О моем времени.
Как многие мои соотечественники, я родился в одной, а живу в совсем другой стране. Те, кому сейчас меньше 23-25 лет, практически ничего о той жизни не знают, довольствуясь тем, что проходит через мелкое сито СМИ. Я не утверждаю, что всем в СССР хорошо жилось, да это было бы и неправда. Расскажу то, что помню сам, и возможно, рассказ окажется интересным кому-то еще.
Истоки. Моя родня.
Родителей моего отца, Бахарева Ивана Федоровича, звали Федор Герасимович и Агафья Федотовна. Это подтверждает справка выданная 7 февраля 1932 года районным загсом села Белое : Герасимов Иван Федорович родился в 1907 году 3 числа апреля месяца, о чем в книге записей гражданского состояния о рождении за 1907 год 7 числа апреля месяца произведена соответствующая запись.
Место рождения селение Песчаница, на то время, Бельского района Ленинградской области. Почему папа отмечал свои дни рождения 30 марта, не знаю, и теперь уже наверняка никто не подскажет.(Никогда не говори "никогда"! В 2018 году я узнал, что 30 марта по новому стилю - день святого Иоанна Лествичника. То есть папа отмечал не день рождения, а именины, как это было принято до революции). Почему область названа Ленинградской, хотя Песчаница находится в Любытинском районе Новгородской области, догадываюсь.
Очевидно, дело в вечном российском стремлении к административным преобразованиям. А вот почему в справке (полученной во время учебы в военно–теоретической школе летчиков) он назван Герасимовым, я знаю точно. Как мне рассказывал отец, Бахарев - это его «уличная» фамилия. Этой фамилией он назвался, когда 16 июля 1929 года пошел на службу в армию. Такую же фамилию взяли себе его младший брат Федор Федорович, и двоюродный брат, тоже Федор Федорович. Все они были примерно одного возраста, веселые и разбитные, за что и звались Бахарями. Балагурами на новгородском диалекте.
Судя по отчеству, двоюродный брат отца был ему родственником по матери, вряд ли у Федора Герасимовича мог быть родной брат Федор. А раз, как минимум, два рода в деревне носили одну "уличную фамилию", то я думаю, что фамилия значительно старше трех разбитных братьев.
По нечастым рассказам отца, он рос в бедной крестьянской семье; чтобы прокормить детей, Федор Герасимович ходил на заработки в Санкт-Петербург, работал кровельщиком и погиб еще до революции, упав с крыши. Бабушка, Агафья Федотовна, по рассказам моей мамы, была добрая и отзывчивая женщина.
Папа рассказывал, что ее мать ( папина бабушка) из новгородских карел и плохо говорила по-русски. Предполагаю, Агафья Федотовна была чистокровная карелка. Иначе ее мать, живя в русскоязычной среде, за семейную жизнь научилась бы хорошо говорить по-русски.
От этой бабушки-карелки характерную складку века (эпикантус) унаследовали ее дети, внуки и правнуки. Кроме младшего брата Федора у отца было две старших сестры: тетя Лена и тетя Дуня. Сохранилась единственная фотография бабушки Агафьи, и очевидно, что сыновья и дочери на нее очень похожи.
В семье тети Лены были только дочки, а в семье тети Дуни ( в замужестве Трофимовой) только сыновья. Со временем почти все эти мои двоюродные братья и сестры перебрались в Ленинград, но отношений с ними после смерти папы мы почти не поддерживали. Все они были много старше меня, и живы ли они сейчас, я не знаю.
У родного брата отца был сын Гена, на 2 года старше меня, и дочка Валя, помладше. Гена после окончания техникума работал в Выборге, а о судьбе Вали я ничего не знаю. Последний раз я ее видел лет 25 назад, когда она проездом была в Ленинграде.(В 2015 году Валя нашла меня по Интернету, прочитав "Реку времени", и мы стали общаться в сети.)
Более тесные отношения мои отец и мать поддерживали с двоюродным Федор Федоровичем и его сестрой тетей Машей. Федор Федорович, как и мой отец, стал офицером. Демобилизовался в пятидесятые годы подполковником. У него было два сына, старшего звали Юра, а второго - Витя. Как мне тогда казалось, он был много младше меня.
Тетя Маша, очень похожая на моего папу, была подругой моей мамы еще с той поры, когда она, уехав из деревни в начале тридцатых годов, перебралась к тетке в Ленинград. Она же познакомила моих будущих родителей.
Тетя Маша работала медсестрой. Она была замужем за дядей Андреем, великим аккуратистом и педантом, но детей у них не было. Это была исключительной доброты и отзывчивости женщина, всегда готовая помочь в беде. Когда у моей сестры Люды умирал от рака муж Иван, она приехала из Ленинграда в Тирасполь, чтобы помогать ей в уходе за больным. К великому сожалению, ее уже нет.
Мой отец С 1929 по 1955 год служил в армии, в Военно-воздушных силах.
Памятью о том, что он учился в военно-теоретической школе летчиков, располагавшейся там, где сейчас находится Академия Можайского, осталась отцовская реликвия, карманные часы с дарственной надписью: «Курсанту войсковой части 1235 т.Бахареву И.Ф. за отличные показатели в учебно-боевой и политической подготовке. Нарком ВВС РККА Алкснис. Пр. №65 . 22 июня 1934.»
После того, как Алкснис был репрессирован, отец был вынужден замазать «Алкснис» расплавленным оловом. Но со временем фамилия стала опять хорошо читаться.
За период службы отец был награжден Орденом Ленина, орденом Красного Знамени, орденом Красной Звезды, многими медалями.
Последняя реликвия, полученная им на службе - вторые карманные часы с дарственной надписью: «Майору Бахареву за долголетнюю и безупречную службу в С.А. от командования в/ч 13729.» Он был техником по самолетному вооружению и после войны, до увольнения в отставку, служил в военно-авиационных училищах.
Моя мама, Бахарева (в девичестве Миронова) Анна Григорьевна родилась 23 сентября 1911 г. Родителей моей мамы, звали Григорий Миронович и Ефимья Карповна. Они были крестьяне и жили в деревне Заберезье Сланцевского района Ленинградской области, почти на границе с Эстонией. Сохранилась единственная затертая фотография моего деда, где он вместе с бабой Фимой стоит окруженный детьми и внуками.
Живым я его не застал, он умер от рака еще перед Второй мировой войной. А бабушку Фиму я хорошо помню по приездам в Заберезье, где она всю жизнь прожила в семье своей старшей дочери, тети Жени.
Тетя Женя была замужем за Матвеем Логиновым, умершим вскоре после войны. У тети Жени было две дочери, старшая, Антонина, и младшая - Зоя. Во время войны деревня Заберезье, где они жили, попала под оккупацию и Тоню, восемнадцатилетнюю девушку, пытались угнать в Германию. Но в Таллине, где она оказались на этапе, её сумел забрать к себе православный священник, их дядя по отцу. С тех пор Антонина так и живет в Таллинне. Там она родила сына Игоря, которого почти сразу же отвезла к тете Жене, где он и жил до совершеннолетия.
В семье Логиновых был еще младший сын, продолжатель рода, мой двоюродный брат Петя, на три года старше меня. Зоя и Петя к воспитанию Игоря имели , несомненно, большее отношение, чем Антонина. Зоя, после неудачного замужества в Таллинне перебралась в Зеленогорск, где с помощью дяди Ильи ей удалось получить комнату.
В шестидесятые годы она вышла замуж вторично - за Виктора, вдовца с маленьким сыном Сашей. Своих детей у Зои не было. Зоя и ее муж Виктор – два замечательных человека, о которых я намерен написать особо. (Намерение воплотилось в несколько новелл, которые я позже опубликовал на Прозе.ру. Первая из них
http://proza.ru/2010/11/06/951)
Петя женился на Тамаре, девушке из Архангельской области, и всю жизнь очень трепетно к ней относится. Их сын Валера, двухметровый, светловолосый, голубоглазый красавец, работящий и деловой, стал отцом двух парней.
Кроме сестры Жени у моей мамы были старший брат Илья и младший брат Коля. Дядя Илья, высокий красивый мужчина, женился на девушке Леле из богатой крестьянской семьи, впоследствии раскулаченной. Тетю Лелю я помню очень полной женщиной с совершенно седыми волосами. У них было трое детей: старшая Нина, дородная блондинка строгих нравов, средняя Галя, простая и добрая девушка, с возрастом очень похожая на мою маму, и младший сын Гена, высокий, под два метра, парень, сладкоежка, лентяй и бабник.
К сожалению, свою жизнь он потратил достаточно бездарно, окончив ее буквально под забором. Нина училась в институте имени Герцена, по распределению попала на Дальний Восток, но после неудачного замужества перебралась с сыном Андреем и дочерью Аней в Зеленогорск. Галя закончила институт имени Бонч-Бруевича, построила себе кооперативную квартиру в Ленинграде, замуж не вышла, и позже съехалась в одну квартиру с Ниной и ее дочерью, у которой теперь уже своя дочь, и тоже без отца.
Младший брат моей мамы, дядя Коля родился в двойне с сестрой Варей, которая умерла в младенчестве. Дядя Коля в тридцатые годы перебрался в Ленинград, во время Великой войны служил матросом на Балтийском флоте. Был женат на хорошей женщине, тете Маше, с которой вскоре развелся. Вся наша родня очень осуждала этот развод, и с тетей Машей поддерживали хорошие отношения вплоть до шестидесятых годов.
Дядя Коля женился вторым браком на женщине, которую тоже звали Мария. Она ему родила шестерых детей, все как на подбор розовощекие и голубоглазые, один другого лучше. Первые мои воспоминания о семье дяди Коли относятся к концу сороковых годов, когда мы гостили у них несколько дней проездом на мамину родину в Заберезье. Тогда у дяди Коли было еще только двое детей, Лена и Витя. Жили они тогда на Васильевском острове, недалеко от Минералогического института, к фасаду которого мы ходили гулять, играли на ступеньках. Тетя Маша работала где-то кондитером, и я помню принесенные ею пирожные, которые в то голодное время казались чудом.
К великому сожалению, дядя Коля сильно пил, и это не смогло не сказаться на будущем его сынов: Вите, Юре, Коле и Грише . Они тоже стали крепко пить. Иногда, дядя Коля нас навещал, всегда сильно пьяный. Один раз( в середине шестидесятых) мы были у них на новоселье, после того, как им дали новую, большую квартиру на Васильевском острове. С тех пор этих братьев своих я не видел.
Сейчас, изредка, как правило, у Зои Логиновой, встречаемся с дочерями дяди Коли Леной и Маринкой, которые оказались значительно более благополучными, чем братья. Обе сестры достаточно успешно вышли замуж, у обоих уже взрослые дети. Лена немного младше меня, но до сих пор выглядит эффектно, хотя уже давно на пенсии.
Моя родная сестра Люда старше меня на шесть лет. Когда я был маленький, она со мной постоянно нянчилась, и я ее называл няней. Первые свои самые ранние воспоминания связаны у меня с ней. Люда же пристрастила меня к чтению. Хождение в библиотеку было целым ритуалом. Обязательно бралось что-нибудь и для меня, но все это очень быстро прочитывалось.
До сих пор помню, как, выглядывая у нее из-за спины, я пытался читать то же, что читает она. Таким манером, году в 1951 прочитал я «Двенадцать стульев» какого- то, наверное, еще довоенного издательства. Где она тогда эту книгу достала, я уже не помню, но явно не в библиотеке.
Она довольно рано ушла из семьи, поступив после окончания школы, в Ростовский инженерно-строительный институт. К нам приезжала только на каникулы. Дома к ее приезду всегда готовились, чтобы побаловать ее чем-нибудь вкусненьким. На третьем курсе института она вышла замуж за своего однокурсника, к тому времени уже пять лет отслужившего на флоте, высокого красивого парня Москвича Ивана Федоровича.
Он оказался и хорошим мужем, и хорошим отцом. После ВУЗа они работали сначала в Ижевске, а потом перебрались в Приднестровье, где и он, и она работали, много лет, на строительных должностях, в том числе достаточно значительных. От него она родила двух сыновей Костю и Стаса. Сейчас уже и тот и другой сами и отцы, и деды. Здоровенные мужики за метр девяносто ростом. Люди вполне состоявшиеся, и с большой любовью относящиеся к матери.
Иван, к сожалению, умер рано, в возрасте 52 лет. Они с Людой поехали по путевке в Болгарию, и там ему стало так плохо, что пришлось срочно вылететь в Ленинград. Здесь его экстренно оперировали и признали запущенный рак. Умер он через полгода после операции, у себя дома в Тирасполе, и эти последние шесть месяцев сестра называет самыми страшными в ее жизни. Вот тогда-то к ней и приехала на помощь тетя Маруся Дорофеева, папина двоюродная сестра, и помогала ей до самой смерти Ивана.
Через несколько лет после его смерти Люда вышла замуж вторично за Анатолия, мужчину моего возраста, охотника и рыболова. Они достаточно долго жили вполне хорошо, вместе ездили на охоту и рыбалку, вместе отдыхали в санаториях, тем более что племянники мои к тому времени уже были взрослыми и проблем не создавали. К сожалению, и в этом случае вмешалось спиртное.
Поначалу, когда они вместе заготовляли осенью виноград и делали из него вино, это было интересно и весело. Но все больше и больше все интересы ее мужа смещались только к выпивке, и в конце концов они расстались. Ему это не нравилось, но Люда категорически сказала, что с ним жить не будет.Он пытался настаивать, но приехали Костя со Стасом и объяснили ему, что мать в обиду не дадут. Сейчас Люда живет в Тирасполе одна.
Костя, отслужил в Советской армии и после стал работать в Тирасполе мастером на машиностроительном заводе. Несколько раз, как технический специалист ездил за рубеж, в Индию и Китай. Принимал участие в боевых действиях в Приднестровском конфликте. Когда Приднестровье попало в экономическую блокаду, вынужден был уехать на заработки в Москву.
К настоящему времени перевел туда же жену и детей и приезжает в Тирасполь, где у него хорошая квартира, только на побывку.
Стас после окончания ВВМИОЛУ им Дзержинского уехал служить на дальний Восток. В смутное после перестроечное время ушел в запас, обустроил квартиру себе, приобрёл квартиру своей единственной дочке, и купил катерный кооператив на самом берегу Тихого океана. Намерений возвращаться в Тирасполь пока не имеет.
На заставке Моя мама с моей сестрой Людой на руках. Папа( в форме),его мать, и мой дядя, папин брат.
Продолжение
http://proza.ru/2010/06/19/28