***
За окном крупными хлопьями шел снег. Окна дома напротив, расположенного под небольшим углом, сверкали желтыми щелями как глаза дикой кошки, весело при этом перемигиваясь. Уличные фонари цеплялись за землю конусами света, освещая редких прохожих, которые, подняв воротники, торопились домой. К остановке подкатил длинный автобус, выпустил очередную порцию припозднившихся людей, поглотил своим нутром небольшую стайку новых пассажиров, прятавшихся от метели под козырьком остановки и, включив ярко вспыхнувший и весело заморгавший поворотник с многочисленными его повторителями, тронулся с места. Было видно, как в белых полосах его света грузная женщина, не бегавшая наверное лет сорок, пыталась перебежать дорогу, одновременно при этом сигнализируя водителю, чтобы тот остановился и подобрал ее. Автобус клюнул носом и заскользил по снегу на заблокированных колесах, остановившись буквально в нескольких сантиметрах от женщины. Открылось водительское окошко, из которого немедленно высунулась разъяренная физиономия водителя, и осталось только предполагать, что и какими словами он высказывал женщине. А в общем-то все закончилось благополучно. Водитель автобуса впустил в салон женщину и укатил дальше. Картинка была настолько идиллическая, что казалось за окном не реальность, а ожившая рождественская открытка из глубоких времен. Отрываться от этого сказочного вида не хотелось ни под каким предлогом. Даже поступок женщины, торопящейся на автобус, никак не испортил идиллической картинки. Скорее наличие высоток и отсутствие рубленной избы и детишек с салазками портили общий пейзаж.
– Ты чего там застыл? – отвлек Игоря от созерцаний сказочного пейзажа тихий голос.
– Ты бы видел, какая здесь картинка. Просто сказочная, – с восхищением отозвался Игорь.
Он вздохнул и, с сожалением оторвавшись от окна, подошел к столу, за которым у монитора колдовал его друг и коллега, но все-таки больше друг, и присел рядышком. На экране светился ряд цифр, выстроенных столбцами, которые менялись с такой частотой, что уследить за каким-то определенным числом не представлялось никакой возможности. Потом цифры сменились графиком, гибко меняющим замысловатой формы кривую. Кривая то выгибалась горбами, то резко падала вниз. Затем немного задрожала и остановилась.
– Ты видишь, что делается? – спросил возмущенным голосом Пашка, нервно поправив на носу очки.
– Вижу, – разочарованно отозвался Игорь. – И что теперь?
– Как что? – удивился Пашка. – Будем повторять.
– И как долго? – сиротливым голосом осведомился Игорь, выразительно посмотрев на наручные часы.
– Сколько будет нужно, столько и будем, – сказал, как отрезал Пашка. – А ты что, торопишься куда-то? – Он повернул голову в сторону Игоря и посмотрел ему в лицо из-под очков.
– Нет, что ты, – быстро замотал головой Игорь. – Я готов работать столько, сколько нужно. Я готов грызть зубами этот гранит науки. Я готов отдать жизнь для решения того вопроса, который ты поставил сам перед собой. Я готов днями и ночами, а также утрами и вечерами, в будни и праздники.., – и тут он внезапно осекся, наткнувшись на холодный и пронзительный Пашкин взгляд. – Я пошутил, – выдавил он из себя и отвернулся.
– Ну, коль уж ты такой шутник, то будь любезен, проверь еще раз решение, – Пашка, не глядя, протянул руку к исписанным листкам и так же, не глядя, сунул их под руки Игорю. – Ты же у нас математик?
Тот машинально сгреб пачку исписанных мелким почерком листков и, понурив голову, двинулся к своему столу. Там он почти неслышно отодвинул стул и уселся на самый его краешек. Покосился на Пашку и, убедившись, что тот смотрит в экран монитора, уже смелее уселся на стул и начал раскладывать листки бумаги.
В течение часа в комнате царила полная тишина, нарушаемая лишь изредка шуршанием бумаги, звуком от ударяемых по клавиатуре пальцев и жужжанием кулеров системного блока.
– Кажется, нашел, – почти неслышно буркнул Игорь и посмотрел в сторону Пашки. Тот сидел, вперившись в экран монитора, и казалось, что это и не Пашка вовсе, а кролик сидит перед слегка покачивающейся головой удава, и удав этот сейчас проглотит загипнотизированного кролика, то бишь Пашку. – Эй! – крикнул Игорь. – Я говорю, что, кажись, нашел.
Пашка медленно повернул голову в сторону Игоря и, приходя в себя, спросил: – Что там у тебя?
– Ты не поверишь, – Игорь с радостной улыбкой подскочил со стула, потом вернулся, схватил ручку и что-то чиркнул ею на листке.
Тем временем, окончательно пришедший в себя Пашка, с каким-то непонятным выражением лица по-над очками следил за телодвижениями суетящегося Игоря. Тот же, споткнувшись о ковер, и едва удержавшись на ногах, быстро продвигался к столу Пашки.
– Вот, смотри, – бросил он листки на клавиатуру прямо перед Пашкиным лицом.
Тот немедленно поправил очки и воззрился в мелко написанный текст.
– Так я и думал, – через минуту сообщил он гордо подбоченившемуся Игорю.
– Что значит, так и думал? – возмутился Игорь.
– Смотри. – Пашка отодвинул листки в сторону и немного повернул монитор экраном к Игорю. А затем его пальцы забегали по клавиатуре. – Ну? – с довольным выражением лица, глядя, то на экран, то на Игоря, спросил он.
Игорь недолго изучал экран и уже через минуту возмущенным голосом сообщил:
– Ну, не негодяй ли ты после этого?
– А что? – удивился Пашка. – Это же нормально.
– Что же здесь нормального, – продолжал возмущаться Игорь. – Я пялюсь в эти бумажки, а ты нашел ошибку и молчишь.
– Так это же очень хорошо, – начал было Пашка.
– Чего тут хорошего, – продолжал распаляться Игорь. – Сказал бы мне сразу, и я не стал бы тратить время зря.
– Не скажи, – отозвался Пашка. – Если мы с тобой практически одновременно нашли одну и ту же ошибку, то это дорогого стоит. И обижаться стоит только на самих себя. И не на то, что ты или я промолчали, а на то, что допустили эту ошибку. Так что, я доволен тем, что так получилось.
– Что будем делать дальше, – понемногу успокаиваясь, спросил Игорь.
– Вариантов на самом деле великое множество, – отозвался Пашка. – Можно начать ковырять в носу, можно помыть полы, поиграть в шашки, шахматы, прятки, скалочки, можно спуститься на улицу и слепить настоящую снежную бабу. А вот еще прекрасное предложение: можно плевать в потолок. Представляешь, каждому дается три попытки. Если ничья, то назначается серия буллитов. Если и после них ничья, то…
– Хватит ерничать, – остановил Игорь Пашку.
– Тогда есть предложение еще немного поработать.
– Ты знаешь, который сейчас час? – спросил Игорь.
– Знаю. Ну и что из того следует?
– У меня есть предложение немедленно разойтись по домам, а завтра все продолжить со свежими головами.
– Ты уверен, что завтра у тебя будет свежая голова? – ехидно спросил Пашка.
– Уверен, – убедительно мотнул головой Игорь.
– Ладно. Тогда иди, а я еще немного поработаю.
– Э, нет. Так дело не пойдет, – отозвался Игорь. – Чтобы пойти на это, надо тебя не знать.
– Иди уж, – обреченно махнул рукой Пашка. – Тебя, наверное, Ирка заждалась.
– Само собой, – согласился Игорь. – Но без тебя я все равно не уйду.
– Уговорил, – немного поразмыслив, согласился Пашка. – Только подожди меня минут пять, не больше.
Игорь опять отошел к окну, прислонился плечом к стене, закурил и стал наблюдать за происходящим на улице. Если пару часов назад народа на улице почти не было, то сейчас его там не было абсолютно.
Небольшой ветерок, который имел быть еще совсем недавно, прекратился, и за окном царила полная тишина. Снег, пушистый и крупный, падал почти вертикально. От того, что по тротуарам давно не проходили пешеходы, а по дороге не ездили автомашины, все было белым и казалось ровным. Бордюрный камень едва угадывался под толстым слоем белого снега.
Игорь взглянул на часы и сразу же услышал у себя над ухом:
– Все, я готов.
– Черт, напугал, – ругнулся Игорь.
– Ты прямо как кисейная барышня стал, – улыбнулся Пашка. – Тебя можно напугать даже простым обращением к тебе.
– Ну, ты загнул, – улыбнулся в ответ Игорь.
***
Выйдя за дверь, Игорь с удовольствием вдохнул морозного воздуха и, повернувшись к Пашке, хотел высказать и ему свое восхищение прекрасной погодой, но тут же осекся. Пашка стоял с низко опущенной головой и ковырял носком ботинка рыхлый снег. Игорь так и не решился с ним заговорить. Они так и стояли минут пять, пока Пашка не очнулся от своих мыслей, затем растерянно посмотрел на Игоря, быстро все понял и сказал:
– Ты чего затих.
– Ничего. Просто вид у тебя такой странный был.
– Ничего не странный, – Пашка вскинул взгляд на Игоря. – С чего это ты взял?
– Простое визуальное наблюдение и не более того.
– Ладно, Пинкертон. Пойдем.
Снег приятно хрустел под ногами, хотя мороз и не был таким сильным. Через пару десятков метров их фигуры превратились в медленно бредущие снеговики. Отчетливые следы их обуви, оставляемые на заснеженном тротуаре, практически сразу засыпАло снегом и они превращались в бесформенные продолговатые ямки.
На повороте Пашка остановился и хриплым голосом произнес:
– Ладно. Мне направо, тебе налево.
– Ага, – согласился Игорь. – Мальчики налево, девочки направо.
Пашка воззрился на Игоря непонимающим взглядом. А потом сообразил, улыбнулся и согласно покачал головой.
– Ну, будь, – сообщил он, протягивая для прощания руку. – Завтра не опаздывай. – Повернулся и пошел.
– Эй! – крикнул ему вдогонку Игорь.
Пашка остановился и повернулся.
– Чего?
– Во сколько завтра?
– Приходи к семи. Не ошибешься, – крикнул Пашка. Улыбнулся, помахал рукой и растаял в рождественском снегопаде.
– К семи, – пробормотал Игорь, пожимая плечами и глядя в спину почти исчезнувшему в стене белого снега Пашки. – Ну ладно. К семи, так к семи. Интересно, что ты задумал?
Наконец и он снял шапку, стряхнул собравшийся на ней снег, быстро нацепил ее на голову, ударил руками себя по плечам, сбрасывая снег, и устремился через дорогу.
Ему осталось пройти буквально полквартала. А это ни много, ни мало, два длинных дома. Повернув в конце второго дома в арку и прикрыв лицо от вечного сквозняка в этом месте, в сотый раз, наверное, подумав, что здесь прекрасная аэродинамическая труба, в которой даже в полный штиль дует ветер. И как было бы неплохо поставить здесь ветряк, который с легкостью смог бы обеспечить электроэнергией как минимум пару квартир.
Выйдя из арки, Игорь повернул направо и направился ко второму от края подъезду. Открыл входную дверь и начал медленно подниматься по лестничному маршу, на ходу размышляя, как он будет объясняться с Иркой по поводу своего столь позднего визита. Оставалась надежда, что гости еще не разошлись и объяснение можно будет отложить на потом. А это самое «потом» у русского человека имеет особое значение и почти каждый относится к нему весьма трепетно, придавая ему столько оттенков, сколько и не снилось влюбленному человеку при объяснении в любви. В любви ведь как? «Ты меня любишь? – Ага. – Что значит ага? Ты скажи, любишь или нет? – Я сейчас не могу говорить. У меня совещание. Люди сидят. – Значит, не любишь! – Ну почему? – Откуда я знаю почему? Коль не хочешь говорить, значит, не любишь…». И дальше в зависимости от того, где и кто общается. Но без особых изменений. Или вот: «Ты сегодня придешь ко мне? – Не могу. Я взял работу на дом. – Причем здесь работа? Я же тебя не работать зову. – Но у меня и в самом деле нет времени. – Работать у тебя есть время, а придти ко мне времени у тебя нет. – Но это же работа! Как ты не понимаешь? – А это я! Как ты не понимаешь?». Вроде бы все по-разному, а на самом деле все так одинаково. Или так: «Машенька, дорогая, я тебя так люблю. Я не мыслю жизни без тебя. Ну что же ты молчишь? – Мне нечего тебе сказать. – То есть, что значит, нечего!? Я же люблю тебя! – Ну и что?…». А теперь сравним: «Настен, солнышко мое, я тебя так люблю! – Как? – Что как? – Как ты меня любишь? – А? Сильно, однако, люблю тебя. – И я тебя тоже, мой хороший! – Давай поженимся! – Ты что, с дуба рухнул!? Какая женитьба?.. Скоро сезон лова нерпы!», или «Лапушка моя, дорогая, я тебя люблю. Люблю крепко и бесконечно сильно. Ты для меня, как свет в окошке, как солнышко ярким летним днем после дождя, как… – Хватит уж свистеть. Потрахаться хочешь? Или нужны деньги? – Да я, собственно говоря, дорогая, со всем глубоким чувством к тебе… Я же… Да, нужны деньги. Дай чирик, пивка попить. – Какое это ты пиво купишь за чирик? – Да я же с мужиками. Не совсем же на халяву. Согласись…». В общем-то никакой фантазии в начале беседы. Вся фантазия рождается и выплескивается наружу потом. Вот, кстати, и появилось это слово «потом». «А, ладно, потом выучу уроки», «Потом прибью полку», «Потом повернете направо, а потом – налево…», «Я тебе это потом припомню!», «Мы с тобой еще потом встретимся», «А потом насыпаешь в воду щепотку соли и тщательно размешиваешь…», «Потом, после перерыва, зайдете ко мне в кабинет на очередной пистон…», «Ах, отстаньте! Потом, право, потом… Будет гораздо лучше, если папенька обо всем случившемся узнает потом…», «А потом у них родилось еще три сына. Мал мала меньше, и дурак дурака дурнее», «А потом, после ужина, потомки князя Потомкина собрались все вместе в потомственном зале…». И так без конца. И каждый раз новый оттенок, новое звучание, новый смысл и новое значение.
С такими или почти с такими мыслями Игорь медленно взбирался пешком по лестнице, стараясь оттянуть час расплаты на потом, хотя мог быстро доехать на лифте. На площадке перед седьмым этажом он услышал тихую беседу. Разговаривали двое. Но говорили они так тихо, что разобрать слова было практически невозможно. Игорю показались голоса знакомыми и он, застыв на месте, прислушался. Однако, как он не вслушивался в беседу, никак не мог разобрать ни слова. И когда он решил, что пора выходить и посмотреть, кто же там так томно шепчется, то сверху послышалось притворно-возмущенное:
– Убери руки! Что ты делаешь?
– Как что? Пытаюсь добраться до самого сокровенного.
– А с совестью у тебя как?
– С совестью у меня полный порядок, – насмешливо ответил мужской голос.
У Игоря от удивления отвисла челюсть. Разговаривали его Ирка и Митяй, сокурсник Игоря. Парень никакой, бесцветный и незаметный, не умеющий связать и трех слов (два мог – проверено). В общем, неприметный серый мышь. То, чего добивался Митяй, было ясно как белый день. Два часа ночи, тихий подъезд и его Ирка…
– Отпусти.
– Да ладно тебе. В самом деле. Ты мне давно нравишься.
– Мало кому я нравлюсь, – ответила Ирка. А в голосе ее звучала покладистость и покорность.
Наверху замолчали. Игорь тут же, перепрыгивая через три ступеньки, побежал наверх.
То, что предстало перед его глазами, заставило их затянуться пеленой гнева. Его Ирка одетая в странный незнакомый темно-бордовый халат, стояла, прислонившись спиной к обшарпанной стене, а Митяй со смешной фамилией Сковорода, служившей рождению массы насмешек над ним, заграбастал Ирку в объятия и взасос целовал ее. При этом его правая рука забралась далеко под полу домашнего халатика Иры. И при всем при том Ирка совершенно не сопротивлялась. Наоборот, она отвечала Сковороде взаимностью, даже не пытаясь освободить руку Сковороды из-под полы своего халатика. А рука наглеца лезла все дальше и глубже.
Игорю оставалось преодолеть четыре ступеньки. Он уже готов был оторвать наглеца от Ирки и хорошенько ему взгреть, но будто кто-то невидимый схватил его за руку и зашептал прямо в ухо: «Не смей. Себе дороже. Ты же видишь, что Ирке и без тебя хорошо. Ей сейчас просто замечательно! А ты можешь все испортить». Игорь хотел было возразить, но сразу же понял, что беседовать с тем, чего или кого нет, кого просто не существует, не имеет смысла. А голос тем временем продолжал вещать: «Ну, ударишь ты его. И что будет дальше? Потешишь свое самолюбие? Вряд ли. Будь то нормальная баба, разве ж она повела бы себя так?». «Не твое это дело!» – Игорь все же сорвался на беседу. «Да как же это не мое?» – удивился голос. – «Я ведь есть твое второе я. Так что, извини, дружок, но дело это на пятьдесят процентов мое». «И что же мне теперь делать?» – растерялся Игорь. – «Как что?» – удивился голос. – «Иди сейчас домой. Выспись хорошенько. А завтра займись любимым делом. Пашка, небось, придумает что-нибудь толковое. А про Ирку забудь. Найдешь себе еще пару Ирок. Обещаю».
Понурив голову и не понимая, что с ним происходит, Игорь повернулся и медленно начал спускаться по лестнице. В это время Митяй отпустил Ирку, запыхавшуюся и задохнувшуюся от долгого поцелуя. Более того, она глубоко застонала. Видимо Митяй добрался все-таки до того места, коснувшись которого женщина обязательно должна издать горловой или утробный стон. Игорь обернулся и встретился с Иркой глазами. А дальше произошло то, что поставило окончательную точку в отношениях между Иркой и Игорем. Она совершенно не удивилась столь внезапному появлению своего бой-френда, у нее не округлились от испуга глаза, она не вскрикнула от неожиданности.
Справедливости ради следует сказать, что Игорь заметил искру растерянности в ее глазах. А может быть, он просто хотел увидеть нечто подобное и ему, соответственно, это показалось. Это было, конечно, ужасно. Это было невозможно. Но это было так. От этого факта деться было некуда. Ирка даже не отстранила руку Митяя из своего запретного пространства.
Отвернувшись и ожидая, что вслед ему раздастся что-то вроде «Игорек, становись! Куда ты?», он медленно спускался по лестничным маршам, вкручиваясь по спирали к нулевому циклу. В ушах его звенело, а щеки пылали красным нездоровым румянцем. Когда он спустился до площадки третьего этажа, далеко вверху хлопнула закрываемая дверь. По этому звуку Игорь понял, что Ирка зашла домой. Он остановился и прислушался, ожидая, что сейчас кабина лифта понесет Митяя вниз. Однако в подъезде стояла полная тишина. И тогда Игорь побежал вниз, преодолевая каждый пролет за два прыжка.
Пришел в себя он на том самом углу, где попрощался с Пашкой.
Снег крупными хлопьями продолжал сыпать с неба.
Необъяснимо потеплело, но не до такой степени, когда снег начинает таять. Игорь поднял голову и взглянул на окна помещения, где еще совсем недавно он работал с Пашкой. Окна слабо светились голубым светом.
***
Это было совершенно необъяснимо. Они оба вышли вместе. Пашка ушел домой отдыхать. Сам Игорь ушел к Ирке. Помещение они закрыли. Но, несмотря на это, в нем сейчас горел свет. Можно было, конечно, предположить, что к ним в помещение проникли воры, но это было так же неестественно, как если бы медведь пролез в сусличью нору. И тут Игоря осенило…
Он медленно подошел к неплотно запертой двери, из-за которой пробивалась полоска света и, осторожно приоткрыв дверь и просунув голову, увидел сидящего за компьютером Пашку.
На его лице блуждала улыбка. Он вытянул ноги и, откинувшись на спинку стула, сцепил за головой пальцы в замок. Пашка находился в эйфории. Пашкин разум унес его куда-то далеко, может быть в некие сказочные страны. Пашка улыбался.
Игорь медленно вошел в комнату. Пашка повернул голову и удивленно произнес:
– Ты откуда здесь?
– Да я-то ладно. Ты здесь что делаешь? Ты же вроде как домой пошел.
– Точно, – быстро согласился Пашка. – Домой. Только когда я пришел, уселся на диван и включил телевизор, мне стало так скучно, что я немедленно решил идти обратно сюда и продолжить работу. И вот я здесь. А что с тобой приключилось? Ирка уже спать легла?
– Вроде того, – буркнул Игорь. И добавил: – Поздно уже.
– Да, да. Конечно, поздно, – согласился Пашка.
Несколько минут они молчали. А затем Игорь подошел к окну и, глядя в окно, закурил. За окном по-прежнему крупными хлопьями валил снег, прикрывший всю землю. В девятиэтажке, стоявшей напротив, светились желтым лишь три окна. Два, судя по размеру в больших комнатах и одно – кухонное. Узкое окно и одно из широких были занавешены плотными шторами, а вот во втором, на пятом этаже, окно оказалось занавешено лишь тонким тюлем, не скрывавшим содержимое комнаты, в которой молодая женщина ходила от стены к стене. Казалось, что женщину что-то мучает, а может быть, у нее что-то сильно болело. И эта молодая, красивая женщина с короткой стрижкой черных волос была совершенно нага. Игорь даже на время забыл, что он курил сигарету, а когда вспомнил и посмотрел на нее, то увидел, что сигарета почти вся сгорела, и от нее остался один фильтр.
– Паш, – заговорщическим тоном произнес Игорь. – У тебя тут такое делается!
Паша бросил короткий взгляд на Игоря и с усмешкой спросил:
– Бабу, что ли, голую увидел?
– Точно. А как ты…
– Да никак. Я ее сто сорок семь раз видел. Надоело.
– А чего она так выхаживает?
– Откуда я знаю. Сходи и спроси у нее.
– Скажешь тоже…
– А чего? – весело отозвался Пашка. – Ирка тебя, похоже, не приняла. Так сходи хоть к этой. Заодно и свое любопытство удовлетворишь и мне потом расскажешь.
Настроение Игоря при напоминании об Ирке тут же рухнуло к нижней плоскости плинтуса. Он немедленно закурил еще одну сигарету и, стряхивая пепел в пустую кофейную банку, искоса при этом наблюдая за продолжающей вышагивать по комнате голой молодой девушке, не поворачиваясь в сторону Пашки, спросил:
– Паш, а какая окончательная цель твоих вычислений? Чего ты хочешь в итоге добиться?
– Тебе что, и правда интересно это?
– Конечно.
– Тогда иди сюда.
Игорь затушил окурок, закрыл кофейную банку, с сожалением посмотрел на голую девицу и направился к Пашке.
– Смотри. – Пашка повернул экран монитора в сторону Игоря.
Некоторое время Игорь со скукой смотрел на экран. Потом в его глазах стала разгораться искорка интереса. А вскоре его глаза засверкали, он хлопнул Пашку ладонью по спине и крикнул:
– Как это могло прийти тебе в голову? Это же удивительно!
– Спасибо, – скромно ответил Пашка. – А теперь смотри дальше.
Его пальцы быстро забегали по кнопкам клавиатуры, и уже через несколько минут у Игоря от удивления отвисла челюсть.
– А это тебе как? – спросил довольный произведенным эффектом Пашка.
– Фантастика, – пробурчал растерянный Игорь. – Слушай, получается, что адронный коллайдер по отношению к этой, скажу смело, рядовой программке, это вроде бы как камушки для счета древнего человека по сравнению с быстродействием современного компьютера.
– Вроде того, – покачивая головой, отозвался Пашка. – и выходит, что бояться пуска этого пресловутого коллайдера совершенно не стоит.
– Класс, – пробурчал Игорь.
– Но это еще что, – с гордостью произнес Пашка.
– Что еще? – с едва скрываемым удивлением спросил Игорь.
– Смотри.
Пашка выудил у себя из стола палочку бенгальского огня, чиркнул зажигалкой и поднес огонь к кончику свечки. Когда свеча взялась ярким огнем, разбрызгивая в стороны огненные искры, Игорь спросил:
– Ты что, решил Новый год отпраздновать на Рождество?
– Нет. Но это обязательный атрибут. Сейчас увидишь.
Пашка положил яркий брызгающий огонь на ровную черную пластину, от которой шли провода к системному блоку, и кивнул головой Игорю, приглашая к экрану монитора. Игорь послушно пошел за ним и уселся рядом с начавшим стучать по клавиатуре Пашкой.
– А теперь смотри, – предложил Пашка, не отрывая взгляда от экрана.
На экране творилось нечто невообразимое. С калейдоскопической быстротой менялись краски так, что в глазах начало рябить.
– Что это? – морщась, спросил Игорь.
– Ты смотри, смотри.
Краски стали тускнеть, сворачиваясь спиралью в белую точку. Затем экран погас, и лишь одна точка светилась в самом центре экрана. Некоторое время казалось, что компьютер просто выключили. Игорь хотел было спросить, зачем Пашка все выключил или что творится с монитором, как белая точка лопнула десятками, сотнями, тысячами, а затем и бесчисленным количеством таких же белых точек. Пашка пошевелил компьютерной мышкой и экран, увеличиваясь, отобразил одну лишь точку. Точка начала быстро расширяться, а затем в свою очередь лопнула мириадами белых точек. Пашка опять пошевелил мышкой и, наконец, на экране застыла одна из точек, которая, начала расширяться, вращаясь и превращаясь в спираль с отстающими по угловой скорости лучами на периферии. Игорь хотел заметить, что эта картинка напоминает ему Галактику, но предварительно решил промолчать, наблюдая за дальнейшим развитием.
Тем временем Пашка опять пошевелил мышкой и задал какую-то команду. Экран послушно обратился к одному из секторов картинки. И вот уже перед глазами вращается целая планетная система. Опять легкое движение мышкой и на экране возникла зелено-голубая планета. Она медленно вращалась, словно девица перед зеркалом, показывая свои бока, испещренные горными грядами, реками, озерами и морями. Потом появился город.
– Это что, игрушка какая-то? – нервно спросил Игорь.
– Ты на самом деле думаешь, что это игрушка? Или ждешь от меня объяснений? – вежливо спросил Пашка, не отрываясь от экрана.
А там, на неизвестной планете, уже двигались невероятной формы машины, ходили люди. Можно было даже прочитать вывески над входом в магазины, только язык был совершенно непонятный, а буквы напоминали кириллицу, но не были ею. Создавалось впечатление, что кто-то с небольшой высоты снимает фильм. Вот человечек в широком балахоне с сумкой, перевешенной через противоположное плечо, остановился и начал смотреть на витрину магазина. Потом махнул рукой и развернулся. Он рассеянно поднял голову и уставился в снимавшую его камеру. Его нос, красный и большой, словно на нем только что долго тренировался боксер, смешно вздернулся вверх. Он стоял и, не отрывая зеленых глаз, смотрел наверх. Можно было разглядеть даже небрежно расчесанные длинные черные волосы и недельную небритость на его лице.
Наконец, человечек, почти не глядя, поймал за рукав случайного прохожего и толстым жирным пальцем показал тому куда-то наверх. Тот послушно посмотрел и тоже застыл. Фокус камеры отъехал назад и вот уже было видно, как целая толпа стоит и, что-то с жаром обсуждая, разглядывает какое-то явление на небе. Причем одни из них беспрестанно тыкали вверх пальцами, а другие держали в руках прямоугольные коробочки, из которых то и дело брызгал яркий свет. Оставалось только предположить, что в руках наблюдавших находись фотоаппараты.
Пашка щелкнул по клавиатуре и экран погас.
В комнате воцарилась тишина.
Слышно было, как гудит лампа дневного освещения, перекрывая звук от работающего системного блока.
– Если я правильно понял, – начал Игорь, но Пашка не дал ему сказать.
– Да, да. Ты правильно все понял. Я в этом уверен. А знаешь, что будет дальше?
– Не смею даже предположить, – тихим голосом произнес Игорь.
– Дальше все исчезнет и не останется ровным счетом ничего. До тех пор, пока я что-нибудь опять не подожгу и не положу на эту плитку. Впрочем, плитка здесь совершенно не при чем. Разве только что, как считывающее устройство. Или даже больше моделирующее, а не считывающее, хотя и это не важно. Ты понимаешь, что это значит?
– Понимаю, но не верю.
Они оба, как по команде, посмотрели на черную плитку, на которой лежал обгоревший металлический стержень. Затем Пашка сказал:
– И это правильно. Ты правильно делаешь, что не веришь. Я и сам не верю, хотя проделал эту операцию уже несколько раз. Я еще сам до конца не понял, то ли я ловко смоделировал все это, то ли даже такому дохлому компьютеру с помощью моей программы, и этого самого считывателя, удалось заглянуть в неизведанное. Где-то там в непостижимой глубине материи зарождаются целые миры, Галактики, Вселенные. Там тоже живут люди, влюбляются, страдают, делают открытия, погибают, радуются…
– У тебя есть еще один бенгальский огонь? – спросил Игорь.
– Три штуки осталось, – с готовностью ответил Пашка, словно ждал такой реакции своего друга. – Не терпится проверить?
– А ты как думаешь?
– Ну, давай еще раз пройдемся.
Он выудил из стола еще одну палочку бенгальского огня. Поджег зажигалкой кончик. Тот радостно вспыхнул. Пашка уложил сверкающую палочку на черную пластину, не убирая уже сгоревшую, и подошел к компьютеру.
На сей раз все повторилось в полном соответствии с предыдущим опытом за исключением того, что планета оказалась заселена некими косматыми чудищами, по-видимому, совсем неразумными. Они медленно бродили по земле и жевали листья, сорванные длинными губами с веток редко стоящих, но с густыми кронами деревьев. Одно такое чудище вытянуло высоко шею и, согнув лопаткой нижнюю губу, захватило целую ветку сочных длинных темно-зеленых листьев и в этот момент из густых ветвей стрелой вылетело пятнистое животное с острыми треугольными ушами, на кончиках которых красовались кисточки, и длинным хвостом. Одно движение и рассеченная шея косматого животного переломилась, разрезанная острыми зубами хищника. Остальные животные медленно стали разбегаться, а хищник принялся раздирать шкуру убитого животного и насыщаться.
Игорь поежился и попытался отвернуться, но словно некая загадочная сила заставляла его смотреть на эту кровавую сцену. Откуда-то набежали сородичи охотника и тучей набросились на добычу, от которой через несколько минут остался сверкающий белизной скелет.
Пашка опять шевельнул мышкой, и картинка исчезла, показав Галактику в форме ежа. Тело, ощеренное бледно-розовыми иголками, заняло весь экран, постепенно уменьшаясь и превращаясь в одну и многочисленных точек.
Поколдовав над клавиатурой, Пашка ускорил происходящие события. И белые точки какое-то время пытались разбежаться, а затем схлопнулись в единую белую точку, которая тут же и погасла.
Пашка и Игорь, как завороженные, смотрели на экран.
– Это что же получается, – первым начал Игорь. – Вот так вот погибает Галактика?
– Думаю, что нет, – возразил Пашка. И на немой вопрос Игоря тут же ответил: – Так погибает Вселенная. И даже не Вселенная, а Вселенные.
– По-твоему, выходит, что кто-то там, – Игорь ткнул рукой в потолок, – кто-то там тоже зажег бенгальский огонь?
– Ну почему именно так? – опять возразил Пашка. – Вполне возможно, что кто-то там занимается сваркой. Просто сваривает две детали, и мы тут глубоко в плазме…
Игорь с уважением посмотрел на потолок. Пашка повторил за ним движение.
– А может быть, кто-то там просто зажег спичку или закурил, – тем временем задумчиво продолжал Пашка. – Или запустил двигатель внутреннего сгорания… Или запустили ракету… А еще знаешь что может быть?
– Что? – затаив дыхание, спросил Игорь. – Адронный коллайдер?
– Ну, зачем так? Хотя и это тоже не исключено. Я думаю, что кто-то там, – Пашка опять ткнул пальцем в потолок, – волосатый и страшный взял два огромных камня и лупанул их друг о дружку. Чтобы высечь искру и разжечь костер. И, исходя из этого, можно предположить, что за краем Вселенной просто-напросто ничего нет, а потому искать, что же там за краем, не имеет никакого смысла. Наша Вселенная исключительно одинока…
– Что будешь со всем этим делать дальше? – едва сдерживая дыхание, с восторгом спросил Игорь.
– Пока не знаю. Может быть, книжки начну писать.
– Какие еще книжки? – удивился Игорь.
– Фантастические, – с улыбкой ответил Пашка. – Представляешь, сижу за экраном и пишу. Пишу, что вижу. Даже мозги напрягать не надо.
– Какая же это тогда фантастика? – удивился Игорь. – Это же описание реальных событий.
– И то верно. Только кто в это поверит.
– Да уж, – согласился Игорь.
И тут пронзительно заверещал его сотовый телефон. Игорь схватил трубку, прочитал сообщение на экране, выключил телефон и спрятал его обратно в карман.
– Кто это был? – спросил Пашка.
– Никто. Ошиблись номером.
– Да ладно тебе, я же вижу, что ты в лице изменился.
Телефон заверещал опять.
Пашка и Игорь посмотрели в глаза друг другу.
– Ну? – сказал Пашка.
– Баранки гну, – попытался отшутиться Игорь.
– Бери трубу, – потребовал Пашка.
– С какого такого перепуга?
– Бери, – настойчиво повторил Пашка.
– Да ну тебя, в самом деле! – в сердцах воскликнул Игорь, однако вытащил телефон из кармана.
– Чего тебе? – грубо, без всякого там «здравствуй, дорогая» или «привет», начал Игорь.
Минуту он внимательно слушал, потом безнадежно сообщил:
– Почему я о ней ничего не знал?
Потом опять с минуту, не больше, он вслушивался в трубку, безуспешно пытаясь вставить хоть слово. А затем обреченно сообщил:
– Скоро буду.
– Ну что там? – спросил Пашка, когда Игорь спрятал телефон в карман.
– Это была Ирка.
– Поздравляю. Ну, а что с того? Ты говоришь это таким тоном, будто только что сейчас с ней познакомился.
– Нет, конечно, – с улыбкой ответил Игорь. – Но там была ее сестра.
– И это для тебя очень удивительно?
– Не поверишь, но в данный момент для меня лучше новости нет.
– Ой ли? – удивился Пашка.
– Нет, конечно, Паш, эти все Галактики, эти Вселенные. Это, безусловно, крайне интересно. Но там была Иркина сестра, о существовании которой я даже не знал.
– Вот заладил. Сестра да сестра. Что в том такого удивительного?
– Ладно, потом тебе все расскажу. А сейчас я должен бежать.
– Будь здрав тогда, – Пашка с улыбкой протянул руку.
Уже в дверях, перед тем, как захлопнуть ее, Игорь из коридора просунул голову и крикнул:
– А насчет литературного творчества – это очень хорошая идея. Я тебя поддерживаю в этом. Более того, я и сам хотел бы этим заняться. Это же Клондайк. Это бездонное море идей. Мы с тобой такого натворим…
– Ладно, беги, – с улыбкой махнул рукой Пашка.
Дверь тут же хлопнула, и Игорь исчез.
Пашка медленно встал из-за стола и подошел к окну. За окном продолжал идти сказочный Рождественский снег. Пашка посмотрел на дорогу – по ней быстро бежала знакомая фигурка. В спешке фигурка поскользнулась и упала. Затем быстро поднялась, отряхнулась и побежала дальше.
На Пашку вдруг накатила волна отчаяния. «Вот так вот и все наше человечество: падает, поднимается, отряхивается и бежит дальше. Рвется к вершинам, развивается, думая, что все это бесконечно, что вот еще немного, еще чуть-чуть, и мы станем полными властителями природы и всего мира. А на самом деле кто-то чиркнул спичкой, и бац.., появились мы. Спичка догорела – и нас не стало. Господи, неужели все так просто и тривиально?». Пашка тряхнул головой и посмотрел в окно. За окном занимался рассвет. Понурив голову, он направился к вешалке, надел свой пуховик, небрежно намотал на шею шарф и двинулся домой.