На одной из встреч с читателями ко мне обратилась знакомая поэтесса со словами:
- Вот тут ты сильно сказал:
«Я каюсь в том, что совершил
И в том, что совершу,
Что жизнью праведной не жил,
Что тяжело пишу…»
- Впечатляет!
Я шёл домой счастливый, радостный и даже где-то окрылённый сознанием того, что есть на белом свете люди, которые любят и ценят мои поэтические потуги, а значит, и меня.
Поэтому я с удвоенным рвением навалился на стихотворчество.
Но через пару дней мне позвонила другая знакомая из поэтического цеха. Женщины от поэзии – создания чувственные и высокочувствительные, вроде антенн космических кораблей. Эта дама высказала следующее:
- Ну, ты и наплел в словесах!
«Не заживусь на белом свете,
Угасну свечкой на ветру…»
- Чернуха это и декаданс, милок!
Я позвонил редактору и попросил его внимательно перелистать всё, предложенное мною к печати.
- Да, знаешь, отдельные нечёткости были. Туманности… Теперь всё систематизировано и тематизировано, подчищено и озаглавлено. Может пойти в печать под заголовком «Костёр любви» или «Огонь страсти», - редактор нервничал и чувствовал себя неуютно.
Публикация состоялась. С этого дня я слышал в свой адрес:
- Смотри, ему уже давно за полста, а он всё про какую-то любовь гипотетическую стишки кропает! Ему мемуары писать самое время! В назидание потомкам, - говорили холодные философы-реалисты с материалистическими убеждениями.
- Силён, бродяга! Я, кажисть, даже в пятнадцать лет, будучи на вершке творческого апогея своей неординаторской личности, так написать не мог! – долдонил вышедший в тираж, никогда не состоявшийся даже в местных масштабах литератор-самоучка с незаконченным начальным образованием.
- А жена, дурра набитая! Терпит, как у него какой-то лирический герой о своих переживаниях, болях душевных, о берёзках заснеженных, тужит! О малой Родине нудит… Ностальгия какая-то. Тьфу! То ли дело – ревматизьм, - это соседки, большие знатоки чужих болей, поступков и секретов.
Избитый попрёками, уничтоженный сарказмом, изъязвленный колкостями, как железо ржавчиной, я бросил стихосочинительство навсегда.
И пишу теперь пародии и юмористические миниатюры.
А что делать? Лирика индивидуально избирательна, но юмор – ВЕЧЕН!