Молодая женщина стояла у окна. Она прижимала ребёнка к груди и кивала головой. Тот на кого она смотрела, театрально размахивал руками и кричал что-то. Вера не слышала слов мужа, но всё понимала. Прошло всего лишь несколько часов, а она преобразилась и расцвела от счастья. Её любимый чувствовал то же самое. Какие сильные чувства, эмоции! Изредка, Вера бросала кроткий и тёплый взгляд на малышку. Теперь этот маленький комочек стал средоточением её жизни. Услышав рыдание, она оглянулась. На соседней кровати плакала молодая женщина. Вера сочувственно взглянула на пустующую кроватку рядом с соседкой и вздохнула. Чем она могла помочь несчастной? Пусть поплачет. Нянюшка, что зашла к ним с утра ласково предупредила.
- В столовую не ходите, не напрягайтесь. Я для вас, голубушки, всё сюда принесу.
Красивая женщина средних лет, поблагодарила.
- Спасибо, тётя Маша! Вы наша спасительница.
- Да, ладно, Леночка! Я ж понимаю. Сама троих родила, знаю какого это - встать первый раз после родов.
Плачущая женщина тихо спросила.
- А вот если живот болит? Это что значит?
Даже не посмотрев в сторону говорящей, старушка пробурчала.
- А то и значит - по мужикам меньше шастать надо.
Девушка возмутилась.
- Я серьёзно, у меня живот болит.
Старушка, оценивающе оглядела больную, подумала и коротко посоветовала.
- В туалет сходи, а там, гляди и полегчает.
Хлопнув дверью, старушка ушла. Проводив её, Елена произнесла.
- Что это с ней?
Женщины молчали. У всех были свои заботы. Появилась тётя Маша через час. На столе каталки дымилась горячая кастрюлька и чайник.
- А вот и я! – Она снова была приветлива, а, расставив тарелки, пообещала. - Остальное сейчас донесу. А вы ешьте, ешьте супчик, Пока горячий, он ничего, кушать можно.
Вера улыбнулась.
- Спасибо!
Надежда тихо пожаловалась.
- Тётя Маша, а вы мне ничего не принесли.
Старушка повернулась к девушке и посоветовала.
- В столовую сходи, не далеко идти.
Вера, недоумевая, наблюдала за нянечкой.
- Да, не могу я. – Пожаловалась девушка. - У меня всё болит.
Нянечка покачала головой.
- Это, не ко мне. Вот придёт врач, ему и рассказывать будешь. Что болит, что мешает.
Заметив взгляд Елены, она кивнула ей, как старой знакомой.
- Кушайте, милые, кушайте! Набирайтесь сил. И чаю попейте, тёпленького с сахарком, чтобы молоко лучше приливало.
Наблюдая за сменой настроения старушки, Вера покачала головой, но всё-таки не выдержала и полюбопытствовала.
- Тётя Маша, чего это вы нашу Надюшку обижаете. Нам сюда принесли, а её в столовую гоните?
И, чтобы умаслить строптивую старушку, протянула шутливо.
- Обидно!
Отведя взгляд, тётя Маша нехотя ответила.
- А чего ей будет-то? Ребёнка не кормить, и в столовую сходит, не переломится.
Надя, услышав слова нянечки, напомнила.
- Так ведь тяжело и больно ходить.
- Ничего, от этого ещё никто не помирал.
Верочка только вздохнула. Старушка - не исправима. Она потянулась за книгой на подоконнике и, с изумлением, услышала.
- Нет, нет, дорогая, не вставай, я всё подам.
Елена усмехнулась и едко уколола старушку.
- Вот так-так! Это как же понимать, тётя Маша? Нам ути-пути, а женщине, у которой в жизни случилось трагедия, вы грубите! Не понятно!
Вера, поддерживая слова женщины, прикрикнула.
- И не надо мне помогать! Я сама могу достать. Спасибочки! Уже помогли.
Чувствуя себя неловко, молодая женщина покраснела.
- Это ты о чьей трагедии говоришь? – Голос тёти Маши напрягся.
Нервно потирая руки о фартук, она мотнула головой в сторону окна.
- Не у неё ли?
- Да! Именно у неё! И горько женщине и больно! От того и плачет!
Вера, глядя на Надю с жалостью, упрекнула.
- А вы! Как можно быть такой чёрствой! Не приходите к нам больше!
Лицо старушки покраснело.
- Да, что ты такое говоришь! Я - не приходить?
Снова бросив хмурый взгляд на Надежду, она ответила холодно.
- А о ней ты зря волнуешься? Плачет она! А чего плакать-то?!! Всего то и делов: приложи ребёночка к груди и все болячки, как рукой снимет.
Вера возмутилась.
- Кого приложить-то?
И вдруг, смысл сказанных слов дошел до её сознания. Она непроизвольно повернулась к Надежде и, с ужасом увидела, как та отворачивается. Тётя Маша покачала головой, в её голосе проявились горечь и усталость.
- Чего смотришь? Не веришь? А зря! – Она погрозила пальчиком, лежащей девушке и объяснила. - Не горе у неё, а горюшко. Это она стыд свой слезами прикрывает. День, два может и поплачет. Отказница! Потом забудет и опять плясать пойдёт. А рождённое дитё, всю жизнь будет горе мыкать! И слёз в его жизни будет куда больше и, уж точно, намного горше, чем у неё, за всю её никчёмную жизнь.
Она сплюнула в сторону притихшей девушки.
- А ты её жалеешь! Не о ней горевать надо.
Старушка ушла. Где-то издалека послышался, разрывающий душу, плач ребенка. Елена приподнялась на кровати и прислушалась. Вера отсутствующим взглядом смотрела на оглавление книги, на рисунок и ничего не понимала. На душе стало муторно. Её девочка пошевелилась в своей кроватке и Вера, схватив малышку, крепко прижала к груди. Чужая боль напомнила о том, как много в жизни несправедливости. Хотелось закрыть, защитить своего ребёнка. От чего? Она не знала. Её доченька снова заснула и, слава Богу.
В комнате установилась мертвая тишина.