили сюда и океанские суперлайнеры, но значительно реже, ведь смотреть в Южноморске было особенно нечего - город основался в начале века вокруг кирпичного завода, принадлежащего какому-то крупному по тем временам капиталисту, и территория завода, помещения которого капитально не ремонтировались с 1917 года, пожалуй, являлась чуть ли не единственным архитектурным памятником города; старше его был лишь вокзал, но разница в возрасте была столь незначительна, а внешний вид столь неблагоприятный, что их могли преподнести лишь в довесок друг другу.
Крупный морской порт и близость к международным судоходным линиям, вокзал и новый аэропорт, расположившийся к северу от "кольца" - окружной автодороги - способствовали оседанию крупных капиталов "теневиков", что повлекло за собой широкое развитие банковской системы и крупные разборки новоявленных молодежных бригад с уже устоявшимися "законами" и успевшими укрепиться, прочно вставшими на ноги ворами за контроль над особо прибыльными торговыми точками и передел города, что сделало Южноморск одним из самых криминогенных регионов страны.
Неслыханные для конца восьмидесятых преступления заставили неприятно удивиться всю милицейскую верхушку и поставили "на уши" местные управления МВД и КГБ. Но с беспределом, в большей мере, удалось вскоре покончить, на радость населению, боящемуся выйти на улицу с наступлением сумерек, и городской администрации, крепко державшейся за свои кресла. Сложно сказать, кто был больше рад столь скорому разрешению событий.
А тогда милицейские сводки бросали в дрожь. Первой ласточкой стал расстрел из автомата патрульного УАЗика, остановившего "не тот" автомобиль "крутых". Эксперты насчитали двадцать три пулевых отверстия, все пули попали в цель и поразили экипаж ПА, не имевший бронежилета.
Дальше было больше...
...Взрыв в кооперативном ларьке - погибло три человека, еще трое получили осколочные ранения.
...Перестрелка на центральной площади у здания вокзала. Итог: множество стреляных гильз от автомата калашникова и пистолетов ТТ, давно снятых с вооружения, но снова входящих в моду, так как пробивали практически любой бронежилет, и полное отсутствие свидетелей, что поставило оперативников угрозыска в затруднительное положение. Позднее в городском парке были обнаружены несколько трупов с характерными огнестрельными ранениями.
...Три выстрела средь бела дня. Убиты два криминальных авторитета и один из "новых" бригадиров. Уголовный розыск Южноморска, впервые в СССР, столкнулся с заказным убийством, совершенным при помощи малокалиберной винтовки с оптическим прицелом. Характерная деталь – маленькое пулевое отверстие за ухом жертвы - говорила об одном и том же исполнителе, работавшим по схеме "и вашим, и нашим".
И если когда-то вооруженное ограбление было редкостью, то сейчас его стали относить чуть ли не в разряд рядовых преступлений.
Помогли в этом случае лишь особенности юга. Люди, привыкшие помогать друг другу, не давали в обиду ближнего своего. Не стала исключением и милиция.Если многие из дел о нападении на сотрудников и зависали где-то в кабинетах, покрываясь слоем пыли, из неофициальных источников было известно, что большинство из них раскрыто, а преступники наказаны. И, идя на "ствол" или "перо" врага, мент знал, что в случае чего о нем позаботится не государство, а друзья, такие же матерые волки. Виновные всегда получат по заслугам, а он будет отмщен...
Преступники поняли это достаточно быстро и старались не трогать блюстителей порядка. Все хорошо знали историю о том, как одна из группировок нарвалась на опера. Какая-то шелупень ради забавы "трясла" прохожих на пустыре. Если бы они знали, чем это все для них обернется…
Навалившись втроем на сотрудника милиции, одетого по гражданке, они избили его, сняли часы отобрали бумажник с получкой, подписав себе тем самым приговор.
Опер не видел в лицо своих обидчиков, но это было не важно. ЧП произошло на территории портовиков - группировки, обложившей данью порт и прилегающие к нему районы. В считанные дни были проведены рейды по злачным местам, изъято огромное количество наркотиков, оружия и валюты, запрещенной УК СССР. В СИЗО не хватало мест, в одной камере содержалось народу в два, а то и в четыре раза больше, чем положено.
Причем сотрудники, задействованные в рейдах, не скупились на пинки, подзатыльники и удары пистолетной рукояткой, крошившими челюсть. И никого не волновало, что действует, а точнее зверствует милиция, уже выходя за рамки закона. Клин клином вышибают!
Спустя неделю, портовики взвыли от бессилия, на коленях вымаливали пощады, и выдали троих грабителей, да в придачу к ним такое количество компромата, что вся троица загремела в тюрьму и надолго, еще не зная, что выйти на волю им уже не удастся. В тюрьме свои законы...
Свято место пусто не бывает, и "новые" вытеснили обессилившую группировку, оставив прежним лишь название. Но урок пошел впрок, и преступность потихоньку пошла на убыль.
…Времена меняются. Деньги стали править миром, оттесняя круговую поруку на второй план. Уже не встанет мент на защиту мента, стараясь сохранить свою шкуру. Правда, охотников экспериментировать было еще немного, но все понимали, что находятся на грани раскола системы, где каждый - сам за себя.
Было очевидно, что затишье это лишь временное. Реформы подавали новые возможности, а вспыхнувшие вдруг горячие точки лишь подливали масла в огонь, заселяя Южноморск стремившимися укрепить свое положение беженцами, в основном с Северного Кавказа и из Закавказья, открывая путь неограниченному потоку оружия в соседние и даже отдаленные регионы.
Скоро наступит буря, и беспредел снова займет свое место в судь¬бах многих людей. То ли еще будет...
* * *
Центральная улица именовалась в народе Бродвеем и служила негласной границей между двумя самыми влиятельными группировками: Орла и Папы. Оба были авторитетами и, наверное, полжизни протоптались в зонах. Лишь однажды, не поделив между собой изрядный куш, два друга рассорились навеки. Это было двадцать лет назад и теперь сильно мешало их деловым отношениям.
Бродвей растянулся на несколько километров, и по всей его протяженности открывались все новые и новые магазины, кооперативные ларьки, торговые ряды - толкучки, где продавалось буквально все: ширпотреб, продукты питания, автомобили, оружие и даже человеческие жизни.
Половина всей торговли, понятное дело, велась незаконно. Черный рынок приносил ощутимую прибыль в общак - воровскую кассу. Среди воров ходило и второе название Бродвея - Золотая жила. Улица, по всей своей длине, была основным источником прибыли для "владельцев". Правой стороной владел Папа, а левой и железнодорожным вокзалом - Орел. Впрочем, вокзал и привокзальная площадь были яблоком раздора во все времена, и здесь выстрелы звучали чаще, чем в других районах города. Лакомым кусочком это место казалось многим: поезда приходят с небольшим интервалом, отчасти поэтому торговля идет достаточно бойко; с наступлением сумерек из своих норок выпорхнут десятки ночных бабочек, готовых продемонстрировать все свои прелести по желанию клиента и отправиться с ним в тихий уголок для приятного времяпровождения.
Ночью город жил особенной жизнью, отличной от светлого времени суток, по другим законам, играя в другие игры, ставкой в которой все чаще становилась жизнь. Чем дороже становились деньги, тем дешевле становилось самое великое, данное, человеку Богом.
2
Неожиданно сильно завизжала автомобильная сигнализация, будя уже уснувших жителей близлежащих домов. Старенький серый Мерседес, местами проеденный ржавчиной, на последнем издыхании мигал фарами и габаритными огнями, выхватывая размытые силуэты из мрака.
Трое подростков, залезших в автомобиль, выдернули из салазок забытую растяпой хозяином импортную магнитолу и кинулись в темную подворотню.
Молодой человек проводил их рассеянным взглядом карих глаз и ухмыльнулся в ответ своим мыслям. Еще несколько дней назад он бы поймал воришек за шиворот и преподнес бы им хороший урок, ведь кулаки у него чесались всегда. Но не сегодня! Сегодня другой день - его взяли, наконец, в дело, после долгих разговоров, проверок и упрашиваний. Теперь не будет ощущаться острая нехватка денег, а это уже хорошо, не надо будет побираться, выклянчивая монеты у друзей.
Он вошел в работающий круглосуточно магазинчик и взглянул в большое зеркало при входе. Высокий - рост под метр восемьдесят пять, в белой сорочке в тонкую голубую полоску и в серых, чуть подмятых слаксах, с длинными иссинячерными волосами, собранными на затылке в хвост, туго перетянутый резинкой - он очень даже нечего. Правда его внешний вид идет немного вразрез, а точнее даже не имеет ничего общего с бритоголовыми клоунами в спортивных адидасовских костюмах, занимающимися рэкетом, но это лишь мелочь.
Ермаков сунул руки в карманы брюк, насупился, придав своему лицу, как ему казалось, зверское выражение, и, подождав, когда последний покупатель скроется за дверью, прислушиваясь к звуку своих шагов, направился к прилавку. Невысокий, пухленький человек за кассовым аппаратом вопросительно уставился на него, сузив маленькие свиные глазки.
- Ты еще не заплатил за неделю... - одними губами проговорил Ермаков, рассматривая покрытое мелкими оспинами лицо продавца.
Тот тупо окинул взглядом интеллигентно одетого молодого человека, вникая в смысл его слов, пытаясь понять, что от него требуется.
- Ты сколько платишь? - спросил Ермаков озадаченного продавца.
- Кому плачу?!
- Папе, - выдохнул он, опираясь на прилавок, глядя прямо в глаза.
Человек как-то сразу сник под острым взглядом, пронизывающим его насквозь, и вяло ответил:
- Пятьсот.
- Нам будешь платить столько же. Понял?!
- Кому вам?
- Мне, - заторможенность толстячка просто убивало Ермакова, такую корову будут доить все и всегда, - точку теперь контролирую я. Папа здесь больше не хозяин. Вопросы есть?
- И когда платить?- зрачки продавца быстро забегали в ограниченном пространстве глазного яблока, ища место, на котором можно сконцентрировать внимание.
- Первый взнос сегодня!
- Но...
- Никаких "но", - Ермаков тяжело стукнул по кассовому аппарату, - заплати, и мы тебя охраняем. Не платишь - не торгуешь.
- Я уже заплатил за месяц, - взвизгнул человек.
- Надо делать ставку на перспективу. Знай, кого выбираешь,- поучительно заметил рэкетир, - Папа уже выдохся.
Продавец не стал спорить и дрожащими руками отсчитал пять мятых сторублевок, которые Ермаков сгреб и положил в карман.
- Молодец, - потрепал он толстячка по щеке. - Это еще по-божески. Так что лучше давай дружить. Здоровее будем! - он перегнулся через прилавок и достал запечатанную пачку "Мальборо".
У самой двери он остановился, чиркнул зажигалкой и, закурив, обернулся.
- Ты не волнуйся. Не хлебом единым...
Дверь за ним тихо закрылась, а толстяк, рассвирепев, с размаха очистил рукой прилавок. Со звоном повалились на пол пивные и водочные бутылки, закупоренные заводской пробкой, но производимые в подвале в трех кварталах отсюда.
Раздался звук бьющегося стекла, он грустно взглянул на груду осколков и лужицы с приторно-спиртным запахом и взялся за швабру…
* * *
Ровно в это же время Малыш - невысокий крепыш с выбритыми висками, бригадир Орла вышел на "кольцо", останавливая попутку. Он был лет тридцати от роду, в темно-синих спортивных штанах с надписью "пума" и белой кошкой, рука крепко сжимала ручку кейса, в котором покоились несколько тысяч долларов, пистолет с полным боезапасом и граната Ф-1. Его белая майка раздувалась на ветру, открывая мощную волосатую грудь, а глаза цепко следили за красными вспышками стопсигналов, проносившихся в темноте автомобилей, притормаживающих у ближайшего светофора.
Орел не любил малолеток, но так или иначе время диктовало свои условия, и приходилось брать на заметку молодых спортсменов, по каким-либо причинам отставивших спорт, и приучать их к "закону", чтобы было, что противопоставить конкурентам.
Правда, в большинстве своем молодежь категорически отказывалась грызть гранит науки и следовать определенным правилам. Куда проще было, поигрывая в руках "стволом", взять то, что очень хочется. И Орел отмечал особенности подрастающего поколения, пресекая подобные действия на корню. Только лучшие поднимались на ступень повыше в кропотливо сотканной им за долгие годы жизни паутине. Малыш был одним из них.
Бордовые Жигули, мягко притормаживая, вырулили на обочину и, повинуясь водителю, моментально вросли потертой резиной в придорожную пыль.
- В область! - резко сказал бригадир, склоняясь над дверью. Рука лежала на холодной рифленой рукоятке миниатюрного "браунинга", скрытого в глубоком кармане.
Водитель молча кивнул и назвал цену. Как только дверца захлопнулась, Жигули влились в плотный поток автомашин, уходящих к северу от города.
3
Папа сидел за массивным, еще дореволюционной работы столом, оперевшись своими здоровыми руками с заживающими шрамами, от выведенных татуировок перстней на пальцах, и с вниманием глядел на докладчика, дрожащим голосом рассказывающего о событиях прошедшего дня.
- На Бродвее кто-то решил забрать наши точки. Жалобы поступили уже от восьми продавцов. И я думаю, что это еще не предел ...
- Что?! - взревел Папа, вытаскивая свою огромную тушу из-за стола, - ты думаешь! Мне плевать, что ты думаешь, м...к! Ты взял того, кто "наехал" на мою собственность? Кто из нас бригадир, ты или я? - он вдруг, одумавшись, замолчал, пригладил ладонью свои поседевшие волосы и, одернув малиновый пиджак, сел. Папа, хоть и был старым уркой, сейчас усердно "косил" под новых русских, не обращая внимания на то, что по национальности был дагестанцем и провел полжизни, не считая зоны, на Северном Кавказе. Для этого он свел синие рисунки со своего тела - память о бурной молодости, облачился в новомодный костюм, обзавелся несколькими престижными марками автомобилей иностранного производства и отстроил себе в двух километрах от города особняк, что противоречило всем воровским законам.
- Какого хрена никто из этих дойных коров сразу к нам не кинулся?! Все безропотно бабло отдают!
Бригадир взглянул на босса и попробовал оправдаться:
- Так боятся же! И нас боятся, и любого, кто зайдет, боятся. Пока наши пацаны подоспеют, их уже на ремни порезать могут. Но я расспросил всех и теперь знаю, как он выглядит. Ребята уже прорабатывают его внешность. Думаю, скоро мы его накроем.
- Ты представляешь, сколько он собрал только за один день? Какие потери мы понесли от дикой тупости таких как ты? Ты уверен, что все рассказали о наезде? Больше половины смолчит, думая, что так и надо.
Докладчик, ссутулившись, пожал плечами.
- Кто его знает...
- Идиот, - Папа горько рассмеялся, - за что я держу тебя? Ты получаешь бабки, а ни хрена не знаешь. Почему я должен думать за всех?! Сколько требовал этот «крутой»?
- Столько же, сколько и мы. Пятихатник.
- Пять минут как варится, а уже крутой! Хорошо хоть, что не перебарщивает. А я ведь знаю, кто это... - Папа ударил по столу так, что графин с греческим коньяком чуть не слетел на дорогой ковер ручной работы, - Орел решил влезть на мою территорию. Он думает, что сможет заткнуть меня за пояс. Посмотрим, я ему крылышки-то обломаю. Собирай братву!
- Вряд ли это Орел, - позволил засомневаться сидевший рядом бритоголовый мордоворот, - я не верю. Он берет в два раза больше и ни с того ни с сего не сунется на чужую землю. Это не в его правилах. Скорее всего, какой-нибудь залетный решил подзаработать.
- Много ты знаешь, - Папа с укором взглянул на соседа, - я варюсь в этой каше с рождения, а ты?
Он не лукавил. Будучи потомственным вором в третьем колене. Папа знал о преступном мире больше, чем кто-либо другой. Ещё в четырнадцать лет он загремел в детскую колонию, где, зная "законы", быстро заработал себе авторитет у падкой на тюремную романтику молодёжи, что помогло ему прийти к взрослым с приличным багажом и защитой.
- Все же я уверен, что в данном случае ты не прав, - мордоворот усердно стоял на своём, -ну устроишь ты им разбор, зря положишь наших пацанов, и все. Ведь все прекрасно знают, что у Орла братвы и "стволов" больше, чем у тебя. На его стороне явный перевес. Тут нужен умелый подход.
- И что ты предлагаешь?
- Пока ничего, но надо подумать.
- Думай, но я не хочу идти против "закона". Иначе Орел соберет сходку и п...ц! Он на меня такую телегу накатает. Папа посмотрел на докладчика и презрительно скомандовал, - пшел вон!..
Бригадир поспешно покинул кабинет генерального директора АО "Южноморскпродукт", скатился вниз по мраморной лестнице и только, оказавшись в мягком салоне серого БМВ, подумал, что легко отделался. Идя на встречу, он о таком и подумать не мог.
Иномарка резко сорвалось с места, оставив на асфальте два черных прорезиненных следа автопокрышек.
- Пошлешь этому болвану Слона и Костолома в помощь. Сам он ничего не сделает. И вообще не нравится мне что-то это дело. Надо бы завязать и уйти на покой.
- Ага, получая пенсию вора в законе, - рассмеялся Рыжий.
Кличку он получил за свою шевелюру, поэтому и брился наголо, "под Котовского", как говорил Папа, но вскоре на голове появлялись огненно-рыжие ростки, что способствовало окончательному прилипанию имени.
- Да, на пенсию далеко не уедешь. Сколько времени тебе надо на раздумье?
- Нисколько. Я уже прикинул все, просто не хотелось говорить при нем, - Рыжий движением головы указал на дверь.
Папа, выжидая, выдержал паузу.
- И что ты скажешь?
- Мне нужно оружие…
- Какое? Сколько?
- Пары "помповиков" вполне хватило бы, конечно, ещё патроны и несколько "обмороженных".
- Хочешь стать бригадиром? - Папа хитро ухмыльнулся.
- Зачем?! Чужая ноша мне не нужна: своей хватает. Просто раз надо решать вопрос, значит, надо...
- Ладно, деньгами и связями я постараюсь помочь, но ничего не могу обещать. Ты тоже оглядись, поройся на улицах. Заодно, может, и раскопаешь этого наглого рэкетира... А Орла надо бы проучить. И его зона влияния очень хорошо бы подошла к моей.
- Сделаем, - Рыжий заговорщицки подмигнул.
- Но учти, я ничего не хочу знать об этом.
- Понял: моя хата с краю, я ничего не знаю.
- Точно. Чем могу, я, конечно, помогу, а дальше твоя забота. Думай сам, - Папа откинулся на спинку кресла, глядя на своего мордоворота.
- Есть ещё кое-что.
- Ну говори, я слушаю.
- Один барыга тут круто развернулся. Открыл в городе сеть магазинов, казино "Три Звезды", каждый месяц приходят несколько судов из Турции, с товаром для его фирмы. Сам гоняет на дорогом Мерседесе и при этом умудряется никому не платить: ни тебе, ни Орлу.
- И где он работает? - Папа заинтересовался, и глаза его загорелись предчувствием легкой наживы.
- Его сеть разбросана по всему Южноморску. Есть магазины и по ту, и по другую сторону Бродвея, а казино - в старом особняке недалеко от порта и вокзала. Сам понимаешь: приезжие, иностранцы.
- Казино контролируют чехи?
- Да, говорят, что портовики. Но, честно говоря, сомневаюсь, что он им платит. "Крыша"-то точно их. Объяснять не надо, казино оно и есть казино - большие бабки, без "крыши" не обойтись.
- Вот это да, - удивленно произнес Папа, - а почему Орел его не подмял под себя? Он крупный куш не упустит.
- Не знаю. Точно не скажу, - Рыжий замялся, - может, нам попробовать?
- Попробовать? Ты сначала узнай все про него, а потом будем думу думать. На рожон не лезь, а то влипнешь, потом не отмажемся.
- А что про него узнавать?! Знает некоторых чиновников из Москвы, тут дружбу водит с милицией...
- Милиция - это не проблема. Мы кормим достаточно. А о его связях в Первопрестольной и о дружбе с чехами надо бы узнать досконально. Чтобы никому не платить, надо секрет знать. И он его, похоже, знает. Ты присмотрись, но, не посовещавшись со мной, не трогай. Пока с кавказцами ссориться не надо. Для начала с Орлом потолкуем. Я на тебя надеюсь, не подведи.
- Раз я сказал, значит, сделаю. Как только "стволы" получу, сразу возьмусь за дело.
- Вот это хорошо, - Папа одобрительно кивнул головой, выдвинул ящик стола и положил перед Рыжим с десяток сотенных купюр, сходи погуляй, отдохни. Мы ещё поработаем.
Мордоворот встал, но у самой двери остановился и посмотрел на босса.
- Мой брат просится на работу. Закончил институт Управления в Москве и хочет окунуться в море бизнеса. Много теории, но никакой практики...
Папа небрежно кинул:
- Подумаем.
Тихо защелкнулся за Рыжим дверной замок, и, спустя несколько минут, со двора послышался ровный басок двигателя двухколесной "Хонды".
Продолжение: http://www.proza.ru/2010/06/21/892